Родословная. Том 6

Глава 15

Передвигаться одному было намного проще, чем в составе группы. Всё же, когда я действовал со своими людьми, мне приходилось подстраиваться под них, чтобы не вырываться вперёд. Здесь же я был избавлен от наблюдателей со стороны и мог действовать в полную силу.

Я сразу же с места запрыгнул на крышу ближайшего дома — полуразвалившегося, с обвалившейся частью черепичной кровли и щербатым, местами прогнившим фронтоном. С него я понёсся вперёд, в сторону того места, откуда недавно раздался грохот. Скелеты, разумеется, замечали меня и порывались погнаться, но быстро оставались далеко позади — моя скорость была слишком велика для них.

Каменные улицы подо мной сменялись балками крыш, прохудившимися и хрупкими, с потрескавшейся черепицей, поросшей сухим мхом.

Я не задерживался, не видел смысла тратить силы на расправу с нежитью — всё равно Разлом каждый раз воплощает этих монстров заново, сколько их ни уничтожай. Единственное, что может стать проблемой — уровень может быть переполнен монстрами, но с учётом того, что мы будем сюда возвращаться, не думаю, что это станет критичным.

Я продолжал движение, прислушиваясь к окружению. Порывы ветра гнали по улицам пыль и засохшие листья, давно мёртвые, но каким-то образом оказавшиеся здесь, в этом застывшем в своем мгновении мире. Между обугленных стен и рухнувших арок мелькали силуэты скелетов — они передвигались небольшими группами по городу, будто патрулировали его. Будто и после смерти продолжали исполнять приказы, давно потерявшие смысл. Когда мы шли отрядами, это не так бросалось в глаза, но сейчас я видел отчётливо: эти стражи прошлого всё ещё выполняют свою задачу — охранять город, которого уже нет.

Старые здания стояли, накренившись, словно пьяные великаны. Некоторые обрушились полностью, оставив только остовы из почерневших балок, вросших в землю. Из окон зияла темнота, и кое-где между развалин мерцал тусклый свет — остатки магических источников, всё ещё питающих барьеры или ловушки. Повсюду валялись битые камни, осколки витражей, разбитая утварь — в этих улицах ещё жила тень той трагедии, что когда-то разрушила этот город.

Пробегая по районам, куда наши отряды ещё не ступали, я видел, насколько глубоко город покрыт следами запустения. Мы действовали осторожно, старались не привлекать излишнего внимания. Но даже с крыш было видно: в районе башни появились враги куда серьёзнее обычных скелетов. Их силуэты отличались тяжёлой бронёй и массивным оружием, в некоторых было что-то зловеще организованное.

И среди них стали появляться рыцари. Один из них, заметив меня, метнул копьё — и я, используя телекинез, перехватил его в воздухе и вернул обратно. Разумеется, мертвеца это не остановит, но, возможно, он поймёт, что связываться со мной не стоит. Впрочем, для него это вряд ли станет аргументом.

Главное сейчас — не ввязываться в бой. Я продолжал путь, лавируя между древними башнями и полуразрушенными площадями.

Я приблизился к месту, где ранее раздался грохот. Хотя звуки уже давно стихли, я вскарабкался на ближайшее высотное здание — старую сторожевую башню, накренившуюся под своим весом, но всё ещё державшуюся. С её крыши я осмотрел окрестности.

Моему взгляду открылись свежие разрушения — выбитые стены, обломки свода, пыль, ещё не успевшая осесть. Пусть этот город и был разрушен давным-давно, но старые руины уже успели покрыться травой и серой пылью, а здесь — свежие следы. Это не могли оставить наши люди. А значит, либо кто-то проник сюда тайно, в обход всех защит, либо здесь происходило нечто куда более интересное, чем просто нарушение правил установленных Гильдией Стражей.

Я пристально всматривался в улицы, выискивая следы — отпечатки, кровь, магические искажения — хоть что-нибудь. И вскоре моё ожидание было вознаграждено.

На одной из улиц я обнаружил мёртвого рыцаря, который сразу бросался в глаза. Он явно отличался от всех тех, что мне доводилось встречать ранее. Следует отметить, что броня и оружие большинства скелетов и рыцарей, попадавшихся до этого, были унифицированы — они носили одинаковую форму доспехов, что говорило об их принадлежности к одной армии или гарнизону.

Но этот… Его броня была иной формы, украшена резьбой и затейливыми вставками из зелёной лозы, поблёскивавшей в сером свете окружения. Уже одно это выделяло его из общего строя.

Возможно, он был представителем армии вторженцев, чьё присутствие в этом городе стало причиной тех разрушений, что я видел повсюду.

Стоя на своей позиции — на крыше полуразвалившегося здания, я стал свидетелем того, как к этому рыцарю бросились ближайшие скелеты. Их было четверо, и они, судя по броне, были обычными патрульными. Однако в одно мгновение их тела были рассечены, словно бумажные. До этого, видимо, он уже сразился с одним из местных рыцарей — отсюда и грохот, что я слышал ранее. Всё же такие существа куда опаснее обычных скелетов и способны доставить хлопоты даже ему.

Этот неизвестный продолжал разрушать улицы, будто целенаправленно истребляя всех, кто остался. Похоже, ранее он действовал в другой части города, где не попадался мне на глаза — возможно, устранял врагов настолько быстро и бесшумно, что те не успевали даже поднять тревогу.

И вот теперь он оказался в зоне моего наблюдения. В тот же миг он заметил меня.

Я ещё не успел решить, как поступить, как он, без лишних слов, схватил меч ближайшего скелета, ещё не успевшего восстановиться, и метнул его в меня. Это и решило исход моих дальнейших действий: раз уж на меня нападают, я не могу оставить это без ответа.

Меч с глухим звуком вонзился в стену там, где мгновение назад находилась моя голова. Каменная кладка потрескалась, а клинок застрял прочно, глубоко уйдя в древнюю кладку. Меня же на месте уже не было — оставаться на одной позиции, когда противник так силён, было бы верхом глупости.

Довольная улыбка сама собой появилась на моём лице. В руках я сформировал копьё, и, сжав его наперевес, бросился в атаку. Противник тоже не стал медлить — он побежал ко мне, а затем, оттолкнувшись от ближайшего здания, одним мощным прыжком взмыл в воздух. Мы столкнулись в полёте.

Я попытался пробить его доспех копьём, но он парировал удар своим мечом. Наши клинки соприкоснулись с металлическим звоном, породив сильную ударную волну. Пыль взметнулась в воздух, разлетелись обломки, и древний мусор, хранившийся на улице веками, разлетелся вихрем. Одно из зданий, лишённое части опор, рухнуло с грохотом, породив облако каменной крошки.

Я, как и мой противник, мягко приземлился на землю и сразу рванул вперёд. Наконец-то мне попался достойный противник, владеющий боевыми искусствами — не просто оживший мертвец, а настоящий воин. И пусть я ещё не понимал, кем он был, но он демонстрировал высокое мастерство. А значит, и мне стоило отнестись к этому сражению со всей серьёзностью, если я хотел, чтобы оно стало настоящим боем, а не очередной скучной разминкой.

Мы вновь сошлись. Короткий обмен ударами, каждый из которых сопровождался скрежетом металла, нанёс ещё больший урон окрестностям — рядом рухнула балка, повалив уцелевшую стену. Но, несмотря на силу наших атак, ни один из нас пока не смог нанести значительного урона.

Я не собирался сдерживаться. Помимо собственно самого боя, я использовал телекинез: защищал себя от выпадов и повышал мобильность. Моя способность позволяла не только управлять предметами на расстоянии, но и создавать невидимые опорные точки, с помощью которых я мог менять траекторию прыжков, ускоряться или резко тормозить.

Да и многое решает точный удар — попасть в слабое место, выбить опорную ногу, отвлечь в нужный момент. Всё это создаёт именно тот рисунок боя, к которому я привык: динамичный, насыщенный, в котором противник должен выкладываться на максимум, лишь бы успевать за моими действиями.

По мере того как росла динамика нашего сражения, мой противник начинал всё сильнее распыляться, будто копил гнев внутри себя. Его движения становились резче, а удары — яростнее. В какой-то момент от него начали отделяться лоскуты темноты — искривлённые сгустки теней, стекавшие по доспехам, будто живые. Это произошло в самый неожиданный момент: я готовился к новой атаке, когда из ближайших теней кинулись теневые путы, пытаясь обхватить меня.

Он ловко использовал этот манёвр, чтобы застать меня врасплох. К счастью, мне хватило скорости реакции и опыта, чтобы вовремя заметить подвох. Тени, конечно, были опасны, но не в той мере, в какой рассчитывал сам рыцарь. Удержать меня — не самая простая задача.

И всё же я позволил одной из лент схватить меня за руку — чтобы испытать её на прочность. Рыцарь, заметив это, мгновенно рванулся вперёд, решив, что моя мобильность снижена и можно нанести сокрушающий удар. Он не сомневался, что сможет завершить бой в этом рывке.

Вот только я дёрнул рукой, напрягшись, и тень лопнула, как пересохший кожаный ремень. Да, неплохой приём… но недостаточный, чтобы остановить меня.

Тем не менее, я теперь знал, что его тени могут нападать из любого угла — с земли, со стен, с крыш — и не стоит застаиваться в одном месте. А пока я осознавал это, рыцарь уже оказался в опасной близости, и мне пришлось встретить его удар меча древком копья.

Сила удара была такова, что меня отбросило по земле, оставив борозду в пыльной мостовой. Каменные плиты раскололись, осыпались обломки. Сам рыцарь зарычал, глухо, с яростью, так что звук отразился от ближайших стен. Разобрать его слова не получалось — шлем и забрало искажали речь, но в каждом рыке чувствовалась злоба и решимость.

Я не стал медлить. Вскочил и пошёл в ответное наступление.

Теперь тени перестали быть неожиданностью, но не исчезли. Они метались за мной, выстреливали из щелей, из-под карнизов, даже из-под собственных ног. Каждая из них стремилась ухватить хоть за что-нибудь: за край одежды, за оружие, за конечности.

Я продолжал использовать телекинез, чтобы усиливать манёвренность и отбивать их. Он давал мне дополнительную опору в воздухе, помогал ускоряться и менять траекторию. Но даже при этом я не всегда успевал избежать теневых лент — некоторые обвивались вокруг копья, мешая мне наносить удары, замедляя меня.

И всё же у меня имелось преимущество — мои телекинетические импульсы были невидимы. Их невозможно предсказать. В отличие от его теней, мои атаки не были визуальными, и заранее предсказать их очень сложно.

Так бы наш бой и продолжался — яростный, стремительный, разрушительный, если бы я внезапно не разорвал дистанцию и не метнул копьё прямо в грудь врагу.

Он взмахнул рукой — и из ближайших теней в копьё устремились новые путы, чтобы остановить его. Скорость, которую я придал оружию, была чудовищной — оно должно было достичь цели за миг. Но рыцарь всё же успел. Копьё застыло в воздухе, в паре сантиметров от его забрала, дрожа от напряжения невидимой силы.

Это потребовало от него невероятного усилия — видно было, как напряглась его фигура, как чуть прогнулись ноги в коленях. По мне — странный выбор: с его реакцией он мог бы просто увернуться. Но с другой стороны, это было моё копьё. Я мог управлять им на расстоянии. Даже если бы он отскочил, я изменил бы траекторию и всё равно достал его — пусть не насмерть, но нанёс бы увечье. Тут главное — лишить ожившего мертвеца конечности и его боевые возможности значительно упадут. А восстановиться я бы ему не дал.

Так что, может, он и принял верное решение… но оно оказалось слишком затратным.

Он вложил в защиту от моего копья столько сил, что на несколько мгновений ослабил контроль за полем боя. И этого было достаточно.

Я оказался за его спиной прежде, чем рыцарь понял, что произошло, — один стремительный рывок и вот я на нужной позиции. Мой кулак, облачённый в боевую перчатку, которая была создана моей кровью, врезался в сочленение доспехов между лопатками — в том месте, где броня была повреждена. Старый удар, нанесённый ему когда-то давно, оставил тонкую прореху, едва заметную, но вполне достаточную.

Я ударил точно в цель.

Броня в месте удара начала трескаться, расползаясь тонкими линиями по металлу. Но провести полноценный удар мне не удалось — рыцарь, даже получив сильный удар в спину, не собирался стоять на месте. Он резко дёрнулся, отмахиваясь мечом, и мне пришлось в спешке нырнуть вниз, уйти из-под удара и тут же перекатиться в сторону, сохранив темп и стремясь тут же перейти в новое наступление.

Я не мог позволить ему взять паузу. Его доспехи оказались на удивление прочными — даже мои прямые удары не всегда давали заметный эффект. Поэтому я усилил давление, перестроив перчатки на ходу. Металл на их поверхности сменился, преобразовавшись в тяжёлые боевые наручи, усыпанные короткими шипами. При каждом ударе они гнули броню и расширяли уже имеющиеся на ней трещины.

Может, его доспехи и были зачарованы, выкованы из особого материала или закалены древней магией, но меня это не волновало. Я знал свою цель — добраться до его ядра. Пусть он и оживший мертвец, но как и все прочие, он питался от магического кристалла, что где-то внутри заменял ему сердце. Достаточно было лишь добраться до него — и бой был бы окончен.

Однако тени не собирались отступать. Они продолжали преследовать меня, извиваясь и хлестая из тёмных углов. Мне приходилось двигаться с удвоенной скоростью, избегать захватов, уклоняться от внезапных рывков щупалец, и при этом — всё ещё вести бой. Сам рыцарь действовал на пределе: он размахивал мечом с яростью, мешая мне приблизиться, и лишь в редкие мгновения я успевал пробиться ближе. Этого было недостаточно.

Но он упустил один момент.

Его тени всё ещё удерживали моё копьё. Оно оставалось висеть в воздухе, словно забытый предмет, ничем не выделяясь — обычное, покинутое оружие, которому больше не стоит уделять внимание. И я решил воспользоваться этим.

Мои атаки пошли одной волной за другой — я стал бить с такой силой и напором, чтобы загнать рыцаря в нужное положение, заставить его развернуться спиной к тому самому копью. Я сражался вблизи, прямо перед ним, лишая возможности оглядываться. Постепенно, шаг за шагом, он отступал.

В какой-то момент мой противник, видимо, почувствовал опасность и усилил давление тенями. Те уже не хватали меня, а формировали плотные эластичные щиты, в которых мои удары буквально тонули, как в вязкой жидкости. Это замедляло меня, мешало атаковать с прежней скоростью. Но всё равно — не выдерживали. Достаточно было трёх-четырёх сильных ударов подряд, чтобы тени лопались и отступали.

Рыцарь пытался выиграть время. Но я всё равно вёл его к цели.

И вот — он оказался там, где мне нужно. Я приложил лёгкое волевое усилие. Копьё, до сих пор удерживаемое его тенями, начало преобразование — часть его древка сдвинулась, втянулась внутрь, а наконечник вытянулся, словно собираясь стрелять. Секунда — и копьё рванулось вперёд само, как снаряд, вырвавшись из теневой хватки.

Рыцарь не успел понять, что происходит. Его внимание было приковано ко мне, он держал защиту, пытался блокировать мои удары. Контроль над тенями требовал сосредоточенности, и монстр Разлома ослабил её как раз в тот момент, когда это было решающим.

Копьё ударило точно в цель. С пронзительным звуком оно пробило его доспех и вошло в тело, насквозь. Сила удара была такой, что рыцаря буквально отбросило вперед — он сделал несколько тяжёлых шагов и в этот же момент я оказался рядом, ударив кулаком в уже повреждённую часть брони.

Глухой металлический звон, и его тело содрогнулось. Он подлетел почти на метр, словно кукла, потерявшая опору. Но даже тогда не упал — меч в его руках всё ещё двигался.

И я вынужден был резко отступить — его клинок рассёк воздух у самого моего лица. Ещё чуть-чуть — и остался бы без руки.

Он был медленнее, чем я… но только чуть-чуть. И поэтому я радостно улыбался.