Путь за горизонт

Глава 22. Кровь на руках и трещины в фундаменте.

Экспедиционному корпусу потребовалось не меньше часа, чтобы подсчитать потери, забрать с поля боя раненых, в том числе почти сотню пленных остеррианцев, и, наконец, выдвинуться на север. Победоносное сражение было разыграно как по нотам, и, казалось, о большем и мечтать не приходилось, но Алан не ощущал ни радости, ни гордости за свой личный вклад. Напротив, он задавался тяготившими его вопросами. Можно ли было обойтись без кровопролития? Не предложи он ловушку с деактивированным минным полем, которое практически невозможно было обнаружить при беглом сканировании местности, решился ли бы тогда генерал-майор Бергман на сражение? Не вступи они в бой с остеррианцами, сколько жизней удалось бы сохранить?

Противник потерял на поле боя восемь тысяч человек, а экспедиционный корпус — одну десятую часть от этого числа. Не замани они остеррианцев в ловушку, возможно, соотношение оказалось бы обратным. Но чем жизни эллиадцев ценнее остерианских?

Существовало ли правильное решение? Нет. Лишь выбор, правильность которого зависит от точки зрения. Существовало ли лучшее решение? Конечно, как и всегда.

Он взглянул на свои руки, которые еще никогда не казались ему такими неподъемными, и опустил ладони на стол, чтобы унять дрожь. Когда Алан поднял глаза, то вздрогнул от удивления: над ним склонился полковник Годвин.

— Лейтенант Верро, отличная работа. Сегодня вы второй раз спасли экспедицию. Похоже, это уже вошло у вас в привычку, — заместитель главы экспедиции похлопал его по плечу. — Мне определенно нравится ваш нестандартный образ мышления. Никогда бы не подумал, что кто-то всерьез предложит сделать экспедиционный корпус приманкой, чтобы заманить врага на «спящее» минное поле.

— Это была рискованная затея, но глава инженерных войск экспедиции сказал, что опасность самопроизвольной детонации мин близка к нулю, поэтому…

— Поэтому это и было замечательной идеей — она сработала как надо. К тому же мы с генерал-майором Бергманом доверяем суждениям полковника Истариса. Он — надежный человек и опытный военный инженер. Кстати, вы интересуетесь историей?

Алан моргнул, глядя в голубые глаза полковника Годвина:

— С тех пор, как научился читать. Почему вы спрашиваете, сэр?

Полковник с медными волосами улыбнулся.

— Ваша идея использовать «Гончие» на флангах, чтобы разделить и выманить вражеские танки под перекрестный огонь, чем-то напомнила мне то, как в древности использовали конных лучников. Не нужно делать такое удивленное лицо. Я, между прочим, и сам не прочь погрузиться в дни далекого прошлого перед сном, — он подмигнул Алану. — Так держать.

Генерал-майор Бергман, что-то обсуждавший с майором Райкетом, подошел к командирскому столу. Поскольку опасность миновала, а до места ночной стоянки оставалось еще около пяти часов пути, глава экспедиции, на голову возвышавшийся над Аланом, отправил большую часть штабного персонала отдыхать в жилой отсек. Один за другим, шаркая подошвами сапог о металлический пол, помещение покинули полковник Годвин, который позднее сменит Бергмана на посту, члены информационно-тактического подразделения, а также некоторые операторы систем связи и наблюдения. Алан задержался, чтобы утолить любопытство. Он дотронулся до засаленных черных волос и подумал, что пора бы принять душ, поднялся на ноги и повернулся к генерал-майору, чья могучая фигура восседала в кресле, подобно воину-королю из древних легенд.

— Ваше Превосходительство, могу я задать вопрос? — Бергман кивнул, не меняя выражения лица. — Почему вы были уверены, что остеррианцы захотят вступить с нами в бой? Если у них не было значительного численного преимущества, тогда почему бы им просто не следовать за нами по пятам, пока с юга не подойдет подкрепление, или не отрезать нам путь на север, а затем напасть на нас совместными силами? Зачем идти на ненужный риск?

Генерал-майор Бергман на секунду задумался, после чего едва заметно улыбнулся, словно что-то осознав. Он посмотрел на Алана, как взрослый на наивного ребенка:

— Какие люди обладают властью? Будь то армия или любая другая сфера деятельности, почти всегда это те, кто к ней стремится. Но таких людей много, и каждый должен как-то возвыситься над конкурентами. Для военных нет лучшего места, чтобы выделиться на фоне остальных и обрести славу, чем поле боя. И мы предоставили такую возможность для командира остеррианцев. То, чего он желал, пришло к нему прямо в руки, и ему не хватило трезвости рассудка, чтобы противостоять искушению. Конечно, все могло сложиться иначе, но в итоге действия противника соответствовали нашим ожиданиям.

Алан опустил голову, задумавшись:

— Интересно… если понимать, что движет человеком, то можно до определенной степени точности предсказывать его поведение. Я знал об этом, но все же не был уверен, что противник поведет себя настолько иррационально. Благодарю за ответ, Ваше Превосходительство.

— Это придет с опытом, а сейчас отдыхайте.

Как только Алан отдал честь и направился в жилой отсек, глава экспедиции откинулся на спинку кресла, будто прижатый многотонным прессом.

Отпирая узкую металлическую дверь своей каюты, он краем глаза заметил, что дверь напротив него была приоткрыта. В щели промелькнула хорошо сложенная, но некрупная фигура Теоса.

На голове молодого лейтенанта выделялась посеревшая повязка, китель из искусственного шелка был опален в нескольких местах, будто о него тушили окурки, а порванные края рукава ощетинились растрепанными нитями. Дверь захлопнулась за Теосом до того, как Алан решился произнести хоть слово. Перешагивая через высокий порог, он забыл пригнуться и ударился лбом о стальной дверной косяк. Алан простонал от боли, колоколом зазвеневшей в голове, потер место ушиба и, коря себя за неуклюжесть, заперся внутри крохотного помещения, похожего на узкую кладовую.

С потолка комнатки струился бледный свет электрической лампы. Все убранство составляли компактная раскладная койка, угловатая тумбочка, умещавшаяся рядом с изголовьем, и три крючка для одежды, висевшие на стене. В его воображении именно так выглядел бы карцер одной из эллиадских тюрем, но учитывая, что сейчас он находился вдали от цивилизации, то такие условия можно было считать верхом мечтаний. Алан повесил китель на крючок, нащупав на гладкой ткани пару выжженных участков и не меньше полудюжины мелких царапин, снял и положил наручный компьютер «Квадрос» на тумбочку и рухнул на застеленную матрасом койку. Тяжелая голова, притупленность сознания и чувство палящей горечи внутри перекрывали сонливость, не давая ему немедленно погрузиться в безмятежное царство Гипноса. Сомкнув веки, он предался размышлениям. Первым делом в сознании всплыл сегодняшний разговор с Теосом.

Эх, если бы я только умел выражать свои чувства.

Его терзало многое. Он не сумел поддержать товарища в трудную минуту, не показал, что тот не одинок в своей скорби, и разработал план, который привел к истреблению почти девяти тысяч человек.

И даже если таким образом он спас столько же людей с другой стороны, то можно ли назвать это благим делом? Он был не в силах разорвать порочный цикл, а лишь обменял одни жизни на другие. Мир по-прежнему вращался по законам насилия, согласно которым каждая новая жертва служила источником ненависти и причиной мести, что подпитывали дальнейшее кровопролитие.

Алан запрокинул руки за голову.

Неужели мне суждено быть частью нынешнего миропорядка? Нежели все мои попытки что-то изменить заранее обречены на провал?

Он не считал себя эгоистом. Для него существовали вещи намного важнее его незначительной жизни, которая являлась лишь крохотной каплей в необъятном океане человеческих судеб. Алан верил, что его скромное существование меркнет в сравнении с блистательным сиянием истории рода людского. Выкованные в раскаленном горниле цивилизации, омытые океанами крови, усеянные горами трупов, сдобренные бесчисленными благими намерениями и деяниями интеллектуальные достижения цивилизации имели для него высшую ценность, равно как и жизнь каждого человека в отдельности. Однако вершина человеческой мысли — права человека и идеалы свободы, равенства, справедливости, как и другие, порожденные тысячелетиями раздоров, угнетения и борьбы за светлое будущее. Идеалы бесконечно прекрасные, растущие вместе с самим человечеством и, в конце концов, недостижимые.

Алан не раз задумывался: почему Республике приходится только мечтать об идеалах, которые она сама же когда-то и провозгласила? Является ли народное большинство источником власти в Эллиаде или же бразды правления давно попали в руки элитарного меньшинства? Иначе говоря, жива ли демократия или дух ее поглотили ненасытная жажда власти, невежество и безразличие? Как дошло до того, что любимое дитя Республики, армия, страдает от недугов столь тяжких, что даже ее столпы, генералы, заводят собственных людей в ловушку под видом экспедиции, а вражеские войска незамеченными подбираются вплотную к ее границе? Еще коротая вечера за воротами школы-интерната, Алан всерьез размышлял о поворотной точке в истории, с которой порча пустила корни в государстве, некогда разгоревшемся на руинах старого мира факелом надежды. Он перебрал сотни исторических книг, статей и видеоматериалов, но так как все они прошли через беспощадную цензуру, то находились от истины в лучшем случае на расстоянии вытянутой руки. Тем не менее, проведя бесчисленные часы в попытках понять текущий порядок вещей на основании прошлого, он нарисовал в уме, как ему казалось, правдоподобную картину минувших лет.

Территории Земли, отдаленные от центров политической и экономической жизни, пострадали в Ядерной Катастрофе, разразившейся 139 лет назад, или в 2049 году по старому летоисчислению, в меньшей степени, так как избежали прямых ядерных ударов, однако от радиоактивного заражения, ядерной зимы и ожесточенной борьбы за ресурсы не удалось укрыться даже там. Стоило бы ожидать, что вчерашняя периферия цивилизации — хотя на тот момент в мире почти не осталось стран, не вовлеченных в военные, экономические и политические альянсы, — возвысится над павшими гегемонами, но в итоге этого не случилось. По крайней мере, новые доминирующие центры силы, помимо Республики Эллиад, Вестландского Альянса, Остеррианского Союза и Лигура, до сих пор не вышли на мировую сцену. Алан, как и многие исследователи до него, задавался вопросом: почему же этого не произошло? За более чем полвека была высказано множество гипотез, но точного ответа никто дать так и не смог.

Кроме внутренних конфликтов, обусловленных дефицитом «чистых» ресурсов, и болезней, связанных с радиоактивным облучением и недостатком солнечного света, иная причина, препятствовавшая возвышению наций, судя по всему, крылась в таинственном проекте, получившем от эллиадских и вестландских исследователей название «Небесный Занавес». Впрочем, информация о нем по-прежнему скудна, а цели его неизвестны.

Единичные исторические хроники, затрагивающие период между Ядерной Катастрофой и основанием Республики Эллиад, который именовался «Темными годами», гласят, что «Небесный Занавес» пришел в действие в течение года после гибели старого мира.

Колоссальная сеть наночастиц-ретрансляторов создала в нижних слоях атмосферы «купол», генерирующий сильные электромагнитные помехи, поля Закриса, что, предположительно, нарушило обмен информацией по всему земному шару. Так, человечество погрузилось в туман неведения. Мир вновь стал «маленьким», как в незапамятные времена, а многовековые культурно-исторические связи канули в Лету. Ученые и по сей день пытаются понять, как поддерживается непрерывная работа «Небесного Занавеса», где находится источник сигнала электромагнитных помех, который ретранслируется наночастицами, а также каковы причины запуска проекта и способы его выключения. Однако, несмотря на все тяготы судьбы и жестокость нового мира, цивилизация возродилась из руин. 128 лет назад на пригодных для жизни землях западного побережья Балканского полуострова из смешения народов прошлого была основана Республика Эллиад. Во главе новой нации встал харизматичный политик, талантливый руководитель и состоятельный бизнесмен Александр Адриатис.

Просматривая архивные видео, Алан даже через экран ощущал неиссякаемую и заразительную энергию, исходившую от отца-основателя. Недаром тот сумел объединить вокруг себя десятки тысяч совершенно разных людей, многократно расширить территории молодой Республики и создать конституцию, основанную на принципах республиканской демократии в одичавшем мире. Правление первого лидера длилось двенадцать лет и пришлось на тяжелейшую эпоху для человечества. Уже в тот период был учрежден Высший Совет — главный орган исполнительной и законодательной власти в государстве, а народ начал сливаться в единообразную общность, именуемую нацией. Александр Адриатис скончался от рака желудка через два года после того, как официально отошел от дел, на тот момент ему было семьдесят шесть лет.

Вторым Верховным председателем стал один из приближенных основателя Республики, шестидесятилетний Ахмет Хаса. Сразу после победы на выборах он переименовал столицу из Тираны в Александрию. Ахмет Хаса продолжил политику своего предшественника, делая упор на формирование национальной идентичности, единой системы здравоохранения и образования. Молодая Республика вела открытую миграционную политику, пытаясь обеспечить прирост населения. Несмотря на бурю электромагнитных помех, новость о новой колыбели цивилизации разлетались по соседним территориям благой вестью, гонимой теплым ветром перемен.

Люди потянулись к надежде, мечтая о безопасности и сытой жизни. Население стремительно росло, и при следующих правителях Эллиада приток иммигрантов только усилился. В ближайшие порты континента даже начали отправлять специальные корабли, так называемые «Ковчеги». В их задачи входило привлечение населения и его перевозка на территорию Республики, что способствовало и без того пестрому этническому разнообразию. Однако темпы роста населения превзошли даже самые смелые ожидания, и на пятьдесят четвертом году существования государства разгорелся крупнейший за десятилетия кризис. Свою лепту внес и разразившийся в то время неурожай, обернувшийся массовым голодом. По всей стране вспыхивали протесты, которые часто переходили в восстания граждан, возмущенных ростом цен и дефицитом продовольствия. Гнев народа был направлен на многочисленных иммигрантов и правительство. Для подавления мятежей была задействована эллиадская армия, но и этого оказалось мало. Тогда власти Республики во главе с седьмым по счету Верховным председателем Ионнидисом пошли на отчаянный шаг, официально закрепившим неравенство в государстве. Дабы успокоить волнения среди граждан, Высший Совет внес изменения в конституцию и создал категорию населения, ныне именуемую Жителями Республики, куда вошли иммигранты. Спустя несколько месяцев шторм утих, но фундамент нации дал первую серьезную трещину.

Граждане в те дни составляли подавляющее большинство населения, а потому, когда законодательно закрепилось их привилегированное по сравнению с Жителями Республики положение, они посчитали свои интересы справедливо удовлетворенными. Так, за ними остались все ранее принадлежавшие им права, включая избирательное, которого лишилось новое сословие, а срок обязательной службы в армии, как и в настоящее время, равнялся двум годам. Тремя годами позднее титул «Почетный гражданин», учрежденный еще при Александре Адриатисе, стал наследственным, оформившись в малую, но чрезвычайно влиятельную касту, что дало вторую трещину в фундаменте нации.

В 59 году от основания Республики был утвержден официальный государственный язык, получивший название Общее эллиадское наречие. Его разработка заняла около двадцати лет, и еще вдвое больше потребовалось для внедрения его в практику. В основу эллиадского наречия легли английский и греческий языки с заметной примесью албанского и других региональных языков Балканского полуострова. 72-84 года от основания Республики считаются периодом процветания государства, или, как это принять называть историками, «Золотой дюжиной». На те счастливые для нации дни пришелся срок правления тринадцатого и четырнадцатого Верховных председателей Алоиса Хольма и Константина Фельвиса. В этот период интенсивного развития массовое распространение получили заводы по производству синтетической пищи, высокоэффективные гидропонные фермы с искусственным освещением, имитирующим солнечное, и доступные для граждан методы генной инженерии. Последние поначалу использовалось только в медицинских целях, что позволило излечить большинство наследственных заболеваний и увеличить общую продолжительность жизни населения.

Годы спустя сословие Почетных граждан нашло технологии генетического редактирования другое применение. Элита Республики стала практиковать изменение ДНК как для создания «совершенного» потомства, так и в эстетических целях, формируя характерные для семей Почетных граждан черты внешности.

Вопреки надеждам эллиадцев, эпоха Процветания не была вечной. Интенсивное развитие сменилось тринадцатилетним периодом стагнации, а оптимистические настроения — всеобщим пессимизмом. Одно правительство приходило на смену другому, но положительные изменения так и не наступали.

Грезы о светлом будущем обернулись протестами граждан и полномасштабными восстаниями Жителей Республики. Уже тогда начался бурный рост численности армии и расходов на вооруженные силы и полицию.

Масло в огонь подлило и принятие закона «О политических правах Почетных граждан» в 87 году от основания Республики, согласно которому места в Высшем Совете, как и пост Верховного председателя, могли занимать лишь Почетные граждане, что объяснялось необходимостью закрепления принципа меритократии на законодательном уровне. Когда-то Почетными гражданами становились лишь за заслуги перед нацией, а не наследственным путем, однако представителями этого сословия активно распространялось мнение о том, что среди них по-прежнему сконцентрированы все таланты рода человеческого. Это стало третьей трещиной в фундаменте. В 96 году с основания Республики правительство во главе с восемнадцатым Верховным председателем Луи Пьеро объявило о новой, беспрецедентной волне экспансии. Тогда львиная доля накопленной для подавления восстаний армии обратила воинственный взора ко внешним рубежам. Но чтобы не допустить нового скачка напряженности в Республике, к тому времени напоминавшей большую пороховую бочку, была создана еще одна категория населения — Кандидаты на проживание. В нее вошли подлежащие перевоспитанию «дикари», которых обязали заслужить свое место под солнцем цивилизации. А до тех пор они не имели никаких прав и лишались возможности свободно перемещаться в пределах государственных границ. Таким образом, в фундаменте Республики Эллиад появилась четвертая крупная трещина. 32 года назад Республика вступила в эпоху Экспансии, которая продолжается и поныне.

Едва ли даже в самом жутком кошмаре Александру Адриатису могло присниться, что в основанном им государстве из 39 миллионов населения только 10 будут иметь статус граждан, а прочие станут людьми второго и третьего сорта, не говоря уже обо всем остальном. Что ж, как писал классик старого мира: «Такова судьба всех республик — они забывают, с чего начинали».

Алан сложил руки в замок на груди, покачиваясь на койке в такт с мобильным штабом. Течение уносило его сознание от берега ясности к горизонту беспамятства. Он воображал, будто лежит на мягкой кровати в своей комнате общежития. Последняя мысль о друге проскользнула в увядающем разуме: «Интересно, как там сейчас Дин? Искренне надеюсь, что его служба не столь богата на события, как моя».