Путь паломника

Сталкер Лесоруб

Солнце явно клонилось к горизонту. Скоро начнёт смеркаться, и лучше поискать место для ночлега, причём желательно с крышей над головой — на случай неожиданного выброса. Некоторые сталкеры носили с собой палатки, у "Долга" по слухам, они были специальные, с противохимическии подбоем, но большого распространения они не получили — много возни. Дон Кихот припомнил, что видел по пути полуразрушенный кирпичный домик, и решил проложить маршрут мимо него.

В рюкзаке покоился сегодняшний улов — "ломоть" и "пирамидка". Хабар неплохой, денег хватит надолго, правда ещё выбраться с ним надо.

Дон Кихот никогда не забирался так далеко в Зону. Новички вроде него не отваживались сунуться дальше Свалки, да и сам он обычно промышлял на Агропроме, но в этот раз занесло его на Милитари, причём к самой условной границе, за которой начиналось действие "выжигателя". Дон Кихот пришёл сюда не за хабаром, он решил лично разведать подходы к недостижимой Припяти, за которой начиналась таинственно жуткая Чернобыльская АЭС.

Вдали виднелся мёртвый массив Рыжего леса, где-то там вдали была загадочная Припять. Но добраться к ней не было никакой возможности, уже здесь, на границе Милитари голова сталкера ныла, словно после крепкой пьянки накануне. Сунуться ближе к стене Рыжего леса означало пополнить собой ряды шатающихся лунатиков со стёртой памятью и разрушенным разумом. Кроме того, мёртвые заросли просто кишели всевозможной хищной живностью, начиная от тушканов и кончая кровососами и псевдогигантами, а то и химерами. При мысли о последних Дон Кихот поёжился.

— Брат, помоги — раздался из кустов хриплый шепот — Умираю…

Дон Кихот вскинул автомат, насторожившись. Некоторые мутанты Зоны наловчились подманивать людей, воспроизводя просьбы о помощи.

— Помоги! — снова прохрипело из кустов — А, твою мать, больно-то как…

Хриплый шепот захлебнулся глухим стоном.

Секунду поколебавшись, Дон Кихот направился к источнику звука, готовый сразу полоснуть очередью, если там окажется какая-нибудь тварь. Но опасения оказались беспочвенны: под кустами, согнувшись в три погибели, скорчился мужик в защитном костюме сталкера. Раненый то и дело содрогался в судорогах, и тогда на заляпанный кровью комбинезон выплескивался новый бордовый поток.

Оружия у раненого не имелось, кроме пистолета в поясной кобуре. Судя по торчащей наружу массивной рукояти, это был какой-то пижонский крупнокалиберный ствол. Винтовку он, видимо, где-то уронил пока полз.

Закинув автомат за спину, Дон Кихот повернул раненого на спину и торопливо принялся искать в нагрудном кармане ампулу "эскулапа" — универсального средства, служившего в комплексе обезболивающим, антибиотиком и стимулятором процессов заживления.

Затем Дон Кихот распорол ножом рукав комбинезона и плеснул из фляжки водкой на оголённую кожу. После этого, сорвав с ампулы защитный колпачок, Дон Кихот воткнул иглу в вену раненого.

Через несколько секунд раненый прекратил стонать сквозь зубы, это означало, что обезболивающее подействовало. "Что ж, от болевого шока не умрёт, уже прогресс" — подумал Дон Кихот, вытаскивая из рюкзака аптечку с бинтами и жгутом — "Но у бедолаги явно серьезно повреждены внутренние органы. Это ж какая тварь его так разделала?". Неведомый монстр, добравшийся до этого мужика, потрудился на совесть — грудь рассекали параллельные резанные раны, явно от чьей-то огромной когтистой лапы, след от когтя пришёлся и в живот, лишь по счастливой случайности не распоров его так, чтоб вывалились внутренности. Мутант видимо обладал нечеловеческой силой: когти пробили кевларовый жилет с грудным бронелистом, прочную многослойную ткань комбинезона и спрятанную под ним лёгкую титановую кольчугу. Вдобавок, на левом плече виднелись следы от чьих-то клыков, а правая нога была судя по виду, поранена осколком гранаты.

Разложив бинты и лекарства, Дон Кихот принялся за дело. У каждого сталкера всегда имелся при себе походный набор разнообразных медицинских средств, также каждый более-менее толковый сталкер умел оказывать первую помощь и владел основами полевой хирургии. В Зоне с врачами негусто, а шансов получить тяжёлые травмы хоть отбавляй, и в большинстве случаев не на кого надеяться, кроме самого себя, точнее своих умений ремонтировать и штопать повреждённый организм. Не слишком серьезные раны Дон Кихот обработал антисептиком и наскоро забинтовал да залепил бактерицидным пластырем, но с ранениями груди и живота было сложнее. Раненый был потрёпан достаточно серьёзно, и в сложившихся условиях имеющийся у Дон Кихота запас лечебных средств был бы бесполезен, разве что оттянул бы смерть на несколько часов.

"От моих бинтов и ампул толку мало" — подумал Дон Кихот — "Но там, где малодейственны достижения современной медицины, могут помочь волшебные артефакты Зоны".

Из рюкзака показались контейнеры с хабаром. "Изумруд" Дон Кихот поставил рядом с раненым, а "ломоть" положил прямо на кровоточащую рану на животе. Теперь надо было ждать, когда артефакты окажут видимое влияние.

Дон Кихот сел рядом, сделав глоток из фляжки. Тут он вдруг вспомнил, что не удосужился толком разглядеть спасаемого человека. Заодно Дон Кихот поймал себя на мысли, это испещрённое шрамами, заросшее густой чёрной бородой лицо ему смутно знакомо. "Но где я уже видел этого мужика?" — спрашивал себя Дон Кихот — "Кажется, он как-то заходил в бар Петровича".

Через минут десять кровотечение прекратилось, ещё через пять минут страшные раны начали медленно зарубцовываться прямо на глазах.

— Спасибо, брат — прохрипел раненый, подняв голову — Лесоруб не забывает тех, кто помог ему не сдохнуть.

"Лесоруб!" — вспомнил Дон Кихот — "Ну да, я видел эту бородатую харю в "Ликвидаторе", когда он приносил Петровичу какой-то редкий хабар. Говорят, один из старейших ветеранов Зоны и маленько с прибабахом".

— А тебя как звать, парень? — голос Лесоруба приобрёл твёрдость, появились властные нотки.

— Я Дон Кихот.

— Не помню тебя — сказал Лесоруб — Ты из новичков?

Дон Кихот кивнул. Неожиданно невдалеке раздалось завывание.

— Слепые псы учуяли нас — сказал Дон Кихот — Лучше уйти отсюда, тем более что ожидается новый выброс. Я тут присмотрел один домишко, можно будет там пересидеть, если что, ну или хотя бы просто переночевать.

— Здраво рассуждаешь — одобрил ветеран.

— Идти можешь? — спросил Дон Кихот. Лесоруб кивнул. Дон Кихот приклеил "ломоть" пластырем крест-накрест, "пирамидку" сунул в поясную сумку Лесоруба.

— Пошли — Дон Кихот помог Лесорубу подняться, затем забросил руку раненного себе на плечи — Тут оставаться опасно, надо отползти в местечко поспокойнее.

Тащить раненого было тяжело, хотя Лесоруб изо всех сил старался помочь. Они вдвоём проковыляли пару сотен метров, когда из зарослей впереди выскочила стая слепых собак.

Вскинув автомат, Дон Кихот первым же выстрелом разнёс башку самой резвой псине. Лесоруб, руку которого выпустил Дон Кихот, мешком свалился ему под ноги.

Дон Кихот полоснул очередью по бегущим тварям. Иногда для отпугивания слепой собаки хватало пары выстрелов из "макарова", но в стае эти бестии становились более наглыми. Кроме того, где-то рядом мог притаиться чернобыльский пёс, координировавший атаку.

Быстро перезарядив автомат, Дон Кихот прошил короткой очередью ещё одну псину. Тут же громыхнули пистолетные выстрелы: Лесоруб вытащил из кобуры громадный "Пустынный орёл" и лёжа на земле, палил по собакам. Крупнокалиберный израильский пистолет показал себя убойным оружием: первый же выстрел угодил в лобастую голову одной из собак, сразив её наповал. Другой псине пули угодили в грудь, остановив её стремительный бег.

Дон Кихот застрелил ещё одну собаку, подбежавшую слишком близко. Автоматная очередь пришлась ей в спину, перебив хребет. Треску "калаша" вторили громыхающие залпы "пустынного орла". Последние уцелевшие собаки неожиданно резко повернули, и со скулением убежали прочь.

— Кажется, наша взяла — прокряхтел снизу Лесоруб. Он неуклюже попытался встать, но тут же зашипел от боли. Подняв Лесоруба, Дон Кихот помог ему опереться на себя и сталкеры побрели дальше. Лесоруб не выпускал пистолет из свободной руки, Дон Кихот тоже был готов в любой момент схватиться за автомат. Вокруг расстилались пологие холмы, покрытые травой — типичный пейзаж Милитари. Вдали виднелись крыши заброшенной деревушки, но её Дон Кихот решил обойти десятой дорогой — судя по карте, это была та самая печально знаменитая Деревня Кровососов. Туда он бы и в одиночку не сунулся, а с тяжело раненым на плечах — тем более. Искоренить это логово чудовищ не раз пытались и "Свобода", и вольные сталкеры, но посланные отряды истребителей не возвращались, а люди в окрестностях деревни по-прежнему пропадали без вести, иногда потом обнаруживаясь в виде выжатых как лимон трупов.

До неприметного кирпичного домика они добрались через минут сорок. Неизвестно, для чего это строение служило раньше. Сейчас внутри не осталось ни оконных рам, ни перекрытий пола, да и одна стена была полностью разрушена. Но крыша каким-то образом уцелела и это давало шанс более-менее благополучно пересидеть местные метеорологические катаклизмы.

Положив раненого на пол, Дон Кихот сбросил рюкзак и позволил себе вздохнуть с облегчением. Но расслабляться пока было некогда.

Первым делом Дон Кихот вколол Лесорубу ещё дозу "эскулапа" и велел проглотить укрепляющую таблетку. Конечно, артефакты делали своё дело, но для надёжности не повредит. Видя, что пациент идёт на поправку, Дон Кихот решил, что можно ненадолго отлучиться для сбора дров.

Обойдя вокруг дома, Дон Кихот собрал целую охапку сухих деревяшек. Через несколько минут посреди полуразрушенного дома весело пылал костёр.

Дон Кихот вытащил из рюкзака белковые батончики, банку тушенки, термос с кофе, разложив всё это на измятой газете. Пока на этот день дела закончились и импровизированному убежищу ничего не угрожало, можно было поужинать.

Лесоруб выглядел уже гораздо лучше. Видимо действие лечебных артефактов вкупе с медикаментами сказывалось благотворно. Старый сталкер смог даже чуть приподняться, и сел у костра, сверля спасителя пронзительным взором из-под мохнатых бровей.

— Где тебя так угораздило? — поинтересовался Дон Кихот.

— Химера в Рыжем лесу — ответил Лесоруб — Когда уже почти добрался к Милитари.

— Ты справился с химерой? — не поверил Дон Кихот. Химера считалась самой опасной тварью из мутантов Зоны, с ней боялись связываться даже крупным отрядом. Тварь подкрадывалась сзади незаметно и бесшумно, атаковывала молниеносно, не оставляя шансов спастись. Колоссальная физическая сила, дублирующая система внутренних органов и усиленные способности к регенерации, дьявольская хитрость — всё это делало химеру опаснейшим противником. Неясным было происхождение химер, о них также ходили легенды, что они — посланники Хозяев Зоны, убивающие неугодных.

Свалить химеру в одиночку — нет, это было невозможно.

— Я её не завалил — сказал Лесоруб — Я чудом отбился, хоть она и порвала мне брюхо. Я в неё из подствольника засадил, потом ещё "эфку" кинул. Тварь гранатами тоже сильно поранило, а пока она регенерировалась, я и отполз. Сам не знаю, как у меня получилось, наверное помог хабар, у меня "хрусталь" был, который выносливости придаёт, благодаря ему наверное. Я его по дороге где-то потерял.

— Погоди — сказал Дон Кихот — Ты встретил химеру в Рыжем лесу?!

— Рисковое было дело — вздохнул Лесоруб — Перед этим ещё пришлось в пригороде Припяти двух монолитовцев грохнуть, у этих шизоидов оказывается где-то там база. Но скажу тебе, хабара там валом, не так как здесь, где замучаешься искать. Есть места где вообще россыпи, и артефакты всё редкие, вроде "леденца" или "поплавка".

— Ты вернулся из-под Припяти?! — Дон Кихот почувствовал, как замерло сердце — Наверное и до АЭС ходил?

— Ну чего ты на меня вылупился? — произнёс Лесоруб, лениво поднял брови — Да, я дошёл до самого энергоблока.

— И Монолит видел? — дрожащим от волнения голосом спросил Дон Кихот.

— Видел — кивнул Лесоруб.

Обыденный тон и простецкий вид, с которым старый сталкер отвечал на его вопросы, на какое-то время сбил Дон Кихота с толку. Мелькнула мысль: не дурачит ли его ветеран.

— Да не вру я — проворчал Лесоруб, увидев выражение лица молодого сталкера — Просто я скромный, раздувать значение сделанного не люблю.

— А как ты туда дошёл? — недоверчиво спросил Дон Кихот — Сквозь "выжигатель мозгов"?

— Да повезло просто — ответил Лесоруб — Удачное совпадение кучи факторов, вероятность которого приближается к нулю. Кому другому нипочем бы не стал объяснять, как я через него проник, но тебе я обязан жизнью. В общем, открою маленький секрет: иногда, редко-редко "выжигатель" ослабляет своё действие. Почему это происходит, неизвестно, есть неподтверждённая информация, что пси-поле порождает какая-то экспериментальная установка в одной из брошенных военных лабораторий. В общем, этой установке необходимо иногда охлаждать узлы, в эти моменты действие излучения слабеет, и тогда появляется шанс проскользнуть через зоны, куда оно доходит хуже, овраги к примеру. Проскочить получается, хоть и башка трещит адски, иногда чуть ли не сознание теряешь. Но надо ещё угадать момент, когда излучение слабее, и тропку нужную найти, они ж не всегда одинаково удобны. Меня можешь не расспрашивать о подробностях, я про то как шёл, почти ничего не помню, да и сам не до конца понял, как так удачно сумел. Ну, ясен пень, обычные аномалии, "горячие пятна", мутантов и психов-монолитовцев тоже никто не отменял.

— Так ты видел Исполнитель Желаний? — спросил Дон Кихот.

— Видел — подтвердил Лесоруб.

— И что ты попросил у Монолита? — Дон Кихот подался вперёд, чувствуя как внезапно участилось сердцебиение.

Вместо ответа Лесоруб протянул ему какой-то круглый предмет. Взяв его в ладонь, Дон Кихот поднёс вещь к глазам. Молодой сталкер не сразу понял, что видит компас. Увесистый, какого-то старинного дизайна, выполненный из серебра. В темноте шкалы делений чуть светились.

— Когда-то в детстве у деда был такой — сказал Лесоруб — Работы ещё позапрошлого века. Семейная реликвия. Я, будучи маленьким, любил на него смотреть, иногда разрешали брать в руки. А однажды он потерялся, когда мы переезжали. Ну и я с тех пор всё мечтал его найти, предпринимал безуспешные попытки. Так у меня в голове и сидела мечта однажды его всё-таки найти, хотя я давно махнул на это рукой.

Дон Кихот продолжал рассматривать компас. Спору нет, вещь очень красивая, антикварная, вдобавок семейная ценность и память детства, но всё же… Использовать возможность попросить у Монолита что угодно для того, чтобы найти старинную безделушку… Это плохо укладывалось в голове.

— И это всё, чего ты попросил? — удивился Дон Кихот.

— Представь себе, всего лишь это — ощерился Лесоруб — С детства мечтал. Ну и что, что фигня на твой взгляд? А мне может быть чтоб почувствовать себя счастливым только этого не хватало. Ты думал, я себе миллиард долларов попрошу или там дворец из мрамора, или власти над миром? А на хрена мне это? Только геморрой лишний. У меня и без этого есть всё, что мне нужно. Мои потребности довольно скромны. Чего мне не хватало для полного комфорта, так это всего лишь возвращения этой маленькой семейной реликвии.

— Ну, это конечно сугубо твоё дело, чего пожелать у Монолита — сказал Дон Кихот — Я понимаю, что ты не стремишься к деньгам и прочим Но всё же это как-то…

Молодой сталкер замялся, подбирая слова.

— Слишком эгоистично, хочешь сказать? — расхохотался Лесоруб — Ну да, конечно, мне же представилась возможность осчастливить человечество, а я попросил о шкурном. Я ведь должен был, как герой той старой повести двух советских фантастов закричать: "Хочу счастья для всех на халяву, и чтоб никто не ушёл обиженным!". Так что ли?

Дон Кихот промолчал.

— Я вот тебе что скажу, молодой — сказал Лесоруб — То, как поступил персонаж той пророческой книги — это на самом деле глупость при всём внешнем благородстве. Оставим за кадром то, что он попросил всеобщего счастья скорее из-за того, что растерялся, и чтоб не чувствовать себя подонком.

Во-первых, "счастье для всех" — слишком неточная формулировка, абстрактная. Что вообще есть счастье? И можно ли сделать человека счастливым? Жизнь показывает, что человека невозможно осчастливить: по мере удовлетворения потребностей у него возникают новые желания и новые поводы для недовольства жизнью. Это не порок, просто свойство человеческой натуры, заложенное природой, чтоб был стимул развиваться, не останавливаясь на достигнутом. Вывод из этого — невозможно сделать человека счастливым в полной мере, можно лишь доставлять ему кратковременную радость от удовлетворения очередной прихоти или решения насущной проблемы. Кроме того, представления о счастье у всех разные. Для кого-то счастье видеть неприятности давнего недруга, кто-то грезит отнять имущество богатого соседа или изнасиловать его жену. Я уж промолчу о маньяках и экстремистах всяких. И ведь такого народа полно. А представь, что желания всей этой сволочи разом сбудутся? Страшная картинка? Пойми, парень, счастье одного очень часто означает несчастье для другого. А то и для многих. Кроме того, я противник халявы, блага надо заслужить. Нет, идея всеобщего счастья на дармовщинку на самом деле бред сивой кобылы, если вдуматься.

Дон Кихот промолчал. Спорить с логикой старого сталкера было трудно.

Лесоруб неожиданно нахмурил брови, заросшее бородищей лицо приобрело свирепый вид.

— И вообще, парень, вот что я тебе скажу — назидательно произнёс Лесоруб — Выкинь из головы этот мусор об облагодетельствовании всего человечества, спасении мира и тому подобное. Это я на тот случай, если тебе вдруг тоже повезёт доползти до Монолита. Судьба даёт шанс тебе лично осуществить своё собственное желание, именно своё, а не внушённое воспитанием, общественной моралью, лукавыми проповедниками. Поэтому не стесняйся, а проси то, что хочешь сам, будь то шоколадная конфета или дача на Канарах. И не оглядывайся ни на кого, это твоё право, пожелать то, что хочешь. А если всё же решишь пожертвовать своим желанием ради другого, то сделай это ради конкретного близкого человека, а не для абстрактного человечества. Запомни, парень, что любая идея, призывающая тебя пожертвовать личным благом во имя абстрактных лозунгов — ложная. И вообще, человечество не заслужило счастья, да ещё на халяву — слишком уж оно погрязло в пороках и скотских страстях. Пусть преодолеет свои недостатки, тогда глядишь счастье для всех на халяву само и придёт, без всяких монолитов. По-настоящему человек ведь ценит не то, что упало на халяву, а то что досталось потом, кровью и мозгами, что добыто через труд и лишения.

Лесоруб прервал монолог, и достав из поясной сумки початую пачку армейских галет, погрузил её содержимое в дебри своей всклокоченной бороды.

В костре тихо потрескивали дрова, язычки пламени весело танцевали в ночи. Дон Кихот сидел, не проронив ни слова.

— Ты парень, давай, ложись спать — сказал Лесоруб, прервав работу челюстей — Притомился, тебе надо силы восстановить. Не боись, я посторожу.

В подтверждение Лесоруб положил на колени "Пустынного орла".

Дон Кихот действительно чувствовал себя измождённым. Но закутавшись в спальный мешок, он ещё долго не мог заснуть, размышляя над словами Лесоруба.