Путь за горизонт

Глава 26. Спасение или смерть.

Буйный ветер раскачивал истлевшие трупы, болтавшиеся на деревянных столбах подобно елочным игрушкам. Над мертвецами, через почерневшую плоть которых проглядывали белесые кости, кружила стая крикливых ворон. Птицы взмыли в тоскливое небо и улетели вглубь лесной чащи, раскинувшейся неподалеку от мрачного алтаря человеческой жестокости.

Белла проезжала мимо устрашающего зрелища в составе экспедиционной колонны. В этот момент перед ее глазами невольно возникла сцена из заброшенной деревни. Тогда ей пришлось убить одного из напавших на Юлиана и Дариуса людей, поразив того пулеметной очередью. Она понимала, что сделала это ради спасения друзей, и не имела иного выбора, но это не отменяло того, что ее руки теперь еще больше замараны кровью, отмыть которую не удастся уже никогда. Белла провела пальцами по волосам, стараясь отмести дурные мысли.

Минуло уже четыре часа, как экспедиционный корпус покинул место ночлега, однако за это время им удалось преодолеть лишь сотню километров. Самым серьезным препятствием на пути оказалась полноводная река, не имевшая переправы. Хотя инженерные бригады установили сразу три понтонных моста, на то, чтобы преодолеть водную преграду, ушло около часа. Все вокруг говорило о том, что они попали в совершенно иные края, а значит, граница Вестландского Альянса была уже не за горами. Холмы и скалистые пики остались позади. Впереди раскинулась цветущая равнина, разрисованная сложными речными узорами и густо усыпанная маленькими заброшенными поселениями, словно щепотками соли. Чистота, свобода, изобилие даров природы — эти земли могли бы даровать душевный покой и сытую жизнь всем желающим, если бы не нависшая над ними тень смерти.

Лейтенант Ферус обратился к отряду шутливым тоном:

— Кто бы тут ни жил, они явно страдают от излишней стеснительности, зато обожают украшения и гостей. Как по мне, им еще стоит поработать над декорациями.

— Нет, — отрезал сержант Тошич, старожил отряда «Молния». — В самый раз для того, чтобы запугать незваных гостей.

— И как, им удалось это сделать?

— Еще чего. Пусть сами боятся. А если только попробуют высунуться из своих нор, я познакомлю их с моей Ариадной, — ответил Тошич.

— Тебе не говорили, что ты слишком злой? Местные наверняка услышали, что мы приближаемся, и захотели скрасить нам дорогу, а ты вот так… Кто виноват, что наше понятие о красоте настолько отличается? Да и вообще, я всегда хотел спросить, какого черта ты называешь «Гончую» Ариадной?

— Так звали мою маму.

— Вот как… а имя отца случайно не Тесей? — Ферус выдержал паузу, но реакции не последовало. Он обиженно произнес: — Ладно, проехали. Когда вернемся в Эллиад, я распущу отряд и наберу в него тех, кто знает, что такое юмор, или хотя бы умеет разговаривать.

Белла поняла отсылку на античное произведение, которое бегло освещают в школьной программе коррекционного лагеря, однако ее беспокоило совсем другое. Столбы с висевшими на них мертвецами остались позади, но на глаза все еще попадались как скелеты, так и набухшие, посиневшие тела, раскачивающиеся на ветках деревьев, у самой кромки леса. Глядя на контраст между красотой природы и уродством, сотворенным человеком, она не могла отделаться от мрачных мыслей. Неужели от людской жестокости и насилия не было спасения, куда бы ты ни направился? Неужели такова суть этого мира?

Нет. Мир больше этого. В нем хватает хороших людей.

Родители, сестра, учитель из коррекционного лагеря, что заботился о ней и других детях после смерти Марии, товарищи и молодой голубоглазый офицер, образ которого почему-то отдавался в ее сердце особым трепетом. Это обжигающее чувство было для нее чем-то новым. Искренний интерес к ее скромной персоне и его вера в то, что она достойна будущего, пробуждали в ней надежду, заставляли ощутить, что в мире есть место ее мечтам, есть место ей самой.

Через пару часов пути, когда объем топлива в баках опустился ниже отметки в пять процентов, на горизонте показались серовато-белые древние руины, поросшие густой зеленой шерстью и пронизанные сетью узких водных каналов.

***

Уже спустя полчаса, как экспедиция остановилась неподалеку от развалин города, разведка доложила о приближении врага. Оказалось, что остеррианское войско численностью около двадцати тысяч человек до последнего шло за ними по пятам с юга. Ранее экспедиционный корпус не позволял противнику себя настигнуть, но сейчас, растратив почти весь запас топлива, они уже не имели возможности продолжать путь в Вестланд. Вскоре и без того тяжелая ситуация приобрела еще более устрашающий оборот — разведывательные дроны засекли на северо-востоке целый остеррианский корпус численностью около двадцати пяти тысяч человек, что, в отличие от южной вражеской группировки, стало для командования экспедицией сюрпризом. Теперь угасла даже блеклая надежда на успех в сражении, а от передовых отрядов, заранее отправленных для установления контакта с Вестландским Альянсом, по-прежнему не было вестей.

Побывав в госпитале, Теос направлялся в главный штаб, где вскоре решится судьба экспедиции. Через несколько минут станет известно, кто из эллиадцев попадет в эвакуационную колонну, которой предстоит достичь земель Вестланда на транспорте, заправленном остатками топлива, а кто задержит врага, окопавшись в руинах древнего города, отмеченного на карте как Удине. На улицах заброшенного поселения, где уровень радиации едва превышал нормальный, уже кипели работы по формированию оборонительных рубежей. Инженерные бригады и тысячи солдат создавали укрепленные огневые точки, выкапывали траншеи и устанавливали заграждения из колючей проволоки прямо среди завалов.

Шагая мимо дремлющих машин, многие из которых уже далеко не уедут, Теос ощущал повисшие в воздухе страх и надежду, сковавшие сердца людей. Члены экспедиции замерли в тревожном ожидании, читавшемся на их хмурых лицах. Проходя вблизи мобильного штаба одного из полков, Теос невольно подслушал разговор двух граждан-офицеров. Тощий мужчина с длинной шеей и выпученными глазами, походивший на страуса в человеческом обличье, причитал:

— Почему все так напряглись? Неужели кто-то и правда думает, что нас, настоящих эллиадцев, бросят тут, как кусок мяса зверю? Как мы можем здесь остаться, когда нам еще семью кормить...

Круглолицый офицер поспешил с ним согласиться.

— Это они для виду. Командование наверняка уже все решило, так что не бери в голову. Считай, что билеты до Вестланда у нас уже в кармане, а там и до Республики недалеко. Гражданам точно беспокоиться не о чем, а вот Жителям и Дикарям явно не позавидуешь, — довольная ухмылка показалась на худощавом лице его собеседника.

Офицеры остались позади, но их слова еще долго звучали в его голове, пробуждая переживания, которые он всеми силами старался заглушить. Однако на этот раз Теос тревожился не о себе. Возвращаясь в штаб прошлым вечером, вопреки всем обстоятельствам, он ощущал необычайный подъем духа, какой только испытывал в самые яркие мгновения своей жизни. Он потерял счет времени и — пусть и на короткий срок — забыл о скорби, печали и страхе. Даже сама мечта отступила перед великолепием момента, превратившись из сводящей с ума неизбежности в одну из возможностей. Впрочем, сейчас его внутреннее состояние пребывало на совершенно противоположном эмоциональном полюсе.

Что я буду делать, если Белла не попадет в эвакуационную колонну, ведь шансов на спасение у нее не много. С другой стороны... враг приближается, но это еще не означает, что всех, кто будет обороняться в руинах города, ждет неминуемая гибель. Вестландцы могут подоспеть к нам на помощь в любую минуту... Но придут ли? Неважно. Я дал ей обещание и не брошу ее. Я должен действовать, только так я смогу защитить то, что мне дорого. Только так смогу доказать, что хоть чего-то стою.

Всю дорогу Теоса терзали сомнения, но заходя внутрь главного штаба, он уже знал, как должен поступить. Он боялся смерти, боялся больше никогда не увидеть родителей, но решил, что будет сражаться вместе с Беллой. Если ее отряд оставят позади, то он последует за ней.

Штаб уже кишел офицерами. Теос занял свое место за голографическим столом. Через пять минут генерал-майор Бергман выступил вперед.

— Как всем вам хорошо известно, остеррианцы стягиваются к нашей позиции с северо-востока, предположительно с территории Остерринского Союза, и с юга. По расчетам враг будет здесь через два часа. Наши запасы топлива почти исчерпаны, поэтому мы перераспределим его остатки в пользу транспорта, который войдет в состав эвакуационной колонны. Теперь перейдем к самому главному, — Теос скрестил ноги под столом, затаив дыхание, и, как и другие офицеры, пристально наблюдал за Бергманом. — В первую очередь в эвакуационную колонну войдут мобильные госпитали и другой транспорт, задействованный в перевозке раненых. Во вторую очередь эвакуации подлежит вспомогательный персонал, который не участвует в выполнении боевых задач. Это касается и персонала штабов, кроме командиров полков и их заместителей. В-третьих, в состав эвакуационной колонны войдут подразделения, понесшие наибольшие потери в ходе боевых действий.

Их список отобразился в виде голографической проекции. Теос впился глазами в трехмерное изображение. Кто-то из офицеров выдохнул с облегчением, увидев свои подразделения среди «спасенных», пока другие с негодованием и скрытым страхом в глазах переглядывались между собой. Он чуть ли не вскочил с места, когда нашел в эвакуационном списке отряд «Гончих» «Молния». Наэлектризованное молчание вспыхнуло бурным протестом. Многие из присутствующих и представить не могли, что граждане не будут иметь приоритет в эвакуации. Полковник Денциг, чьему полку не повезло, пыхтя поднялся на ноги и обратился к Бергману от лица всех недовольных:

— Ваше Превосходительство, при составлении списка вы не учли сословного положения членов экспедиции. Думаю, все здесь согласятся, что жизни граждан должны иметь первостепенную важность по сравнению с теми, кто еще не заслужил гражданского статуса. Потому прошу вас пересмотреть ваше решение.

Генерал-майор, не меняя выражения лица и тона голоса, ответил:

— Сословное положение не имеет отношения к текущей ситуации. Я уже назвал критерии отбора и не собираюсь менять своего решения. К тому же, граждане, как никто другой, обязаны с гордостью выполнять свой долг и отстаивать честь Эллиада. Действия характеризуют человека ярче любых слов. И вы, эллиадские офицеры, должны понимать это лучше других.

Полковник Денциг опустил голову и медленно опустился в кресло. Майор Эрхарт, сидевший в противоположном краю помещения, улыбнулся, а затем перевел удовлетворенный взгляд обратно на Бергмана.

— Я лично возглавлю ту часть экспедиции, что останется здесь и будет удерживать оборону до прибытия помощи от наших союзников. Мы задержим врага как можно дольше. В это время эвакуационная колонна направится к границе Вестландского Альянса. Ею будет командовать полковник Годвин, — тот сверкнул глазами и хотел было что-то сказать командующему, но сдержался. Бергман продолжил: — Помните, что мы остаемся в этих забытых предками руинах не для того, чтобы героически погибнуть, а чтобы связать врага боем, выиграв нашим людям необходимое для отступления время, и продержаться до прибытия подмоги из Вестланда. Командиры пехотных и бронетанковых подразделений, вошедшие в состав эвакуационной колонны, должны четко понимать, что столкновение с врагом вероятно, и ваша задача — любой ценой защищать тех, кто не может сражаться самостоятельно.

Офицеры в спешке покидали штаб, чтобы подготовиться к отбытию, которое состоится, как только машины эвакуационной колонны заправят остатками топлива. Теос шагнул в сторону полковника Годвина. Заместитель командующего точно закипал изнутри, его покрасневшее лицо смотрело в дисплей прямо перед собой. Иногда он с нетерпением косился на генерал-майора Бергмана, разъяснявшего майору Эрхарту и другим офицерам детали плана обороны.

— Сэр, могу я как-то помочь в защите эвакуационной колонны? — Теос обратился к Годвину. — Я хочу быть полезен.

Полковник поднял на него недовольные голубые глаза, обрамленные тонкими бровями, и вздохнул, проведя рукой по подбородку:

— В Военной Академии до сих пор преподают курс управления военной техникой?

— Так точно, у нас он шел шесть месяцев.

— Тогда вы действительно можете пригодиться. У нас большие потери, поэтому не все бронетанковые подразделения укомплектованы личным составом полностью. Вопрос лишь в том — если нам придется столкнуться с противником, готовы ли вы убить врага и пожертвовать своей жизнью ради беззащитных и раненых?

Годвин бросил на него испытующий взгляд. Теос напрягся всем телом. Слова с трудом вырвались из пересохшего горла:

— Так точно, готов.