Русская Америка. Сухой закон 2

Глава 2 День неприятных встреч…

— Наки Джонсон? Из Атлантик-Сити? — уточнил я.

— О, да вы неплохо осведомлены! — хитро прищурился Ротштейн. Его помощник при этом, наоборот, весь напрягся и подобрался.

— Стараюсь быть в курсе новостей… — пожал я плечами, хотя не слышать про такую фигуру, изучая «нюансы» бизнеса, и, конечно же, его коррупционную составляющую в 20-е годы, было нельзя. Через Атлантику в его порт шло такое количество контрабанды, что у любого честного инспектора случился бы сердечный приступ. Атлантик-Сити жирел и превращался в главную игорную столицу Штатов. Ведь Лас-Вегаса ещё не было в проекте…

— Новостей? Наки точно не афиширует то, чем занимается, в широких кругах. Но именно он сможет достать вам то, что нужно. И вам повезло, если вас представлю я, то он согласится с вами работать. Без моего слова он сочтёт вас подосланным агентом, шпионом, провокатором… Да кем угодно. Енох очень осторожен.

— И когда с ним можно будет увидеться?

— Я поеду к нему в Атлантик-Сити в конце недели, в субботу. Говорят, он сделал большую игорную зону в своём Ритце. Это надо увидеть. И развеяться…

Ага, конечно. Арнольд тоже поедет по своим делам — как пить дать.

— И куда вы хотите расширяться, мистер Соколов? — полюбопытствовал Мозг.

— Не люблю раскрывать всё раньше времени. Я суеверный, мистер Ротштейн, — уклонился я от ответа.

— Что ж. Ваше право. Помните, вы должны сказать Массерии «нет». Иначе вы рискуете остаться без поддержки в дальнейшем. Я строго следую своим договорённостям, Алексей, — с небольшим акцентом произнёс моё имя Арнольд и резким ударом уверенно загнал последний шар в лузу.

Он выпрямился и приторно улыбнулся:

— Партия за мной, мистер Соколов.

— Мне было приятно сыграть с вами, — не моргнув глазом соврал я.

— Думаю, нашу аудиенцию можно завершить. Мои люди доставят вас, куда вам необходимо и расскажут, как связаться со мною по телефону в крайнем случае, — и он подал мне руку.

Я пожал её. Рукопожатие оказалось на удивление твёрдым, хотя внешне Мозг не производил впечатления крепкого парня.

— Мистер Ротштейн. Мистер Мозель…

И я направился к двери. В холле-приёмной я столкнулся с худощавым, дорого одетым итальянцем. Он стоял около репродукции «Рождения Венеры» и рассматривал её, засунув руки в карманы брюк. Незнакомец обернулся и поглядел на меня пронизывающим колючим взглядом. Словно мгновенно просканировал. На вид ему было лет двадцать, но лицо это я уже наблюдал на фотографиях ранее.

— Мистер Лучано! Вас ждут! — обратился к нему следовавший за мною помощник Ротштейна.

— Отлично! Я уже думал, что это никогда не произойдет, — и Чарли бросил на меня недовольный взгляд, энергично зашагав в кабинет. По его напряжённой походке и жестам казалось, словно он чем-то очень обеспокоен.

— Александрос, отвези мистера Соколова куда он скажет.

Грек молча кивнул и поднялся с кресла, одернув полы своего пальто. Надел шляпу и показал мне знак следовать за ним. На улице мы снова загрузились в тот же Джоржан. В этот раз на меня уже не направляли ствол.

Что ж, проблему поставок, судя по всему, я решил. Енох «Наки» Джонсон поставлял в Штаты во время Сухого закона самое меньшее — качественный ирландский виски. А вообще, был одним из немногих, кто продавал из-под полы элитные редкие вина. Более того, насколько я помню, его «запасы» перед внедрением Акта Волстеда достигнут гигантских масштабов. Настолько, что даже в середине времени Сухого закона сильные мира сего, развлекаясь в его казино и клубах, смогут найти редкие лимитированные партии вин и виски дорогих марок.

Правда, придётся отдавать десять процентов с потока «Мозгу». И всё же, это не больше, чем виг шерифу в Вирджинии. Там с нас брали за возможность продавать. Тут — за наводку и знакомства. В подпольном бизнесе рука руку моет, и этого пока не избежать.

Джордан остановился около дома, который я назвал, через пару кварталов от суповой кухни. Мой пистолет перекочевал обратно в кобуру. Отдавали мне его в разряженном виде. Александрос молча кивнул на прощание, и как только я захлопнул дверцу, машина поехала дальше.

Спустя минут десять я уже подходил к «Суповой кухне Ивана Соколова», названной так в честь отца Алексея, в чьём теле я сейчас находился. Рядом с дверями стоял грузовичок с красивым белым логотипом нашей мебельной фабрики. Сегодня он был доверху забит наборами, в которых находились предметы первой необходимости и различная снедь на первое время. Около грузовика стояла пара моих бойцов их тех бывших солдат, что прибыли вместе с Синицыным.

При моём появлении они по привычке подобрались. Поздоровавшись, я оглядел всю толпу, которая собралась около дверей кухни. Среди них мелькали знакомые лица, которых я видел тогда в порту. Кто-то из них пытались наняться к нам, но должных навыков для того, чтобы войти в «боевую команду» у них не было и пришлось на тот момент им отказать. Помимо новоприбывших, было много женщин. Некоторых из них я знал. Это матери-одиночки, которые воспитывали детей без мужей.

На крыльце рядом с моей сестрой Тоней стоял Мишка и что-то горячо объяснял, размахивая руками. Я протолкнулся через скопление людей. Лицо друга при моём виде повеселело. Навстречу из дверей вышел капитан Синицын. Он быстро оглядел меня, словно доктор осматривает пациента — всё ли с ним хорошо, и молча кивнул. Я тихо шепнул ему, поднимаясь на крыльцо:

— Потом всё расскажу… Сначала — дела! Гарри разузнал что-нибудь об остальных парнях Горского?

— Кое-что вроде есть. Можно проверить пару адресов…

Рядом громко выступал Рощупкин:

— А вот и владелец кухни. Алексей Соколов. Сын погибшего Ивана Фёдоровича, упокой Господь его душу. Послушаем его!

Я осмотрел толпу. Сотни пар глаз уставились на меня, и гул потихоньку начал затихать. Я снял шляпу и начал свою речь:

— Не буду ходить вокруг да около… Я вижу перед собою много честных людей, которых нужна помощь, еда и работа. Наше товарищество «Соколов и Компания» будет стараться всеми силами помочь нуждающимся переселенцам из нашей с вами родной страны. Сегодня мы делаем первый шаг, открываем кухню, которая поможет людям поддержать свои семьи, пока они устраиваются на работу. И будет работать постоянно, если у вас настанут тяжёлые времена. Все новоприбывшие, кто сегодня находится здесь, сейчас спокойно и мирно. Повторяю! Спокойно… пройдут в очередь и поставят свои семьи на учёт в кухне. Заниматься этим делом будет моя сестра Антонина! Часы работы кухни будут всегда висеть на дверях, и она будет открываться три раза в день.

Рядом по ступеням поднялся Громов.

— Кормильцам, которые ищут работу, могут обратиться к Виктору Громову. Чуть позже мы постараемся помочь и женщинам. Кто-то из товарищества всегда будет находиться в конторе начиная со среды, — и я назвал адрес.

Этот офис, который располагался недалеко от суповой кухни, ровно посередине между нею и гаражами с фабрикой, для нас нашёл Витя несколько дней назад. Теперь, когда с Горским было покончено, можно было чувствовать себя чуть более свободно. А нам требовалось место, куда будут приходить за помощью, и где наше «командование» сможет собираться не на съёмных квартирах. Отличное место, где окна выходили на тихий дворик. Сняв два этажа, можно было хозяйничать и в нём. Так можно было не опасаться того, что какие-нибудь стрелки решат разнести тебя с улицы через окна. Тем более, на оба этажа фасада здания у меня были отдельные планы для интересного заведения…

— А что делать нам? — вдруг раздался отчаянный голос.

Я устремил взгляд в сторону худой женщины, держащей на руках маленького ребёнка. За её спиной пряталась девочка годиков трёх от роду, выглядывая из-за маминого платья.

— Нам тоже нужна работа. У нас еле хватает еды. Меня нигде не берут, когда узнают, что у меня двое детей и на подходе ещё один.

— Где твой муж? — спросил кто-то в толпе?

— Он погиб на работе в порту. Его придавило краном.

Сотни глаз возвратились ко мне. А меня вдруг озарила мысль. Вот я и нашёл работу для матери. И знаю, как пустить её энергию в хорошее русло. Сейчас пойти нет никаких яслей в подобных районах.

И вот такое дело тут точно нужно открывать для эмигрантов из России, чтобы снять эту нагрузку с женщин, заодно и трудоустроив часть из них.

— Все женщины и их дети, которые живут без мужей, тоже будет иметь право пользоваться «Кухней Ивана Соколова».

Над толпой разнёсся одобрительный гул. Я увидел, как лица многих людей, независимо от пола просветлели. Надеюсь, это выльется в реальную поддержку. А мне она в будущем понадобится. Тем более, поглазеть на открытие пришло много зевак, которые потом разнесут эту новость по району быстрее ветра. Вообще, сеть социальных учреждений может стать точками притяжения соотечественников в этом городе. И моя «социальная база» в будущем для наполеоновских планов намного увеличится… Надо будет подумать над этим.

Вообще, в американских семьях среднего достатка женщины, сейчас, как правило, домохозяйки. Мне даже вспомнилась «душещипательная» заметка времён Второй Мировой, когда американские газеты лили слёзы, по поводу того, что домохозяйкам, о боги, приходится разбивать на участках огородики, а мясо они теперь могут есть только два-три раза в неделю.

В сравнении с тем, что пришлось переживать моим дедушкам и бабушкам в годы Великой Отечественной, это даже не смешно. Советские люди не только положили свои жизни на алтарь Победы, но и буквально выстрадали право называться истинными победителями.

Простым эмигрантам из России, которым зачастую платили в это время в Штатах гораздо меньше, и которые не смогли придумать или найти себе какое-то необычное дело, было очень тяжело, и их женщины вкалывали не меньше, чем главы семейств.

— Сразу ещё одно объявление! — продолжил я, — Нам сейчас нужны разнорабочие, водители, столяры и плотники. По деньгам не обижу. Ниже местных вы точно не будете зарабатывать. Желающие со среды подходят в нашу контору. На этом у меня всё. Я передаю всех в руки моей сестры. Те, кто только недавно прибыл в город, после трапезы подходят к грузовику получить вещи для первого времени. Объявляю «Суповую кухню» в честь моего отца открытой!

Меня обнял вал оваций, и я медленно спустился со ступенек, освобождая проход. Парни вместе с Тоней начали формировать очередь. Синицын с Мишей и Витей подошли ко мне.

— С кем ты сегодня виделся? — полюбопытствовал друг.

— Не здесь и не сейчас. Такими именами не разбрасываются. Скажу только, что мы в конце недели едем в Атлантик-Сити. Нас представят поставщику, и, надеюсь, решится проблема с алкоголем на первое время после вступления Сухого закона в силу. И ещё, Витя, мне нужно, чтобы ты подобрал хорошее место. Мы откроем ясли… И ещё пару подобных заведений для этих людей, — я указал на медленно двигающуюся толпу.

Капитан пристально посмотрел на меня и после долгой паузы заговорил:

— Если всё, что мы делаем, для этого, то я ещё раз готов сказать, что не жалею, что пошёл к вам на работу, Алексей.

Я молча кивнул. Эта речь была поважнее всех прочих. А Синицын вообще не из тех, кто бросается громкими словами.

— Я так понимаю, всё прошло хорошо? — спросил Громов, явно намекая на мой подневольный отъезд к Ротштейну.

— И да и нет. Это временный «мир». С этими людьми невозможно дружить или быть близким. Забудешься, и тебя съедят…

Мы ещё постояли, поговорив о текущих делах. Из открытого окошка на улицу тянулся умопомрачительный и аппетитный запах. Жена нашего казака Семёна Молотова, обладала поистине выдающимися кулинарными способностями.

— Это что, борщ? — удивился я.

— Наваристый, кубанский, — подмигнул Мишка.

В животе предательски заурчало. Уже долгое время я почти не появлялся дома и перебивался местной готовкой. От бешено-прекрасного запаха мясного бульона у меня аж в животе свело. Я даже представил его ало-золотистый цвет и запах тёртой петрушки, рассыпанной сверху для аромата. Именно золотистый цвет. Настоящий кубанский никак не бордовый. В чистом виде он делается по старинке на бураке, но сейчас жена Степана, скорее всего, сварила всё на томатах. И всё же запах так похож…

— Не пора ли нам подкрепиться? — улыбнулся я, процитировав героя из детства.

В конце улицы вдруг пришёл в движение стоящий до этого Фордик помощника шерифа. Он подъехал к входу в «Суповую» и резко затормозил. Оттуда вышли два полисмена и двинулись в нашу сторону. Один, помоложе, энергично вспрыгнул на бордюр и устремился прямо ко мне. На плечах его колыхался широкий плащ. Похоже, более тёплая одежда будет у фараонов только завтра. Сегодня первый снег и морозец застал Нью-Йорк врасплох.

На душе заскребли кошки. Плохое предчувствие подкралось и сжало сердце когтистой лапой. Стоящая около входа толпа тех, кто уже пообедал, с интересом воззрилась на происходящее.

— Мистер Соколов? Алексей Соколов? — коряво произнёс моё имя молодчик.

Я смерил его взглядом и кивнул:

— Слушаю вас…

Только сейчас полисмен заметил, что все вокруг пристально смотря на него. Особенно взгляд его зацепился за Синицына, который со своим непроницаемым лицом застыл истуканов рядом со мной. Толпа будто бы «подобралась» вся и двинулась ближе.

Фараон постарше кашлянул и покачал головой. В отличие от напарника, он держал руку на поясе. Вроде бы расслаблено. Но рядом с кобурой. И я видел, что она расстёгнута.

А молодой, наоборот, нахмурился, осмотрев всех окруживших нас зевак, и продолжил:

— Сэр, я — патрульный Бигсби. Вы должны проехать с нами в полицейское управление Бронкса. Вы обвиняетесь в возможном убийстве полицейского.

Вокруг прокатился ошарашенный вздох, и люди оживлённо загудели.

— Так убийство было? Или оно — возможное? — усмехнулся я, говоря как можно громче, — Я арестован?

— Этот человек уж точно не убийца, мистер… — проговорила женщина, стоящая рядом.

— Да, это честный человек, которые делает для других добрые вещи, офицер! — добавил незнакомый мужчина, «подняв» молодого фараона в звании.

— Кхм, прошу извинить моего напарника, мистер Соколов, он не так давно на службе, — вступил в разговор усатый полисмен постарше и поопытнее, — Я — сержант Конли. Мы должны доставить вас в управление по приказу шерифа Бронкса Джона Фэллона. Он считает, что вы можете быть связаны с исчезновением полисмена два месяца назад.

Ага, значит, та драка со шпаной, после того как я выиграл деньги на ставках в бейсболе, всё-таки всплыла. Тогда Гарри неосторожно вырубил полисмена. Ну как вырубил… Оборвал его земной путь. А нам пришлось закапывать в лесу за городом не только того парня, который хотел меня убить, но и патрульного. Похоже, детективы нашли кого-то из той шпаны. По-другому я не представляю, как бы на меня вышли. И это очень плохо.

Сейчас фараоны разговаривают со мною довольно вежливо, видя поддержку людей вокруг и мой прикид, который вязался скорее с образом успешного молодого бизнесмена, но никак не шпаны-мокрушника.

— Это бредовые обвинения! — изобразил я возмущение.

— Но мы вынуждены доставить вас в управление. Мистер Соколов, прошу вас не усложнять ситуацию, — вежливо склонил голову усатый полисмен, — И вас пока не обвиняют…

— Как это не обвиняют⁈ Да этот вот только что сказал, что Алексей Иванович убил полицейского! — вдруг сварливо закричала стоящая неподалёку женщина.

— Мочи от вас нет, уже! Сначала при первой же возможности к стенке ставите да обыскиваете, теперь вообще честных людей обвиняете не пойми в чём! — добавил худощавый мужчина в робе рабочего. В речи его слышен был сильный русский акцент.

Да. Толпа — это страшная сила. Я поднял руку, призывая всех к порядку:

— Тише! Тише! Я уверен, что мы во всём разберёмся с господами полицейскими! И что это какая-то нелепая ошибка! Все хорошо! Я уверен, что все недоразумения разрешатся и вы скоро меня увидите. Товарищество будет работать, несмотря ни на что! — и я «глазами» подозвал Витю.

Громов подошёл ближе, и я наклонился к его уху, еле слышно шепнув:

— Если вас потянут копы, мы ни с кем никогда не дрались в этом городе. Что было в тот день — вы не помните. Были как и всегда — на работе. Потом сходили со мной забрать выигрыш ставки. Тем более, если это будут проверять — всё подтвердится. Деньги все доставал я. Вы просто помогаете. Запомнил?

Друг молча кивнул.

— Мишке передай то же самое. Слово в слово. И поищи хорошего адвоката. Обратись для этого к Соломону. Он должен знать кого-нибудь. Только пусть найдёт сам! Никаких обращений за помощью куда-то выше, с кем он связан…

Громов посмотрел на меня встревоженно, отпрянув назад, но я прервал его возглас:

— На всякий случай! Всё.

И я развернулся к полицейским:

— Надеюсь, я поеду не в наручниках?

Сержант Конли покачал головой:

— Нет, но я должен Вас обыскать.

Кольт второй раз за день перекочевал в чужие руки. Усатый фараон с удивлением бросил на меня взгляд. В толпе тоже попритихли.

— Боюсь, что ограбят ночью. Слишком неспокойный район. Если бы полиции ловила преступников, а не честных бизнесменов, то не пришлось бы тратиться на пистолет, — улыбнулся я.

Полисмен сузил глаза, но не стал ничего мне говорить. Только бросил раздражённо своему молодому напарнику:

— Бигсби, садись за руль. Поедемте, мистер Соколов.

Он открыл мне заднюю дверь Форда, и я полез в узкий салон. Что-то сегодня я нарасхват. Сначала один из двух главных мафиози города, теперь шериф полиции района. А у меня впереди ещё столько дел. Как же это всё не вовремя…