Рулевой. Книга 2. Испытание водой

Глава 18. Возвращение

— Стас… Ста-ас, проснись…Я почувствовал, как кто-то касается моего плеча. Открыл глаза. Надо мной стояла Настя в футболке, с мокрыми волосами, без макияжа. У неё было такое тревожное выражение лица, которое врезается в память даже после яркого сна и остаётся перед глазами на целый день.

— Вода, — тихо сказала она. — Посмотри, что с водой.

Я сел на кровати, растёр руками лицо.

— Что с водой?

— Она… не знаю. Кран не до конца закрыт, хотя я точно закручивала. А струйка идёт почему-то мутная. И зеркало в ванной всё в разводах, словно на него кто-то дышал, причём изнутри. Я… мне приснилось… — она запнулась, — странное.

Я поднялся, всё ещё приходя в себя после сна и прогоняя глухой звон в голове. — Что именно снилось, Насть?

Она прикусила губу.

— Даша. Мне приснилась Даша. Она стояла перед нашей дверью. Босая. Вся в грязи. Но самое странное — у неё были закрыты глаза. И губы не шевелились, но я слышала голос. Такое ощущение было, что вода говорила за неё.

Я замер.

— И что она сказала?

— Я… — Настя села на край кровати. — Не всё разобрала. Но было слово — «мост». И ещё что-то про тебя. Похожее на: «он знает дорогу» или «пусть придёт». Не дословно. Всё было как сквозь толщу воды.

Мы помолчали.

— А ты уверена, что это был сон? — спросил я, стараясь сохранить нейтральный тон.Настя посмотрела прямо в глаза.

— А ты как думаешь?

Я ничего не ответил. Она опустила взгляд.

— Ты же сказал, что всё закончилось. С этой меткой, что у тебя на ладони. Мы… я уже начала думать, что можно просто жить. Что вот ещё Дашу как-нибудь отыщем и всё наладится.

— И мы её найдём, — сказал я мягко. — И всё наладится. Просто иногда мир напоминает, что цена ещё не заплачена до конца.

— Стас, давай без этого поэтичного пафоса. Ты так говоришь, как будто всё ещё впереди.

Присев рядом с ней, взял за руку.

— Хочешь правду? Я не думаю, что это просто сон. Однако и паниковать не надо. Мы не знаем, где Даша. Не знаем, кто тебе это показал. Может быть, это просто отголоски твоих дневных переживаний.

Настя покачала головой.

— Нет. Всё было как по-настоящему. Очень реалистично.Она помолчала.

— Стас, а если она уже не здесь?

Я посмотрел на неё. В глазах блестели слёзы, но она держалась. Настя не из тех, кто легко сдаётся.

— Если бы она была где-то ещё, — сказал я, — ты бы её уже не увидела. Понимаешь? Скорее всего она жива. Поэтому и зовёт.

— Или кто-то говорит от её имени, — прошептала она.

— И такое может быть, — неохотно признал я. — Но тогда всё немного запутаннее.

Настя встала, прошлась по комнате. Остановилась у окна, посмотрела на улицу.

— Знаешь, чего я боюсь?

— Чего?

— Что, когда она вернётся, это уже будет не совсем она.

Эти слова зацепили меня, но я не подал виду. Подошёл, обнял за плечи.

— Настя, не волнуйся заранее. Главное, чтобы она вообще вернулась.

Мы стояли молча, пока за окном по стеклу не потянулся первый бледный отблеск солнца. И тут же зазвонила мелодия телефонного звонка.

Настя подняла трубку почти сразу. Я стоял в кухне и заваривал крепкий чай. Из крана шла мутноватая вода и я кипятил бутылированную. Пар лениво поднимался над чашкой, но не поднимал настроения.

— Алло… да… это я… — Настя замолчала. Лицо у неё вытянулось, брови чуть сдвинулись. Я замер с ложкой в руке.

— Где?.. — снова пауза. — А что с ней?Я поставил чашку. Пошёл к Насте. Она, не отрываясь от телефона, кивнула — мол, сейчас расскажу.

— Да, конечно, я съезжу. Вы только пришлите адрес. И номер отделения. Хорошо. Да, я перезвоню.Настя положила трубку, оперевшись на мгновение на край подоконника, чтобы не потерять равновесие.

— Кто это? — спросил я, хотя уже знал.

— Отец Даши. Он сейчас где-то на Урале. Говорит, ему позвонили из больницы. Дашу нашли. Привезли в приёмное.Она подняла глаза.— Она жива, Стас.

Я медленно выдохнул.

— Где её нашли?

— Точно не известно. Он сам не понял. Медики были очень скупы на слова. Только сказали, что девочка пришла сама. Мокрая. Была не в себе сначала. Потом в каком-то ступоре. Документов при ней не было. Только в кармане нашли водительское удостоверение. Уточнили в полиции данные. Так и вышли на него.

Я кивнул.

— И он просил меня... Нужно съездить. Посмотреть, узнать, что с ней. И перезвонить ему.

Настя говорила спокойно, но я чувствовал, как в ней всё колотится. В её голосе звучало тоже напряжение, что я ощущал у себя внутри: вот-вот лопнет туго натянутая струна.

Я дотронулся до её плеча.

— Едем.

Районная больница была самой обычной. Серое уставшее здание с отколовшейся плиткой у входа. Люди с сумками, бабушки на лавочках, носилки в коридоре. В регистратуре или, как сейчас принято говорить, на ресепшене, была женщина за стеклом. Лет сорока, в белом халате, с усталым голосом:

— К кому?

Настя подошла ближе.

— К вам девушка поступила сегодня утром. Даша Панкратова. Мы от её отца. Он сейчас в другом городе, просил узнать, как она, и сообщить ему.

Медсестра даже не подняла глаз.

— Только по письменному разрешению или при наличии документов, подтверждающих родство.

Настя чуть не выронила телефон.

— Но мы не чужие ей! Я её близкая подруга. Мы работаем вместе. Её отец сам просил. Вам дать его номер?

— Я не могу вас пропустить. Правила есть правила.

Я собрался уже что-то сказать, но Настя сама вытащила телефон и набрала номер.

— Алло, Артём Сергеевич? Они нас не пускают. Да, вот так. Можете им всё объяснить? —подала трубку под стекло.

Медсестра нехотя взяла телефон. Послушала. Закатывала глаза под потолок. Молча кивала. Мычала дежурное «угу». Потом что-то уточнила, записала на бумажке имя, фамилию, телефон. Повесила трубку, нажала кнопку, открывающую дверь в отделение.

— Пройдите. Второй этаж. Пост первый. Халат возьмите в раздевалке и купите бахилы.На первом посту мы увидели молодую девушку в зёленом халате с бейджем «Агафонова Е. П.». Светлые волосы были в аккуратном пучке. Серые глаза внимательно осмотрели нас из под очков в тонкой металлической оправе. — Вы к Панкратовой Дарье? — переспросила она.Настя кивнула.

— Да. Как она здесь оказалась и что с ней сейчас?— Сейчас она в отдельной палате, под капельницей. Мы стояли у стола в коридоре. Агафонова Е. П. деловито листала записи.

— Девушку обнаружили утром, ближе к шести. Доставили к нам по скорой помощи. Её заметили, когда она шла вдоль шоссе. Босая, вся мокрая, в лёгкой одежде, хотя ночь была холодной. Внешне без серьёзных повреждений, только следы переохлаждения и ссадины на ногах.

Я нахмурился.

— И что, она сама шла?

— Да. Говорят, шла медленно, будто в сомнамбулическом состоянии. На вопросы не отвечала. Только один раз сказала что-то, кажется, «Каримов». И всё. При поступлении была тихая, не сопротивлялась. На осмотре — вялая реакция на стимулы, спутанность сознания. Сейчас в стабильном состоянии. Но в остальном… — медсестра чуть понизила голос, — похоже на частичную амнезию. Или психогенное состояние, вызванное стрессом.

Настя сжала мои пальцы, не уверенно, но крепко. Я накрыл её ладонь своей.

— Можно к ней? — спросил я.

Девушка в зелёном кивнула.— Она не разговаривает. Почти не реагирует ни на что. Но, может быть, знакомые лица помогут. Только недолго — ей нужен покой.

Палата оказалась совсем небольшой, одноместной. Белые стены, серое покрывало, окно с мутноватым стеклом.На кровати, с подушкой под спиной, полусидела Даша. Глаза её были открыты, но смотрели неживым, стеклянным взглядом. Зрачки не двигались. Девушка казалась тонкой и полупрозрачной. Настя подошла и взяла её за руку.

— Даша, солнышко, это я, Настя. Помнишь меня?

Никакой реакции.

— Я тут. Всё хорошо. Ты нашлась, слышишь?

В ответ тишина. Я сделал несколько шагов в сторону кровати. Встал напротив. И в этот момент глаза девушки резко дёрнулись. Было ощущение, что Даша меня узнала, хотя познакомиться мы не успели.

— Она... — Настя вздрогнула. — Она смотрит на тебя.

Девушка смотрела на меня не моргая. Потом приоткрыла рот и начала медленно говорить. Слова выходили из неё булькающими звуками, как будто из-под воды:

— Ты решил, что всё кончилось, наивный человечек? Неет. Вода не отпускает. Приди ко мне, под мост, где отражения молчат. Но сперва — попрощайся. С теми, кого любишь.

После этой фразы взгляд девушки потух, а голова опустилась на грудь.

Настя метнулась к ней:

— Даша! Дашенька! Ты слышишь? Что с тобой?!

По моему телу прошла лёгкая дрожь, оно покрылось мелкими иголками. Послание звучало предельно понятным. Это говорила не Даша. Она всего лишь передала вызов от Лоскотухи.

Дверь открылась и вошла медсестра в маске.

— Мне нужно поставить капельницу. А вам пора уходить.

Настя обернулась ко мне. Её глаза блестели.

— Мы сможем вернуться позже?

— Да, конечно. Посещения возможны ещё с шестнадцати до семнадцати. — сухо ответила медсестра.

Минут через сорок мы сидели в кофейне у окна. За стеклом был обычный летний день. Слышался редкий гул кофемолки и звон посуды. Приятный фон, не мешающий думать.

Настя сидела напротив, обе руки обхватили кружку с латте. Она не пила, только грела пальцы. Я сделал пару глотков из своей чашки и поставил её обратно. Горький вкус сегодня не помогал.

— Ты слышал то же, что и я? — спросила наконец Настя тихим голосом, почти шёпотом. — Это звучало как… не так, как обычно говорит Даша. Да, там была она, мы её видели, но казалось, что говорил вместо неё кто-то другой. Понимаешь?

Я кивнул, не глядя.

— Это и не она, — сказал я.

— В смысле? Что значит не она?

Я взял ложку и начал молча перемешивать кофе.

— Стас, — заговорила Настя, не дождавшись от меня ответа, — ты что-то знаешь. Я вижу это. Ты слушал так, будто ждал чего-то подобного. Ты точно не удивлён.

Я всё ещё молчал.

— Почему ты просто смотришь на меня и молчишь? — добавила она. — Ты всегда думаешь, что молчание — это способ защиты. Но я не идиотка. Я вижу, когда ты врёшь мне и понимаю, когда обманываешь сам себя, ну или, по крайней мере, пытаешься это сделать.

Я посмотрел ей в глаза и тихо сказал:

— Это было послание. Для меня.

Она тяжело выдохнула. — От кого?

— Я не знаю точно… — соврал я.

Настя склонила голову.

— Ага. То есть от кого, ты точно не знаешь, но при этом, понял каждое слово и смысл всего сказанного?

— Да, потому что это было адресовано мне, — повторил я. — Это вызов. Она медленно покачала головой.

— Стас… ты понимаешь, как это звучит? Пропадает взрослая девушка. Никто не знает где она и что с ней. Через несколько дней она неожиданно находится, грязная, мокрая и в ступоре. И теперь она говорит как персонаж фильма ужасов, передавая послание ранее незнакомому человеку. Странно, не находишь?

Я не знал, что ответить. Настя смотрела пристально, почти не мигая.

— Ты думаешь, это послание от того, кто похитил Дашу? — спросила она уже тише.

Я кивнул в ответ.— Скорее всего, да.

Настя отставила чашку.— Тогда зачем они её вернули? Передать послание? Не самый современный способ гонца засылать, как думаешь?

— Не знаю, — сказал я. — Может, наоборот. Это приглашение. По типу — приди сам.

— Бред. Это какой-то бред, Стас. Что это за игра? И почему через неё?

Я потёр глаза. Усталость наваливалась слоями.

— Потому что они знают, как на меня выйти, — ответил я. — Они знают, что Даша для нас важна и если она что-то скажет — я пойму.

— Они. — Настя прищурилась. — Ты снова говоришь «они». И снова не называешь никаких имён. Ты просто всё носишь в себе. Скажи, это какие-то конкретные люди?

Я молчал. Пауза повисла, как тугая нить, только тронь и всё порвётся.

— Я боюсь за неё, — нарушила, наконец, тишину Настя. — Она вернулась, но это не она. В глазах пусто. Словно в ней кто-то пожил и ушёл. Или не ушёл.

Я кивнул.

— Я тоже боюсь. И за неё. И за тебя.

Настя подалась вперёд.

— Тогда скажи мне, что будет дальше. Просто скажи. Что ты собираешься делать?

— Я принимаю их вызов, — сказал я.

— Пойдёшь один?

Я кивнул. Она опустила глаза.

— А если ты не вернёшься?

— Вернусь.

— Но ты в этом не уверен, — шепнула она.

Я хотел соврать. Сказать, что уверен. Но не смог. Только посмотрел на неё и взял за руку.

— Всё будет хорошо, — сказал я. — Обещаю.

Мы ещё какое-то время посидели в кофейне. Настя держала мою руку, опасаясь, что как только отпустит, всё станет окончательно реальным.

— Я снова поеду к ней, — сказала она. — Может узнает меня. Может у неё внутри ещё что-то осталось от прежней Даши? Я не могу просто сидеть. Мне надо попытаться. Потом позвоню её отцу.

— Скажи, что она в порядке, без подробностей.— тихо добавил я. — Ему, наверное, этого сейчас достаточно.

Она кивнула. Потом посмотрела на меня:

— А ты?

— Потаксую немного, — сказал я. — Голова тяжёлая, нужно проветрить, а в дороге мне всегда думается лучше.

— Думается… — повторила она. — Ты от меня убегаешь?

— Нет, — сказал я и сам удивился, как быстро. — Не волнуйся, я ненадолго.Настя усмехнулась, но в её взгляде осталась тревога.— Только не уезжай совсем.

Мы обнялись. Очень не хотелось расставаться.

Старая «Калина» недовольно закашляла и ожила с первого же поворота ключа. На панели мигнула лампочка давления масла, потом погасла.Я включил радиоприёмник. Шипение. Щелчок. Опять шипение. Выключил.

— Ладно, Шелест, — пробормотал я вслух, выезжая на шоссе. — Ты ведь всё видел, всё слышал. Есть ехидные комментарии?

Ответом мне был только звук поворотника.

— Что мне теперь делать? — спросил я уже мысленно, туда, внутрь, где обычно отзывался его ленивый голос. Ответа не было. Обычно в такие моменты он хотя бы хмыкал внутри, ехидно, лениво, как старик, глядящий на неуклюжего внука.Сейчас — ничего. Ни звука, ни шороха. Только пустота, как в колодце, откуда уходит вода.

Я съехал на обочину. Заглушил мотор. Посидел в тишине.

— Шелест, — снова позвал я. — Ну ты же где-то рядом. Я чувствую. Я не прошу тебя вмешиваться. Просто отзовись.

Выдохнув, положил голову на руль.По стеклу медленно стекла капля воды. Со стороны салона. Как будто внутри машины собирался начаться дождь.

Сначала хотел вернуться домой к Насте — посидеть, может, приготовить чего-нибудь вкусного, дождаться её с рассказами о Даше. Просто побыть вместе. Достал телефон, набрал её номер. Послушал несколько длинных гудков. Потом она ответила:

— Алло? — голос Насти был живой, взволнованный.

— Это я. Ты где?

— В больнице. Ещё немного задержусь.

— Что-то случилось?

— Нет, наоборот. Она начала приходить в себя.Небольшая пауза.— Я сказала ей, кто я, и она… она вдруг улыбнулась. Впервые. А потом сказала: «Настя». И посмотрела так, словно действительно меня вспомнила. Я улыбнулся. Хорошие новости.

— Очень рад за неё.

— За нас, — поправила она.

— Да, — кивнул я, хотя она не могла меня видеть. — За нас.

— Ты домой едешь?

— Заеду к деду. Ненадолго. Надо взять одну вещь. Потом сразу домой.

Настя помолчала.

— Всё в порядке?

— Да, — соврал я.

— Тогда я скоро. Час, полтора максимум. Расскажу всё при встрече.

— Буду ждать.

Я положил трубку. Проехал два квартала. Повернул во двор. Он был пустым, будто специально подстроился под настроение дня. Не стал ждать лифт, поднялся по лестнице. Открыл дверь и вошёл в квартиру деда. Сбросил обувь, прошёл в комнату и открыл шкаф. С верхней полки потянул старый, потёртый походный брезентовый рюкзак. Судя по весу, внутри что-то было. Заглянул внутрь. Там оказался свёрток с кожаными ремешками, тряпичная обёртка, армейская фляга. Я сел на табурет и задумался. Повертел старый костяной нож в руках.

— Что нужно для изгнания этой нечисти? — произнёс я вслух, не особо рассчитывая услышать ответ.

Голос почему-то прозвучал глухо, казалось это не я, а кто-то другой во мне искал ответов на сложные вопросы. Естественно, отклика не было.

Только в правом углу комнаты, на окне, чуть качнулась занавеска.