Путь за горизонт

Глава 32. Вдох полной грудью.

Бойцы отряда «Молния» отправились на ремонтную станцию, расположенную на территории военной базы в Вероне. После замены поврежденных частей их пригласили оказать содействие в калибровке систем «Гончей», невозможной без персональной идентификации танкистов. Большую часть прошлых суток Юлиан отдыхал и приводил обмундирование в порядок, лишь мельком взглянув на устройство вестландской базы, куда их перебросили позавчера вечером, но и этого ему хватило, чтобы составить первое впечатление об этом причудливом месте. Он прекрасно выспался, принял душ и сбрил редкую рыжеватую щетину. Постиранная танковая форма наконец-то сбросила недельный налет пота и грязи и сидела на коже как новая. Юлиан уже и не помнил, когда в последний раз чувствовал такую бодрость и легкость в теле. Все же сон в казарме надежно защищенной военной базы кардинально отличался от чуткой дремы внутри палатки посреди полных опасностей территорий.

Шагая по территории базы рядом с Дариусом, Беллой, Стефаном и Марко, он ощущал жгучее дыхание надвигающегося лета. Хотя белоснежные облака наглухо затворили земную поверхность от солнечных лучей, прохладнее от этого не становилось, скорее наоборот, в воздухе висела парниковая духота. Юлиану не терпелось вернуться в Республику и удостовериться в безопасности брата, содержавшегося в коррекционном лагере на севере страны, где уже пылала война между Эллиадом и Остеррианским Союзом. Однако ему не оставалось ничего иного, как смиренно ждать начала военной операции, которая стартует через двое суток. Что произойдет с коррекционными лагерями? Что с случится с братом? Эвакуируют ли оттуда Вольных? Вопросы вертелись в его голове, но ни на один из них не было ответа. Его раздражало собственное бессилие, но если он чему-то и научился за свою жизнь, так это не предаваться бесполезным переживаниям. Юлиан прошел мимо роты марширующих солдат Вестландского Альянса. Их светло-песочная форма выделялась на фоне темного плаца. Оглянувшись, он заметил лейтенанта Феруса, не сводившего глаз с группы девушек, которые вышагивали в конце строя, высоко поднимая стройные ноги.

Командный центр Южного провинции Альянса представлял собой крупную военную базу, по площади сравнимую с размерами коррекционных лагерей, чьи масштабы соответствовали небольшим городам с населением численностью около пятидесяти тысяч человек. Местные порядки кардинально отличались от всего, что Юлиану доводилось видеть ранее. Большая часть территории была открыта для свободного передвижения. По ней были разбросаны столовые, кафе, учебные корпуса, тренировочные площадки, тир, спортивный комплекс, как и многое другое. И вестландские военные в полной мере пользовались доступными ими благами цивилизованной жизни. Белла с изумлением уставилась прямо, как и раскрывший рот Дариус. Спереди яркими вывесками пестрило строение, напоминавшее огромную разноцветную коробку, куда толпами стекались военные, а затем выходили оттуда с сумками или едой в руках.

Ферус громко воскликнул:

— Да вы издеваетесь, у них есть даже торговый центр! Дамы и господа, мы с вами явно попали на курорт. Может, тут и казино найдется?

— Очевидно, это элитная военная часть. Не даром ее называют Центральной во всей провинции, — пробурчал Марко, шедший рядом с понурым Стефаном.

В понимании Юлиана все это мало походило на военный объект. Тренировочный лагерь, где он провел шесть месяцев жизни, в сравнении с этим сказочным местом казался не более чем уродливым отражением в кривом зеркале. На газоне возле вытянутого, точно сигара, здания с зеркальной поверхностью седовласый офицер в белоснежной форме Альянса давал интервью репортерам. Вольные обошли объективы камер стороной и по ступеням спустились к подножию зеленого склона, на котором красовался логотип в виде трехзолотистых лилий на синем поле, расходящихся в разные стороны от надписи ”ElioresCorp”.

На просторной голой площадке выстроился целый ряд соединенных между собой ангаров с закругленной крышей, где и находилась ремонтная станция. Ангары окружал сетчатый забор. Стоянка за ним была заставлена техникой экспедиционного корпуса, по большей части, «Гончими», «Носорогами» и «Буйволами», длинными армейскими грузовиками, образующими «горб» при переходе из кабины в кузов. Подходя к ремонтной станции, Юлиан окинул взглядом товарищей. Смерть Майи подкосила Стефана, ранее не терявшего расположения духа и старавшегося подбодрить других даже в самые трудные минуты.

Чем дороже тебе человек, тем сложнее совладать с эмоциями и пережить утрату...

Впрочем, тяжесть нескончаемых потерь так же довлела над Беллой, Марко и даже Дариусом, казавшимся непривычно тихим. Несмотря на то, что они пытались вести себя как обычно, Юлиан замечал в их взглядах, движениях и редких словах печаль и усталость, неподвластные ни отдыху, ни целебному ночному сну.

Способно ли меня что-либо тронуть?

Юлиан шел мимо поврежденной эллиадской техники вслед за насвистывающим веселую мелодию командиром отряда. Он отметил, что лейтенант Ферус ни капли не изменился, хотя большинство его подчиненных уже упокоилось в гусеничных бронированных гробах.

Мы похожи или он лишь притворяется?

Дариус пихнул его плечом, заходя в ангар:

— Чего загрустил, капрал Ледяное сердце? Лед подтаял?

— Да, но не у меня, — Юлиан хлопнул ладонью по спине друга.

Гул от резаков и шлифовальных машин заполонил весь ангар. Роботизированные манипуляторы доставляли новые детали к многотонным эллиадским танкам, а вестландские механики находили им достойное применение. В воздухе витала целая смесь терпких ароматов раскаленного металла, машинного масла и свежей краски. Юлиан осмотрелся внутри. Львиную долю просторного ремонтного цеха занимали «Гончие». Помятые корпуса, облезлая темно-зеленая краска, разорванные гусеницы и даже одна боевая машина с погнутым стволом пушки, явно принадлежавшая Белле. Рабочие в бурых комбинезонах контролировали автоматические ремонтные комплексы, одновременно орудовавшие множеством манипуляторов. Механические клешни устраняли дефекты на искалеченных корпусах, заменяли фрагменты брони и поврежденные детали.

Ангары соединялись между собой сквозными проходами, через которые открывался обзор на происходящее в других цехах. В соседнем помещении возвышалась могучая фигура Голиафа, закрепленная массивными металлическими захватами. Одна рука боевого механического доспеха отсутствовала, оголяя пустой искусственный плечевой сустав, имевший чашеобразную форму. На голове темно-синего великана выделялись два отклоненных назад отростка. По ту сторону выгнутого грудного отдела поблескивал золотистый наплечник.

Вспоминая, как ловко на поле боя двигались «Голиафы», Юлиан пришел к выводу, что «Гончая» практически не имела бы шансов на победу против столь совершенной машины. Он продвинулся вглубь ангара вместе с отрядом, где их встретил один из механиков. Низкорослый краснолицый мужчина с рыжей бородой в запачканном машинным маслом комбинезоне назвался Златаном и заговорил на чистом эллиадском наречии, чем приятно удивил Вольных, не понимавших местного языка. Механик кратко поведал о ходе ремонтных работ, но перед тем, как проводить танкистов к «Гончим», поспешил выдать свой секрет. Златан оказался иммигрантом из Республики, чем сразу привлек к себе всеобщее внимание.

Сверкнув янтарными глазами, Ферус спросил:

— Ну и как вас сюда занесло? Далеко не все в Эллиаде могут переехать куда захотят по щелчку пальцев.

Юлиан заметил, как на лице лейтенанта Лазарева, который только что зашел в ремонтный цех вместе со своим отрядом, показалась ироничная улыбка. Голосистый механик засиял ярчайшими оттенками красного, когда получил возможность похвастаться историей своего головокружительного успеха перед молодежью.

— Я сам родом из Ламии, а это, если кто не в курсе, один из крупнейший южных городов, — Златан важно поднял указательный палец, отчего Ферус скорчил такую гримасу, будто пытался пережевать лимон. — Еще до переезда я часто слышал, как многие жаловались, мол, «в Эллиаде ничего нельзя добиться, если ты не гражданин или богач какой с рождения». Я, Житель Республики уже в третьем поколении, — живое доказательство тому, что все это россказни неудачников, которые всю жизнь ни разу с дивана не вставали, да еще и Родину свою не любят. Кто хочет, тот всегда своего добьется, — заявил он с неприкрытой гордостью, однако на этих словах публика, состоящая из Вольных, нынешних и бывших, моментально охладела к его персоне и стала расходиться к «Гончим». — Вся наша большая семья четверть века назад перебралась на юг с севера и с тех пор занималась одним только фермерством, но мне это было не по душе, и после пяти лет службы в армии я поступил в технический колледж, потом устроился механиком в Ламии, отработал в одной конторке пять лет, а дальше…

Ферус выставил перед собой руку, прервав самоупоенный рассказ краснолицего механика. К тому времени его аудитория растаяла ровно наполовину. Юлиан тоже направился к своей «Гончей», которую сразу же узнал по черной вмятине на борту. Однако у бронированного скакуна никого не было, поэтому, дожидаясь ответственного механика, он волей-неволей слышал болтовню у себя под боком.

— Раз в Эллиаде все так чудесно и все дороги открыты перед каждым ее счастливым обитателем, то почему кому-то понадобилось уезжать оттуда? — Ферус скрестил руки на груди.

Механик не растерялся:

— Все потому, что фермерство — это не мое. Родне это так просто не объяснишь. Вот и решил попытать счастье в Вестланде.

— Как это родне не объяснишь? Ты же сам только что сказал, что устроился механиком у себя на родине. Даже если их что-то не устраивало, работать там пять лет тебе никак это не мешало. Опять же, зачем тогда переезжать? Хм, что-то в этой истории не сходится, но разве можно не доверять Жителю Республики в третьем поколении?! — лейтенант с каштановыми волосами медленно постучал указательным пальцем по высоко поднятому подбородку.

Златан упер руки в бока:

— Ты на что намекаешь?!

Ферус ехидно улыбнулся:

— Я вот, как скромный Житель Республики в первом поколении всего лишь с двухлетним стажем, сам знаю и слышал от знакомых механиков, что Жителю по карьере так просто не продвинуться, и очень скоро упрешься в потолок. Короче говоря, крупной шишкой тебе никогда не быть, а горбатиться будешь как лошадь. У нас, у военных, так же, Жителю даже после офицерской школы выше капитана никак не дослужиться, а чтобы возвыситься аж до звания майора… надо стать настоящим цивилизованным человеком — гражданином! И как, многим это удается? Кому-то на это и трех поколений не хватает.

Вены на лбу механика-мигранта вздулись, бордовое, точно гранат, лицо подрагивало и грозило вот-вот лопнуть, а самодовольная ухмылка превратилась в гневный оскал.

Лазарев положил руку на плечо Феруса, пытаясь увести того подальше, но тот напоследок бросил:

— Кто хочет, тот всегда своего добьется… любитель родины на расстоянии… Знаю я таких, если так хочешь — возвращайся туда, откуда приехал. Или боишься, что сразу вся любовь выветрится?

Златан, грозя кулаком, прокричал:

— Ах ты гребаный предатель! Неблагодарный! Пора просветить твое начальство!

Ферус мгновенно развернулся, рванул к опешившему механику, который тут же отскочил назад, но уперся в «Гончую» и в испуге прижался к ее борту. Лейтенант остановился и с безумной улыбкой произнес:

— Валяй, но тогда придется посадить в танк тебя, чтобы ты воевал за любимую родину вместо меня. И запомни, оставь свои сказки для тех, кто жизни не видел. Никто здесь в них не верит, кроме тебя.

Перепалка утихла. Златан бесследно исчез в глубине ангара, а Ферус и Лазарев направились к «Гончим». Юлиан провел рукой по броне своего танка, ощутив каждый выступ на металлической поверхности, и обернулся назад, когда к нему подошел тощий седой мужчина в грязно-коричневом комбинезоне. Освободившись после проверки систем «Гончей», проведенных под надзором молчаливого, но знающего свое дело механика, Юлиан дожидался товарищей на свежем воздухе перед ангаром. Мимо прошли две девушки в вестландской военной форме. Кокетливо глядя на него, они хихикнули и помахали ему. Юлиан тихо кивнул в ответ. Когда девушки удалились на почтительное расстояние, к нему направились двое смуглых парней в песочной форме, следовавшие за дамами. Вестландские солдаты приблизились вплотную, сверля Юлиана глазами, и начали что-то возмущенно кричать на своем языке. По выражению их лиц и взрывоопасной интонации он понимал, почему и что те хотели до него донести, но никак не реагировал на агрессию. Будто не замечая их, Юлиан отвернулся в другую сторону, что взбесило солдат еще больше. Они ринулись к нему, но, услышав выкрик со стороны ангаров, замерли в нерешительности.

Дариус прибежал и отшвырнул обоих назад, так что вестландцы стукнулись друг о друга и едва не повалились на уложенную гладкими каменными плитами поверхность. Солдаты колебались несколько секунд, а затем неуверенно подступили к Дариусу. Тогда Юлиан внезапно развернулся и устремился к ним вместе с другом, сжав ладонь в кулак и мысленно прицелившись в переносицу одному и колено другому. Молодые вестландцы отбежали назад, точно спасаясь от вспыхнувшего пожара, и поспешили удалиться прочь, частенько оборачиваясь через плечо. Дариус плюнул им вслед и размял простреленное плечо:

— Чего хотели эти клоуны? Хотя, неважно… Почему ты сразу же с ними не разобрался? В лагере ты без колебаний выбивал из таких, как они, все дерьмо.

— Эти были безобидными, а шпана из лагеря могла с легкостью пырнуть тебя или перебросить удавку через шею, если замешкаешься.

— Эх, никогда не нравилась мне твоя привычка молча терпеть оскорбления. Нельзя позволять другим безнаказанно вытирать о тебя ноги.

— Мне нет дела до их слов.

— Но ты ведь все равно вмешался, когда они огрызнулись на меня.

— Я не собираюсь стоять в стороне, когда дело доходит до драки.

— Как скажешь.

Дариус усмехнулся и обернулся в сторону ангара. Оттуда вышли Стефан, Белла и Марко, на танковой куртке которого, подобно большой кляксе, выделялось черное маслянистое пятно. Дариус посмотрел на свои грязные ладони, отряхнул их о коричневые штанины и спросил:

— У меня никогда еще не было столько свободного времени. Что мы делаем дальше?

— Давайте зайдем в тот торговый центр, как его назвал лейтенант Ферус. Я хочу взглянуть на него изнутри, — сказала Белла.

Юлиан и Марко согласно кивнули, а на лице Дариуса взыграла дьявольская улыбка:

— А вечером заглянем в то кафе с шикарной террасой, о котором трындят все кому не лень. Проводишь нас, Белла? Или лучше не стоит, наверняка тебя там опять будет ждать тот молодой офицер-гражданин, — девушка с глазами, похожими на пару ограненных сапфиров, открыла рот, пытаясь что-то сказать, но Дариус не дал ей такой возможности. — Стефан, Марко, вы же сами видели, как этот лейтенант несколько дней заходил к нам в палаточный городок.

Коренастый парень с густыми, как у филина, бровями отозвался:

— Да, мы были там. Хотя лейтенант Галиан, как он назвался, в основном общался с Беллой, а не с нами. А потом они куда-то ушли вдвоем.

Фарфоровые щеки Беллы налились румянцем.

— Э-э-э, мы всего лишь гуляли и обсуждали все, что с нами произошло… — ее внимание привлек Стефан, внезапно помотавший головой.

Юлиан вступил в разговор:

— Тебе не за что оправдываться.

— Знаю я! — смущенно выпалила она.

Дариус залился смехом, чем привлек к их компании взгляды толпы Вольных, показавшихся из ангара, и группы проходивших рядом вестландцев. Однако Белла с беспокойством смотрела на Стефана. Высокий светловолосый юноша наконец поднял голову, заставив Дариуса замолчать, и с теплой улыбкой на улице кивнул Белле.

***

До начала военной операции «Гидра» оставался один день. На террасу опустился томный вечер, а сияние закатного солнца так и осталось где-то за слоем дымчатых облаков. Город вдалеке горел тысячей маленьких огоньков, образующих замысловатые узоры из света. Одинокая дорога, протянувшаяся от Вероны до военной базы, в желтых лучах фонарей была подобна мосту меж двух миров.

Терраса располагалась на крыше двухэтажного кафе на территории военной базы. Это уютное, несмотря на свою многолюдность, заведение служило привычным местом отдыха вестландских офицеров. Десятки аккуратных столиков из лакированного дерева утопали в красочной зелени клумбовых цветов и карликовых деревьев. Над головами посетителей мерцали пестрые созвездия лампочек. На краю террасы, возле плетеной ограды, за разговором коротали время Теос и Белла. Пролетали минуты и часы, пока они делились воспоминаниями о прошлом, переживаниями о настоящем и мечтами о будущем. Теос любовался тем, как в переливающемся свете поблескивают роскошные золотистые волосы его собеседницы, порождая различные оттенки прекрасного.

Спустя полминуты самозабвенного чаепития он заметил Алана, скользящего под сенью мерцающих лампочек. Его бледно-голубые глаза отчаянно пытались найти свободное место. Алан продвигался с подносом все дальше по террасе до тех пор, пока не увидел Теоса. После чего он направился прямиком к его столику, но застыл на полпути, вероятно, обнаружив, что место напротив него уже занято, резко развернулся и зашагал в другую сторону. Теос хотел окликнуть товарища, но тот уже садился за только что освободившийся столик, рядом с которым в компании двух вестландских девушек-военных расположился лейтенант Ферус. Оранжевый свет напольной лампы падал на его каштановые волосы, смеющееся лицо, имеющее тонкие и приятные черты, и темно-зеленую форму, выделявшую его на фоне здешних обитателей базы. Затем Теос заметил на себе взгляд двух искрящихся в вечерних красках сапфиров. Он чувствовал себя вместе с Беллой так, будто знал ее уже целую вечность, хотя в их общении ощущалась некая недосказанность. Теос понимал, что ему не хватило бы духу приблизиться к такой девушке, встреться они в мирное время. Но в экспедиции страх быть отвергнутым растворялся в тени смерти, и немыслимое становилось возможным. Присутствие Беллы помогало ему на время забыть боль от потери Марианны и отбросить переживания о родителях, что остались в охваченной войной Республике. Он ощутил в глубине груди болезненный укол.

Какое я имею право наслаждаться жизнью в такое время? Родителям угрожает смертельная опасность, гибнут люди, а я сижу тут...

Но затем его осенило. Внезапно ему вспомнились слова Беллы, которые она произнесла при их знакомстве: «Это лучшее, что нам остается». Простая фраза, но ее смысл открылся ему только сейчас.

Мне нужно перестать корить себя в том, над чем я не властен. Вернись в настоящее.

Он взглянул в ее чуткие глаза:

— До возвращения в Эллиад осталось недолго.

Он кивнул:

— Мои мысли настолько очевидны?

— Тяжело не думать о близких и доме, но от того, что переживаешь о них, становится только хуже. Мне знакомо это чувство… В столице сейчас должно быть намного безопаснее, чем на окраине Республики.

— Как только в Александрии стало опасно, родители скорее всего уехали в наш загородный дом либо эвакуировались на юг страны. Вот только спокойно отсиживаться они точно не будут, особенно мама. Она никогда не могла пройти мимо бездомных кошек или собак и не покормить их. Иногда так вообще приносила животных домой. Отец каждый раз на нее ругался, но и сам не мог выбросить никого обратно на улицу. И уж тем более они не оставят в беде людей.

Сапфировые глаза блеснули:

— У тебя добрые родители. Теперь понятно, в кого пошел их сын.

— Глядя на тебя, я могу то же самое сказать и про твоих родителей.

Белла чуть наклонилась вперед:

— Мне посчастливилось родиться в хорошей семье. У отца была своя оранжерея с лилиями и тюльпанами, поэтому в доме всегда стоял душистый аромат цветов. Вместо того чтобы дарить нам букеты, он просто приводил нас в оранжерею и показывал плоды своих трудов. А мама преподавала рисование и пение в школе. Я многому у нее научилась.

— Моя мама тоже работала учительницей, только математики. Думаю, они бы нашли общий язык.

Златовласая девушка отпила из чашки с чаем и с печальной улыбкой произнесла:

— Да, хотела бы я на это посмотреть, но мой дом и моя семья навсегда остались в прошлом…

Теос стиснул столешницу одной рукой.

— Прошлое не вернуть, но впереди есть будущее. К тому же, семья — это близкие тебе люди, связаны ли вы кровными узами или нет. Белла, ты всегда можешь на меня положиться, — наливаясь румянцем, произнес он. — А еще у тебя есть друзья, которые тебя обязательно поддержат.

Девушка вновь распрямила плечи, приободрившись:

— В этом я уверена. Мы с ребятами привыкли присматривать друг за другом, пусть некоторые этого и не признают… Так было с тренировочного лагеря, а теперь, когда нас всего пятеро, мы будто и в самом деле стали одной семьей.

Белла принялась с особым энтузиазмом рассказывать о товарищах: добром и отзывчивом Стефане; угрюмом и рассудительном Марко; храбром и веселом Дариусе; сдержанном и целеустремленном Юлиане, за холодным ликом и выверенным действиями которого, как она верит, скрывается горячее человеческое сердце; а также о энергичной и чувственной Майе, предприимчивых братья-близнецах Джино и Анжело, дурашливом Салли и других ребятах, уже покинувших мир живых.

— Прости, я опять утомляю тебя своей болтовней, — одернула себя Белла.

Теос помотал головой.

— Ничего, я тебя понимаю. Ценность друзей сложно преувеличить, — ноющее ощущение растеклось по его груди. — Моя подруга, Марианна, она погибла, но… когда-то мы часто вот так же сидели с ней в кафе, рядом с Военной Академией, где тогда учились. Она любила рассказывать о своих переживаниях, проблемах в семье, жизни высшего общества, в которой ей не хотелось участвовать. Я ее слушал, но сейчас понимаю, что по-настоящему не слышал... Я был погружен в свои мелкие заботы и лишь ждал, когда сам смогу выложить все, что творится у меня на душе… Если бы сейчас я только мог вернуться в те дни, счастливые только потому, что мой друг был жив.

Белла тихо произнесла, отводя взор в сторону:

— Я не Марианна и не смогу ее заменить, но я рада, что мы можем вот так поговорить, выслушать друг друга, при этом не думая ни о чем другом и оставаясь самими собой...

В порыве эмоций Теос наклонился вперед, и тогда их руки случайно соприкоснулись. Белла замерла, взволнованно смотря ему в лицо. За те несколько секунд, что длилось прикосновение, он наблюдал, как ее молочная кожа окрашивалась в оттенок закатного солнца, но не мог вымолвить ни слова. Чувствуя как горят щеки и барабанит сердце в груди, Теос медленно убрал руку и дал волю словам:

— Белла, тебе не нужно никого заменять. Достаточно, что ты здесь, и я хочу, чтобы так продолжалось и дальше.

Преодолевая смущение, она ответила:

— Тогда тебе лучше никуда не пропадать и больше не рисковать жизнью, когда этого можно избежать. Хватит с меня смертей... Умереть намного проще, чем жить. Многие, кто знал и умел гораздо больше нас, исчезли так стремительно и легко, словно их жизнь была мимолетной вспышкой, будто они и не существовали вовсе... — после короткой паузы Белла склонила голову набок и хитро улыбнулась. — И вообще-то не я тут ошарашила доверчивую девушку обещанием о светлом будущем в Республике, причем по крайне расплывчатым причинам...

Он вытянулся на стуле.

— Так, во-первых, доверчивой девушке не положено сомневаться в чужих словах, а причины мои ясны, как безоблачный день. Во-вторых, рисковать собой понапрасну я больше не собираюсь и заодно сделаю все, что в моих силах, чтобы завтра сберечь доверчивую девушку и ее товарищей, — Теос вздохнул. — И в-третьих, чтобы я мог сдержать свое обещание, ты должна во что бы то ни стало вернуться со мной мной в Эллиад живой и невредимой.

Он старался вселить в нее уверенность, но его самого одолевала тревога. Теос понимал, что, как бы он ни старался, находясь в штабе, ему не удастся защитить всех, кто примет участие в высадке на побережье, которая, исходя из известных ему подробностей, грозила обернуться для них тяжким испытанием.