Путь за горизонт

Глава 29. Топи.

До самого горизонта раскинулся край болот и озер. Среди цветущих заводей и высоких зарослей камыша роились несметные полчища голодных до крови комаров, а радиоактивная вода наверняка служила домом для мутировавших рыб и амфибий. Теос прилип к экрану, наблюдая, как в сторону потрепанной экспедиционной танковой бригады несутся почти две сотни нетронутых остеррианских танков. Через пару минут они выйдут на дистанцию стрельбы и схлестнутся в жестоком бою на граничащей с топями равнине.

Он до конца не мог поверить в реальность происходящего. Ему казалось, будто еще немного — и он наконец пробудится от страшного сна, но, к несчастью, кошмар был явью. Во рту пересохло, сердце барабанило в груди. Влажная ладонь вцепилась в ручку управления. Другой трясущейся рукой он поправил шлем на голове. Мысли и образы путались и мелькали в сознании, словно кадры из ускоренной киноленты.

— Лейтенант Галиан, контакт через шестьдесят секунд! Целься!

Он вздрогнул. Крик прапорщика Эмина прозвучал так громко, что его было слышно и через М-линк, и внутри гудящего танка. Не сказав ни слова, Теос навелся на крупную цель — черный «Йотун», который, как и их «Носорог», ехал в центре формации. Строй вражеской техники горел в полумраке мириадами лучей света, издали напоминая огни вечернего города.

— Все будет в порядке! Они разделили силы. Их тут под две сотни, всего-то в два раза больше, чем нас! — безумно рассмеялся прапорщик.

Теос ответил, с трудом унимая стук зубов:

— Видимо, остальных отправили за эвакуационной колонной. Но нам и с этими не справиться, слишком много!

— Как вы и говорили, нам надо задержать их всего на полчаса, а потом смотаться. Делов-то!

— Топлива хватит, чтобы уйти?

Прапорщик Эмин вновь разразился заливистым, но зловещим смехом:

— Подумаем об этом через тридцать минут, если еще будет чем!

— А вы умеете поддержать, и чувство юмора у вас что надо!

— Без этого никуда. Смейся, пока смеется, живи, пока живется!

Десять секунд до столкновения. Теос бросил напряженный взор на тактический дисплей. Его глаза задержались на отряде «Молния», что шел в атаку на правом фланге танковой формации, а затем сфокусировались на центре оптического экрана, где виднелся прицел и отображалось расстояние до цели.

Прапорщик крикнул:

— Снаружи ураган! Поправки на ветер на экране, учитывай их!

Через несколько секунд, обернувшихся мучительной пыткой, поступил приказ открыть огонь. Одеревеневший палец нажал на курок, и танк содрогнулся. Сумрак вспыхнул сотнями пылающих хвостов кумулятивных снарядов.

***

С начала сражения прошло пятнадцать минут. К тому времени обе стороны утратили даже подобие порядка, а тактика сменилась борьбой за выживание. Танки палили из пушек и жгли друг друга лазерами до тех пор, пока половина из эллиадских и остеррианских бронированных машин не перемешалась среди запутанной сети болот и озер, что было частью плана и играло на руку находившейся в меньшинстве экспедиционной танковой бригаде. Эллиадские бойцы бились с остервенением обреченных, врезались во вражеские танки, спихивая ошеломленных таким безумством остеррианцев прямиком в трясину и мутные воды.

Юлиан расправился уже с пятью вражескими машинами. Взвод под его командованием по-прежнему сражался в полном составе, хотя и не в полную силу. Осколок снаряда пробил и изогнул ствол «Гончей» Беллы, и теперь она использовала в бою только высокоэнергетичесий лазер. У машины Стефана была повреждена ходовая часть, отчего существенно потеряла в скорости и маневренности. Танк Майи не получил серьезных повреждений, как и агрегаты Дариуса и Марко. Последние двое принадлежали к взводу сержанта Тошича.

Быстро взглянув на информационный экран, Юлиан увидел, что скудные запасы топлива и боеприпасов стремительно заканчивались. В его «Гончей» осталось всего шестнадцать снарядов. Лейтенант Ферус регулярно выходил на связь, чтобы подбодрить подчиненных и отдать им новые приказы, следя, чтобы отряд действовал как единая тактическая единица. Силы противника состояли на две трети из легких танков и на одну треть из тяжелых. При этом Юлиан считал, что им повезло, так как среди вражеского войска не было боевых дронов. В суматохе ближнего боя юркие паукообразные машины стали бы сущим кошмаром.

Он взял на прицел Йотуна, чья огромная металлическая туша увязла в глубокой трясине, неуклюже кренясь на один борт, точно утопающий в грязи слон. Юлиан выстрелил в обездвиженную жертву. Бронебойный оперенный подкалиберный снаряд вонзился в заднюю часть приподнятого брюха танка, где находился топливный бак. Прогремел двойной взрыв, из черной туши вырвались струи желтого пламени. Разноцветные глаза и напряженное, как пружина, тело отреагировали синхронно с системой обнаружения. Тяжелый остеррианский танк, находившийся в двух сотнях метров к северо-востоку, на границе топи и равнины, навел на него ствол пушки.

Он знал, что не успеет вовремя уничтожить врага, и, не останавливаясь, начал искать укрытие. Разум наводнил поток молниеносно сменявших друг друга мыслей, а взор метался по оптическому экрану в попытке отыскать выход из смертельно опасной ситуации. Наконец он заметил догорающий корпус «Саламандры» и сразу же направился к нему, попутно обращаясь ко взводу.

— Стефан, Майя, заходите на «Йотуна» с флангов, пока он занят мной. Белла, прикрывай наш тыл.

— Принято, держись! — ответил ему хор из трех голосов.

Гончая Юлиана уже скрылась за остовом легкого танка, когда пушка обсидианового гиганта загрохотала. Поток пламени и ударная волна разорвали останки «Саламандры». Он избежал смерти, но это было лишь отсрочкой, а не спасением. Юлиан выстрелил по тяжелому танку. Кумулятивный снаряд не пробил гладкую и черную, будто поверхность нефтяного озера, броню, но окатил вражескую машину огненной вспышкой, ослепив ее оптические сенсоры. Тем временем Стефан и Майя уже приготовились пронзить «Йотуна» с двух бортов одновременно, что было возможно лишь при стрельбе в упор. Тяжелый танк переключил внимание на ближайшую угрозу.

Заметив, что Белла вступила в бой с еще одной «Саламандрой», Юлиан поспешил ей на помощь, не выпуская из виду предыдущего противника. «Гончая» златовласой девушки выдержала лобовое попадание, но и сама никак не могла навредить остеррианскому танку. Эффективный лишь вблизи лазер накалил борт «Саламандры» докрасна, однако так и не проделал в нем дыру. Юлиан попал в переднюю часть танка противника, заходившего на Беллу по дуге. Угол стрельбы не позволил ему уничтожить врага. Его «Гончая» увязла в трясине, из-под гусениц летели грязь и брызги воды. «Саламандра» отвлеклась от Беллы и навела дуло на него.

Он выстрелил тросом. Крюк с четырьмя зубьями зацепился за пригорок, возвышавшийся меж двух заводей. Танк вырвался из западни, пронесся через мелководье, окружив себя вуалью из водяных капель и резко изменив траекторию движения. Прогремело два выстрела. Снаряд противника пролетел мимо, а Юлиан пробил борт «Саламандры». Вражескую машину поглотили оранжевое облако и пар от испарившейся под ней цветущей лужи. Майя, Стефан и оказавший им с тыла помощь лейтенант Ферус изрешетили бронированное тело «Йотуна», и тот испустил дух в ослепительном зареве взрыва.

— Хорошая работа, все целы? — обратился ко взводу Юлиан.

Стефан и Майя, жадно глотая воздух, ответили утвердительно, а Белла замешкалась.

— Да… только теперь сложно ориентироваться. Два экрана повреждены, а один полностью погас, — ее голос звучал слабо и потерянно.

— Следуй за нами и не вступай в бой, мы тебя прикроем, — сказал Юлиан.

Они направились на перегруппировку к лейтенанту Ферусу, пробиваясь через вражеские силы. Вдали, подобно огромной свече, вспыхнул и разлетелся на фрагменты «Носорог». «Гончая», принадлежавшая сержанту Тошичу из отряда «Молния», и Саламандра вели дуэль, пытаясь маневрировать между водных преград, но попали в занос и столкнулись. Под скрежет металла обе машины улетели в мутную воду и скрылись за пеленой водорослей и кувшинок.

Вскоре боезапас Юлиана сократился всего до пяти снарядов, а на левом борту «Гончей» наподобие окровавленной раны сияла красная отметина, оставленная лазером противника. От нее веяло жаром, а воздух в кабине нагрелся, будто в духовой печи. Юлиан ждал приказа об отступлении, хотя понимал, что доживут до него лишь немногие. Однако он и не предполагал, что первыми, кто решит покинуть поле боя, окажутся остеррианцы. На общем канале связи воцарилась полная неразбериха: пораженные эллиадцы наблюдали за тем, как вражеские танки убираются восвояси.

Внезапно информационный и тактический дисплеи заморгали красным. Привычный гул мотора заглушил завывающий звук надвигающейся опасности.

Лейтенант Ферус скомандовал:

— Всем рассредоточиться! Ракеты с северо-востока!

Танки экспедиции сорвались с места. Юлиан загнал «Гончую» за дымящуюся тушу «Носорога», чей почерневший ствол изогнулся под прямым углом. На фоне грозовых облаков показалось множество мерцающих огоньков. Пулеметы «Гончей» автоматически направили стволы ввысь и начали палить по ракетам. Небо над болотами расцветило красно-оранжевыми всполохами. Будто на мрачный холст пролили акварельные краски. Раздался протяжный писк. Сработал комплекс активной защиты танка: маленькие шахты вокруг башни открылись и выбросили тучу металлических осколков. «Гончая» содрогнулась, ее корпус заскрежетал и раскалился.

Через несколько секунд взрывы прекратились. Юлиан посмотрел на информационный экран и обнаружил, что его взвод потерял одного человека. Услышав исполненный боли и надежды зов Стефана, он склонил голову и тяжело выдохнул.

***

«Носорог» увяз в болоте. Пока прапорщик Эмин безуспешно пытался вызволить 50-тонную машину, Теос вращал наклоненным стволом 165-мм пушки, ожидая нападения врага, но вокруг не было ни души. Их занесло на болотину, когда они попытались убраться из-под шквального огня вражеских танков. Если бы получивший уже три попадания «Носорог» остался на равнине, в окружении противника, им не пришлось бы всерьез рассчитывать на выживание. Загнав тяжелую машину в топи, они избежали гибели, но потеряли из виду союзников и попали в естественную западню.

За прошедшие полчаса Теос подбил несколько вражеских танков, но не был уверен, расправился ли с кем-нибудь окончательно. Сейчас же, обливаясь холодным потом, он направлял остатки рассудка на выискивание угроз. Вдруг оптическая система танка и его глаза уловили в болотной мгле блеклое красное сияние. Через динамики слышался приглушенный грохот взрывов, но вскоре они прекратились. После короткого затишья вдали показалась «Гончая», объятая пламенем и клубами черного дыма. Танк петлял, будто корчась в муках, а когда остановился, из открывшегося люка выпрыгнул горящий человек. Он упал в поросшую камышами заводь, достаточно глубокую, чтобы скрыть его с головой. Огонь потух. Человек в обгоревшей коричневой форме с трудом выполз на берег и, обессилев, плюхнулся лицом в грязную лужу.

Ошеломленный происходящим Теос отстегнул ремни безопасности, снял аптечку, висевшую справа от него, и потянулся к люку в башне танка.

— Стой, что ты творишь?! Снаружи радиация, собрался сдохнуть долгой и мучительной смертью?! — прокричал надсаженным голосом прапорщик Эмин.

— Он захлебнется, если мы ничего не сделаем. Если я быстро затащу его внутрь, все будет нормально!

— Рядом могут быть враги, а ты стрелок, значит, оставайся на своем посту!

Теос еще раз удостоверился в отсутствии угроз и принялся открывать люк. Ощутив прилив ярости, он бросил пылающий взгляд на прапорщика:

— Нам больше не нужен водитель, мы застряли в болоте! Займите мое место, я скоро вернусь!

Вдыхая зловонный болотный воздух, Теос сломя голову побежал к раненому. Из-под закрывающегося люка доносилась нещадная ругань прапорщика Эмина. Проваливаясь в грязи, он добежал до раненого, упал на колени и осторожно перевернул его на бок. Тот закашлялся, не приходя в сознание. Изо рта полилась вода. Юное лицо было нетронуто ожогами, но покрылось копотью и грязью. А вот плечи, предплечья, низ шеи и лопатки были изъедены пламенем. Теос впопыхах взвалил на плечо полуголое тело, оплетенное водорослями, точно гирляндами, и только после этого заметил, что рана на его передней брюшной стенке открылась.

Он опустил раненого и торопливо перемотал рану бинтами из аптечки. Вдруг рядом прогремел взрыв. Теос прижался к земле и укрыл своим телом Вольного. Их окатил грязевой ливень. Других взрывов не последовало. Он вскочил на ноги и, кряхтя от тяжести, доволок обогревшего парня до «Носорога».

— Прапорщик, помогите мне его поднять, — тяжело дыша, произнес Теос по личному каналу связи М-линк.

Издавая нечленораздельные звуки, Эмин выбрался наружу. Они заволокли раненого в танк и аккуратно уложили его в узкое пространство сбоку от кресла водителя. Вдруг по связи раздалось шипение, сменившееся искаженным голосом:

— Всем силам экспедиционного корпуса, говорит полковник Годвин, к нам прибыло подкрепление из Вестландского Альянса. Оставайтесь на своих местах и ожидайте помощи либо двигайтесь в нашем направлении по высланным координатам.

Теос переглянулся с прапорщиком и бросил взор на тактический дисплей, который заполонили новые неопознанные сигналы. Когда он переключился на изображение с тыльной камеры, его рот раскрылся от изумления. Гигантский летательный аппарат заслонил свинцовые небеса. На огромной платформе, переходящей в широкие крылья, умещалась целая крепость. Шедший на высоте нескольких сотен метров над землей воздушный авианосец окружал рой летательных аппаратов поменьше.

Кроме того, система обнаружения зафиксировала множественные сигналы как эллиадской, так и иной неизвестной наземной техники, приближавшейся в их направлении с запада.