Путь паломника

Монолит

Кристалл высотой в два человеческих роста мерно излучал холодное синее свечение, возвышаясь на огромном бетонном кубе. Внутри он казалось переливался потоками чистой энергии, он не производил впечатление материального объекта — казался сияющим сгустком голубых молний.

Трое паломников стояли молча, заворожено взирая на Монолит. Да, он выглядел именно так, как описывали те, кому посчастливилось вернуться.

Дозиметры на поясах дико трещали, немудрено — в недрах Саркофага, откуда много лет назад вырвался взбесившийся атомный дьявол, уровень радиации по-прежнему был очень высок. За спиной возвышались обломки реактора, скалистым гребнем торчала громадная стальная плита — тысячетонная крышка реактора, в своё время сорванная взрывом. Из неё свешивались цепи графитовых поглотителей. Дон Кихот вспоминал день, когда решил отправиться в Зону, первые шаги по этому миру, нападения мутантов, перестрелки с бандитами, опасные ситуации, когда он едва оставался в живых. И вот теперь он, преодолев все преграды, избегнув ста смертей, стоит в недрах Саркофага перед Монолитом.

— Не могу поверить — прошептал Дон Кихот. Сотнич, повисший на их плечах, попробовал шагнуть вперёд, но тут же захрипел от боли.

— Я загнусь через час-другой — прорычал он — Но этого времени мне хватит, чтоб сделать то, зачем я сюда шёл.

— Я хочу сказать своё желание — произнёс Гарев — Даже не верится, что могут сбыться идеалы, за которые я всю жизнь боролся.

— Не смей! — прорычал Сотнич — Ты не вправе решать за всё человечество.

Но Гарев уже шагнул к постаменту Монолита, сбросив его руку.

— Погоди! — крикнул Дон Кихот, оставляя Сотнича и устремляясь следом — Подумай как следует!

— Я всё давно обдумал! — резким движением руки писатель отстранил сталкера, и встал перед Монолитом, гордо выпрямившись и простирая руки к светящемуся кристаллу.

— Я хочу… — начал Гарев,

Выстрелы прогремели адскими громом в замкнутом пространстве Саркофага. Из головы Гарева вдруг брызнула кровь, тело содрогнулось от попаданий пуль и рухнуло на подогнувшихся ногах.

Дон Кихот в ужасе оглянулся. Приподнявшись на одной руке, Сотнич в другой держал пистолет. Крупнокалиберные пули с близкого расстояния пробили броню шлема, прошили защиту скафандра на груди. Тело писателя в защитном костюме недвижно замерло у постамента, озарённое голубым свечением. Гарев был мёртв.

— Что ты наделал?! — заорал Дон Кихот. Перед глазами встало видение на Янтаре. Да, "слеза пророка" предсказывала

Сотнич не ответил. Отбросив пистолет, он стиснув зубы, пополз к бетонному постаменту, оставляя кровавый след. Дон Кихот, шокированный только что случившимся, смотрел, стоя неподвижно. Сотнич прополз через тело Гарева, из последних сил стремясь приблизиться хоть чуточку ближе к Исполнителю желаний.

— Пусть она живёт! — крикнул Сотнич, коснувшись ладонью бетонного куба. В следующий миг его голова безвольно обвисла. И Дон Кихот увидел, что Монолит неожиданно засветился ярче, внутри кристалла засверкали странные сполохи. И ещё ему показалось, что он слышит чей-то издевательский хохот. Через секунду сполохи исчезли, Монолит снова светил ровным ледяным светом. Два мёртвых тела недвижно застыли у подножия Исполнителя желаний.

"Я выполню твоё желание, человек!" — отчётливо прогремело в мозгу — "Ты заслужил свою награду! Я сделаю то что ты попросишь!"

Дон Кихот стоял перед сияющим кристаллом, устало опустив руки и напряженно размышляя.

"Я так и не понял, чего я хочу в жизни больше всего" — думал он — "И теперь, когда я преодолел столько трудностей, чтоб добраться в Исполнителю желаний, я не знаю, что попросить у него".

"Раскрыть все затаённые способности человека во всей полноте" — вспомнились слова Никольского.

"Создать новое справедливое общество с благородными целями, заставить человечество жить во имя высоких идеалов прогресса и гуманизм" — прозвучал голос Гарева.

"Обрести бессмертие" — спокойно произнёс Вершинин.

"Счастья всем, даром и чтоб никто не ушёл обиженным" — вспомнились строки из старой книги.

"А я не стал просить ничего" — раздался полузабытый голос Гейгера. "У человека должна быть мечта" — неожиданно прозвучал голос Петровича. В памяти всплывали слова разных людей, когда-либо говоривших о своих самых главных желаниях жизни. Голоса звучали в голове, стремясь перекричать друг друга. В какой-то момент Дон Кихот в отчаянии инстинктивно попытался зажать уши руками.

— Тише! — крикнул он, и его слова эхом отразились от сводов Саркофага — Я понял, о чём сейчас попрошу.

Дон Кихот шагнул к источнику сияния, простерев к нему руку и открывая рот, чтоб произнести главные слова всей своей жизни. — Я хочу…