Русская Америка. Сухой закон 2

Глава 18 Слишком много пуль…

После того как я выехал из Нью-Йорка, то ещё какое-то время ехал по автостраде на север, постоянно сверяясь с картой и подсвечивая её зажигалкой. Если бы я промахнул нужный поворот или не заметил указатель, то не успел бы вовремя. И тогда неясно — как поступили бы ирландцы. А я ещё не так долго прожил, чтобы хорошо ориентироваться, да ещё и за пределами Большого Яблока. Алексей тоже пробыл здесь около года и дальше Бронкса вырывался редко. Это я постоянно в разъездах.

Я свернул направо на нужном указателе. До заповедника «Бир Стейт», Медвежьей горы, оставалось несколько километров по двухполосной дороге. Навстречу мне попалась только одна машина. Ярко слепя фарами, Мерседес пронёсся мимо. Неудивительно, кто в этом заповеднике может быть зимней ночью, кроме бандитов или тех, кто припозднился и теперь быстрее возвращается домой в тепло и уют. Парочки влюблённых вряд ли бы рискнули по такому морозу сидеть где-то в авто посреди леса.

Мост четырьмя длинными, изогнутыми дугами, казалось, «сжал» реку, как лента. Я быстро промахнул его, попутно крутя головой по сторонам. Но увидеть что-либо необычное тут было невозможно. Впереди по бокам от дороги высилась громада леса. Если за мной и наблюдали, то я точно никого не видел.

Проехав ещё с километр, меня «вынесло» на дорогу среди полей. Впереди слева высилась освещённая белыми и красными огнями «стрела». Вот и станция. Прямо к ней и примыкала эта радиовышка, которую я заметил издалека. Я притормозил и свернул с дороги. Грузовичок затрясло на ухабах грунтовки. С замиранием сердца пришлось остановиться на плоской, укатанной площадке перед воротами на станцию.

Фары вырвали из темноты закрытые решётчатые ворота, перетянутые цепью. Весь забор представлял собой крупную редкую рабицу. Я заглушил двигатель. Выключил фары и сидел где-то минуту, приоткрыв окно и слушая тишину позднего вечера. Огни вышки, выкрашенной в красный цвет, освещали большие цистерны, тускло поблескивающие в свете старых и уже желтоватых прожекторов. Несколько подсобных помещений из дешёвых материалов. Деревянные катушки с проволокой, ящики, контейнеры. Массивное колесо железного ворота, будто забытое здесь уже давно. Только вот нигде не видно сторожа. Должен же тут быть кто-то ночью.

Я открыл дверь, выпрыгнул наружу и, не торопясь, прохрустел по снегу вокруг капота. Достал сигареты и осмотрелся. На пустой дороге вдалеке не было пока видно ни одного огня. Как назло, ноль авто. До горизонта, с одной стороны, во тьму уходили поля. В сторону моста в полукилометре высился сплошной чёрной громадой лес. За ним вдалеке виднелись огни Нью-Йорка. С другой стороны, за редкими посадками должна была изгибаться река. Тишина. Лишь еле слышное гудение трансформатора вышки.

Я выпустил струйку дыма, и тут же в стороне, противоположной городу зажглись огни двух авто. Они, покачиваясь и подпрыгивая, начали приближаться ко мне через поле. Значит, меня всё это время пасли, оценивая — один я, или нет.

Машины, Форд и Рено, закатили на площадку и остановились передо мною, не выключая фары. В окне Рено торчал ствол винтовки, направленный на меня. По спине пробежал холодок. А ну как сразу пальнут без разбора. Но не должны. Сначала убедятся, что я не пустой приехал и не попытался их обвести вокруг пальца.

Спустя несколько секунд двери всё же открылись и наружу начали выбираться ирландцы. Пять человек в зимних пальто без особого шика и простеньких шляпах. Такой пройдёт мимо на улице, и ты даже не приметишь — сколько людей в подобной нейтральной одежде каждый день перемещается по мегаполису.

Среди них выделялся лишь один. Приталенное чёрное пальто, смахивающее больше на военный френч. Шляпа-котелок на голове. Трость в руке, на которую опирался хромающий пожилой мужчина. Морщинистое лицо превратилось в маску практически без эмоций. Цепкие глаза смерили меня, и он усмехнулся:

— Так вот вы какой, мистер Соколов? Признаться, я ожидал другого. Мне говорили, что вы молоды. Но все ваши деяния как-то не укладываются… в это… — он показал на меня рукой в перчатке и затем опёрся обеими ладонями на трость, поставив её перед собою.

— А вы, господин «Благочестивый», именно такой, каким мне вас и описали, — парировал я, хотя в душе не знал — как выглядит один из основных подпольщиков.

Он удивлённо сузил глаза:

— Слышали обо мне? И откуда?

— Это разве важно? — я докурил сигарету и бросил бычок в сторону кучи хлама около пустых бочек.

Главарь бомбистов усмехнулся и добавил:

— Вы не привели за собой хвост, Алекс?

— Вы и сами знаете ответ на этот вопрос. Уверен, ваши люди позвонили сюда, — я кивнул на подсобку радиовышки. В таких местах всегда был простенький телефон, — Иначе бы мы не увиделись. Я один.

Ну да, что им стоит развернуться, выехать на дорогу и рвануть по дороге через заповедник на восток в сторону побережья. А потом по окружной внешней автостраде вернуться в Нью-Йорк.

— Обыщите его… — коротко скомандовал «Благочестивый».

Боевик, стоящий ко мне ближе, двинулся вперёд. Мне под мышку уткнулся его пистолет, но я предусмотрительно поднял руки и проговорил:

— Пистолет за поясом сзади.

Полы моего пальто разошлись широко в стороны вслед за руками. Ирландец хмыкнул и достал Кольт. Забрал его себе и сунул за пазуху. Затем отвернул полупальто дальше и заглянул за спину. Похлопал по бёдрам и ногам. Последние обшаривания прошли по поясу. Он отступил назад, и я с облегчением выдохнул. Пока руки были подняты — моя «броня», и без того коротковатая, ушла выше пояса и всё обошлось. Собственно, вряд ли бы ирландцы с меня стаскивали её, если бы нашли. Но в случае чего целились бы уже не в силуэт.

Вообще, это было явно лишнее и скорее в качестве дани привычке и перестраховке. Три ствола сейчас смотрели на меня. Куда я денусь с подводной лодки?

— Пулемёты? — требовательно произнёс «Благочестивый».

— В кузове, — я кивнул вбок на грузовик.

— Парни, заберите.

Тот боец, что меня обыскивал, отошёл подальше, не сводя с меня пистолета. Другие двое не торопясь обошли по широкой дуге грузовик, держа на прицеле его кузов. Затем один из них приблизился и заглянул внутрь.

— Порядок. Никого!

Он закинул дробовик на ремне за спину и полез внутрь. Закопошился там.

— Льюисы здесь. Но я не вижу патронов.

— Где патроны? — нахмурился «Благочестивый».

— Речь шла о стволах. А патроны я расстрелял в парней Горского… — пожал я плечами, — Пришлось…

Ага, сейчас. С патронами я тебе их привезу. Чтобы потом эти адские машинки заговорили против моих людей и агентов бюро? Если они, конечно, успеют…

Желваки на лице старика бешено заиграли. Но он совладал со злостью и процедил:

— Зачем ты и твои люди убили Гэрри Томпсона и его парней?

— По его приказу убили моего отца. И его люди похитили мою девушку. Я не собирался вступать в конфликт первым, — сухо ответил я, — Предлагаю сделку.

Двое ирландцев понесли Льюисы к Рено. Один из них начал укладывать замотанные в ткань пушки в багажник. Предварительно Синицын с ребятами вчера обтёр их, избавляя от любых отпечатков наших пальцев.

Второй бомбист стоял налегке и не сводил с меня глаз. Но пистолет его был опущен вниз. Сейчас меня держали на прицеле двух стволов. Уже лучше… Если, конечно, это считается за «везение».

— Что за сделка? — осклабился старик.

— Я отдаю свой бизнес, а вы отпускаете меня. Я закурю ещё?

— Кури напоследок… Зачем нам твой бизнес? Если мы захотим, наши компаньоны дадут нам денег. Мы предпочитаем лишний раз не светиться, — усмехнулся «Благочестивый».

Под «компаньонами» он, видимо, имел в виду бандитов типа Дина О'Бэниона. Я достал сигарету и начал прикуривать её. Сделал вид, что на ветру не зажигается спичка, и сделал небольшой шаг назад, закрываясь от ветра и одновременно равняясь с капотом моего грузовика.

— Не позорьтесь, Алекс, — продолжал старик, — Примите смерть достойно. Надо отвечать за свои поступки.

Тоже мне, моралист нашёлся. Бомбист, подпольщик, действующий на деньги ирландской мафии. А не за это ли ему такое прозвище дали?

Парочка, которая перетаскивала Льюисы, начала заканчивать свою возню с багажником Рено. Пора. Не стоит ждать, когда против меня снова будут четыре ствола. Я напрягся как струна. Кровь набатом уже била в висках. Адреналиновый шторм гулял по телу.

«Благочестивый» тем временем убрал одну руку с трости, потянувшись за пазуху пальто-френча. Похоже, сейчас меня и прикончат. Достанет ствол и пальнёт в меня.

— Томпсон был моим шурином, — злобно сплюнул один из ирландцев.

— И редкостным дерьмом! — резко ответил я.

Ирландец что-то яростно выкрикнул и вскинул винтовку.

А я уже как вратарь прыгал в сторону стоящего под углом грузовика. Пуля из винтовки прошла выше. Мне бы только успеть упасть за высокий капот моего тарантаса. Что-то ударило мне в бок, когда я уже почти скрылся за грузовым Фордиком. Да так сильно, что у меня вышел весь воздух из лёгких. Всё-таки второй ирландец, который держал меня на прицеле — попал!

— Убейте его! — заорал в ярости «Благочестивый», — Томми, что вы копаетесь там? Обходите его!

Тот, что назвался шурином, похоже, не стал даже дожидаться окриков босса и, сразу сориентировавшись, двинулся в мою сторону. Я выглянул из-за угла авто. Пуля выбила искры рядом, и мне пришлось отпрянуть обратно.

Вдруг послышался премерзкий звук, который я не раз слышал когда-то во время своей военной службы… Слишком уж плохие воспоминания, когда именно с него начинается бой в горах, а ты идёшь по дороге, и вдруг твой товарищ падает прямо перед тобою…

Смертельный короткий свист и глухой чавкающий «плевок-удар». Как будто что-то вошло в мокрое и плотное. Прилетело вместе с громким выстрелом со стороны леса.

Ирландец-родственник Томпсона с гримасой боли выгнулся дугой вперёд, даже привстав на носочки. А затем бухнулся на колени и рухнул, как подрубленное дерево на снег.

— Снайпер! — заорал «Благочестивый», с неожиданной для него прытью ныряя за Рено.

А я уже переваливался через борт грузовика. Спасибо Александр Афанасьевич — не подвёл! Верёвки вышли из пазов, и тент «впустил» меня в тёмное нутро кузова. Падая через заваренный борт, почувствовал ещё один приступ острой боли в боку. Я рухнул на настил, пытаясь как рыба, вытащенная из воды, набрать воздуха между длинными паузами. Рука шарила по ящику с оружием.

Наконец, пальцы вдавили пружину, и я перевернулся на здоровый бок, с трудом отбрасывая крышку. В этот раз уже зарычал от болезненных ощущений в теле.

По толстенным металлическим профилям забарабанили пули. От звона у меня начало закладывать в ушах.

— Дааа……. — зверски заревел я и запустил руку в ящик. Без русского могучего и трёхэтажного было уже никак.

Пальцы нашарили дробовик, а я подтянул себя к ящику.

Бах! — раскатистый выстрел из винтовки снова прилетел со стороны леса. Ирландцы на секунду перестали палить и инстинктивно залегли за машинами и рухлядью, которая лежала на площадке перед станцией.

— Стреляйте по вспышке! Он там! — заорал кто-то из бомбистов.

Похоже, позицию моих людей раскрыли. У меня не было времени думать про то — как они умудрились так быстро оказаться рядом с вышкой? Потому как в секундном затишье я уловил быстрый скрежет снега под ботинками. Тень мелькнула в просвете между бортом и тентом, и я вскинул Винчестер. В кузов за угол попытался засунуть свой дробовик один из врагов, и я сразу, без разбора, пальнул в его сторону. Дробь ушла бандиту в руку и плечо. Бомбист не успел «довести» своё оружие на меня, и его заряд улетел куда-то в верхний угол тента.

Зато его рука и пальцы превратились в месиво. Я кинулся вперёд, не давая ему прийти в себя, и лупанул из дробовика, не глядя за угол, ещё два раза. Послышался истошный крик. Попал!

Среди буйства выстрелов мне показалось, что я слышу телефонную трель. Но даже если пособники ирландцев хотят их предупредить о чём-то — сейчас «Благочестивому» и его людям явно не до этого.

Я коротко выглянул в щель между уже изорванным дробью тентом и «бронебортом», мысленно не переставая благодарить Рощупкиных за их идею и работу.

Ирландцы засели за машинами и пытались вести пальбу в сторону леса. Как только один из них попытался приблизиться к водительской дверце Форда, стекло над его головой тут же разлетелось вдребезги от очередного винтовочного выстрела. Бомбисты в ответ тут же поднялись и начали заливать огнём видимую им одним точку, откуда лупил меткий стрелок.

Я поднял дробовик и послал все оставшиеся заряды в сторону прячущихся ирландцев. Одного эта хаотичная стрельба задела в ногу. Он тут же спрятался за багажником Рено, громко ругаясь.

А я нырнул обратно, потому как над лежащим на снегу железным воротом внезапно показался сам главарь бомбистов, целясь в меня из пистолета. Это когда он успел туда перебежать?

Выстрел пробил тент в том месте, где я был долю секунды назад. Пришлось отбросить опустевший дробовик и схватиться за второй, заряженный. Вытянув его из ящика, я послал следующие заряды дроби «по-африкански», выставив оружие над собою и над бортом. Хаотичные выстрелы в сторону противника не принесли нужного результата, но заставили их ещё больше залечь.

Бах!

— Томми! — заорал «Благочестивый!»

Судя по всему, теперь бомбистов осталось в строю двое. Одного сразил снайперский выстрел из леса, второго я точно нашпиговал дробью рядом со своим грузовиком — «бронекапсулой». А точнее, «броневанной». Звучит смешно, да только я до сих пор жив исключительно благодаря ей. Теперь ирландцы потеряли ещё одного бойца. Всё же такой бой, это вам не в городской застройке кошмарить полицейских где-то в Ольстере.

— Там какие-то машины! — закричал последний подопечный главаря подпольщиков.

Похоже, бюро расследований спешит мне на помощь во главе с агентом Гленом Диксоном. Нельзя дать им взять хоть кого-то из этой пятёрки живыми! Я послал ещё несколько зарядов дроби в сторону ирландцев. Но без каких-либо последствий. Они уже спрятались так, чтобы быть закрытыми и от моей позиции в кузове грузовика, и от стрелков из леса.

Следом я выхватил из оружейного ящика привычный мне Кольт. Пистолет отправился в глубокий широкий карман пальто. В нагрузку подхватил патронташ для Винчестера, забрасывая его себе на плечо. Пальцы начали механически набивать дробовик патронами.

Я шумно вдохнул и вынырнул наружу, стискивая зубы от боли в боку. Попытка мягко приземлиться на снег не удалась. Но я тут же упал в снег, целясь в сторону железного колеса-ворота. Где-то там «Благочестивый».

Быстро встал и в полуприседе двинулся вперёд. На снегу булькал ирландец, которого я нашпиговал дробью чуть ранее. Живучий, гад. Выстрел из Винчестера угомонил его навсегда. Перебежка в сторону цистерны.

Я превратился в механическую машину. Вскинуть дробовик. Отстрелять два заряда, наклон — выстрел за колесо-ворот. Несколько шагов, повтор «упражнения». На третий раз я задел торчащий ботинок «Благочестивого» и он дёрнул ногой, заваливаясь от внезапности набок.

— Алекс! Не стрелять по нему! Алекс! Прячьтесь! — раздался позади окрик Диксона.

Машины бюро вынеслись на пустырь перед станцией. Из них наружу посыпались агенты. Последний ирландец было попытался выстрелить из-за Рено, но его буквально смели пальбой из автоматических винтовок Браунинга. Крыло куцего автомобильчика естественно не выдержало множественных попаданий, и пули вошли в тело бомбиста, который медленно завалился вперёд. Шляпа с его головы слетела, а он уткнулся лбом в снег, так и застыв пятой точкой кверху, словно пришёл на занятие йогой, а не чтобы убить меня и забрать Льюисы. Смерть в бою находит людей зачастую в самых странных позах, сковывая тело предсмертной судорогой.

— Алекс, ложитесь! — орал Диксон.

Ага, сейчас! Времени уже не было, и я просто рванул вперёд за угол, выхватывая Кольт из кармана. Прямо на выставленное дуло пистолета «Благочестивого»…

Тууум! В голове разом исчезли все звуки, а я словно попал на зажёванную киноплёнку. И падал назад, стреляя в главаря ирландцев. Один раз. Второй, третий, четвёртый! Весь магазин Кольта ушёл в извивающееся тело «Благочестивого». А я рухнул на снег спиной, пытаясь вдохнуть.

Наконец, это удалось сделать. Ощущение было, словно я вынырнул из-под толщи воды на воздух. Надо мной склонился агент Диксон.

— Алекс! Как вы?

Я проморгался и хотел растереть грудь, где ощущал сильнейшую боль. Куда там… Там же бронежилет. И, судя по всему, смятый. Я молча запустил руку под жилет на боку. Не мокро. Значит, и там не пробили. Думать о том, какие теперь будут гематомы — не хотелось. Калибры в меня прилетали некрупные. Разрыва органов не должно быть. Да и что самое главное? Что я живой! А враг снова повержен!

— Выставите дозор, вдруг кто-то из этих бандитов ещё рядом! Алекс, руку! Кто это? — закричал старший агент.

Ухватившись за протянутую ладонь Глена, я с трудом встал и увидел подъезжающие машины.

— Это мои люди, Глен! Из моего охранного агентства! Скажите своим коллегам, чтобы не стреляли!

Диксон тут же обернулся:

— Отставить! Это люди из охранного агентства мистера Соколова!

Агенты бюро явно с облегчением выдохнули, опустив стволы, в прицелы которых взяли подкатывающие Форды.

Пока ко мне подбежали и начали помогать Матвей с Молотовым, пока что-то говорили напарники Глена Диксона, я изо всех сил фокусировал взгляд на лежащих ирландцах.

«Благочестивый», нашпигованный пулями, привалился к цистерне около большого колеса. Его рука с пистолетом была запрокинута на лежащий рядом ворот, который он и использовал так успешно в качестве укрытия. С губ его сочилась тонкая красная струйка. Готов!

Лицом вниз, как новая кукла из упаковки лежал бомбист, которого сразили первым выстрелом из винтовки со стороны леса. Смотреть на того, кого я сначала ранил, а потом добил из Винчестера — не хотелось. Такое потом в страшных снах будет сниться. В виде призрака без головы.

Томми лежал на капоте авто. Шляпа слетела. В голове… А, да ладно. Там тоже без шансов. Ещё одного порешетили агенты бюро. Всё. Здесь свидетелей сделки с пулемётами нет…

Мой взгляд, бегающий по трупам, не укрылся от Диксона. Он скомандовал агентам и указал на бомбистов:

— Обыщите их. Осмотрите все машины. Окажите помощь Алексу.

Возникшая было заминка испарилась. Вокруг забегали люди.

Я поднялся, опираясь на Матвея, и пересел на старый полусгнивший ящик, чудом уцелевший в перестрелке и не разлетевшийся на множество деревянных реек и щепу.

— Они все мертвы. Вам ничего больше не угрожает. Вы вовремя позвонили нам, Алекс, — короткими фразами оттарабанил Глен.

— Агент Диксон! Тут пулемёты Льюиса! — раздался радостный возглас одного из сотрудников бюро, — А это не те, что мы ищем?

Билл Хогли, под пристальным взглядом напарника обошёл меня и уставился на убитого главаря:

— Да это же «Благочестивый», Глен! — ахнул он, — Это же наш клиент!

Наивная душа. Но чего его жалеть, он пойдёт счастливым прицепом за своим старшим напарником. Получит какую-нибудь благодарность или что-то вроде того в личное дело сотрудника бюро.

— Похоже, это наши подпольщики, — кивнул Диксон.

— Глен, у вас прямо чуйка! Мы сначала подумали, что это глупая шутка! Какие-то ирландцы, да ещё и тут — в заповеднике! — добавил кто-то из его напарников.

Диксон приосанился.

— Тут ранения от винтовки, — вдруг громко доложил кто-то, склонившись над лежащим ничком в снегу ирландцем.

— Винтовки? — подозрительно переспросил Глен, — Здесь был ещё кто-то?

— Это люди из моего охранного агентства, — поспешил ответить я.

— И где они?

— Во-о-он там, — я показал на тёмное пятно леса, — Думаю, они скоро к нам присоединятся…

Агенты заметно напряглись.

— Никто не выжил… — с неудовольствием констатировал Билл, закончив беглый осмотр, — Эх, Алекс, зачем вы полезли…

— Билл, осади! — остановил его старший напарник, — Парню досталось. Ему и так прилетело.

— А как он выжил? — удивился Хогли.

Я вместо ответа задрал свитер, привалившись к стенке, и показал пластины бронежилета.

— Надо снять и осмотреть. Крови нет, но боль чувствуется.

— Сейчас прибудут врачи. Они с коронером едут следом, — произнёс Диксон.

— Агент Диксон! Там в подвале сторож! До сих пор не пришёл в себя. Пытаемся его «растормошить». Ему крепко досталось. Эти уроды ударили его чем-то тяжёлым по голове сзади!

А вот и пропавший сторож нашёлся, подумал я. Хорошо, что жив. И что ничего не видел — тоже.

Со стороны леса показалось два еле заметных пятна. Агенты взяли их на прицел, но вскоре подуспокоились. Два человека шли, подняв руки над головой. Оружие болталось на ремнях у них за спинами.

Я прищурился. Синицын с Гороховым. Точно они!

Оба бойца сразу подошли ко мне. Капитан по пути мазнул взглядом по убитым ирландцам и, удостоверившись в том, что всё прошло как надо, присел передо мной. Только сейчас я заметил, что он был без пальто, в какой-то толстой фуфайке. Как и его напарник. Обоих била крупная дрожь. Одежда была вся мокрая.

— Как? — слабо спросил я, — Как вы там оказались?

Капитан улыбнулся и тихо ответил, убедившись, что Диксон уже отошёл подальше и занят тем, что раздаёт команды агентам.

— «Паккард» выше всяких похвал со своей скоростью… — зубы его стучали.

Горохов же усиленно прыгал вокруг, изображая из себя ударника-физкультурника.

— Но всё равно…

— Это идея Семена, — капитан кивнул на подопечного, — Мы ехали по дороге вдоль реки, чтобы срезать, и он увидел моторные лодки на причале. Еле договорились со сторожем. Пришлось даже «поднажать и подмаслить». Дальше было дело техники. Только мы чуть не перевернулись в самом конце уже на «этом» берегу. Всё-таки непривычно таким управлять. Лодка налетела на какую-то корягу у кромки воды. Оружие успели поднять, а сами в воде оказались. Потом был марш-бросок через лес. Бежали быстро, насколько могли.

— А если там капканы? — неожиданно произнёс я, — Здесь всяких дураков шастает много. Хоть и заповедник, но всё же…

Горохов замер, услышав меня, а Синицын застыл с открытым ртом.

— Шутка-шутка… — усмехнулся я, — Это у меня всегда так. Начинаю шутить не в тему, когда такое, — я показал на побоище.

Отходники, чтоб их…

— Семён, спасибо большое! — горячо поблагодарил я снайпера.

Он остановился и вдруг инстинктивно вытянулся, коротко оттрубив:

— Рад стараться!

Так, надо будет точно поработать с ним… Чтобы не было никакого «накопительного» эффекта. Сейчас Горохов выглядел бодрее бодрого. Словно и не бежал по лесу в мокрой одежде в мороз и потом не участвовал в перестрелке с бандитами.

— Если бы не мороз, руки бы меньше дрожали, Лексей Иваныч! Я бы их всех того! Жаль, света мало было, только эти фонари на вышке да фары, — он разминался, гоняя кругами вокруг пустой бочки, продырявленной моими же выстрелами, — Но оптику мне хорошую к винтовке выдали. Прямо загляденье!

— Но-но! Давай-ка без бахвальства! — усмехнулся в заиндевевшие усы Синицын.

— Слушаюсь, вашблагородь!

Я посмотрел на бегающего паренька и обратился к Синицыну, пока он помогал мне освобождаться от бронежилета:

— Наверное, я всё правильно делаю, Георгий Александрыч…

— Не понял… — удивился он, стуча зубами.

— Послало же мне провидение этого Горохова…

— Это да, — усмехнулся Синицын, — Но вы и сами не промах, продержались бы. Лично я не сомневался.

— Ты давай-ка прими внутрь чего-нибудь «горячего» с Семёном, и давайте в машину. Растираться и переодеваться. Матвей! Отвези их срочно в тепло. Пока врачи приедут — сто лет пройдёт.

— Слушаюсь!

Неподалёку один из агентов стоял с блокнотом и быстро черкал, пока другой, в очках, склонялся над каждым из ирландцев:

— Киприан МакФредди, он же «Благочестивый». Том Бэдфорд… Хороший выстрел… — он посмотрел на сражённого Гороховым Томми, — Это Балджер Ласки и Билл Ласки. Давно их, кстати, ищем.

— А этот? — агент указал карандашом на того, которому я разнёс лицо.

— А здесь проблема… — мужик в очках почесал затылок. — Ну-ка. А что это тут у нас?

Он опустился на колено и достал медальон из-за воротника убитого. Счистил с него кровь и открыл.

— Финну Биллингену от семьи. Пиши пока что так! Финн…

Я весь превратился во внимание. Значит, Луи «Два ствола» Альтери тут нет. Поневоле я машинально оглядел ночное поле вокруг станции. Похоже, «Благочестивый» не стал брать на дело «не своего» человека. Тогда ручной отморозок Дина О'Бэниона до сих пор где-то в городе. И, может, не один. Это плохо…

— Черкай там… Пятеро убитых угрожали мистеру Алексею Соколову, бизнесмену. При попытке убить мистера Соколова были ликвидированы агентами бюро расследования… — диктующий блеснул очками на моих людей и добавил, — И частной охраной мистера А. Соколова…

— Господа, вам придётся в ближайшее время подтвердить протокол и дать показания, — подошёл к нам Билл Хогли.

— Не волнуйтесь, здесь для нас всё очевидно! Тем более, такая удача! «Благочестивый» разыскивается у себя дома и во всех Штатах, — поторопился добавить Глен Диксон, бросив на меня украдкой многозначительный взгляд.

Мои люди превратились в немногословных кивающих болванчиков: понял, не знал, не видел, не в курсе, выполнял задание по охране, стрелял. Я даже усмехнулся, глядя на их лица.

Тело обнимала боль. На адреналине я её, оказывается ещё и слабо чувствовал. А сейчас ощущал, как тупой и ноющий огонь расползается от мест, где пули попали в бронепластины. Хотелось раздеться и лечь на снег…