Рулевой. Книга 2. Испытание водой

Глава 10. Нить

Я держал Настю за руку, пока мы шли к её подъезду. Лёгкий ночной ветер гнал по асфальту бумажный стаканчик, и он глухо уткнулся в бордюр. Где-то далеко лаяла собака. Настя молчала, но её ладонь не отпускала мою. В этой тишине было нечто странно уютное, как в последний вечер перед бурей.

— Ну и денёк, — вздохнула она, остановившись у входа. — У меня в голове всё пульсирует, как после шумного концерта. Только музыка — чужая.

— Тебе надо отдохнуть. Серьёзно, — я чуть наклонился к ней, взглядом стараясь вытеснить тревогу из её глаз. — Завари какую-нибудь ромашку или что там нужно в таких случаях, посмотри глупый сериал, отключи голову.

Она слабо улыбнулась.

— Не думала, Стас, что ты будешь меня учить отключать голову.

— Кто-то из нас должен оставаться в здравом уме, — я пожал плечами. — К тому же, если я сейчас зайду, потом ведь вообще не выберусь.

— То есть, всё это — только чтобы не поддаться моему неотразимому очарованию? — она приподняла бровь, прищурилась, и на мгновение показалась той самой Настей, знакомой с юных лет.

— Именно так. Хочу сохранить рассудок спокойным хотя бы до рассвета, — я наклонился и поцеловал её в щёку. — Давай. Отдыхай. Завтра я тебя заберу. Устроим нормальный день. Без подброшенных писем, странных фоток и загадочных звонков.

— Только попробуй не приехать, — она ткнула меня пальцем в грудь и скрылась за дверью.

Я стоял несколько секунд, прислушиваясь к её шагам на лестнице. Потом развернулся и пошёл к машине. Тяжело вздохнул. Слишком много всего наваливалось. Сразу. И слишком хрупким сейчас казался этот ночной покой.

Сев за руль, включил навигатор, чтобы ехать домой, но тут мигнул экран дисплея: новый заказ. Судя по метке навигатора где-то недалеко. Пассажир сам выйдет к дороге. Имя — «Григорий». Комментарий: «Прошу поскорее».

— Ну да, конечно, — пробормотал я. — Помедленнее ещё ни разу не просили. Никогда такого не было и вот опять.

Машина мягко скользнула по пустынной улице. Фонари казались чересчур яркими, выжигающими пятна света в ночи. Через пять минут я увидел фигуру на обочине. Человек в тёмной куртке, с растрёпанными волосами. В руке — небольшая сумка. Уселся в машину быстро, не глядя на меня.

— Доброй ночи, — сказал я.

— Вперёд, — отозвался он коротко, не поздоровавшись, и я тронул машину с места.

Несколько минут ехали в тишине. Я услышал, как он тихо скребётся пальцами по ткани своей сумки, будто перебирает что-то внутри. Не знаю почему, но от этого движения по спине побежали мурашки.На светофоре он вдруг подался вперёд и я увидел его лицо в зеркале: обычное, уставшее, с мешками под глазами. В руках он держал тонкий жёлтый конверт, который почему-то напомнил старый пергамент.

— Передай тому, кто умеет слышать, — сказал он и протянул его мне. — Не открывай сейчас. Просто положи туда, где не потеряешь.

Я взял конверт молча. Он был странно тяжёлый. Машинально сунул его в бардачок, как будто именно там ему и место. И вновь в машине тишина. Дорога по-прежнему бежала под фарами. Через пару минут пассажир сказал:

— Здесь останови. Дальше я сам.

Остановился, посмотрел на него в зеркало, но он уже вышел, тихо и незаметно. Еле расслышал шум закрывающейся двери.

Проехав пару кварталов, я потянулся к бардачку. Не потому, что хотел нарушить просьбу — просто что-то тянуло туда. Взял конверт в руки, осмотрел внимательно со всех сторон, ощупал пальцами, открыл.

Изнутри, словно живая, выползала тонкая, как волос, серая, пульсирующая нить. Она шевелилась, будто искала, за что зацепиться. Я аккуратно заглянул внутрь. Там внутри был целый клубок копошащихся нитей. И карточка с координатами.Никаких комментариев. Только адрес. Заброшенный кинотеатр за кольцом. Я знал это место. «Луч». Не работает уже лет двадцать. Почти забытое место, где некогда была жизнь. А теперь, похоже, будет встреча.

— Ну надо же! Какое незамысловатое приглашение. — послышался голос в голове.— Ну да, Шелест, ты прав. Идём смотреть кино?***

Кинотеатр «Луч» выглядел забытым памятником чему-то, что больше не имело значения. Обшарпанные бетонные колонны, гнутая крыша с выцветшей вывеской, облупленные плиты на фасаде. Окна заколочены, а там, внутри, за разбитыми рамами, прогуливался ветер.

Вышел из машины, сунул руки в карманы и направился к боковому входу. Конверт остался в бардачке, а странную нить, я положил в карман.

Сквозь пролом в ветхом ограждении я вошёл внутрь. Прошлогодние листья хрустели под ногами. Пахло сыростью и чем-то старым, пустым, неживым. Внутри, в зале, на том месте, где раньше была сцена, сидел незнакомый человек. Или по крайней мере, мне показалось, что сидит. Он выглядел так, словно врос в подиум. Спина прямая, тонкие, будто обтянутые кожей ветки, руки лежали на коленях. Их цвет был серо-жёлтым, как у дерева, давно высохшего под солнцем. Ладони покрывали глубокие трещины. Ноготь на указательном пальце правой руки расщепился до середины. Человек не шевелился.

Я застыл от неожиданности. Потом всё же сделал шаг вперёд.

— Доброй ночи! Это вы не меня тут ждёте?

Голова мужчины чуть качнулась в мою сторону. Голос был негромким и хрипел, как лифт старого панельного дома:

— Если бы я не ждал, ты бы не нашёл вход.

Я слегка прищурился, чтобы рассмотреть его в этой полутьме. Лицо незнакомца было настолько худым, что казалось голым черепом, но глаза… глаза были яркие. Не светились, нет, но в них что-то жило, как в пепле, в котором ещё теплятся угли.

— Как я могу к вам обращаться?

Прежде чем ответить, он медленно поднял свою засохшую кисть, дотронулся до груди, помолчал, и лишь потом сказал:

— Я Четвёртый Хранитель. Так и зови: Четвёртый.

— А что первый, второй и третий сегодня пропустят встречу?

— Один спит, другой сгорел, третий ушёл за грань.Он сказал это с такой будничной интонацией, что меня передёрнуло.

— Ладно, пусть будет Четвёртый. Как я понимаю, вы из Круга?

Он не подтвердил и не опроверг. Просто повернул ладонь вверх. На ней лежал совершенно гладкий камень. И теперь я понял, что он ждал не меня. Он ждал нить.

— Принёс? — спросил он.

Я достал небольшой клубок из внутреннего кармана. Он был холодным и безжизненным, как будто впавшим в спячку. Но стоило его поднести ближе к камню, как всё резко изменилось. Клубок вдруг дёрнулся, словно живой.

— Эта ваша непонятная штуковина почему-то шевелится, — сказал я.

— Она пока молчит. Но уже чувствует. Это значит, что ты ей подходишь.Он снова протянул ладонь.— Ты готов пройти туда, где время идёт назад?

— А у меня есть выбор?

Он скривил тонкие губы, похожие на две складки в сухой ткани.— Выбор есть всегда. Но это не твой случай.

Я передал ему нить. Он не взял её пальцами. Просто чуть наклонился — и нить сама легла на его ладонь. Камень вспыхнул едва заметным внутренним светом и снова погас.

— Мне передал эту вещь один пассажир такси. Странный человек. Просто сел в машину и оставил её. Почему он сам к вам не пришёл?

— Потому что не смог бы. Он всего лишь курьер. Служит только для доставки важных предметов. У нас есть такие особые люди, на которых не действуют большинство артефактов. Но они и не могут ими пользоваться. А вот с тобой нить оживает.

— Ну и что же это за артефакт?

— Это якорь, который выглядит как нить. Мы стараемся собирать фрагменты, оставленные теми, кто соприкасался с Лоскотухой. Эта нить — часть её круга. Без тебя она мертва. С тобой, сам видишь, она оживает и говорит.— Вроде бы её нельзя называть этим именем, сказал мне один ваш сотрудник.— Мне можно. — ответил Четвёртый Хранитель. — Она меня не слышит.

— Отлично, прояснили — на вас у неё выборочная глухота. А зачем мне во всём этом участвовать?

— Потому что в одном из таких фрагментов — след твоего деда. Он знал больше, чем говорил. Вероятно, знал её настоящее имя. Мы не можем вытащить эту информацию сами, нас туда не пускают. И ты, судя по последним событиям, её мишень. И... её дверь.

— О, мишень — это звучит прекрасно. — Не могу сказать, что был рад этому заявлению.

— Без тебя всё это бесполезно. А с тобой у нас есть шанс понять, как и почему она выбрала тебя. И как её остановить.

— То есть я ваш ключ?

— Да. Но и замок тоже. Без твоей метки нить молчит. А без нити невозможно открыть след.

Он посмотрел на камень в ладони, где теперь пульсировала слабая синяя жилка.

— Готов?

— Всегда готов. Только есть важный вопрос — я хочу знать, ради чего или кого рискую.

Он медленно кивнул, оценивая мои слова.

— Мы не спасаем мир. Мы сохраняем память. Чтобы кто-то после нас понял, с чего всё началось. А у тебя, возможно, после этого похода вскроется ещё один пласт родовой памяти деда.

Он сделал шаг в сторону. И я только теперь понял, что он не сидел. Он стоял всё это время, просто настолько недвижимо, что казался частью сцены.— Иди. Нить тебя поведёт. И не волнуйся, если она в пути начнёт менять цвет. Это значит, ты уже близко.— На любой цвет? И даже чёрный?

Он впервые улыбнулся.— Если станет чёрной — ты уже там, где надо.***Выйдя из кинотеатра, сразу понял, что это уже не та улица, с которой я входил.

Под ногами не было асфальта. Камни, разбитые бетонные плиты, ржавая арматура — я стоял в мёртвой технозоне, куда давно не ступала нога человека. Воздух звенел тишиной, непривычной даже для глубокой ночи. Не было слышно ни ветра, ни другого шума, только пульс крови в ушах.

Нить, всё ещё обвивавшая мне запястье, потянулась куда-то вперёд, как струна. Не колебалась, а тянула. Я шагнул за ней.

Передо мной раскинулась насосная станция: полузатопленное здание с осевшей крышей, один угол которого уже лежал в воде. Вокруг — сеть железных труб, ржавых, с обломанными краями. Под ногами был решётчатый, давно прогнивший настил, готовый обрушиться в любую секунду.

Шаг. Второй. Под ногой что-то хрустнуло. Я пошатнулся, чуть не упав. Внизу, в тёмной жиже, показалось всплывающее не то маска, не то лицо. Полуразложившееся, с проваленными глазами. Оно взглянуло на меня и медленно ушло обратно в мутную глубь.

— Отлично, — выдохнул я. — Просто идеальный антураж.

Я двинулся дальше, следуя за нитью. Она словно вела меня по лабиринту — огибала проломы, заставляла пригибаться под перекрытиями, обходить корни, пробившиеся сквозь бетон. Иногда она дёргалась, словно чувствовала опасность.

На стене, куда я упёрся, когда почти потерял равновесие, чёрным были выведены слова: «Сначала он вошёл в воду. Потом вода — в него». Прочитав, я усмехнулся.

Что-то заскрежетало. Не сверху. Снизу. Где-то под полом.

Я присел, прижал левую ладонь к настилу. Он дрожал. Было ощущение, что кто-то тянулся снизу к поверхности. Нить мгновенно вспыхнула. Рванулась в сторону. Вверх — на металлический мост, ведущий к центральному отсеку насосной станции.

Я не раздумывая побежал. Влетел на мост, не разбирая дороги. Металл под ногами гудел под тяжестью моего тела. Но мост держался. Впереди виднелась полукруглая арка, дверь с выбитым стеклом, за ней — тьма. Не чёрная, а какая-то серая, глухая, вязкая.

Я остановился на пороге, и в эту же секунду нить дёрнулась... и сгорела. Просто вспыхнула на моём запястье, как тонкая солома и исчезла. Ожога не осталось, но кожа слегка загудела, будто током ударило.

— Вот как, — пробормотал я. — Получается, билетик был в одну сторону?

Внутри было холодно. Пол скользкий, везде лужи, провода, куски разорванной обшивки. В центре — платформа, на ней возвышение, на котором что-то лежало и светилось слабым, зеленоватым светом. Я сделал шаг в ту сторону и в этот момент что-то шевельнулось в углу.

Сначала я услышал только звук. Хлюпанье. Затем заметил движение. Из лужи поднялся силуэт. Похож на человеческий, но с деформированным лицом. Вместо глаз — две капли. Необычно длинные руки ниже колен. Вместо пальцев — ленты водорослей. Он не шёл, а перетекал в мою сторону.

Я рванулся вбок, чуть не поскользнулся. Существо прыгнуло, но не на меня, а в сторону пьедестала, к светящемуся предмету.

— Нет, я первый пришёл! — подумал я и бросился туда же.

Оно почти дотянулось до заветной цели, но я успел чуть раньше. Схватил артефакт — небольшой цилиндр из мутного стекла, внутри которого плавало нечто, похожее на каплю света, закрученную в спираль. Моргнула вспышка. По воздуху прошла лёгкая вибрация, чуть толкнувшая меня воздушной волной.

Существо зашипело и распалось на мелкие брызги, как распылённая ртуть. Всё исчезло. Я остался стоять с цилиндром в руках и сердцем, колотящимся где-то под горлом.

На стекле проявилась корявая надпись на непонятном мне языке. Я выдохнул.

— Ну вот, хоть не зря бегал, — произнёс я вслух. Внезапно позади что-то щёлкнуло. Обернулся и увидел, что за мной распахнулась дверь, которую я даже не заметил. И это была не та дверь, через которую я сюда пришёл. В знакомом мне дверном проёме виднелся коридор с облупленной штукатуркой старого кинотеатра «Луч». Видимо, меня ждали.

***Я шагнул в проход и холод насосной станции остался позади.

В крови ещё гудел адреналин, рука сжимала цилиндр. Полутемный зал кинотеатра встретил меня гулкой пустотой. На прежнем месте — у экрана — сидел он. Четвёртый.

Он не поднялся. Только медленно протянул вперёд свои деревянные руки. Я подошёл ближе и вложил артефакт в его ладони. Он медленно поднял их на уровень своих глаз.

— Там что-то написано, — сказал я. — Не по-нашему. И что это вообще?

Четвёртый перевёл свой взгляд на меня.

— Это экстракт. Суть закреплённого переживания. Артефакт сохранил эмоциональный след в момент разрыва между мирами. Очень редкий тип.

Он снова поднял предмет на уровень глаз. Свет внутри капсулы чуть дрожал, пульсировал.

— И что теперь?

— Теперь ты получишь то, за чем пришёл. — Четвёртый неуловимым движением убрал артефакт и извлёк из-за спины папку. — Мы нашли фрагмент из дела, которое сейчас закрыто под грифом «Узел». Оно касается твоего деда.

Сердце глухо дёрнулось.

— Он был шаманом — это ты знаешь. Но ещё он смог пережить сдвиг — сильнейшее искажение реальности, схожее с тем, что ты испытал сегодня. Только не краткий всплеск. А долгий контакт.

— Где?

— В год пропажи твоего отца. По нашей оперативной информации, тогда погибла вся экспедиция. Твой отец исчез. Мы придерживаемся мнения, что он переместился в другую реальность. А Исмагил пытался в одиночку вернуть его и попал в эту аномалию. Вышел через три дня, без единой царапины, но изменённый. В первые дни он говорил тем, кто его встретил, что «вода пришла, но имя сдержало».

— Имя?

— Подробностей он не уточнил. Но мы полагаем, что речь о Лоскотухе. В отчёте он описывает «влажную фигуру с пустыми глазами, что пыталась дотянуться из зеркального мрака». Ты понимаешь?

Я кивнул. Понимал слишком хорошо.

— Он предполагал, что она может вернуться, — продолжал Четвёртый. — Потому и оставлял послания. Часть есть у тебя. Часть где-то в местах силы, где проходила его тропа.

— И что мне теперь со всем этим делать?

Хранитель медленно поднялся.

— Мы — не советчики. Мы хранители. Но есть фраза, которую он записал в самом конце. Она интересная.

Он вынул из папки тонкий лист. Я взял его. Узнал почерк деда.

«Имя её дрожит в детской песне. Кто споёт её — найдёт путь назад».

Я сжал бумагу. Шрам на ладони слегка потеплел. Где-то в груди откликнулась строка. Старая, из сна.

— Благодарю, — сказал я, не зная, что ещё можно сказать.

Четвёртый молча кивнул и растворился в темноте зала, как будто и не существовал никогда.

***

Я ехал домой. Мыслей в голове не было. В голове крутилась лишь одна фраза: «Имя её дрожит в детской песне».

Я припарковался у дома, но из машины не вышел. Просто сидел, уперевшись лбом о руль. Цилиндр с артефактом я оставил у Хранителя, но ощущение, что нечто чужое всё ещё прилипло ко мне, не уходило. Дед. Он знал. Так он спас отца? Или не смог?

В груди сжалось.

Я подумал о Насте. Как легко она улыбалась днём. Как тонко чувствовала, что мне нужно побыть одному. Но чувствовала ли она, как глубоко я падаю?

В квартире было темно и тихо. Я бросил куртку на стул, прошёл в комнату, лёг на диван. Потолок над головой чуть дрожал, как вода в старом стекле.

Мелодия всплыла сама собой. Давно забытая колыбельная, которую пела мать. Я пробормотал её строки себе под нос.

«За окном колышется вода,Не зови меня туда…»

Дальше строка терялась. Я закрыл глаза.