Реинкарнация архимага 3

Глава 2

Маг седьмой степени

Пять дней прошло относительно тихо.

Твари три раза выходили к заставе, но как только по ним начинали стрелять, на этом всё и заканчивалось. Твари тут же скрывались. Пуганные стали. И это хорошая новость.

Из очень радостного — я взял Уровень!

Барон Энгельгардт, маг седьмой степени! Не правда ли, весьма неплохо звучит?

Нет, я — прошлый, таким достижением вряд ли горжусь, а вот по местным меркам — это бомба!

Почти нереальное достижение для мага моего возраста и положения!

Последнее важно. Несколько выдающихся наследников самых богатых Кланов Империи выглядят в своём магическом развитии ничуть не хуже меня. Но кто они, искусственно взращённые птенцы, выпестованные на отменной генетике и наилучших снадобьях, эликсирах и методиках, и кто я — бедный офицер, который всего добился сам. Как говорится — почувствуйте разницу!

В мой глиф добавилось две свободные клетки, и я пока в раздумьях — какие же заклинания мне туда разместить, чтобы они оказались в быстром доступе.

Мне бы ещё восьмой уровень взять, и тогда я всех этих аристократов — бройлеров, выращенных на искусственном питании, оставлю далеко за кормой.

Насколько я в курсе, раньше двадцати трёх лет пока никто восьмой уровень не брал.

Я свой уровень держу в тайне. Зависть — не лучшее чувство, и порой она толкает людей на недостойные поступки. Стать магом — «восьмёркой» в девятнадцать лет?

Сказать честно — не знаю, стоит ли про такое кому-то знать, кроме меня. А это означает лишь одно — похоже, я правильно угадал со сроками, когда мне придётся расстаться с армией.

Армия всем хороша для меня, но не в этом случае. Здесь могут взять и приказом принудить к обязательной проверке магической степени. Маг — «семёрка», ещё куда ни шло, удивятся и разведут руками, а вот восьмую степень мне просто так не простят. Наизнанку вывернут, чтобы разобраться, как такое можно использовать в интересах самых крупных Кланов.

А оно мне надо?

Ещё из хорошего — я сделал себе чётки и теперь часто кручу их меж пальцами, чтобы окружающие привыкли к их виду в моих руках. Поглядеть со стороны — глупое развлечение. Шестнадцать камней — бусинок с забавной шёлковой кисточкой в месте соединения. А фактически — у меня в руках шестнадцать камней — накопителей, добытых с матёрых кабанов — мутантов, и каждый из накопителей размером в мой собственный Источник Силы. Артефакт чрезвычайно сложный и изготовленный на пределе возможностей — моих и пантографа. Для постороннего глаза — безделушка, чудачество эксцентричного барона. Для меня — ключ к невероятной силе и уникальным решениям.

По плану у меня сегодня — день саморазвития. Медитация, прокачка каналов и размышления о новой Печати.

Собственно, к медитации я и приступил.

Вдруг в дверь постучали. Быстро, настойчиво, но без лишней тревоги. Я мгновенно спрятал чётки в потайной карман на груди, мысленно погасив их фоновое свечение.

— Войдите.

Дверь открылась, и на пороге возник силуэт ротмистра Удалова. Но не привычно уставшего, но всегда подтянутого, а взволнованного, почти растерянного.

— Владимир Васильевич, вы не поверите, — он вошёл, прикрыл за собой дверь и опустился на табурет, — Только что посыльный прискакал с соседней заставы. У них… ну, в общем, посмотрите сами.

Он протянул мне смятый и влажный листок бумаги — донесение, написанное торопливым, нервным почерком, с оторванным верхом листа.

«…атак не было, но наблюдаем аномальную активность. Твари не подходят, но и не уходят. Стоят по опушке леса, замерли вдалеке. Не двигаются, не издают звуков. Просто смотрят. Уже третьи сутки. На виду их около сотни, сколько на самом деле узнать не представляется возможным. Личный состав нервничает. Просим указаний…»

— Смотрят? — перечитал я удивившую меня фразу вслух. — Что значит, смотрят?

— А чёрт его знает! — Удалов провёл рукой по лицу. — Начальник заставы — старый служака, паникёрством не страдает. Если пишет «смотрят» — значит, так и есть. Как истуканы стоят и смотрят на заставу. Непонятно одно — чего им надо.

Это было тревожно. Новое поведение. Непредсказуемое. А всё непонятное на границе рано или поздно оборачивается бедой или неприятностями, если повезёт. То, что ротмистр ко мне пришёл за объяснениями вполне объяснимо. С некоторых пор я считаюсь неплохим специалистов по Тварям.

— Как же посыльному удалось до нас добраться? — уважительно качнул я головой, про себя отметив отчаянную смелость гонца.

— Ползком по ручью до реки, а дальше лодкой. Стрелки с заставы страховали, но он смог выбраться тихо. Но отчего Твари стоят и не нападают?

— С одной стороны такое положение вовсе не плохо. Ещё день — два постоят и сами начнут с ног валиться. А причина… допустим, что-то случилось с той Тварью, которая подчинила себе эту стаю. Мы же наглядно видели, как тварюшки рангом поменьше подчиняются командам и осуществляют свои атаки вполне осознанно. И пусть командиры у них пока недостаточно опытны, но даже плохо организованный набег опасней, чем череда хаотических нападений мелкими стаями.

— Даже представить себе на готов, что могло случится с их вожаком — контролёром, — помотал головой ротмистр.

— Скорей всего вожак жив, но ранен, или попал в ловушку, — ответил я, чуть подумав, — Иначе, после его гибели, тварюшки бы попросту разбежались, выйдя из-под контроля. Может вожак ногу сломал, в колодец провалился, или с лошадью встретился.

— С лошадью?

— Ай, не обращайте внимания. Просто я как-то раз с лошадью поговорил, которая мутантов уничтожала, — отмахнулся я, досадуя на своё нелепое предположение.

— Ладно, примем вашу версию, как рабочую. А мне что можете посоветовать? — нервно поправил Удалов тугой воротник форменной рубахи.

— Берите гонца и езжайте с ним к командиру прибывшего к нам подкрепления, — пожал я плечами, — Сдаётся мне, нам оно уже не слишком пригодится, а на просьбы соседей надо реагировать. Пусть подтянут хоть тех же кавалеристов поближе к заставе, но не вступая с Тварями в контакт.

— Хм, неплохое решение. Пожалуй, так и сделаю. Благодарю за совет, — энергично поднялся с места ротмистр, и выйдя на улицу тут же скомандовал седлать коней.

После сражения с Тварями как-то незаметно пролетела неделя.

Мелкие стайки мутантов, в пять — семь особей ещё пару раз выходили к заставе, но близко не совались, предпочитая поискать себе добычу по зубам. Даже однажды замеченная стая ворон и та к нам не сунулась, хотя мы до сих пор не полностью расчистили окрестности заставы от трупов.

В рейды, понятное дело, пока никто не выходит. Тварюшек по степи нынче много бродит, а начни отстреливаться от одной стаи, запросто на шум другие примчатся.

Раненых подняли и поставили в строй всех, и в этом не последнюю роль сыграло моё Среднее Исцеление. Кстати, я его неплохо прокачал и может даже перешёл на второй уровень Адепта, но для уточнения нужны особые замеры, и произвести их можно далеко не в каждой клинике.

Зато сегодня, впервые за неделю, мы получили почту. Мне пришло письмо от дяди, ссыльного профессора:

«Владимир, здравствуй! Как мне пишет жена из Петербурга, моё дело неожиданно сдвинулось и в благоприятную сторону. Похоже, что мой скептицизм, который я тебе выразил по поводу возможного изменения места ссылки, оказался преждевременным. Не знаю, радоваться мне или огорчаться, так как к своей небольшой усадьбе я прикипел душой и добился здесь впечатляющих аграрных успехов, но большие территории и более благодатный климат манят, чего уж скрывать. Жену, в свою очередь порадовала близость губернского города, как и смена климата. Промозглый Петербург пагубно сказывается на её здоровье».

Письмо у дядюшки вышло длинное, на три страницы, но самое главное я выяснил в самом начале — профессор не прочь переехать. Так что про его опыты хозяйствования и про общение с крестьянами я читал по диагонали.

Но вспоминая его письма, я не мог не признать, что в чём-то мне его послания помогли. Хотя бы, в простейшем бытовом вопросе — не стоит излишне романтизировать отношения с крестьянскими девушками. У них всё просто, прагматично и незатейливо: кормит — поит — одевает, не бьёт, тяжёлой работой не гнобит — так чего ещё от мужика желать, а уж за подарки девка ответит со всем прилежанием и старательностью.

Пароходик с почтой к нашему причалу не просто так подошёл. Люди, живущие у реки, за состоянием дел с аномалией внимательно следят. Так что пары дней не пройдёт, как по реке разнесётся весть, что Осенний Гон, который в этом году выдался ранним, пошёл на исход.

Глядишь, и Дуняша скоро вернётся.

И тут стоит отметить важный момент — чёртовы сословия!

Вот лежу одетый на кровати, поверх одеяла, и болтая ногой пытаюсь сравнить Дуняшу, графиню и генеральскую внучку. Чисто, как женщин и спутниц жизни.

Если рассуждать объективно, то по всем параметрам, кроме образования и знатности, селянка выигрывает.

Воспитание? Так и тут Дуняша впереди. Она даже представить себе не может, что мужчине можно выесть мозг, загрузить его вопросами про чувства, а потом уйти в отдельную спальню, сославшись на головную боль. Обычная крестьянская девушка способна на то, что аристократкам недоступно. Она даже может помочь снять сапоги, когда ты вернёшься домой смертельно усталым, и не только это.

Но вот нет. Крестьянка⁈ Низзяяя!! Гадские сословные правила и нормы жизни тут же определят тебя в изгои.

В очередной раз убеждаюсь. Ничто в мире не идеально и всё имеет свою цену. Каждый социум и слой населения имеет свои ограничения, ниже которых планку опускать нельзя.

Это я к чему? Да всего лишь к тому, что при переселении в Саратов мне предстоит озаботиться приличным выездом, дворецким и полным набором разнообразных достойных костюмов на все случаи жизни.

А потом нужно думать… Тут или невеста потребуется, из хорошей семьи, или любовница. Иначе шепотки пойдут-с.

Во на какие размышления может потянуть скучающего офицера, если его на целую неделю запереть на отдельно взятой заставе!

Саратов. Особняк Янковских.

— Дорогой, мы опять приглашены на званый ужин! — с восторгом прочитала очередное письмо Лариса Адольфовна, — Тебе определённо стоит сегодня воздержаться от встречи с соседом и пришла пора обновить твой гардероб. Заодно девочкам что-нибудь новенькое закажем.

— Так мы же…

— В этих платьях их уже видели! Ты что, не понимаешь? Благодаря моим новым связям мы нынче получаем такие приглашения, о которых раньше и мечтать не могли! Наши девочки не должны плохо выглядеть! Если что, мне уже три раза сказали, что они самые красивые из всех потенциальных невест Саратова!

— А им самим кто нравится? — флегматично потянулся Сергей Никифорович, привычно пропуская мимо ушей добрую половину фонтана речей и эмоций супруги.

— Кто — кто… — слегка растерялась Лариса Адольфовна, зная ответ, — Да какая разница! Это наша с тобой обязанность — обеспечить и выбрать девочкам самые лучшие партии.

— Ты точно уверена, что они нас послушают? — ударил Янковский по больному месту, заставив жену сомневаться.

— Ну-у-у… — протянула она, — Ты же можешь с ними поговорить! Как отец.

— Я⁈ — почти искренне удивился Сергей Никифорович, — То есть ты всё это время меня от них отодвигала, вмешиваясь в любой наш разговор, чтобы я потом смог им выдать главное распоряжение в их жизни? Ты серьёзно?

— Дорогой, ну нужно же что-то делать, — томно возвела Лариса Адольфовна очи в потолок.

— Я и делаю. У нас, в отличии от большинства дворян, ни имение, ни особняк не заложены. Да, прибыль от имения вовсе не та, что была до отмены крепостного права, но она, пусть и небольшая, но есть. Ты лучше вот что мне скажи — наши дочери собираются учиться. Чему и зачем?

— Как ты не понимаешь! Образование — это важно, — уверенно заявила супруга.

— Назови мне хоть один предмет, который они будут изучать, и он принесёт им пользу?

— Французский язык! — тут же ответила жена.

— Мы сами с тобой его толком не знаем. Так, пара дюжин расхожих фраз. Или ты дочерей в Петербург собралась отправить, чтобы они вращались в обществе высшей аристократии? Так там своих хватает, которые с детства на французском говорят, как на родном. Хочу заметить, что бо́льшая часть петербургской дворянской молодёжи приписана к полкам, самым разным. А в свете последних военных действий и напряжённости на границах, в Питере определённо наблюдается как недостаток дворянской молодёжи мужского пола, так и переизбыток невест, — привёл Янковский неоспоримые резоны, — К тому же, в размерах приданого мы изрядно ограничены. Даже если всего лишь по десять тысяч за каждой дадим, что курам на смех, то потом года на три забудем о том, что такое приличный образ жизни. Или тоже пустимся закладывать имение. Но это путь в один конец.

— Что ты предлагаешь? — перестав изображать из себя закипающий чайник, вполне спокойно и здраво поинтересовалась супруга.

— А ты знаешь, нам есть что обсудить, — выудил из обеденного шкафа Сергей Никифорович припасённую бутылку цимлянского вина, разливая его в два бокала, — Ты только не волнуйся и выслушай меня до конца.

Мы уже заканчивали завтрак и перешли к чаю, когда к нашему столу подошёл Удалов.

— Дмитрий Константинович и вы, Владимир Васильевич. Подготовьтесь через час к выезду. Я с казаками договорился, чтобы с их полусотней до Купола сходить. Но они от нас магов в подкрепление попросили, вот втроём и скатаемся. Посмотрим, как там дела.

— А что с моей бывшей заставы слышно. Вроде туда часть кавалерии уходила? — поинтересовался штабс-ротмистр Львов.

— Ушли Твари. Ночью снялись и отбыли. Но казаки говорят, что вид у них к тому времени неважнецкий был. Те же сайгаки едва на ногах стояли.

Львов присвистнул, отставив чашку.

— Сайгаки, которые за три версты чуют засаду и скачут быстрее ветра? Еле на ногах стояли? Да они там, на «Вороньей Скале», им что, корм протухший подсунули? — назвал он свою заставу по её принятому, но неофициальному наименованию.

Удалов мрачно хмыкнул, опираясь руками о спинку свободного стула.

— Казаки божатся, что никто к ним даже близко не подходил. Стояли те твари, как вкопанные, три дня, смотрели, а к вечеру вдруг зашатались, и припадать на колени начали.

— Час на сборы, успеем спокойно завтрак завершить, — спросил я, уже мысленно прикидывая, какие артефакты взять с собой.

Чётки точно пригодятся.

— Это опасно? По-настоящему? — Негромко спросил Львов, когда мы вместе вышли на улицу.

— Всё, что связано с Тварями, опасно по определению, — уклончиво ответил я, — Но на этот раз… да. Здесь пахнет чем-то новым. Или очень, очень старым.

Похоже, моя новая сила скоро пройдёт первое боевое крещение. И я пока даже не решил, какие два заклятья следует поместить в свободные клетки глифа. Решать придётся быстро и выбирать из тех заклинаний, в которых я уверен. Это я к тому, что два новых заклинания, переработанных из арсенала архимага под мои нынешние возможности, мной ещё не апробированы.

Полусотня двигалась неспешно. Шагах в двухстах — трёхстах от колонны, спереди и по флангам, сновали дозоры, торопясь осмотреть все подозрительные места, где могла быть устроена засада.

Мы уже увидели вдали наш промежуточный пограничный пост, который не так давно был восстановлен после пожара, как с левого фланга подали сигнал.

Движение было остановлено, и мы, вместе с казацким сотником, направили коней к дозору, подавшему сигнал.

В ложбине, меж двух солончаковых барханов лежали десятки трупов. Спугнув большую стаю местных ворон, мы подъехали поближе.

Некрупные тварюшки, в основном лисы, шакалы и сайгаки, были словно изломаны, и у многих разбиты головы.

Пока мы ошеломлённо оглядывали побоище, пытаясь посчитать, сколько же мутантов здесь нашли последний приют, пожилой казак, который подал сигнал тревоги, спрыгнул с коня и пошёл вперёд, сосредоточенно разглядывая следы на земле. Походив, он мотнул головой, почесал бороду и повернул обратно.

— Что там, Нечипорюк? — крикнул ему сотник.

— Кони, вашбродь, — сев на коня, подъехал к нам казак, — Не меньше полутора дюжин, а то и больше. И вот что странно, там и наши есть, подкованные, и те, что у степняков. Похоже, целый табун здесь резвился.

— Хочешь сказать, какой-то отряд на разномастных конях?

— Нет. Сами кони и убивали. Следов оружия я не заметил. Нет ни колотых, ни рубленых ранений. Копытами их забили.

— Шутишь? Как такое может быть?

— Степь, вашбродь. Я не раз и от стариков, и от степняков слыхал, что Степь иной раз сама себя защищает. Вот дал Бог — своими глазами увидел. Прикажете трофеи собирать?

— Собирайте.

Пришлось ждать, пока казаки пробегутся по ложбине, подбирая всё ценное.

— Тарас Ефграфович, а вы что с Камнями собираетесь делать? — спросил я у сотника.

— Продадим, конечно, а деньги в общий кошт определим, — пробасил он в ответ.

— А оценивать кто будет?

— Нечипорюк у нас этим занимается.

— Скажете ему, что я готов все Камни купить. Дам больше, чем ему шинкарка предложит. А больше в селе скупщиков нынче не осталось.

— Так сами ему и скажите. Нечипорюк, подь сюды, тут у их благородия вопрос к тебе есть, — этак по-свойски подозвал сотник казака.

Старый казак оказался ещё тем хитрованом. Откуда-то он знал про амулеты моей работы, которые я сделал бойцам своего десятка. Так что тридцать шесть разнокалиберных камней мы договорились обменять на пять амулетов. Если что, к обоюдному удовольствию сторон получилось.

Пост наш оказался не тронут и Яма не пострадала. А вот Купол… Он поблек и сдулся, едва-едва мерцая своей защитой.

На обратном пути казаки пристрелили трёх лис и пару сайгаков. Мутанты выглядели плохо, и даже бежать толком не могли. Выдохлись без поддержки мощного магического фона.

— Господа офицеры! — торжественно открыл ужин ротмистр, — По итогам сегодняшней вылазки готов сказать, что Осенний Гон практически завершён! Мы выстояли, и на удивление, легко! Ура нам и отдельная благодарность поручику Энгельгардту. Ура, господа!

— Ура, ура, ура! — зазвенели офицеры бокалами.