Русская Америка. Сухой закон 2

Глава 3 Свидетель…

Двухэтажное здание полицейского управления Бронкса было сложено из красного кирпича. Аккуратные каменные арки вокруг дверей и окон по бокам от них, добротный цоколь с простым, но красивым узором по краю. Старинное здание через десятилетия могло бы стать памятником архитектуры Нью-Йорка.

Полицейский чёрный Форд с белой прерывистой полосой по борту, в котором меня везли, остановился напротив деревянных массивных дверей. Бигсби, сидящий за рулём, обернулся ко мне и глумливо усмехнулся:

— Приехали!

Втроём мы вышли из авто и меня завели внутрь здания. Молодой патрульный гордо бросил дежурному, сидящему за деревянной конторкой:

— Привезли подозреваемого по делу о пропаже офицера Ли Купера.

Вот я и узнал, как звали того несчастного…

— Детектив Барлоу ждёт вас, — кивнул дежурный, — Можете сразу вести его в допросную.

Мимо буквально за шиворот протащили какого-то мужичка в рваных брюках и замызганном старом пальто.

— Давай шевелись!

Задержанный споткнулся о торчащую половицу, и ему дали натурального пинка под зад:

— Не тормози!

Вот они, реалии начала двадцатого века. Отношение к тебе в американской полиции в это время складывается, во-первых, из твоего внешнего вида. Тут действительно «встречают по одёжке». Во-вторых, из твоего статуса в обществе, если полисмены о нём, конечно, знают. В-третьих, если у тебя ничего этого нет, то тебе везёт, если ты уроженец Штатов в бородатом поколении. Или хотя бы европеец внешне на лицо.

Американцы вообще любят придумывать мигрантам миллион уничижительных названий. Если бы меня привезли сюда пару месяцев назад, зная, что я русский, и в старой потрёпанной одежде, то обращались бы примерно так же, как и с этим мужиком, который потирая отбитый зад, быстро засеменил в сторону боковой двери.

— Давай, вперёд, — толкнул меня в спину Бигсби, под молчаливым и тяжёлым взглядом сержанта.

Судя по всему, патрульный являл собою типичный образчик из тех, кому категорически нельзя надевать знаки отличия служителя порядка. Он тут же чувствует, как раздувается его эго и тяжелеет в штанах. Такие, как он прессуют нищих на улице и орут им в лицо типичную вульгарщину по типу «Я тут закон!». Свои комплексы они забивают вот такими выходками и сейчас Бигсби, похоже, кайфовал оттого, что «взял особо опасного преступника-эмигранта». Которого, вдобавок, не так давно искал абсолютно весь участок. И плевать, что он просто съездил за мною и всё.

А вот сержант — тёртый калач. Не случайно его послали вместе с патрульным. Ведь могли направить и просто офицера. Со званиями у них тут всё «очень интересно». Я даже уверен, что усатый служака специально подъехал ко мне именно в тот момент, когда на улице были другие люди. Ибо Форд стоял неподалёку у «Суповой кухни» достаточно долго.

Мы прошли через большой офис, наполненный запахом кофе и выпечки. Отовсюду слышался шелест бумаги. Служащие управления работали: кто корпел за кипами толстенных папок, кто-то старательно выводил что-то в документах. А кто-то просто подпирал стену с чашкой в руках. Что ж. Тоже нужное дело…

Бигсби отворил дверь и впустил меня внутрь:

— Детектив Барлоу! Привезли Алексей Соколова. При нём был одиннадцатый Кольт. Взяли около его суповой кухни!

Я спокойно осмотрел небольшую комнату. Прямо как в фильм попал. Светло-голубые стены. Большой массивный стол посередине. Такой и не сдвинешь в одиночку. Два не особо удобных стула. Под потолком лампочка в абажуре. Единственное, чего не хватало, так это стеклянной зеркальной стены. Тогда киношное ощущение было бы полным.

— Отлично. Оставьте нас и позовите шерифа.

Баритон принадлежал долговязому мужчине лет тридцати-пяти. На нём был мятый костюм. В зубах сигарета. На рубашке пятно от кофе. Опухшие красные глаза выдавали тонну ночной работы.

— Сержант… — кивнул он старшему моему «конвоиру», и тот, прикоснувшись к фуражке, тоже покинул помещение.

Детектив повернулся опять ко мне. Он пристально несколько секунд глядел мне в глаза, после чего представился:

— Детектив Фред Барлоу. Управление полиции Бронкса.

Дверь внезапно распахнулась, и внутрь энергичной походкой влетел атлетично сложенный мужчина в брюках, рубашке и жилете. На вид всё выглядело безупречно. Я вспомнил — где я его видел. Когда полиция делала облаву в «Парадизе» и мы с Алей убегали после того, как я подрался со Штармайером и его прихвостнями, это он командовал в мегафон. Ну и в газетах тоже я видел это лицо. Как же там его зовут… Джон…

— Джон Фэллон. Шериф полиции Бронкса, — коротко бросил он, и опёрся на стол рядом со мной.

— Алексей Соколов, — с достоинством ответил я, чем вызвал явное удивление у шерифа.

— Вы хорошо говорите по-английски, — отметил он.

— Постоянно тренируюсь и подтягиваю свои умения, — скромно развёл я руками, — Бизнес обязывает.

— Бизнес? — удивился уже Барлоу.

— Да.

— Чем вы занимаетесь, мистер Соколов?

— Я открыл мебельную фабрику и авторемонтную мастерскую.

Барлоу присвистнул:

— Неплохо для молодого эмигранта. В вашем деле ничего не было об этом сказано.

— Деле? Позвольте узнать — я арестован?

— Нет, — помотал головой Фэллон, — Пока нет. Вы задержаны по подозрению в убийстве офицера Ли Купера. Прежде чем мы приступим, я должен сказать вам, что вы имеете право на адвоката.

— Не знаю никакого Ли Купера, — пожал я плечами, — Но соболезную…

— Зачем вам оружие, мистер Соколов? — спросил детектив, чуть подавшись вперёд.

— Затем же, зачем и всем. Защищать себя и свою семью, — спокойно констатировал очевидное я.

— Ха! Если бы все так считали, то это место уже давно бы закрылось, — Фэллон обвёл пальцем стены, имея в виду полицейский участок, — Вы неплохо воспитаны и хорошо говорите, мистер Соколов. Редкость не только среди эмигрантов, но и вообще среди юношей вашего возраста.

Ну вот тут я бы поспорил. Глядя на Фэллона, становилось понятно, что это принципиальный слуга закона. Это прямо ощущалось за версту. Эдакий правильный во всех смыслах идеалист. Но он явно не из простой семьи. И учился в очень хорошем колледже. А затем сделал неплохую карьеру, раз его в относительно молодом возрасте послали на место шерифа в большое боро Нью-Йорка. Поэтому его окружение точно состоит из образованных и воспитанных. А на работе он видит совсем другое. Поэтому я для него — необычный контраст.

— В вашем деле значится, что вы прибыли в Нью-Йорк с отцом, матерью, братом и старшей сестрой. Где ваш отец?

— Погиб при пожаре.

— Соболезную… — почему-то задержал свой взгляд Фэллон.

— Благодарю.

— Что вы делали девятого октября?

— То же, что и всегда. Работал.

— И никуда не отлучались с работы?

— Я сделал ставку на игру в бейсбол. И потом забрал выигрыш.

— Кто с вами был в тот момент?

— Мои друзья.

— Как их зовут?

— Это допрос?

— Нет, мы просто пока предварительно беседуем с вами.

— Тогда я не совсем понимаю, почему меня тут держат. Сегодня открытие суповой кухни в память о моём отце. Я должен быть там, — увёл я тему в сторону.

— Мы хотим, чтобы вы встретились со свидетелем по этому делу. Его скоро приведут. А пока мы поговорим с вами сами, отрезал шериф и добавил, — Откуда у вас деньги, мистер Соколов. Наш свидетель утверждает, что вы были одеты как бродяга, когда пересёкся с вами девятого октября.

— Это относится к делу? — поднял бровь я.

— Нам это тоже интересно знать…

— Выиграл.

— Опять в бейсбол? — ухмыльнулся детектив Барлоу.

— Нет. На скачках.

— И открыли мебельную фабрику, кухню… Сколько вы поставили, Алекс? — усмехнулся Фэллон, — И каков был ваш выигрыш?

— Я выиграл пятнадцать тысяч долларов, — спокойно ответил я.

На несколько секунд повисла тишина.

— Сколько? — поморгал глазами Барлоу.

— Погодите, — перебил его Фэллон, — а откуда вы взяли деньги на ставку?

— Занял, — пожал я плечами.

На его лице отразилось сомнение:

— Заняли несколько тысяч, чтобы поставить на коня?

— Это была лошадь, шериф, — улыбнулся я, надо переключать допрашивающих, а то еще вскроется, что я в скачках дуб-дубом…

— Что? — не понял Джон.

— Это была лошадь… Не конь. У коня обычно…

— Стоп! Вы издеваетесь над нами? — нахмурился шериф.

— Нет. Я просто не понимаю, что я тут делаю. Если потребуется, я предъявлю талон со скачек, где указан выигрыш. Обвинение мне предъявил только ваш патрульный. До сих пор я не в наручниках. Вы сказали, что ареста нет. Я могу быть свободен, господа?

Я откровенно блефовал. Талон был выписан на застреленного мною Фина МакЛаски. Но для того, чтобы официально стребовать его с меня, следователям пришлось бы запрашивать разрешение и подключать налоговую. Ибо это не входило в полномочия местного управления. Для меня было сейчас главное — как можно быстрее оказаться за стенами этого негостеприимного здания.

— Кто вам предъявил обвинение? — удивился Барлоу.

— Патрульный Бигсби. Он сделал это при очень большом скоплении людей, которые пришли бесплатно поесть в мою «Суповую кухню» в её первый день работы. И они были очень недовольны его действиями. Меня фактически увезли с открытия кухни, которое должно было почтить память моего отца.

Мои оппоненты даже застыли на мгновение.

— Я приношу вам извинения от имени полиции Бронкса, — сухо произнёс Фэллон, более быстро взявший себя в руки.

А вот Барлоу…

— Бесплатно поесть? — уточнил детектив, рассматривая меня будто диковинку.

— Да, а что в этом такого? — удивился я.

— Сегодня?

— Почему? И завтра. И послезавтра. Те, кто приехал в наш город и ищет работу, нуждается в помощи. Плюс матери-одиночки, плюс… — начал загибать пальцы я.

— Я не могу понять… Вы дьявол или агнец? — спросил детектив.

— Я — честный бизнесмен, которому небезразличны людские страдания, — произнес я и подумал, что перегнул с нечаянным пафосом.

Дверь отворилась, и внутрь заглянул полисмен:

— Шериф Фэллон, заводить свидетеля?

— Да, — махнул рукой Джон и кивнул Фреду Барлоу.

Тот поднялся со своего стула. На его место посадили высокого блондина. В этот раз его лицо было не таким наглым, как тогда, когда он и его дружки попытались отнять у нас триста баксов, выигранных на ставке в бейсболе. Помнится, они хотели забить нас обрезками труб и прочим материалом, от которого отлично лопаются черепа и ломаются кости. Вот гад…

С виду я остался абсолютно спокоен, прямо глядя на «свидетеля», которого привели в наручниках. Пусть думают, что мне нечего скрывать.

— Мистер Соколов, это Дэн Фоули, он утверждает, что Вы, и есть тот русский, который дрался с ним девятого октября. Мистер Фоули, вы узнаете этого человека? — задал вопрос белобрысой шпане Барлоу и указал на меня.

— Да.

— Кто это?

— Это тот урод, который напал на нас девятого октября.

— И именно он тогда убежал в ту же сторону, что и пропавший офицер Ли Купер?

— Да, всё так…

— Мистер Соколов. Вы можете прокомментировать слова свидетеля?

— Я впервые вижу мистера Фоули, — твёрдо сказал я, прямо рассматривая блондина и выказывая всем своим видом омерзение по отношению к нему.

— Он утверждает обратное.

— Почему мистер Фоули в наручниках? — вдруг задал я вопрос.

— Что?

— Почему на него надеты браслеты? Он же свидетель, — нахмурился я и посмотрел укоряюще на Барлоу.

— Мистер Фоули проходит по ещё одному делу как подозреваемый.

— То есть моё слово против слова преступника. Ему вы верите, а мне — нет? — деланно изумился я.

— Это не относится к исчезновению офицера Купера. А что относится, так это то, что на пути вашего побега были найдены следы крови. Что вы можете сказать на это, мистер Соколов?

Хотелось бы мне этому детективу сказать, что он тоже блефует, потому что мы с Гарри отмыли полы в комнате, где дрался и убил одного из бандитов под началом этого Фоули. И где случилась та поганая ситуация с полисменом.

— Вы меня с кем-то путаете. И мистер Фоули меня тоже с кем-то спутал, ведь так? Я ни от кого и никуда не убегал. И данного преступника я вижу впервые! — и я улыбнулся «свидетелю».

Тот аж опешил. Его уверенность мгновенно слетела с его лица. Он внимательно посмотрел мне в глаза, на мою одежду, ещё раз на лицо и неуверенно протянул:

— Нет… это он…

— Тогда я хочу адвоката. И я засужу всех, кто меня оклеветал! — начал распаляться я, — А действия полиции, когда меня сюда привезли, оставляют желать лучшего, шериф.

— Государственный защитник…

— Нет-нет-нет, спасибо, шериф Фэллон. Но я, пожалуй, дождусь своего адвоката. Только я не пойму, зачем всё это?

— Мы устроим встречу с остальными участниками драки, — не сдавался Барлоу.

В этот момент блондин бросил на него испуганный взгляд. Ага, похоже, остальные участники драки ещё на свободе и он боится их сдать. Значит, сегодня его будут активно «колоть», и он всё равно сдаст всех своих подельников. И потом на меня укажут пальцами уже несколько человек. И от подобного отмыться будет трудно. Плюс, на днях, если ничего не предпринять, сюда подтянут Мишку с Витей. И если их тоже «опознают», то это будет очень плохое комбо.

— Мы задержим вас до завтрашнего дня, — сухо произнёс шериф.

— Это превышение полномочий, мистер Фэллон, — покачал я головой, — Мне придётся пожаловаться на произвол полиции.

— В особых случаях мы имеем право оставить подозреваемого до выяснения всех обстоятельств. А исчезновение офицера и подозрение в его убийстве, это достаточно веские основания.

— Что ж, — скупо и холодно ответил я, — Справедливость, думаю, восторжествует…

— Уверен в этом, — усмехнулся Фэллон, — А пока вас проводят в камеру.

Я молча поднялся из-за стола и удалился в сопровождении двух патрульных. Вскоре я очутился в длинной клетке с толстыми прутьями, находящейся в подвальном помещении. Холод здесь стоял несусветный. Мои конвоиры с громким лязгом захлопнули массивную широкую, но низкую дверцу. Входить в изолятор мне пришлось, нагибаясь. Раздался звон ключей в большом замке, а затем полисмены удалились.

Пахло тут мочой, рвотой и плохим алкоголем. Длинная клетка временного изолятора содержала в своём нутре человек восемь. Трое из них, несмотря на пронизывающий холод валялась прямо на ледяном полу. Одетые в лохмотья, они были вусмерть пьяны. Судя по всему, для них это место на ближайшие сутки будет одновременно и вытрезвителем, и источником пневмонии.

Окошко было только одно, почти под потолком. И выходило во внутренний двор. Закрытое толстыми стальными прутьями, оно давало совсем немного света. Около него расположился худой длинный мужичок, который стоял и качался как китайский болванчик, бубня себе что-то под нос и перебирая редкую бороду. Ещё пара чернокожих пыталась прыгать с ноги на ногу. В их тёмных глазах я отчётливо прочитал зависть, когда они оценили мое пальто, костюм и ботинки. Да, одет я был теплее всех, кто находился тут.

Ещё двое субъектов в крепких тёплых стёганых дублёнках развалились на лавке подальше от валяющихся пьянчуг. Они о чём-то вяло чесали языками, когда меня выводили из короткого «продола». А когда я зашёл в клетку, то замолчали, бесцеремонно разглядывая мой внешний вид. Мда. Вот это я король на именинах…

Пройдя через половину клетки, я бросил взгляд в окошко. Долговязый тут же перестал бормотать и со страхом обернулся. Я покачал головой, мол, не нужно мне от тебя ничего, и уселся неподалёку от двух чернокожих.

Детектив и шериф сказали, что вскоре устроят что-то вроде очной ставки для меня и подельников этого самого Фоули. В том, что его «додавят», я не сомневался. Значит, надо тоже как-то узнать о местонахождении этих грабителей. И добраться до них первым. Но как, если я здесь, и пока что даже без адвоката. Соломон должен найти мне кого-нибудь. Сейчас главным образом надо передать информацию о свидетелях на «волю». Если они начнут топить нас, то даже при мастерстве защитника, всё это затянется очень надолго. Чего я не могу себе позволить…

В ближайшее время нужно навести порядок в Бронксе. С уходом Горского много в нём поменяется. Плюс, вопрос Вирджинии. Зачем-то тамошний шериф хочет со мною поговорить. А в конце недели я должен быть уже в Атлантик-Сити и договариваться с Енохом «Наки» Джонсоном о поставках алкоголя. Набор новых людей, большие партии виски… В пятницу ещё встреча с Давидом Сарновым… Мне категорически нельзя оставаться тут…

В худшем случае, вся эта история закончится очень плачевно. Надо во что бы то ни стало найти подельников этого блондина. Но я уверен, что его посадят в отдельную камеру. Или увезут в другой изолятор, где содержат всех до суда. Раз он под следствием, то его «заперли» где-то в другом месте. А я сижу в этом обезьяннике…

— Эй ты, красотка! — вдруг раздался глумливый голос.

— Мы к тебе обращаемся. Слышь, ты, в пальто! — зазвучал второй противный скрипучий, как несмазанное колесо у телеги, голос.

Я поднял глаза. С противоположной стороны клетки ко мне уже двигалось тело в дублёнке. Вальяжным, расслабленным шагом. Морда бугая не выдавала ни малейшего признака интеллекта. На ней блуждала едкая ухмылка.

— Снимай часы и пальто. Моему другу они очень нравятся.

Я неотрывно наблюдал за глазами этого урода.

— Ты чё молчишь,..………? — погнал на меня матом отморозок.

— Если твоей девочке нужно пальто, то купи ей его… — коротко ответил я.

Все в камере повернулись ко мне с удивлёнными лицами. Все, кроме долговязого около окошка, он так и продолжал бормотать что-то себе под нос. В глазах остальных зрителей отразился ужас. Один из лежащих на полу алкашей развернулся к нам. Оказывается, он не спал. Н-да, эти двое урода, видно, прижучили тут уже всех.

— Что ты сказал⁈ — заревел громила и бросился в атаку.

Я резко встал и с хорошим замахом впечатал носок крепкого ботинка в пах нападающему. А затем со всего размаха ударил обеими ладонями по его ушам. Здоровяк выпучил глаза и, схватившись за промежность, осел на пол, став на колени. Третий удар ботинка пришёлся в его челюсть.

И тут на меня налетел его напарник. Мы закружились по клетке, обмениваясь ударами. Техники у отморозка не было никакой, но зато силищи хватало. Неизвестно, чем бы это всё закончилось, но внезапно раздался окрик:

— А ну хватит! Разошлись, быстро, пока я вас не помыл? Холодной воды захотелось? Или, может, почки лишние? Так у меня есть для вас кое-что!

И по прутьям с дробным звуком прокатилась дубинка.

— Разошлись, ублюдки!

Мы остановились по разные стороны от скулящего на полу громилы, которые всё держал обе руки зажатыми между ног.

— Глен, Рамси. А ну живо в свой угол. Ещё раз оторвёте задницы от лавки, и ходить вы больше не сможете!

Я повернулся к говорившему. Среднего роста, квадратный по комплекции полисмен стоял прямо, словно проглотил палку. Из-под надвинутой на брови фуражки блестели ледяные серые глаза. Массивная челюсть. Нос широкий, словно картофелина. Сжатые губы.

— Они что-то сделали вам, сэр? — спросил он у меня, не отводя пристального взгляда.

— Нет, всё в порядке, — отряхивался я, осматривая порванный рукав на пальто.

— Видите, как хорошо, что я сюда зашёл… Всякое случается, никогда не знаешь, кто может оказаться с тобой в камере, — тихо проговорил полисмен.

Я вопросительно поднял на него глаза. И он представился:

— Я — лейтенант Дёрп. Старший офицер полиции Уэйкфилда…

А вот это уже интересно! Что-то я не помню, чтобы полиция спешила на стрельбу, когда Горский приехал меня убивать. Я подошёл к прутьям решётки, запустив руки в карманы:

— Что вам нужно, лейтенант?