Русская Америка. Сухой закон 2

Глава 6 Хлопоты мафиози

Признаться, новость о том, что в районное управление полиции пожаловали агенты ныне молодого и набирающего силу бюро расследований — меня совсем не порадовала.

В будущем про этих ребят снимут массу выпендрёжных фильмов. На экране они в форменных куртках с тремя буквами станут щемить копов, говоря из боевика в боевик одну и ту же избитую фразу: «Теперь это наше дело». А сейчас эта организация пока что только зарождается. Сказать, что я боялся федералов? Что ж, я прекрасно знал, чем они занимались сейчас и какие результаты выдавали. Агентство из тысячи человек шерстило по всей стране, разыскивая сначала германских шпионов, а теперь уже и «инакомыслящих».

Особых результатов оно пока не достигало. В прошлом и этом году они даже не довели ни одного обвинения до суда. А крупные провалы на них уже повисли… Точнее, Я знал об этих косяках. Ну и, разумеется, сами агенты и посвящённые люди из Конгресса. И я намеревался в будущем использовать этот компромат. К примеру, диверсия в 1916 году, когда несколько сотен тонн боеприпасов, которые хранились на военном складе, расположенном на острове Блэк-Том, взлетели на воздух. И это отличное доказательство «затаптывания висяка». Спустя года уже узнают, что версия, которую быстренько состряпало всемогущее агентство о несчастном случае — окажется чистым враньём. А сам взрыв вполне себе стал «украшением» богатой плеяды из более чем 50 бадабумов, которые немецкие диверсанты и шпионы совершили в десятые годы.

Но сейчас в бюро появилась звезда. А для нас — проблема. В виде знаменитого Джона Эдгара Гувера. Он молод, энергичен и очень ловок в подковёрных играх. И уже переориентировал Управление общих расследований на борьбу с анархистами, коммунистами и прочими-прочими. Страх перед германцами в Америке отступил. Но страх перед «красной угрозой» появился.

И вот поэтому я не хотел более привлекать внимание в Бронксе. Ведь в первую очередь его обращали на эмигрантов — русских, немцев, мексиканцев… И даже факт бегства от красных может не помочь. Попасть «на карандаш» к бюро это одно. А вот если возьмут плотно в разработку, то через пару-тройку лет могут насобирать такого, что когда бюро возьмётся за бутлегеров, то на меня уже будет целое досье.

Надо было кровь из носу дать агентам то, что они хотят!

А именно: отлично состряпанную версию произошедшего. Которая уведёт их из Бронкса и потащит по ложному следу. Пытаться «купить» агентов я не буду. Потому что рядом с ними трётся Фэллон. Шериф слишком принципиален и если что-то заподозрит, то будет плохо.

С этими мыслями я развернул газету и, наконец, прочитал заметку о нашей «работе».

«…По нашим данным среди убитых есть Виктор Павлович Горский. Он считался одним из подпольных главарей Бронкса. Похоже, наш город захлестнула война преступных кланов! Примечательно, что 'Пулемётная жатва» произошла именно под конец года. Неужто полиция Нью-Йорка уже расслабилась перед праздниками? Редакция искренне полагает, что должно быть наоборот! Мы же не хотим, чтобы количество жертв в следующий раз превысило число убитых в Нью-Йорке во время «Красного лета…»

Вот бы язык этим репортёрам вырвать. Ради сенсации готовы настращать фараонов ещё сильнее. А название-то какое придумали! Да ещё и сравнили с массовыми расовыми беспорядками летом этого года, когда погромы охватили приличную часть города, а ирландцы буквально месились, по-другому это никак не назвать, со своими афроамериканскими согражданами. А там погибло больше ста человек.

«…мэр города уже выступил с заявлением, что одно только это событие вкупе с недавней „Покерной резнёй“ значительно ухудшило статистику криминальных смертей в уходящем году…»

Да, не зря мне Дёрп говорил, чтобы мы вели себя в Бронксе максимально тихо.

«…Мэр призвал полицию города усилить бдительность, а наш источник в мэрии говорит о том, что шеф полиции Кэллахан может покинуть свой пост и его полномочия не продлят на следующий год…»

А вот это плохо. Этому самому шефу полиции теперь просто необходимо, чтобы Фэллон достал тех, кто виновен в стрельбе в Уэйкфилде.

— Всё читаешь? — раздался голос Тони.

Сестра подошла к столу, за котором расположился я, и присела на резной стул с высокой спинкой. Обед я решил провести в «малом» кругу семьи, нагрянув в гости. Сашка игрался в детской, а мама ушла по делам. Я снял для них хорошую просторную квартиру через пару домов от себя. Там же, где теперь проживал Синицын и двое его бойцов. За квартирой постоянно приглядывали.

— Да, хочу узнать — какие новости? Кстати, как обстоят дела в «суповой»?

— Отлично! Но нам нужно небольшое расширение по деньгам. Чтобы хватало на все запросы.

— Что по матерям-одиночкам?

— Я поставила их в отдельное время.

— И сколько их пришло?

— Больше сотни…

Я даже зубами скрипнул. Целая орава женщин, которые лишились по разным причинам мужа. И у большинства несколько детей. Учитывая реалии начала двадцатого века, работа сейчас отнимает колоссальное время и все силы. Замученная женщина посвящает крохи времени детям и окончательно перестаёт за собою следить. Можно сколько угодно дискутировать на эту тему, но то, что ухоженная и выглядящая здоровой дама привлекает мужчин больше — это факт. Получается замкнутый круг. Тратишь время на себя — нет времени на детей. Их воспитывает улица. Тратишь время на детей — нет времени на личную жизнь и тянешь их одна. Хорошо, если всё-таки подвернётся какой-нибудь нормальный спутник жизни.

— Н-да… нужны ещё и спортивные секции… — задумчиво протянул я.

— Что? — удивилась Тоня.

— Ничего-ничего, это я так, сам с собою. Размышляю о будущем…

— Я хотела с тобою серьёзно поговорить.

Мужской инстинкт сработал моментально. Внутри всё оборвалось и полетело в бездну. Даже зубы от этих слов заныли. Ну почему не задать какой-то другой вопрос? Например: «Я хочу обсудить с тобой одну вещь…» и сразу следом: «Ты как думаешь?» или «Я хотела спросить…».

Нормальный мужчина в присутствии родной женщины: жены, мамы, сестры — и так всегда настороже. Он — защитник. И его защита направлена вовне. А тут бац — с тыла прилетает: «надо серьёзно поговорить».

Я даже улыбнулся этим своим мыслям. То ли это ощущение дома так повлияло, когда я зашел сюда в гости и расслабился. То ли что-то ещё настроило на лирический лад. И, тем не менее, я спокойно ответил:

— Я тебя слушаю.

— В ту ночь, когда нас забрали твои люди, ты пропал и потом появился снова. Мама спрашивала у тебя — почему похитили Алю и зачем все эти предосторожности? Помнишь?

— Да, — кивнул я, откладывая газету и поднимая блюдце с чашкой.

— Ты сказал, что у тебя хотят отнять твой бизнес.

— Именно так, — согласился я.

— Мама поверила. Точнее, она себя убедила, что ты говоришь правду… — выпалила Тоня, заглядывая мне в лицо.

— А ты, значит, не веришь? — поднял я свои глаза и пристально посмотрел на взволнованную сестру.

— Нет, — покачала она головой, — Это маме так спокойнее. Я не совсем дура. Я слышала, как твои люди болтали о каких-то ирландцах. А потом прочитала в газетах про банду Гэрри Томпсона. Ты убил их, Лёша!

Надо взять на заметку. Чтобы парни даже не заикались о делах в N-ном радиусе вокруг моих близких. И Тоня права. Наши матери всегда верят в лучшее и стараются не подавать виду — как волнуются за нас, если уже поняли, что дорогое чадо выросло и с намеченного пути не свернёт. Даже если этот путь совсем не по сердцу маме.

— Что ты хочешь от меня услышать? — нахмурился я.

— Ты можешь мне не говорить, что это не ты. Я не поверю.

— Это было сделано…

— … для нашей безопасности. Или наша семья, или они. Это я понимаю, — кивнула сестра.

А я вот удивился. В её глазах не было укора. Лишь печаль. Печаль оттого, что всё пошло именно так и ничего уже не вернуть назад. Она понимает, что я выбрал свой путь. Я ожидал истерик, обвинений, слёз. Но Тоня меня приятно удивила. Она лишь нахмурилась и закусила губу, о чём-то раздумывая. А затем сказала:

— Мне страшно, Лёш.

— Понимаю. Но я обещаю, что больше не допущу подобного. Вы в безопасности. И под защитой, — мягко проговорил я, взяв её тонкую руку в свои ладони, — Всё будет хорошо.

— Твои люди охраняют нас. Но я и их боюсь. Этот жуткий капитан… — Тоня даже поёжилась, — Он говорит так мало, а в глазах у него, наоборот, столько всего. Ты нанял страшных людей, Лёша.

— Что же ты хотела, Тоня? — пожал я плечами, — Они прошли войну. Огонь, воду и медные трубы. Зато они настоящие профессионалы. Это отчаянные люди.

— Тебе и нужны были такие, — понимающе кивнула Тоня.

— Да.

— Но ты и сам очень поменялся, Лёш. Ты словно постарел. Постоянно о чём-то думаешь. Стал по-другому ходить, говорить. Ты стал по-другому улыбаться.

Ох, как же она близка к истине. В этом теле сидит уже не её беззаботный брат, а совсем иной побитый жизнью человек.

— Мама скучает по тебе, тому. Но очень любит, всё равно. Ты не думай… Ой, что я за глупости говорю! — расстроено всплеснула руками Тоня.

— Всё хорошо. Я понимаю. Я не поменялся. Просто теперь от меня зависят и другие люди, кроме вас. Работа, бизнес. Столько всего навалилось, — лукавил я.

А по поводу капитана она тоже не до конца со мною честна. Вижу я, как они друг на друга взгляды бросают. Бояться-то его она боится, но и тянет парочку друг к другу. Синицын всё же остаётся невозмутим.

Сестра задумалась, и я решил отвлечь её от тяжёлых мыслей. Открыл лежащую на столе записную книжку на нужной странице и показал ей карандашные зарисовки:

— Как тебе?

Она склонилась над страницами, убрав локон с лица:

— Что это? Тут столько столиков… Ресторан?

— И да и нет. Это танцевальный клуб, — улыбнулся я.

— Ты хочешь открыть что-то такое в Бронксе? — удивилась Тоня.

— И не только. Я хочу запустить целую сеть таких клубов. И мне нужен помощник, — подмигнул я сестре, — Смекаешь? Кто-то должен проработать дизайн интерьера.

Легальный бизнес не входил в нашу с Ротштейном сделку. Так что соглашений я не нарушал.

— Но я же мало что в этом понимаю… — растерялась Антонина.

— Ты отличная швея. Мне нужно решение — как можно разграничить пространство визуально, а не стенами. С помощью ткани. Чтобы всё можно было «перестраивать». И очень быстро придавать совсем другие оттенки.

— Зачем?

— Днём это будут рестораны. А вечером и ночью — клубы с коктейлями, которые ещё никто не пробовал нигде на этой планете… И со-о-овсем новой музыкой…

Форд катил по тёмным улицам Исчестера.

— Что-то разузнал о подельниках Фоули? — спросил я у Гарри, который крутил баранку.

— Пока тишина. Но мой человек видел не всех бродяг. А те, кого он спрашивал — не знают Дэна Фоули. Похоже, этот свидетель — мелкая сошка.

— Ты сам расспрашивал бродяг?

— Нет. Попросил одного знакомого. Даже если бродяги сдадут его, то выйдут только на меня. Это, конечно, если его расколют. Но не должны.

— Почему?

— Ему, к сожалению, недолго осталось жить. Болезни почти полностью его съели. Полиция не сможет дать ему ничего. А я могу дать денег на сытую жизнь перед смертью.

Я подивился простоте суждений ветерана. Гарри вообще говорил мало, но всегда или просто, или даже мудро. По-житейски мудро.

— Откуда этот мужик?

— Из Гарлема. Он раньше гонял с бандами оттуда. Потом уже его подкосило.

— Тебя не напрягает его цвет кожи? — напрямую спросил я Гарри.

Мне было интересно — что думает ветеран, ибо я уже замечал за ним некоторую «широту» взглядов.

— До войны я их не любил. Почему — не знаю. Просто все вокруг с детства говорили «грязный негр». И я тоже. Потом я попал в армию, Алекс. Люди одинаково живут и умирают. У них один и тот же цвет крови. Я видел, как они одинаково плакали, когда им отрывало ноги, молили о пощаде и дохли от химической дряни, которую приносил к нам ветер от окопов фрицев. И одинаково геройствовали. А потом я очутился на улице. Где я быстро понял, что всем теперь насрать на мой цвет кожи. Кстати, Алекс, вы, например, не американец. Но вполне себе достойный человек. И людей вы подобрали неплохих. Так что получается, если я встретил неплохого русского, то когда-то могу увидеть и доброго мексиканца! — засмеялся Гарри сам своей же шутке.

— Спасибо за ответ, Гарри, — искренне поблагодарил я ветерана.

— Вы решили — как будете разбираться с самими Дэном Фоули? — спросил он, посмурнев, — Если нужно, я просто сдамся полиции и скажу, что это всё сделал я. Будьте уверены, я не пророню ни слова о том, что вы там были.

— Не надо таких жертв, Гарри. Этот вариант я даже не рассматриваю, — махнул я рукой на него, — Больше такого не говори.

— Есть, сэр…

— Это здесь?

Наш Форд проехал неприметный деревянный дом. Ещё одно авто двух моих подручных, которых мне посоветовал Молотов, двинулось дальше, огибая квартал, а мы затормозили через пару строений.

— Здесь. Их должно быть двое. Но нужно быть осторожнее.

Гарри выбрался и зашагал к дому. На нём был большой чёрный плащ почтальона. Широкую смешную фуражку он почти натянул по самые брови — благо размер нашёлся побольше. Стоячий воротник прикрывал лицо. Так посмотришь на человека — одни уши да глаза торчат. Мы с Рощупкиным покинули Фордик и пошли чуть поодаль следом. Главную роль во всей этой бутафории мы отдали именно ветерану, так как у Мишки заметный акцент. А моё лицо бандиты Горского могут знать.

Гарри подошёл к двери и потянул за шнур. Внутри раздался звон колокольчика. Ветеран ещё раз дёрнул за мокрую от косого дождя верёвку.

— Кого там чёрт несёт? — раздался недовольный голос.

— Вас письмо, сэр!

— Какое ещё письмо?

— Письмо с уведомлением о выселении.

— Чего-о-о?

— Вас уведомляют о выселении из этого дома.

— Это мой дом, тупица. Проваливай.

— Нет, сэр. Здесь указан ваш адрес. Если вы не покинете дом, то вас будут выселять приставы!

Тишина. Ага, вряд ли им хочется, чтобы сюда заявились люди из управления полиции. Приставы сейчас сидят там в отдельной конторе.

Раздумывали на той стороне долго.

— Сэ-эр? — протянул Гарри.

— Сейчас…

С другой стороны послышался скрип и грохот засова. Затем в скважине провернулся ключ, и открылась небольшая щель:

— Давай письмо!

— Сэр, вы должны…

— Я говорю, давай…

Договорить ему не дали. Дверь рванул на себя Мишка. С его силищей она чуть с петель не слетела. А я уже нырял вперёд, прижимая ствол Кольта к небритому подбородку бандита.

— Только попробуй пикнуть! Где второй?

— Какой второй? — забегал глазами отморозок, поднимая подбородок и вытягивая шею на максимум, пытаясь «сняться» с пистолета.

— Я тебе сейчас мозги вышибу! — пообещал я, вдавливая металл в кожу бандюка.

— Наверху.

— Пойдём, покажешь. Только попробуй издать хоть один звук…

Через пару минут связанные подельники уже сидели на стульях посреди комнаты. Ещё двое человек зашли в дом с чёрного хода, который им открыл Гарри, когда мы спеленали прячущихся бандитов.

— Кто ещё тут остался из «ваших»? — вёл допрос я.

— Пошёл ты!

Я смерил взглядом чересчур смелого бандита. Помоложе. Повыпендрежнее одет. А вот второй бросает косые взгляды по сторонам. Видно, ещё на что-то надеется и продумывает возможные пути побега. Наивный. Но умнее первого.

— Так, у меня мало времени. Вы вообще странные парни. Горского нет. Вашей банды нет. А вы тут храните верность какому-то мёртвому ублюдку. Ну ладно. Гарри, принеси молоток…

— Хорошо, Алекс.

— Я всё скажу, — вдруг заговорил тот, что постарше.

— Вот на тебя-то я и надеялся. Соображаешь! — уважительно произнёс я.

— Есть ещё пара ребят. Но они уехали из города. Остались мы и Коля Деньга.

Про человека с этой кличкой я пару раз слышал. Втихаря судачили, что он являлся бухгалтером Горского. Неудивительно, что его не было в той перестрелке в Уэйкфилде. Зачем ему воевать «в поле», если у него совсем другие задачи?

— Остальных нанимали от случая к случаю, когда надо было больше людей, — закончил бандит.

— Как тебя зовут?

— Клайд…

Ого, а я не знал, что у Горского и местные на подхвате имелись.

— Клайд, ты про завод что-то знаешь?

Он помотал головой.

— А если так? — холодный край Кольта прикоснулся к его виску.

— Я правда не в курсе! — забормотал мужик, — Деньга должен знать! Точно!

— И где он?

Мужик назвал адрес, и я кивнул, запомнив, в общем-то, несложную улицу.

— Отлично, может, и заводик будет наш, — подмигнул я Мишке и Гарри.

А Рощупкин как-то странно рассматривал говорившего пленника. А затем выдал:

— А я видел его. Это про него говорили, что он изуродовал Марси.

Я порылся в памяти бывшего хозяина тела и вспомнил этот инцидент. Отказ девушки — француженки превратил этого «тихоню» в зверя, который полоснул её ножом. А потом откупился какими-то грошами. Ну как откупился. Сделал он это по указке Горского. Но там были сущие копейки. Или, если быть точным, центы. Виктор был жаден.

— Понятно. Гарри. Надо наведаться к этому Деньге. И хорошенько расспросить его обо всём. Не надо его бить. Просто доставьте его ко мне. Поглядим, что за человек.

Я дал знак, и стоящие за бандитами парни накинули им шнуры на шею. Через минуту всё было кончено. Два тела лежали посреди комнаты.

— Освободите их от верёвок. И выкиньте путы подальше в кладовку. Подожгите тут всё хорошенько. Пусть копы думают, что это бытовой пожар.

Через час я уже был в своей квартире. Прошёлся по ней. Пустынной и большой. Даже стало как-то тоскливо без Али. Я подошёл к столу, и включили лампу. Открыл записную книжку и принялся чертить планы зданий. Последнее время меня это успокаивало. Так было проще понять, как будет выглядеть всё то, что я собираюсь открыть за этот год.

В этот момент зазвонил телефон. Противное дребезжание разнеслось по всему дому. Тревожность этого звонка передалась и мне.

— Слушаю…

— Лёха, у нас проблема… — раздался взволнованный голос Вити.

— Какая?

— Вчера ночью мы уехали в Вирджинию, чтобы продать новую партию…

— К сути!

— Груз не добрался до фермы Глена Уолберга.

— Почему? И где вы сейчас?

— Застряли в каком-то мелком городке по пути. Здесь большая банда из всякого отребья. Но у них есть оружие. За главного у них полный псих. Зовёт себя «Большой принц» и хочет с тобою поговорить лично…