Рулевой. Книга 2. Испытание водой

Глава 13. Взгляд в прошлое

В комнате было тихо. Слишком тихо, как в старом доме, когда ни один шорох не нарушает покой. За окнами уже желтело солнце, и летняя улица, скрытая за занавесками, напоминала мою голову — пугающе пустую, скрытую под слоем воспоминаний, которые я всё никак не мог отыскать в полутьме. Присел за стол и прошёлся рассеянным взглядом по старой столешнице, покрытой толстым стеклом. Уже столько раз я собирался разобрать документы деда в ящиках стола, но постоянно до этого не доходили руки.

Всё вокруг так или иначе напоминало об Исмагиле. Иногда мне казалось, будто он всё ещё рядом — не физически, а как часть меня. После передачи родовой памяти я стал улавливать еле различимые фрагменты из его жизни: незнакомые улицы, запахи, лица. Всё это всплывало без предупреждения и исчезало, как сон на рассвете.

Ещё до его ухода мне казалось, что всё, что он оставит после себя, — это всего лишь часть прошлого, которая рано или поздно отойдёт на второй план. Но оказалось, что каждый угол этой квартиры скрывает тайны, о которых я не догадывался. И теперь, когда деда не было рядом, мне приходилось учиться заново. Не только жить с памятью о нём, но и понимать, что вся его жизнь была наполнена такими знаниями и силами, о которых я и не подозревал.

Я выдвинул нижний ящик стола. Там нашёл несколько старых газет, какие-то записки, номера телефонов людей, чьи имена, кажется, мельком слышал ещё в детстве. Отложил их. Что-то тянуло меня дальше, в самый угол ящика. И вот, среди старых бумаг, нащупал что-то тяжёлое. Ткань. Я потянул за неё и вытащил небольшой свёрток, перетянутый кожаным шнуром. Это был небольшой пухлый картонный блокнот с затёртыми буквами на обложке. Осторожно его открыл.

Первая страница была покрыта едва различимым почерком. Строчки текста танцевали перед глазами, пока я не заставил себя сфокусироваться. Дед всегда писал аккуратно. Эти записи начинались с отчётов о странных событиях в районе у реки. Ребёнок пропал — не было следов, не было шума, к розыску особых усилий не прилагали. Дело стало очередным висяком.

Мне стало тесно в дедовском кресле. Я перелистнул страницу, и будто что-то щёлкнуло внутри. Волной накрыли чужие воспоминания, тонкие и зыбкие, как пар. Образы, которые я не мог вспомнить, потому что они не мои, но я знал, что это так или иначе часть меня. Чужая земля под ногами, крики, шаги по грязи, тягучий запах плесени и жгучее чувство тревоги. Будто я ищу кого-то… кого уже не найду. Казалось, что в этот момент я не просто читал записи деда, а проживал их, присутствуя в моменте. Это ощущение возникло так быстро, что я не успел отмахнуться от него.

Резко выдохнув, осознал, что это тоже было передано мне Исмагилом. Фрагмент памяти, свидетельство участия в этих событиях. Я чувствовал, как тянусь за его ниточками.

Следующие страницы были не менее странными. Показания врачей, свидетельства медсестёр, материалы опросов местных жителей района, которые не могли толком объяснить, что произошло. А потом глаз зацепился за фразу газетной вырезки «Похищение младенцев из роддома». Я перевернул ещё несколько страниц и передо мной раскрылись записи о том, как именно дети исчезали. Это не было случайностью, всех их похитили. Причём ни одного толкового свидетеля, ни одного чёткого следа. Всё, что имелось — это бледные воспоминания уставших людей, которые не могли понять, что произошло.

Я поднял глаза. Мысли кружились сами по себе. Информация собиралась в моей голове, пазл за пазлом, складываясь в картину. Я почувствовал себя заползающим в чью-то хитроумную ловушку.

Порывшись немного в столе, в одном из ящиков нашёл старую папку с цифрой «два» на обложке, перетянутую зелёной лентой. На обороте чернильной ручкой было написано: «Река, 1960–1979. Не терять». Почерк деда, и от этой надписи у меня по спине пробежал холодок.

Открыв её, увидел страницы, которые были заполнены примерно такими же записями, как и в предыдущей, но теперь аналитического характера. В них прослеживалось уже более конкретная информация: к похищению младенцев были причастны люди, которые вскоре после этого погибали сами. Преимущественно в воде. В тот момент всё во мне сжалось. Вода. Снова вода. Она не просто повторялась — она была ключом. Погружение, исчезновение, утопление. Всё возвращалось к реке. К ней и к тем, кто за ней стоит.

Я поднялся с кресла, пытаясь понять, как мне теперь поступить со всем этим. Точно знал, что не смогу остановиться, пока не раскрою всю правду, даже если она будет гораздо мрачнее, чем ожидал. В голове щёлкнула идея.

Мои пальцы почти автоматически достали мобильный телефон и прокрутили список контактов. Ага, нашёл. Номер Альберта - Эйнара.

Ответ не заставил себя долго ждать. Знакомые радостные интонации в голосе Альберта сразу сделали разговор чуть легче.

— Алло, Стас! — почти кричал Альберт мне в ухо. — Куда запропастился? Совсем забыл своего старого корешка по нарам?

— Привет, Эйнар! — ответил я. — Как себя чувствует сегодня палец Всеотца?

— Ну-ка ты давай поаккуратнее с такими выражениями! Фильтруй базар, как говорил наш уважаемый сокамерник Виктор Иванович! Нашёл с чем шутить, бро! — он изобразил гнев, но по тону было понятно, что он рад меня слышать. — Давай, колись, зачем набрал. Чутьё подсказывает мне, что просто так ты звонить не будешь!

— Ну я же, как обычно, весь в делах и заботах, —попытался я немного разрядить атмосферу. — Но ты прав, да. Есть одно дельце. Мне нужно переговорить с вашим Четвёртым Хранителем. Сможешь организовать?

Альберт молчал и сопел в трубку. Он отлично понимал, что просто так я не буду просить о встрече. Но, возможно, его самолюбие немного мучилось оттого, что сам он был не в теме нашего общения. — Ты прямиком заехал на верхний этаж, Стас, — наконец ответил он. — Не уверен, что получится так легко, как ты надеешься. Ладно, подожди. Я передам твой запрос дальше. Сам понимаешь, я же не могу просто прийти к нему и предъявить устное послание. Но постараюсь помочь.

— Спасибо, Эйнар, — сказал я. — Жду твоего звонка.

Закончив разговор, продолжил рассматривать материалы из папки. Через несколько минут меня прервал звонок.

— Стас, — сказал Альберт, — Как-то всё внезапно гладко и быстро получилось. Мне передали, что Четвёртый согласен. Даже больше, он вроде как ждал твоего звонка. Место встречи, говорят, там же, где и прошлый раз. Сегодня, в десять. В связи с этим у меня вопрос, Стас. Ты, получается, уже встречался с ним и даже не рассказал мне? Своему корешку?— Эйнар, — немного помолчав, ответил я. — А вот если я скажу, что за ответом тебе лучше сходить к Хранителю — ты обидишься? Понимаешь, дружище, это не моя тайна. Но в любом случае, с меня теперь кофе. Горячий и крепкий. Как твой характер.

Альберт хмыкнул в трубку, но по голосу было понятно, что он не в обиде:

— Ловлю на слове, Стас! Только набери меня сам, как появится время. Я для тебя всегда свободен.

— Ладно, — сказал я. — Спасибо, Альберт. Увидимся.

Нажав красную кнопку отбоя вызова, я перевёл взгляд на часы на дисплее. Получалось, что если хочу добраться вовремя, уже скоро мне нужно выезжать к месту встречи.

Перед глазами всплыла старая баня и саркастический банник. Мир духов, которым я был открыт, не собирался меня отпускать, наоборот, он втягивал меня всё глубже и глубже. И возможно, это была не только память деда, а и что-то внутри меня самого?

***

Заброшенный кинотеатр «Луч» выглядел, как место, где время забыло остановиться. С потолка всё так же свисали какие-то старые шнуры, а в воздухе витал запах плесени. Во второй приезд мне, так же как и в первый, казалось что это здание хранит гораздо больше тайн, чем воспоминания о старых фильмах.

Я остановился в дверях, на секунду обдумывая, насколько всё-таки странным было это место для встречи с таким человеком, как Хранитель. Хотя, встречи с теми, кто связан с Велесовым Кругом всегда подразумевают не только странные места, но и новые впечатления.

Я сделал шаг внутрь бывшего зрительного зала и остановился. Никого не было видно. Просто пустое помещение, где даже шорох звуков казался подавленным. Посмотрел в сторону сцены — там никого не было. Хмыкнул, решил оглядеться по сторонам. Не увидев ничего нового для себя, вернулся взглядом к сцене и вздрогнул. На том же месте, что и в прошлый раз восседал Хранитель. Ну ладно, как я знал, в его случае слово «сидел» звучит не уместно. Пусть будет располагался.

Я подошёл ближе. Визуально Четвёртый не изменился с нашей последней встречи. Те же тонкие руки, как сухие ветки, лежали на коленях, а жуткие, тёмные глаза, казалось, просматривали меня всего насквозь, как рентген, пялились прямо внутрь, словно выискивая секреты.

— Ты пришёл, — сказал он, и его сухой, как камень, голос звучал без толики холодности или раздражения. Он просто констатировал факт.

— Здравствуй, Четвёртый. — сказал я, решив, что лучше начать с чего-то простого. — Конечно, пришёл. Ведь я сам просил об этой встрече. Как дела в Круге? Замены Хранителям не подобрали? Архивистов там может каких повысили, или кого-то ещё , не знаю кто у вас как правильно называется.

Он не ответил, просто молчал и наблюдал за мной. Мне стало немного не по себе от того, что я не мог даже предположить, что будет дальше.

— Ты пришёл по делу? — наконец произнёс он. — Зачем звал? Не то чтобы это меня удивляло, но раз ты здесь, наверное, есть что-то важное. Говори, зачем ты искал меня.

Я понял, что мой стиль общения ему не подошёл.

— Очень ты серьёзен, Четвёртый. Ну ладно, я всё с той же проблемкой. У меня вопрос по Казытке возник, а кроме вас ответить некому. Я нашёл старые записи деда. Мне кажется, она связана с исчезновением детей в районе у реки. Будет здорово, если мне всё-таки понятно объяснят, кто она такая и почему её след так сильно переплетается с тем, что происходит в Москове, — я заговорил с ним, чувствуя, как напряжение от этого разговора усиливается.

Хранитель не спешил. Он повернулся и, казалось, задумался на мгновение, всматриваясь в тёмные стены кинотеатра.

— Ты хочешь узнать больше о Лоскотухе? — его голос стал немного тише. — Ну что ж, это не так просто. Она не только очередное тёмное создание Нави, Станислав. Она — больше, чем ты можешь представить. В её изначальной давней истории она сама стала жертвой, той, кто потерял всё и теперь отчаянно хочет мести.

Я молчал, пытаясь понять, что он имеет в виду. Мне не хотелось спешить с выводами.

— В её истории есть страшная боль. Боль утраты. Ты знаешь, что она давным-давно была человеком? — спросил Хранитель, оборачиваясь ко мне.

— Что ты имеешь в виду? Человеком? — я пытался уложить в своей голове полученную информацию.

— Лоскотуха когда-то была девушкой, жившей на берегу реки. У неё была жизнь, как у большинства обычных людей. Однажды у неё родился ребёнок, которого она долго ждала, но потеряла почти сразу после рождения. Его выкрали. Малышу на тот момент была всего одна неделя. Мать вскоре утопили. Её душа не смогла смириться с этим. Она не ушла в Круг Перерождения, а предпочла остаться злобным духом ради бесконечного мщения. С тех пор она мстит за то, что её убили, за то, что её ребёнок был похищен, а она осталась в чёрной пустоте Нави. Накопила достаточно сил, по нашей информации, настолько, что вполне способна прорваться в Явь. К нам.

Я пытался представить себе всё это, но что-то мешало мне понять. Месть. Месть, которая жила в каждой клетке её сущности.

— Лоскотуха стала тем, кем она стала, потому что её лишили всего. Ты понимаешь? Навь постепенно разрушила её первоначальную сущность. Окончательно. Теперь она не просто злобный дух. Когда она была жива, потеряла всё. Не могу точно сказать, помнит ли она это. Но теперь она забирает всё, что может.

Он замолчал, давая мне время уяснить сказанные им слова. И всё равно что-то не складывалось в моей голове.

— Я нашёл старые записи, —пытаясь вновь сконцентрироваться, продолжил я. — Они говорят о том, как в семидесятых годах из роддома у реки пропадали дети. Есть ли здесь связь с Казыткой?

Хранитель помолчал некоторое время, словно раздумывая, а потом сказал:

— Связь есть. Но ты немного ошибаешься. Ты предположил, что Лоскотуха занимается такими вещами одна. Однако есть ещё кое-кто — Кука. Так звучит настоящее имя Кикиморы. Она всегда похищала детей и передавала их в Навь. И если бы ты более внимательно листал бумаги Исмагила, то понял бы, что это далеко не конец истории. Ты бы спрашивал не только про похищения в семидесятых. Потому, что они продолжаются и сейчас.

Моё сердце пропустило удар. Я не мог в это поверить. Но Чётвертый Хранитель, судя по всему, был очень далёк от розыгрышей.

— Похищения детей происходят до сих пор? — спросил я, всё ещё не веря в услышанное.

Он кивнул и сказал:

— Да. Не так часто, как раньше. Но их продолжают забирать. Раз, приблизительно, в полгода. Это всё ещё происходит. Ты спрашиваешь, что нужно делать? Ты ведь знаешь, Станислав, что ответы не всегда бывают такими, как ты себе их представляешь.

Моё сердце забилось быстрее. Я начал осознавать, что простых решений больше не будет.

— И что мне делать? — спросил я, ощущая, как голос начинает дрожать.

— Всё зависит от тебя, — сказал Хранитель спокойно и твёрдо. — Если хочешь продолжать, то ты должен выбрать, какую цену ты готов заплатить за ответы на свои вопросы. И ещё, запомни, Станислав, ты не сможешь вернуться обратно, если, а точнее, когда перейдёшь эту черту.

Я стоял в тёмном зале, не зная, что сказать. Внутри меня боролись два чувства: страх перед тем, что предстояло, и желание узнать больше, даже если это будет стоить мне всего.

— Что теперь? — спросил я. — Я должен искать дальше?

— Если ты решишь, что готов, — ответил Хранитель. — Помни, что любой твой выбор будет иметь последствия.— Секундочку. Я правильно понимаю, что Казытка и Кука как бы работают вместе, похищая детей?— Нет. — он качнул головой. — Кука забирает только младенцев. Лоскотуха ищет лучший способ причинить боль. Всеми правдами и неправдами.

Пока я переваривал услышанное, Четвёртый сделал всего полшага назад и исчез в тени. Хлопая глазами, я пытался понять, как и куда он так быстро скрылся. Прошёлся пару раз по месту где он только что стоял, не нашёл ничего, никаких потайных дверей или люков.

Направился на выход, бормоча себе под нос:

— Опять ушёл не попрощавшись. А я хотел контактный номер попросить. Мало ли что уточнить потребуется.

Тьма заброшенного кинотеатра медленно растворилась за моей спиной, когда я вышел наружу. Всё, что я сейчас узнал о Лоскотухе, не принесло мне облегчения. Наоборот, я всё больше ощущал, как погружаюсь в паутину, которую она плела.

Оказывается, Лоскотуха изначально была не инфернальной сущностью, а обычным человеком. Её трагедия и стала причиной того, что она трансформировалась в то, чем является теперь.

«Теперь, Стас, ты решаешь, в какой игре тебе участвовать». Ну да, в игре. Только одна из ставок в этой игре, вероятно, моя собственная голова. Или здравый рассудок.

Я стоял у двери кинотеатра и смотрел на ночной город. Обстановка вокруг казалась привычно спокойной. Всё выглядело как всегда. Но я знал, что это была только видимость. И за этим видимым спокойствием скрывалось нечто большее. Я чувствовал это в каждом вдохе, в каждой мысли, которая вкручивалась в голову, лишая сна и безмятежности. «Итак, чтобы найти ответы, мне нужно было отправиться в тот район у реки.» —возникло в голове решение.

Лоскотуха, Кикимора по имени Кука, исчезнувшие дети — все эти фрагменты были частью целой картины, которую мне нужно было собрать. Но как?

Ну, предположим сегодня ещё покопаюсь в старых записях деда. Кажется видел там листок со списком точных адресов и названий. Название больницы, адрес роддома. Несколько страниц о том, как исчезали дети, ещё одна страница с именами. Посмотреть опросы свидетелей? Выписать фамилии докторов и медсестёр? Что мне это даст? Наверняка они уже давно не работают. Есть ли смысл их искать? Помнят ли они что-то с тех пор? Прошло почти пятьдесят лет.

«Завтра я обязательно поеду в этот неспокойный район у реки, где происходили странные события. Ведь если я погружусь в атмосферу того места, то, возможно, смогу найти там ответы.»

Это была моя последняя ниточка и я не мог её упустить.