Русская Америка. Сухой закон 2

Глава 11 За грехи твои…

Гретель потянулась на постели и прикрыла ладошкой глаза. Из большого окна ей в лицо уже светили лучи утреннего солнца. При виде изящного женского тела, высвободившегося из-под одеяла, мой организм срочно потребовал продолжения ночных развлечений.

— Сколько времени?

— Пора, красавица, проснись! Открой сомкнуты негой взоры! — продекламировал я, стоя около стеклянной панорамы на сороковом этаже.

— Чего? — непонимающе спросонья протянула красотка, прикрывая внушительную грудь одеялом.

— Дам потом почитать. Если найду, конечно, — махнул я рукой на неё.

Дочь американки и немца эмигранта во втором поколении, умом она не блистала. Зато были другие… достоинства. Которые она демонстрировала мне уже неделю по вечерам. В Атлантик-Сити я сорвался в «постельный штопор». Всё-таки напряжение почти трёх месяцев давало о себе знать.

Поэтому из «Ритца» от Еноха «Наки» Джонсона мы выезжали с ней вдвоём. Арендованная машина доставила нас до поезда, в котором я купил билеты в люкс. Там же мы закрылись от лишних глаз и проводников и продолжили наш забег.

На квартиру я её не повёз. Снял номер в одном из молодых небоскрёбов Нью-Йорка и раз в два дня заезжал в гости. Короткий страстный роман. Требующий ласки молодой парень и избалованная девица, прожигающая деньги щедрого отца, балующего своё чадо.

Привязанности у меня не было. Подозреваю, что у неё тоже. Появился бы на горизонте кто побогаче, Гретель, не задумываясь, упорхнула бы к нему. Она явно уже расставила приоритеты на будущую жизнь, и видимо, считала будто на роль её мужа может претендовать минимум миллионер. Что ж. Хорошая самооценка…

— Закажем в номер еды? — сморщила она свой носик.

— Я уже это сделал.

— Ты такой заботливый!

— Нет, дорогая, просто голодная женщина рядом, это верный путь к смерти мозговых клеток мужчины…

— Что? Это как? — удивилась блондинка.

— Не бери в голову! — усмехнулся я.

Н-да. Мне бы кого поумнее и поопытнее. А то даже простых шуток не понимает.

Раздался стук в дверь.

— Иду! — прокричал я.

Звонком с утра служащие отеля не пользовались. Вдруг гости спят. Я набросил халат и открыл дверь. На пороге стоял портье со столиком, на котором виднелись крышки над блюдами, белоснежные салфетки, и красивый чайник, из которого уже доносился прекрасный аромат, на тарелочках рядом покоились воздушные гранд-эклеры. Настоящие, по французскому рецепту.

Выглядят они совсем не так, как то, что в двадцать первом веке будут пытаться выдавать за них в магазинах и кафе по всему миру. Помнится, было сложно найти их где-то. Овальная булка, которая тает во рту, разрезанная пополам и начиненная сладким сырным кремом, инжиром и клубникой. То, что я хотел. Тем более Гретель поглощает их со страшной скоростью. Даже удивительно, как при такой «диете» у неё остаётся тонкая талия.

— Ваш завтрак, сэр! На две персоны. И записка. Вам звонили и просили передать.

— Благодарю. Я сам.

Доллар перекочевал в карман портье, и он улыбнулся ещё шире, пожелав мне отличной трапезы. Запускать его в номер, где лежит обнажённая красавица, я не стал.

— О! Эклеры! — захлопала в ладоши Гретель.

А я прочитал про себя записку:

— «Позвони в контору. Нашли»

Понятно. Это неплохая новость.

— Можно я съем и твой? — лукаво спросила блондинка.

— Да… — рассеянно ответил я, беря трубку телефона в номере.

Через минуту меня соединили с нашей конторой в Бронксе.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил я у Гарри.

— Мы нашли то, что ты спрашивал.

— Отлично! Я скоро буду.

— Что с первой проблемой? Отбой?

— Нет. Нужно, чтобы всё было чисто. Отдай нашему общему «другу» деньги.

— Понял.

Я положил трубку и начал влезать в брюки.

— Уже уходишь? — обиженно сморщила носик Гретель.

— Да, милая. Дела!

— Дела-дела! Я видела, как ты говорил с теми серьёзными людьми в Атлантик-Сити. Ты опасный человек, Алекс! Признайся мне! — потребовала жующая эклер красотка.

— Ну что ты, солнышко. Я самый мирный человек на свете… — и я поцеловал её в лоб.

На следующий день. Полночь

Все американские тюрьмы, построенные в начале двадцатого века, отличаются друг от друга. Но некоторые из них не меняются с годами. И их «сердце» будет выглядеть также и через сто лет.

Распределители…

Американские аналоги нашего СИЗО часто имеют большое помещение, размером со спортзал. И в нём стоят длинные ряды двухъярусных коек для тех, кто ещё ожидает окончательного решения суда. В одиночки или в камеры по четыре человека сажают только опасных. На более серьёзные помещения денег нет. Да и вряд ли когда-то будет.

— Ну что, Дэн? Опять копы что-то хотели от тебя? — сиплым голосом спросил худой бродяга, цепко смотря на блондина, плюхнувшегося в койку через проход.

Довольный Дэн Фоули, а это был именно он, ответил, закидывая ногу на ногу и заваливаясь на вонючую простыню:

— Да всё о том. Пытаются повесить на меня грабёж.

— А я думал, это тебя из-за той драки со стрельбой, после которой пропал полицейский, опять таскали. Детективы вроде хотели, чтобы ты сдал своих парней…

— Да нет. С этим они уже отвалили от меня.

— Значит, всё так же, как и раньше? — спросил худой американец в наколках.

— Ну да.

— А чего тогда веселишься? Словно завтра выйдешь на волю, — переглянулся с ещё одним «сидельцем» мужик.

Фоули посмотрел на него и нахмурился:

— Ты что, Сид, думаешь, я стукач? Ты чего.

— Я ничего про это не говорил, ты парень нормальный, я всем это говорил…

— А НУ ВСЕ СПАТЬ! ОТБОЙ! — раздался крик надсмотрщика от дверей.

— ВСЕ ЛЕГЛИ НА СВОИ МЕСТА!

Свет погас и охранник, ещё проорав матерных ласковых в темноту, захлопнул металлическую дверь.

Спустя полчаса, когда последние разговоры затихли, в дальнем углу кто-то спрыгнул с верхней койки. Затем зашуршала и нижняя. Еле слышные шаги. Шёпот:

— Давай!

Звук слабого удара подушкой был не слышен уже через пару рядом. Раздалось сдавленное мычание. А затем голос:

— Сид, держи ноги лучше.

— Да эта сволочь дрыгается.

Мычание стало обречённым. Три фигуры, силуэты которых было не разобрать в темноте, сгрудились вокруг одной койки, где спал Фоули.

Звуки из-под подушки затихли, а тело перестало биться в конвульсиях.

— Всё. Готов!

Худая фигура склонилась над мёртвым и беззвучно шепнула так, что слышно было только ей:

— Привет от лейтенанта Дёрпа…

— Давай спи уже, Сид! Развёл тут театр! — еле слышно прошептали на ухо.

Раздался скрип коек. Вскоре всё затихло. С утра окажется, что никто и ничего не слышал. Потому что жить хочется всем…

Красивая вывеска, сделанная Рощупкиным-старшим, горела неоновыми лампами, которые рекламное агентство поставила мне заранее на заказ.

«Колизей». Такая надпись ярко-жёлтым цветом сияла так, что её было видно далеко в обе стороны перекрёстка. Почему жёлтым? Да потому что кабаре, бурлески и то, что превращалось в подпольные бордели, почти всегда в Нью-Йорке этого времени горели кислотно-розовым цветом.

А жёлтый и белый были символом «серьёзного» отдыха. Сегодня Новый год! В силу вступает 1920ый, который станет для Америки точкой отсчёта Сухого закона на больше, чем десятилетие, и началом тотальной криминализации общества. Официально преступником станет даже тот, кто продал банку самогона соседу. Но реальные деньги будут рубить теневые империи, которые затем вложатся в казино Лас-Вегаса, Кубы и прочие злачные места.

Я стоял посреди «клуба», сделанного на современный для меня манер. Двухэтажное здание гостиницы имело большой холл, от которого отходили в стороны коридоры с комнатами. В них были оборудованы курительные, вип-залы и просто места для компаний. По краям холла стояли столики, разделённые драпировками, выдающимися слегка вперёд от стен. Вместо короткой стояла длинная барная стойка, за которой трудилось три человека. Высокая сцена, на которой расположился джаз-бэнд и уже наяривал весёлый свинг.

Масса цветных затемнённых абажуров делала свет приглушённым. Из-за этого на лицах сидящих в «нишах» бродили отсветы красных оттенков.

Хорошо освещена была только стойка бара. Ибо там толпа наблюдала за «магией» бармена. Которое он творил, используя, пожалуй, самое дорогое, что было помимо алкоголя в этом клубе. Огнеупорное стекло.

Боросиликат даже в Российской империи появился в быту не так давно. Но для того чтобы поджигать коктейли, его ещё особо никто не использовал. Да и сами коктейли пока оставались не так развиты. Весь мир предпочитал чистый продукт. И его здесь тоже подавали.

Но люди хотели поглядеть на то, как поджигают смешанные ликёры. А потом хлопали в ладоши, когда очередной смельчак опрокидывал шот.

— Почему вы дали такое странное название этой штуке? — держал в руках свою рюмку Симон Дуглас.

Клерк уже не раз помогал мне проворачивать дела с покупкой недвижимости. А в этот раз помог с выходом на патентное бюро, в котором я, заплатив кое-какую сумму в карман знакомому Дугласа, застолбил за собою состав десятка коктейлей. И я не собирался выпускать их все сразу. Нет-нет! Нужно делать это постепенно.

А Симона я также пригласил на открытие. Более того, он привёл с собою нескольких товарищей и девушек. Всё-таки Новый год в Америке это не семейный праздник, а гуляние на вечеринках с друзьями. А я после всего этого отправлюсь домой. Хотелось побыть в окружении семьи.

— Я назвал его «Эн-20», потому что не хотел придумывать более сложное название! — соврал я.

Ну, в самом деле, не называть же знаменитый Б-52 так, как его называли в моё время, придумав в шестидесятые-семидесятые. Во-первых, долой названия в честь авиации Штатов, во-вторых, даже если истинная причина настоящего названия была в другом, я придал коктейлю другой символизм. «Н» — Новый год. 20 — число года. Пусть гостям клуба это напоминает о последнем Новом году без Сухого закона. Они падкие на такие вещи, будут раскупать всё влёт. Что сейчас, кстати, и происходило.

— У вас очень необычно! — закивал радостно подвыпивший Симон и раскланялся, — Пойду к своим друзьям, прошу прощения, вынужден откланяться, мистер Соколов! Это поистине странное место, но мне нравится!

— Желаю вам хорошо отдохнуть!

Вокруг начинало кружиться всё больше пар. Музыканты старались изо всех сил. Я прошёл к барной стойке и поднял один палец:

— Ирландского!

Бармен кивнул и взялся за бутылку. А потом спросил у меня:

— Вы видели новость, сэр?

— Какую?

— В Западной Вирджинии полиция устроила целую войну в каком-то захолустье.

— Да что ты говоришь? — деланно удивился я.

— Вот газета, сэр!

Я взял свежую прессу и посмотрел на разворот. Благо света тут около бара хватало. На фотографии были изображены с оружием в руках в картинных красивых позах Джон и Тагерт. И ниже, в чёрной рамке — Барнс.

«…а так же усилиями бывшего шерифа и его помощника, который теперь является главным претендентом на роль нового шерифа Бакхэннона….»

Так, это всё понятно… Что дальше?

«…три десятка отъявленных головорезов были уничтожены, в том числе и Тед Хауз, известный под кличкой Большой принц…»

А вот и завершение статьи:

«…с прискорбием сообщаем, что шериф Барнс, только вступивший в должность, был убит в ходе перестрелки с бандитами…»

Ну что ж. Всё, как я и сказал. А мы со временем возьмём торговлю виски на севере Вирджинии под себя. Рядом материализовался Гарри.

— Ещё одна колонна ушла. Последняя из предыдущей поставки возвратилась обратно.

— Сколько выручили? — тихо спросил я.

— Тридцать тысяч чистыми. С водителями и охраной Виктор уже расплатился. Это — итог.

Девяносто тысяч мы заработали за десять дней. Это серьёзная сумма, которую надо было куда-то вложить.

— Отлично. Что насчёт нашего дела?

— Всё. Их никто не найдёт…

Да. Дружки Дэна Фоули теперь тоже на том свете. Если нашли их главаря, то могут рано или поздно выйти и на них. Даже если бы его не раскололи. А лейтенант Дёрп уже сигнализировал о том, что это не за горами.

«Исполнили» их мы вдвоём. Гарри и я. Потому что именно мы были связаны тайной исчезновения того полицейского по имени Ли Купер. Парни только нашли этих ублюдков через нищих и подстраховали. Отморозки сворганили себе логово в одном из домов в Истчестере. А накрыли мы их только потому, что они фактически украли девушку из небольшого борделя. К нашему приезду она, к сожалению, была замучена.

Рука моя после этого не дрогнула, хотя изначально я ехал на «дело» с тяжёлым сердцем. А парни, которые поехали с нами, после того как увидели бедняжку — лишних вопросов не задавали: кто эти уроды и почему я их искал? Теперь все четверо оставшихся на свободе члена банды Фоули кормили червей в небольшом лесу. Бойцы Синицына избавились от тел. Шериф Фэллон может теперь долго искать концы. То, что произошло этой ночью в распределительной тюрьме штата, конечно, напряжёт его. Но зато я могу быть уверен в том, что ни одного свидетеля больше не осталось.

Я поблагодарил Гарри:

— Спасибо! Что ж. Надеюсь, этот год будет лучше. У меня для тебя есть подарок.

Бывший нищий округлил глаза:

— Да? Мне очень приятно. И что же это?

Я выложил на стол небольшой свёрток, перевязанный бантом.

— Открывай!

И пригубил виски, с улыбкой наблюдая за тем, как Гарри, нахмурившись, разворачивает подарок. Наконец, к сорванному банту прибавилась и обёртка. Морщины на лице Гарри разгладились. И он поднял счастливые глаза произнеся:

— Гарри Ллойд-младший… Это…

— Твои документы. Дуглас сегодня принёс перед открытием. Упаковывал я сам. Поэтому, может было криво, извини…

— Алекс! Сэр!

— Давай без этого! Это уже последний вариант твоих документов. Ты больше официально не бродяга.

— Спасибо! — было видно, что ветеран не знает, как подобрать слова. Всё таки хорошо, что я вышел на Дугласа. За хрустящие купюры в карман он был готов напрягаться и бегать со скоростью света, подмазывая нужные инстанции.

Гарри не знал, что сказать, поэтому я ему помог:

— Давай просто выпьем за это!

И мы опрокинули по паре виски, прежде чем он, счастливый, пошёл на улицу. А мне нужно уже было собираться. Только, пожалуй, ещё по одной, в честь праздника. За спиною послышался чарующий женский голос, тембр которого заставил пробежать по спине мурашки.

— Трогательно. Я наблюдала со стороны, как вы дарите подарок своему другу, товарищу, простите, я этого не знаю. Это было даже красиво!

Я обернулся на этот прекрасный голос. Передо мною предстала красавица с длинными, убранными под небольшую сетку пшеничного цвета волосами. Зелёные глаза насмешливо глядели на меня, пронзая насквозь. Полные губы, розовинка на щеках.

— Один из барменов держался до последнего, но я всё равно выведала — где хозяин этого места, и как он выглядит? — особа слегка наклонила голову набок, рассматривая меня будто диковинку.

Ниже тонкой шеи соблазнительно появилась ямочка. Открытые плечи. Обнажённые руки, держащие бокал с шампанским.

— Что ж я не буду винить бармена за это. Не верю, что кто-то смог бы устоять перед вами, — парировал я с улыбкой.

— Интересные коктейли. Я никогда не видела таких.

— Советую вам не мешать их с шампанским, — заметил я, — Но бармен должен был об этом сказать.

— Он и сказал. Но мне никто не указ, — усмехнулась девушка.

На вид ей было лет двадцать пять. Точёная фигура «песочные часы», подчёркнутая синим вечерним платьем. В отличие от большинства представительниц женского пола, она явно одевала не то, что очень модно, а то, что действительно выгодно демонстрировало её фигуру. А там было на что посмотреть…

Оркестр заиграл медленный и грустный джаз. Я специально давал установку иногда исполнять «медляки». Некоторые пары разошлись к своим столикам в нишах, но многие остались танцевать.

Девушка подняла бровь

— Вы даже не пригласите меня?

— Смею надеяться…

— А вы не надейтесь, а делайте! — дерзко засмеялась незнакомка.

Н-да, такое поведение не типично для большинства женщин этого времени.

Я поставил стакан из-под виски на стойку и протянул ладонь девушке. Она вложила свою тёплую нежную руку в мою, и через несколько мгновений мы закружились вдвоём.

— Как вас зовут? — спросил я, глядя в насмешливые глаза.

— А это имеет значение?

— Хотелось бы знать — кто вы? Про меня вы уже знаете больше, чем я про вас.

— О, поверьте, Алексей, я знаю гораздо больше, чем мне рассказал бармен…

А я чуть не запнулся от неожиданности. Потому что последнюю фразу незнакомка выдала на чистейшем русском языке. Но я тут же взял себя в руки и, не подав виду, что произошло, что-то необычное, продолжил вести партнёршу в танце.

— Теперь я ещё больше хочу знать ваше имя, — признался я.

— Ксения. Но тут меня все зовут Кристиной. Так удобнее. И всем и… мне… — улыбнулась девушка.

— Почему же?

— Ну, истинное имя не всегда хорошо называть. Фрол, кстати, просил передать вам большой привет.

Я стиснул зубы. Вся картина начинала понемногу играть совсем другими красками.

А девушка прижалась ко мне поближе и добавила:

— И он попросил забрать у вас наши деньги. Вы помните? Тридцать тысяч.

— Не думал, что у большевиков есть такие агенты! — тихо прошептал я Ксении на ухо.

Её локон коснулся моей шеи, и по телу пробежала приятная дрожь. Прости Гретель, но это совсем другой уровень женщины…

— Вы бы не прижимались так ко мне, всё-таки следует соблюдать приличия, — пошутила девушка.

— Когда мы с вами увидимся, чтобы я передал деньги?

— Послезавтра. Отель «Плейс». Я буду в кафе в фойе отеля в три часа дня.

— Я приду.

Она подняла на меня зелёные глаза, в которых бегали натуральные бесенята:

— А я — буду ждать!

В этот момент очередь из выстрелов разнесла вдребезги стёкла окон клуба. Прозрачное крошево разлетелось в стороны. Пули снесли несколько торшеров. Лампочки в них погасли. Бокалы на столах слетели на пол и разбились. Пара пуль угодили в виолончель, и она издала жалобный звук. Я тут же бросился на пол, увлекая Ксению вниз. Накрыл своим телом девушку и обнял руками её голову. В нос ударил слабый дурман духов и душистый запах, который бывает только у женщин при смешении косметики и чистой нежной молодой кожи.

Танцующие в ужасе бросились по сторонам. Кто поумнее тут же кинулся на пол, как и я. Несколько раненых кричали от боли.

— Алексей, вы тяжёлый! — раздалось из-под меня. Я посмотрел на Ксению. В глазах всё равно виднеется страх, но держится она покруче, чем большинство мужчин в зале.

На улице раздался звук быстро набирающего скорость авто. Из его двигателя выжимали все соки. Я бросился к выходу и выскочил на улицу. И тут же увидел знакомую фигуру, которая сползала по стене.

— Гарри!

— Алекс…

— Куда они попали? Ты их видел?

— Нет. Лица в масках… Подъехали на машине и всё…

Рядом на колени быстро опустилась Ксения.

— Помоги мне разорвать рубашку!

Я буквально рывком распахнул пальто Гарри. Пуговицы отлетели куда-то в сторону. Затем то же самое проделал с пиджаком и рванул рубашку товарища:

— Жить будет, — коротко бросила шпионка, осматривая и щупая края раны, — Но срочно нужен хороший врач!

На улицу выскочил Матвей:

— Господин Соколов!

— Матвей, помоги мне погрузить Гарри в машину!

— Хорошо! Алексей Иванович!

— Да⁈ — в сердцах крикнул я.

— Звонил Рощупкин.

— И что?

— Наш склад кто-то поджёг…

Я стиснул зубы и процедил:

— Узнайте — кто это сделал!

Уже заводя машину, я в сердцах стукнул по рулю:

— Вот тебе и Новый год!

Дорогие читатели! Мы приблизились к январю 1920го, когда запустится Сухой закон, подошли к этапу, когда герой уже должен будет отстоять свое право на Бронкс и ему придется окунуться в борьбу за целый город, а так же справиться с внезапной угрозой извне!

Следующая глава по подписке — платная.

Ваши лайки, положительные комментарии, Ваша поддержка покупкой, наградой — позволяют мне больше времени уделять именно писательскому делу. И я очень рад, что могу придумывать для Вас подобные истории.

Спасибо, что читаете!

Благодарю Вас за Вашу поддержку!

Жду Вас в следующей главе!