Путь паломника

Ночёвка

— Не хоромы, но скоротать ночь сойдёт — произнёс Дон Кихот, садясь на нары из неструганных досок.

— Могло быть и хуже — отозвался Гарев, задумчиво оглядывая осыпающуюся штукатурку стен.

— Нам не привыкать — пробурчал Сотнич, скидывая рюкзак на выбранном месте.

Паук выделил им крохотную каморку в одном из закоулков бомбоубежища, в отместку содрав как за номер "люкс" в пятизвёздочном отеле. Но Дон Кихот не был за это на него в обиде, всё равно их путь лежал туда, где деньги не имели силы. Зато его беспокоило, что Кузьма предпримет дальше. Фактически они находились в его власти и неприкосновенность гостя, равно как и маячившие за спиной фигуры Бобра и Петровича сейчас казались зыбкой защитой. Хотя не исключено, что теневые дельцы Зоны могли договориться.

Вздохнув, Дон Кихот пододвинул поближе рюкзак, ещё раз окинув взглядом убогую каморку. В тусклом свете подвешенного под потолком решетчатого светильника виднелись грубо сколоченные двухъярусные нары вдоль стен, большой перевёрнутый ящик, служащий столом, колченогий табурет.

— Что будем делать? — спросил Никольский снимая шлем и растягиваясь на ветхом матрасе. Дон Кихот тоже отстегнул шлем, предварительно проверив дозиметром уровень радиации в помещении. Но фон в каморке оказался в допустимых пределах, карманный прибор химической разведки тоже не выявил угрозы.

— Переждём Выброс и двинем к "Выжигателю" — ответил Дон Кихот, вытаскивая из рюкзака походный термос — Несколько часов у нас на отдых есть.

— Заодно испытаем надёжность наработок Григорьева — нервно хохотнул Никольский.

— А вот об этом чтоб ни слова! — прошипел сталкер — Во-первых, у стен здесь могут быть уши. Во-вторых, этот прощелыга Паук заподозрил неладное о цели нашей экспедиции. Пытался меня разговорить на этот счёт, но общего языка не нашли. На всякий случай готовьтесь к какой-нибудь пакости.

— Что с нами могут сделать? — спросил Вершинин — Ты же говорил, сталкерские бары — нейтральная территория и любой старатель Зоны на их территории неприкосновенен.

— Я сам не знаю, чего можно ждать от Кузьмы — проворчал сталкер — Но торговцы-бармены опасные люди и неписанные сталкерские законы для них могут быть слабой помехой. Сам посуди: это же натуральные "крёстные отцы".

— А у нас даже ножи изъяли — вздохнул Гарев.

— Не совсем — хищно оскалился Сотнич, и в его руке сверкнул изогнутый коготь "кондрата".

— Несерьёзно — скептически молвил Вершинин, тем не менее уважительно взглянув на клинок боевого ножа.

— Всё же лучше, чем ничего — философски заметил Никольский.

— Честно говоря, всё же маловероятно, что с нами что-то попытаются сделать прямо здесь — сказал Дон Кихот — Но чует моё сердце, что за воротами Складов нас ждёт лишняя порция проблем.

"Как поведёт себя Паук?" — размышлял сталкер — "Наверное попытается договориться с Бобром и Петровичем, хотя те скорее всего пошлют его лесом и посоветуют не совать руки в их дела. Что предпримет Кузьма в таком случае? А чёрт его знает, что он захочет отмочить. Но Кузьма тип осторожный и вряд ли будет действовать топорно, напротив он постарается всё сделать так, чтобы быть как бы ни при чём. А ещё Паук патологически жаден даже для торговца, а это значит, что он не поставит в известность никого из вождей "Свободы" и станет действовать сугубо самостоятельно — дабы все дивиденды заграбастать себе".

Про гонца-убийцу из "грузовика смерти" Дон Кихот решил пока товарищам не говорить — особого смысла пока не видел, кроме того это вполне могло быть выдумкой Паука. Но если Паук не лгал, это могло означать только то, что Дон Кихот твёрдо стоит на пути к давней мечте.

Вспомнились слова покойного Печника: "Бойся прогневить Хозяев Зоны. Сталкеры, ухитрившиеся им не угодить, обычно долго не живут. А ты со своей задумкой найти Монолит уже встал на этот скользкий путь".

Запиликал оставленный на столе КПК, Дон Кихот торопливо схватил его. Пришло сообщение от Петровича: "Пауку ни слова, если вдруг будет о чём-то спрашивать. Зря вы сунулись на базу "Свободы". Я ему намекнул, чтоб не лез не в своё дело". Дон Кихот задумчиво отложил КПК. Ситуация только усложнилась: Паук не договорился с Петровичем, но всё равно не отвяжется, несмотря на предупреждение. По рассказам хорошо знакомых с Кузьмой сталкеров, этот торговец был неимоверно алчен, и почуяв большие деньги, никогда по своей воле не отступался.

"Ну и чёрт с ним" — подумал Дон Кихот — "Не смешно ли бояться какого-то Паука, когда тебя решили стереть сами Хозяева Зоны?". Но тут же мелькнула другая мысль: "Хозяева далеко, а Паук здесь и мы в его власти". Дон Кихот скрипнул зубами.

Тем временем Никольский извлёк топографическую карту Зоны. Отпечатанная в типографии какого-то секретного института по изучению Зоны, она выгодно отличалась от кустарных сталкерских самоделок. Цветными линиями обозначались условные границы районов Зоны, яркие кружки отмечали крупные сталкерские базы и армейские блок-посты. Отмечались и крупные радиационные пятна, расположение стабильных аномалий. За такую карту любой сталкер не поскупился бы на немалые деньги. "Надо будет потом попросить у Игоря такую себе" — подумал Дон Кихот, и тут же вдруг осознал, что этого "потом" может уже и не быть. "Ну и чёрт с ним!" — с мрачной решимостью скрипнул зубами сталкер, сжав кулак — "Главное пройти к Монолиту, а там будь что будет. Я для себя давно всё решил".

— Сплошная стена "трамплинов" — проворчал Никольский, тыкая пальцем в карту — А тут радиационная полоса, дальше ещё какие-то аномалии, то ли "жарки", то ли "душилы".

Учёный отвёл взгляд от карты и вытащил из кармана КПК, щёлкая кнопкой навигатора.

— Фиг пролезешь — покачал головой Никольский, снова глянув на карту. Возле линии Барьера вся карта была испещрена красными точками и полосами, россыпями условных значков аномалий, кружками радиационной опасности. Зона действия Выжигателя обозначалась жирной ярко-оранжевой полосой, окружавшей условный центр Зоны вокруг ЧАЭС, который представлял собой сплошное белое пятно, хотя и сам энергоблок, и мёртвый город Припять наличествовали.

— Игорь, не майся дурью — проворчал Сотнич, открывая банку питательной смеси — Нам бы выбраться отсюда без проблем, а ты марш-броски планируешь.

— Давайте, поговорим о чём-нибудь нейтральном — предложил Вершинин.

— Например? — приподнял бровь Гарев.

— Да хоть о чём — отмахнулся Вершинин — Лишь бы мрачные мысли в голову не лезли.

— Ничего оптимистического в голову не лезет — криво усмехнулся Дон Кихот — Похоже, у нас ожидаются неприятности.

Только что Дон Кихот через КПК заглянул на сталкерский сервер, и увиденное на форуме его не порадовало: два анонимных автора вывесили объявления с просьбой выслать за вознаграждение информацию о местонахождении сталкера по кличке Дон-Кихот и группы туристов, которым он подрядился ведущим. Дон Кихот нерадостно призадумался: двое охотников за его головой — это наверное было многовато. А учитывая, что в баре его только видела куча народа, у неизвестных наверняка появится не один информатор, желающий мимоходом подкалымить. Кто мог оставить объявления? Бандиты? Наёмники? Или даже "монолитовцы"?

Когда Дон Кихот немного погодя вновь зашёл на сталкерский форум, темы были благополучно затёрты — видимо Бобр или Петрович оперативно связались с администраторами серверов. Настроение у Дон Кихота не улучшилось ещё сильнее.

— Могу вас обрадовать — сообщил Дон Кихот спутникам — За информацию о нашем местонахождении уже назначают награду.

— Влипли — проворчал Сотнич — Да, вечер перестаёт быть томным.

— Анонимные объявы на сервере скорее всего вывешивали "монолитовцы" и Хромой — шепотом сказал Дон Кихот, наклонившись почти вплотную к головам расположившихся за импровизированным столом паломников — И как я уже говорил, назревают проблемы с Пауком. Кузьма заподозрил, что мы хотим пробраться за Выжигатель Это создаёт нам нешуточный риск, он постарается вцепиться в нас как клещ. Все торговцы Зоны мечтают прорваться туда. По их предположениям, за Барьером скрывается настоящий Клондайк, целые россыпи нетронутых редких артефактов. Кстати, по слухам, клан "Монолит" благодаря доступу к ним неплохо обогатился — они вооружены таким снаряжением, которого нет даже у военных сталкеров, несколько раз в руках "монолитовцев" видели экспериментальные образцы секретных вооружений оборонных НИИ. Но вряд ли "Монолит" способен полностью подчистить то, что копилось за Выжигателем все эти годы. Если рассказы о целых полях, усыпанных хабаром, правдивы хотя бы наполовину, там можно обогатиться так, что просто не хватает воображения представить. Государственные исследовательские центры, частные лица на чёрном рынке — все они отвалят бешеные деньги за уникальные артефакты, оберегаемые Выжигателем. Даже одна информация о том, что находится за Барьером, стоит бешеных денег.

— Воистину нет пределов человеческой жадности — изрёк Вершинин — Люди гибнут за металл.

— Что поделать — сухо произнёс Дон Кихот — В Зоне мало романтиков-идеалистов. Большинство тех кто сюда приходит — это искатели быстрой наживы, циничные корыстолюбивые прагматики, которым пристрелить ближнего за лишнюю сотню что стакан воды выпить.

"Именно поэтому большинство обитателей Зоны считают меня сумасшедшим" — мысленно добавил Дон Кихот — "Ведь мне наплевать на километровые поля хабара за Выжигателем, да и сам Монолит меня влечёт отнюдь не как способ выполнить какое-то желание. Я и пришёл ведь в Зону не для обогащения на артефактах, непонятное любопытство в голову ударило, дурная романтика".

— Деньги — задумчиво произнёс Гарев — Ведь создавались в своё время для сугубо утилитарной функции — численного эквивалента при товарном обмене. Но чем глубже изучаешь историю, тем сильнее создаётся впечатление, что именно ради денег совершались великие географические открытия, происходили перевороты в технологическом укладе, затевались войны и революции.

— Думаю, это нормально — сказал Сотнич — Деньги тут выступают как стимул к действию, как измеритель затраченных усилий, как ресурс для преобразования окружающего мира, наконец. Как знать, может без стимула к стяжательству наша цивилизация до сих пор прозябала бы на уровне неолита?

— Некоторые мыслители сомневаются в целесообразности таких темпов развития такой ценой — заметил Никольский.

— Статус человека в обществе определяется не его личными качествами и заслугами, а лишь количеством условных единиц измерения материальных благ — грустно улыбнулся Гарев — Как в песне одной уфимской рок-группы: "у кого больше прав мерят здесь кошельком". Эх, возможно ли существование общества, где человека будут ценить, скажем, за высокие экспертные знания, например в области высоких технологий?

— Кстати, вполне возможно — серьезно сказал Никольский — Глеб, я думаю ты слышал теории "постиндустриального общества" и "экономики знаний".

— Утопия — отмахнулся Сотнич — Даже если и получится так, что высшей ценностью станут специальные знания, это приведёт лишь к появлению новой касты жрецов по типу древнего Египта, которые будут тщательно оберегать свои знания от посторонних и конвертировать их во всё те же материальные ценности.

— А я вот подумал — сказал Вершинин — Мы тут все куда-то рвёмся, обуреваемые разными страстями, суетимся, спешим, причиняем друг другу зло из-за алчности или всяких подчас бредовых идеек. А с точки зрения Вселенной, вечности — что это? Даже не мышиная возня, скорее суета амёб под микроскопом. Одно мгновение для Вселенной, которое для нас исчисляется миллионами лет — и от всей этой мышиной возни возможно не останется и следа. К чему все эти потуги, вся эта эволюция, борьба за существование, если всё в этом мире подвластно неумолимому закону энтропии, согласно которому всё когда-нибудь разрушится? Если в итоге саму вселенную ждёт тепловая смерть?

— Ну не надо быть таким пессимистом, Сергей — возразил Никольский — Что-то же в своё время породило жизнь, которая существует и развивается вопреки смерти. Как свет существует вопреки тьме, как энергия, что наполняет окружающий мир. А что до бестолковой суеты живой материи — как знать, может вселенная породила её, да и в итоге разумную жизнь как раз для того, чтобы найти способ избежать гибели от энтропии?

— Схоластика — проворчал Сотнич — Красивые теоретизирования, ничего не дающие в нашей жизни. Ну скажи, Сергей, ну всё тленно в этом мире, всё рано или поздно накроется медным тазом, и что ты будешь делать? Пойдёшь повесишься?

— Не надо утрировать — скривился журналист — Просто это было к тому, что может не стоит воспринимать жизнь слишком серьезно?

— Для чего-то же нам жизнь дана — сказал Дон Кихот — Не получится ли, что за неправильно прожитую жизнь там с нас спросят? Может быть то как мы тратим срок нашей жизни на земле — это всё равно что кататься по личным целям на служебной машине? Только вот хозяин ведь рано или поздно спросит, с какой целью ездил, на что тратил бензин.

— Ну Дон Кихот, ты никак, верующий? — рассмеялся Никольский — Извини, то что ты сказал уже из сферы религиозных вопросов.

— Проклятый извечный вопрос о смысле жизни — улыбнулся Гарев.

— А может наш мир просто вроде парка развлечений или виртуальной игры, где души могут попробовать телесных наслаждений, получить удовольствие от эмоций, обуревающих наши оболочки в суете этого аттракциона — предположил Вершинин — Есть и такая гипотеза. Хотя через неё получается, что добро и зло между людьми — надуманные условности.

— Внимание, сейчас опять затронули тему добра и зла — прищурился Никольский — Нарываешься на лекцию о критериях добра и зла в разных философских системах?

— Относительно всё это — сказал Сотнич — Как-то спросили одного обитателя горного варварского селения что такое добро и зло, так он ответил: "Добро — когда я угоняю овец у соседа, зло — когда сосед угоняет овец у меня".

— Примитивное и субъективистское понимание — Гарев скривился как от зубной боли — А я у одного писателя-фантаста читал такую трактовку: добро — всё что ведет к усложнению, к развитию, зло — всё что ведет к упрощению.

— Спорная формулировка — сказал Никольский.

"С моими подопечными не соскучишься" — подумал Дон Кихот — "И я с ними тоже превращаюсь в какого-то философа. Надо же, увлеклись спором и совсем забыли, что за нашими головами куча народу охотится. Эх, завтра, если даже всё пройдет гладко, предстоит бросок через Выжигатель".

При этой мысли Дон Кихот вновь ощутил смесь лёгкого страха и трепетного ожидания неизвестности. "Выжигатель мозга", кишащий мутантами Рыжий лес, лабиринты смертельных аномалий, а за ними — неизвестность.

Вытащив из кармана упаковку армейских антирадиационных таблеток, Дон Кихот проглотил одну, запив скверным кофе из термоса. Эти таблетки торговцы Зоны скупали целыми ящиками у предприимчивых вояк на блок-постах. Хотя эффективность этого средства была не слишком большой, лишь на какой-то процент снижая суточную дозу облучения, все сталкеры активно запасались этим антидотом — медленно сдохнуть от лучевой болезни мало кому улыбалось.

"Я мечтаю найти Монолит, но я даже не знаю, что у него попросить" — повторял себе сталкер — "Наверное мне простой найти его — самоцель. Может он сам исполнит какое-то моё желание, о котором я даже не догадываюсь — легенды говорят, что и такое бывает, когда человек сам не знает, чего хочет. А может я просто хочу показать всем, на что способен? Не знаю, наверное всё же нет — я ведь не афишировал свою идею"

"Что же, смысл моей жизни в Зоне — найти Монолит, ведь так?" — думал Дон Кихот — "Я же не гонюсь за хабаром, как остальные её обитатели. Лазить по опасным радиоактивным помойкам, в надежде скопить средств, чтоб можно было закупить хорошее снаряжение и попытаться прорваться к Монолиту — это смысл жизни? Но это мечта, цель, она достойная на мой взгляд — потому что интересная, потому что даёт жизни ощущение смысла. В чём смысл жизни? Эх, вечный камень преткновения человечества, лучшие умы не ответили на этот вопрос. Мне тогда тоже не резон зазнаваться и считать себя умнее тысячелетий истории человечества. Я нахожусь в Зоне, чтобы найти Монолит, и этим всё сказано".

"А в чём была бы цель моей жизни, не приди я в Зону?" — продолжал размышлять сталкер — "Если бы я по-прежнему вёл тихую жизнь клерка в офисе? Эх, тоскливо и серо. Каждое утро чуть свет вставать, и невыспавшимся переться в опостылевший офис, весь день заниматься скучной неинтересной работой, и вечером усталый, словно не за компьютером сидел а мешки таскал, плетёшься домой, чтобы поужинать и тупо посмотреть в телевизор, прежде чем склонит в сон. И так каждый день. А редкие выходные — их посвящаешь разной бытовухе, на которую нет времени в рабочие дни. Какие ещё развлечения? Книги? Компьютерные игры? Собеседники по Интернету? Посиделки с друзьями? Так, лишь суррогат, способ маленько снять утомление. Серое унылое существование. Офисный овощ. И никуда из этого круга не деться — жить на что-то надо. Хотя я сумел вырваться, сделав этот самоубийственный с точки зрения былых друзей-товарищей шаг. Здесь Зона. Здесь смертельный риск. Здесь неизбежный вред для здоровья. Здесь некомфортно. Но здесь что-то меня держит, что-то что даёт мне ощущение того что я живу. Не знаю, что это, не могу выразить словами. Может адреналин от постоянной опасности, может главная для меня цель — добраться до Монолита. Не знаю".

"Для чего мы всё же существуем?" — вновь задал себе вопрос Дон Кихот — "Всю жизнь к чему-то стремимся, куда-то бегаем, суетимся и нервничаем из-за каких-то комариных целей. Сперва учишься читать и писать, ходишь в школу, потом учишься работать, будь то ПТУ или элитный ВУЗ, потом работаешь, бегая как бельчонок в колесе, чтоб кормить себя и семью и так всю оставшуюся жизнь, пока не сдохнешь от старости и не будешь выброшен как изношенный шарик от подшипника. Между делом успеваешь наплодить себе подобных, которые обречены на тот же цикл. В чём смысл? Воспроизводство ради воспроизводства? Кто попроще, те просто живут, не задумываясь о цели существования — вкалывают, чтоб заработать еды и вещей, потом с чувством выполненного долга потребляют заработанное — о нет, нисколько не осуждаю, просто констатирую факт. Кто имеет более тонкую душевную организацию — пытаются найти какой-то смысл во всё этом или какую-то цель перед собой ставят. Кто-то ударяется в творчество, кто-то в спорт, кто-то в науку или философию. Вот и я — перечитал неимоверную массу всяческих книг — в какой-то непонятной надежде апгрейдить себя в самому непонятно каких параметрах, с той же целью был и спорт, и потуги на литературном поприще. Эх, как говорил доктор Фауст — "но замечаю что при всём был и остался дураком". Зачем работать над собой, зачем самосовершенствоваться, если тебя в итоге всё равно ждёт смерть? Кто-то скажет о том что плодами твоих трудов воспользуются другие, но мне-то с этого какая уже будет радость?"

В памяти всплыли чьи-то слова: "Ты лишь случайная комбинация генов. Однажды твой организм остановится от износа и распадётся на атомы. Поэтому спеши как можно сильнее насладиться благами, которые даёт современный прогресс. Смысл твоей жизни — по большому счёту получение удовольствия от потребления".

"Наверное Никольский верно говорит, что нас побуждают жить природные инстинкты, само наше тело с его постоянными потребностями, ощущениями — продолжал думать Дон Кихот — "А разум — ему по большому счёту всё равно, жив он или нет. Но неужто человек, эта уникальная машина для познавания законов вселенной, как однажды выразился Гарев, существует чтоб получать удовольствие от удовлетворения потребностей организма, словно амёба какая? Наверное всё-таки должен быть какой-то более высокий смысл существования? А может быть правы древние мистики, утверждающие, что наша жизнь — отборочный тест богов, призванный выявить достойный материал для каких-то их неведомых нам целей? А все проблемы, трудности и опасности, которым мы подвергаемся в этой жизни — лишь способы усовершенствовать себя через их преодоление или достойное их решение? Не знаю, но такая точка зрения мне не кажется лишённой основания — все эти древние мифы про ад и рай, про небесные чертоги для воинов и праведников… Какой-то автор, отстаивавший эту позицию, писал, что всякий раз как преодолеваешь слабость, идёшь на риск, ты улучшаешь качество своей души для богов. Хех, если так, то я свой материал в Зоне изрядно улучшил — сколько раз приходилось идти навстречу смерти".

Вытянувшись на рваном матрасе, Дон Кихот завернулся получше в потёртое армейское одеяло и провалился в сон.