Путь за горизонт

Глава 5. Беспокойный дух.

Отобедав, Алан направился к угловатой громадине мобильного штаба вместе Теосом, Марианной и Ником. Гусеницы бронетранспортера, служившего им на время экспедиции и местом работы, и передвижным домом, покрывал толстый слой высохшей грязи. Стального цвета борта, ранее блестевшие от чистоты, приобрели коричневый пятнистый рисунок, который тянулся на все тридцать метров длины машины. Пока шла зачистка и детальная разведка городских руин, в которой участвовали лишь отдельные пехотные, разведывательные и инженерные подразделения, оставшиеся члены экспедиции восстанавливали силы в южном пригороде бывшего прибежища мятежников.

Алан видел перед собой лишь гнетущую серость: унылое беспросветное небо нависало над грудами камня и металла, утратившими свою прежнюю форму. По воздуху разносились слабые голоса и едва уловимые запахи однообразной пищи. С того момента, как короткое сражение подошло к концу, их маленькой компанией завладело безмолвное уныние. И Алан прекрасно понимал, в чем кроется его причина. Когда он услышал приказ командующего экспедицией, то поначалу не поверил собственным ушам. На исказившихся лицах товарищей он узнал собственные эмоции: шок и отрицание, на смену которым пришли возмущение и отвращение. Даже полковник Вермайер, уже почти целое десятилетие служивший под командованием генерала Коллиониса, явно не предвидел такого развития событий и на несколько секунд застыл в нерешительности. Речь главы экспедиции походила на проповедь религиозного фанатика, вот только место религии заняли радикальная эллиадская идеология и безумный патриотизм. Но откуда вдруг взялся этот фанатизм? Алан размышлял, зачем генерал Коллионис начал наступление без должной подготовки, нарушив не одну военную доктрину, что повлекло за собой ненужные жертвы? Зачем приказал истребить даже сдавшихся в плен мятежников, но захватив город не погнался за остальными? Не меньше вопросов вызывала поразительная осведомленность командования о противнике, как и резкая смена курса экспедиции.

Так планировалось с самого начала?

Безразличный к военной службе и своим обязанностям Алан чувствовал, как в нем разгорался интерес к происходящему. Сколько он себя помнил, нераскрытые тайны не давали ему покоя, наполняя вкус жизни остротой. В своей голове он продолжил распутывать клубок фактов. Прежде чем покинуть штаб, Алан взглянул на план разведки поселения и отметил одну любопытную деталь: все районы города были распределены между обычными подразделениями экспедиции, кроме северного, куда отправилась личная гвардия Коллиониса, там же находилось сердце базы мятежников.

Там скрыта разгадка?

Разведка города должна закончиться с минуты на минуту, тогда он сможет лично отправиться в северный район и попытаться докопаться до истины, если по прошествии двух часов там останется хоть что-нибудь от прошлых хозяев.

Это может быть опасно, но я должен знать правду. Хорошо бы осмотреться и в других частях города, но один я не успею этого сделать.

Алан решил поделиться мыслями с товарищами и попросить у них помощи. Но повернувшись к ним, он увидел мрачные лица Теоса и Марианны.

— В том, что произошло сегодня, нет нашей вины. Большая часть потерь — вина командующего, — произнес Алан.

Ник кивнул:

— Я повторяю им то же самое, может, они прислушаются к тебе.

— Пятеро погибших в отряде «Молот» в сражении, где мы имели подавляющее преимущество. Ради чего… — Теос поднял голову. — Я знаю, что не мы отдали приказ, но все же…

— Если бы мы действовали по правилам, если бы вовремя обнаружили в городе вражескую артиллерию, если бы не устроили зачистку мятежников, ненужных жертв удалось бы избежать, — согласилась Марианна. — Зачем мы в штабе, если не способны ни на что повлиять?

— На самом деле, у меня есть одна идея, — Алан привлек к себе внимание товарищей.

Он поделился с ними своими размышлениями.

Теос задумался:

— Мне тоже кажется, что здесь творится что-то неладное. Думаю, стоит проверить твою догадку. Даже если это всего лишь наше воображение, мы ничего не теряем.

— Так ты хочешь, чтобы мы разделились и исследовали разные районы?

Алан кивнул Нику:

— Да, когда разведка закончится, у нас будет примерно полтора-два часа до того, как экспедиция вновь отправится в путь. Я возьму на себя север, а вы — запад и восток.

— Вы уверены? Если командование действительно что-то скрывает, то стоит ли так рисковать? — спросила Марианна.

— Пусть каждый решает сам за себя. Безусловно, нужно соблюдать осторожность, но сейчас на улицах и без нас хватает военных. Это сыграет нам на руку, — Алан прикоснулся к подбородку.

— Вряд ли после окончания разведки в городе останутся хоть какие-то пожитки мятежников. По крайней мере, где-то, кроме северного района, явно нечего ловить. Алан, давай я пойду с тобой на север.

Алан помотал головой на предложение Ника, не желая подвергать товарищей опасности по своей прихоти:

— Мне будет лучше одному. Кто-то должен остаться в штабе, чтобы держать с нами связь и в случае чего сообщить о новых приказах.

Эту роль на себя взяла Марианна.

Спустя десять минут, когда разведка и зачистка города завершились, Теос отправился на запад, Ник — на восток, а Алан — на север.

***

Время перевалило за полдень. Несмотря на скоротечность минувшего сражения, вылезая из кабины, Юлиан ощутил, что на него накатила волна внезапной усталости. Он облокотился о корпус «Гончей» и размял ноги, а через десять минут вместе с Дариусом направился к полевым кухням, чтобы заранее занять очередь. Под звуки редких выстрелов и стрекот винтов конвертопланов, разносившихся над руинами города, он расправился с сухпайком, состоявший из брикетов из синтетических овощей и мяса. В отличие от Стефана, Майи и Беллы, едва притронувшихся к безвкусной пище, Юлиан не страдал от недостатка аппетита, но ощущал вязкое уныние, которое иногда охватывало его тело и разум. После окончания зачистки он решил развеяться привычным ему образом, решив пройтись по улицам старого поселения. Но его окликнул Дариус, за которым шли Белла, Стефан и Майя, чьи бледные, словно туман, лица под беспросветным покровом облаков походили на погребальные маски.

Юные Вольные брели по узкой улице, устланной ямами и булыжниками. Она тянулась вперед на пару сотен метров, резко обрываясь обвалившимся кирпичным зданием. Причудливые виноградные лозы обвивали стены ветхого одноэтажного домика. Зеленая трава пробивалась через разбитую дорогу, кусты с белыми цветками распушились на обочине.

В сознание Юлиана стали просачиваться отброшенные ранее мысли. Сегодня он убил четверых людей, но не испытывал по этому поводу угрызений совести, лишь их тусклая тень легла на его сердце безмолвным унынием. Он понимал, что все это неправильно, но не мог этого почувствовать.

Я делаю, что должен. Только продолжая служить, я обеспечу будущее для брата.

Старая рана в правом боку заныла. Юлиан потер шрам рукой. Он получил его четыре года назад в коррекционном лагере, когда не успел вовремя увернуться от внезапного удара заточкой. Тогда его спасли Дариус и молодой врач из лазарета, в чьи сочувствующие руки ему повезло попасть. Настойчивая боль напомнила ему об обещании, которое он вместе с товарищам из отряда дал, прежде чем ступить за ворота лагеря военной подготовки. Обещание, которое он не мог сдержать с самого начала.

***

Майя охнула и пошатнулась, ее миниатюрное женственное тело осело на одно колено, а кудрявая голова склонилась над землей в приливе тошноты. Завернув за угол, их компания наткнулась на труп в стертой коричневой форме, лежавший под единственной стеной рухнувшего дома. Стеклянные глаза мертвеца уставились прямо перед собой, отражая лишь вечную пустоту. В груди виднелись три округлых пулевых отверстия.

Белла ощутила, как внутри нее возникает чувство отвращения не столько от вида убитого, сколько от потока нахлынувших мыслей и чувств. Вид безжизненного тела пробуждал болезненные воспоминания о событиях, произошедших на поле боя, о жизнях, что они отняли, о товарищах, которых они потеряли, о таких же, как это бездыханное, оставленное на обочине тело. Она невольно отступила назад и, охваченная волной бурных эмоций, схватилась рукой за свои золотистые волосы. С детства ее успокаивало прикосновение к солнечным прядям старшей сестры. Подавив собственные переживания, Белла обратила внимание на товарищей. Она сделала шаг в сторону Майи и нежно коснулась ее плеча. Голубые глаза Стефана потускнели. Он присел рядом с курчавой девушкой, дотронувшись до ее спины.

В это время Юлиан пристально разглядывал мертвеца. Дариус осматривался неподалеку, а затем подошел к цветущим кустам и наклонился над ними. Майя подняла влажные зеленые глаза. Ее обычно звонкий голос звучал тихо и приглушенно:

— Как мы теперь можем винить эллиадских псов, когда сами от них ничем не отличаемся?

— Мы были вынуждены сражаться. У нас не было выбора. Мы не убиваем ради выгоды или удовольствия. Мы не такие, как они... — Стефан повторил последнюю фразу дважды.

— Разве не все так говорят? — Майя взглянула на Стефана.

Белла вмешалась в разговор:

— Майя, вспомни, мы дали друг другу слово, что не уподобимся эллиадцам, не станем теми, кем они нас видят, и продолжим двигаться вперед, как бы тяжело нам ни пришлось. Пока мы способны чувствовать и проливать слезы по другим, мы не нарушим этого обещания. Главное — не опускать руки.

Белла протянула руку Майе. Та взялась за нее и поднялась на ноги при поддержке Стефана, что придерживал ее за плечо. К ним приблизился Юлиан. В его разноцветных глазах клубилась холодная уверенность:

— Нельзя падать духом после первого боя, впереди еще долгая дорога. Идем.

— Смотрите-ка, за нашим мертвым приятелем пожаловали.

Оклик Дариуса привлек всеобщее внимание. Из-за угла, откуда они пришли, показались двое солдат Вольных, тащивших в руках носилки. Шлемов на них не было, коричневая форма взмокла и покрылась корками грязи. Легкое недоумение проскользнуло на их уставших лицах. Белла отметила, что выглядели они чуть старше ее.

— Эй, что тут встали, раньше трупов не видели, танкисты-неженки? — никто им не ответил.

Солдаты молча положили мертвое тело на носилки и потащили его обратно, пробормотав перед тем как скрыться из виду:

— Отсиживаются за толстой броней, а потом еще и ноют…

Дариус небрежно отмахнулся от их слов, точно от назойливых комаров:

— Вы собираетесь стоять здесь до тех пор, пока нам опять не придется лезть в душные металлические коробки? Раз уж мы сюда притащились, самое время насладиться увлекательной прогулкой по убогим, не нужным никому, кроме нас, развалинам.

***

Алан шел по безлюдному проспекту, глазея по сторонам. По краям зеленеющей дороги громоздились развалины жилых домов. Словно крест над могилой, среди каменных завалов выделялся пятиэтажный дом из серого кирпича. Каким-то чудом его фасад остался практически невредимым. Когда Алан проходил мимо уцелевшего здания, то вздрогнул от внезапного звука, раздавшегося у него за спиной, и отскочил к центру дороги. От стены откололся кирпич и с грохотом разбился на мелкие осколки, докатившиеся до его черных сапог.

Прямо посреди крупного перекрестка возвышалась двухметровая куча безжизненных тел. Двое солдат в коричневой форме, громко пыхтя, притащили на носилках еще одну бездыханную человеческую фигуру и бросили ее к остальным. Грузовой дрон темно-рыжего окраса клешневидными манипуляторами загружал тела в раскрытый отсек, точно краб, пожиравший моллюсков. Мертвецы болтались на весу, как тряпичные куклы. На их маскообразных лицах застыли гримасы удивления и ужаса. Обычно грузовые дроны занимались доставкой боеприпасов и прочих расходных материалов. Алан впервые видел, чтобы «крабы» выполняли функцию могильщиков. Он обошел гору из плоти и крови стороной, испытав приступ отвращения.

Пройдя пару сотен метров, Алан заприметил ржавый остов автобуса. Всего в нескольких шагах росла одинокая осина, ее тонкие веточки уже покрывала молодая листва. С крыши облезлого автобуса на Алана пристально взирали пытливые глаза четырех черных ворон. Они проводили его в путь громким карканьем. Вскоре он добрался центра города, где случился потоп. Подземные воды заполняли кратер, образовавшийся от попадания снарядов. На каменистых берегах этого рукотворного озера, подобно призракам прошлого, бродили люди в темно-синей форме инженерных войск Республики. С помощью роботизированных погрузочных дронов, четырехметровых стальных великанов, они извлекали из завалов остатки артиллерийских орудий и другой техники мятежников.

Алан скакал через вытекавшие из недр земли ручьи, стараясь не напороться на торчавшие из обломков арматуры, чем собрал на себе недоумевающие взгляды инженеров. Он перевел дыхание и стряхнул грязь с сапог, оказавшись на аллее, на которой росли опаленные пламенем войны тополя. Она заканчивалась обвалившейся гранитной лестницей. Алан спрыгнул вниз, минуя раскрошившиеся ступени, и остановился на пороге уединенного сквера, огражденного от внешнего мира густыми кронами ив и кленов. Любуясь чудесным видом, Алан прошел по ковру из диких трав, обеими руками раздвинул мохнатые ветви и проник на территорию запретного сада, вызывавшего у него ассоциации с друидской рощей из древних преданий. Землю устилала изумрудная поросль, достававшая ему до пояса. На фоне мягкого шелеста листвы откуда-то из-за непроницаемой стены деревьев доносились монотонное журчание и бульканье воды. В центре сквера возвышался трехметровый памятник. Алан зашагал к нему, с упоением озираясь по сторонам. Он помнил, что должен достичь северного района и вовремя вернуться, но все же позволил себе короткую передышку.

Подошва сапога ступила на что-то твердое. Под слоем травы ему с трудом удалось разглядеть потрескавшиеся каменные плиты, ведущие к памятнику. Алан внимательно осмотрел многовековое произведение искусства. На полутораметровом мраморном постаменте стояла фигура мужчины из потемневшей бронзы. Половину его туловища покрывал мох. Он был одет в тунику, а суровое лицо обрамляла густая борода. Поднятая правая рука держала факел, а в левой выделялся старинный свиток с орнаментом. Надпись на постаменте стерлась под неумолимым напором времени. За творением человечества вздымался к небесам величественный представитель царства природы — огромный дуб. Морщинистый ствол дерева был настолько широк, что его не получилось бы обхватить даже двум людям. На маленькой поляне перед дубом расцветали желто-белые ромашки.

Напоследок Алан провел рукой по шероховатой коре и направился к зеленой стене. Раздвинув ветви деревьев, он заметил группу солдат в темно-коричневой форме. Они отдыхали на лужайке, справа от дороги, куда, судя по загруженной в наручный компьютер «Квадрос» схеме города, лежал его путь. Двое парней разлеглись на траве рядом с тоненькой яблоней. Голову одного из них украшала яркая копна волос рубинового оттенка, а другого — жгуче-черная шевелюра. Возле куста с розовыми цветками сидела пара девушек, чьи золотистые и темные волосы отличались друг от друга, точно день от ночи. Рядом с ними на зеленом ковре растянулся высокий парень. Они о чем-то болтали.

Алан невольно вздохнул при виде умиротворяющего зрелища. Картина беззаботно отдыхающих молодых людей навевала мысли о детстве и юности, о родителях, о лучшем друге и годах, проведенных в Военной Академии.