Монетчик. Книга вторая: Принц Раздора

3

Люк над головой с лязгом захлопнулся, и монетчик осмотрелся. Подвал с трудом можно было назвать просторным – двенадцать шагов от одной стены до другой в длину и шагов десять в ширину. От пола, устланного старой соломой до потолка – два человеческих роста. Темницу едва озарял тусклый фонарь со свет-кристаллом внутри. Надо же, какая забота о будущих каторжниках: ни полная тьма, ни чадящие факелы или масляные светильники, а драгоценный камень, пусть совсем небольшой. Из дальнего, самого темного угла несло мочой и дерьмом в деревянной кадке. Эту вонь Дарлан услышал еще наверху, когда стражник Зимнего города открыл люк, а его напарники опустили вниз лестницу, поэтому притупил обоняние эфиром.

Помимо Дарлана тут находилось еще пятеро. Трое крепких мужиков сидели рядом друг с другом, подальше от отхожего места. Судя по лицам, это были матерые разбойники, возможно, члены какой-то банды, попавшиеся при облаве. Они переговаривались, и пока даже не обратили внимания на нового соседа. Ближе к монетчику на старом плаще лежал, глядя перед собой, старик, он лишь на мгновение оторвался от созерцания потолка, чтобы посмотреть на Дарлана, а затем продолжил бессмысленное занятие. Последним был молодой парень в разорванной белой рубашке, расположившийся в соседнем от смрадной кадки углу. Обхватив колени, он еле слышно скулил. Когда их с монетчиком глаза встретились, парень запричитал, словно Дарлан осудил его лишь взглядом:

- Да не хотел я ее убивать, она сама, сама виновата, вертихвостка. Все обещала и обещала, а как до дело дошло, нет и нет… Рука сама к ножу потянулась, не хотел я. Аэстас, смилуйся надо мной, не должен я тут быть, не должен. Не хотел я ее убивать…

- Заткнись! – хрипло крикнул один из тройки, чью щеку украшал внушительный шрам. – Насрать нам тута, хотел ты иль не хотел. Не мешай разговаривать, а то мочу хлебать заставлю.

- Да он поди совсем головой поехал, - загоготал второй, с порванным ухом.

Сняв с себя плащ, любезно оставленный стражниками, Дарлан постелил его у стены напротив старика, чтобы прилечь и хоть чуть-чуть погрузиться в спокойный сон без скрипящей оси. Ни запах испражнений, ни вши, ни соседи по тюрьме его не беспокоили. Здесь можно было удобно вытянуться, пусть под спиной и не мягкая перина, а каменный пол с тонким слоем соломы. Несмотря на прохладные ночи в подвале было вполне тепло. В конце концов, здесь никто не целился в Дарлана из арбалета. Конечно, монетчик предпочел бы одиночную камеру, но выбора ему не предоставили. Заложив руки под голову, Дарлан приготовился уснуть, однако услышав, о чем зашептались разбойники, понял, что его покой вскоре нарушат.

- Слышь, Зарлин, это ж монетчик.

- Чего? Заливаешь, откуда ему тут взяться?

- Чтоб мне к демонам провалиться, я татуировку видел на лбу.

- Твою мать, Тунк, может это тот, что короля порешил?

- Думаешь? Да ну, сдался бы он? Говорят, что он в ту ночь гвардейцев что щенков неопытных раскидал, а щас, значится, без шума по лесенке к нам спустился?

- Хм, так это может ненастоящий? Нарисовал на лбу монету и попался, когда кого-то надуть хотел, а?

- Точно! Варит у тебя котелок, Зарлин.

- Эй ты, лысый! – окликнул Дарлана тот, что со шрамом. - Ты что этот, фальшивомонетчик? – Приятели хриплого дружно захохотали. Простая игра слов знатно развеселила их, но не Дарлана. Он не хотел отвечать этим душегубам, хотя понимал, что молчание тут все равно не поможет. Такие, как эта назойливая троица, никогда не останавливаются, пока не получают своего.

- Нет, я мастер Монетного двора, - безразлично произнес Дарлан, не поворачиваясь к бандитам.

- И как же ты сюда угодил? – Это уже спрашивал Тунк, с рваным ухом.

- Случайно повернул не туда на дороге.

- Мы тоже не туда свернули, сечешь? – снова раздражающий смех. – Без дня неделю уже сидим, баб не тискаем, деньгу с простофиль не выбиваем. Скукота.

- На рудниках развлечений больше будет.

- А это мы еще поглядим, - сказал Зарлин.

Их светскую беседу прервал звук открывающегося люка. Из проема показался ящик, который покачиваясь на толстой веревке, стал опускаться вниз.

- А вот и жратва пришла, парни! – радостно крикнул третий разбойник, имени которого Дарлан не еще слышал.

В желудке внезапно заурчало так громко, что монетчик от неожиданности вздрогнул. Он не ел уже сутки, чего с ним не случалось даже когда он бежал из Фаргенете. Само собой, вряд ли здешняя кухня способна похвастаться чем-то питательными. Но не голодать же, не зная сколько он еще проторчит в этом подземелье. Что ж, придется попробовать местной баланды, тем более на сытый желудок спится слаще. Дарлан поднялся, старик не пошевелился, а парень в белой рубашке, будто, даже не заметил, что открылся люк.

- Тащи все сюда, Серлих, - небрежно сказал хриплый, поймав взгляд Дарлана. – А ты что пялишься? Там твоей порции нет, осел. Тот чокнутый ничего не жрет, дед за жизнь живот не раз набил, а ты еще не заслужил. Или думал, монету нарисуешь, так сразу уважение получишь? Все, видят боги, по справедливости складывается – нам по две порции на брата.

- Кажется от твоей справедливости несет дерьмом, Зарлин. – Монетчик проводил глазами Серлиха, который ловко подхватил шесть дымящихся мисок на подносе. Ящик тут же медленно начал подниматься наверх. Слышавшие перепалку стражники решили не вмешиваться. Когда люк снова загремел, Дарлан продолжил:

– Я очень голоден, советую не совершать глупость.

- Голоден? Поди да пожуй из кадки, господин якобы монетчик, - осклабился разбойник под хихиканье подельников.

Задержав дыхание, Дарлан слегка разогнал эфир по телу. Не то чтобы у него зачесались кулаки, но последний день не на шутку его разозлил. Клевета, путешествие в неудобной клетке, сверлящий до мозгов скрип телеги. Упрямый капитан алгертских воинов был вне досягаемости, так почему бы не отвести душу в этой провонявшей темнице? Монетчик медленно сделал шаг в сторону троицы разбойников, чтобы дать им возможность встретить его. Пусть думают, что у них есть шанс. Первым на него бросился Тунк. Чуть пригнувшись вбок, Дарлан поймал его за предплечье, а потом потянул так, что затрещали кости. С воем полным боли Тунк вынуждено наклонился вперед, и тогда, свободной рукой схватив сзади здоровое ухо разбойника, Дарлан резко дернул его за мочку. Брызнула кровь, а вой тот же час обернулся протяжным визгом. Швырнув Тунка на пол, монетчик обернулся к его приятелям. Те успели сообразить, что по одиночке нападать опасно, поэтому обходили Дарлана слева и справа. Сложив руки возле груди, монетчик ждал атаки, однако будущие каторжники не спешили. В их глазах читалась явная неуверенность, но скорее не из-за того, что они убедились в том, что перед ними мастер Монетного двора, ведь Дарлан не продемонстрировал ничего из своего обширного арсенала способностей. Когда они разом прыгнули на него, чтобы схватить и повалить, монетчик скользнул назад, так что Зарлин с Серлихом оказались рядом. Быстрое движение – и хриплый уже на полу от неуловимого удара по колену. Пока Серлих пытался понять, что вообще происходит, кулак Дарлана угодил точно ему в нос. Хрустнуло так, что монетчик сам изумился. Голова разбойника откинулась назад, и он рухнул прямо на Зарлина. Не переусердствовать бы. Убивать этих лихих людей Дарлан не собирался, только проучить.

Не глядя на лежащих разбойников, Дарлан забрал с их места три миски. Одну поставил возле старика, вторую перед обезумевшим парнем. Тот лишь снова запричитал, что невиновен в убийстве. Усевшись на плащ, монетчик обнаружил, что в миске плескалась вполне сносная похлебка. Даже небольшой кусочек сала плавал вместе с морковкой и зеленью. Здоровье заключенных, судя по всему, берегли для рудников. Пока Дарлан ел, поверженные разбойники, постанывая от полученной взбучки, побрели в свой угол. На монетчика они старались не смотреть. Однако он чувствовал, что на это еще ничего не кончилось. Как только Дарлан уснет, они попытаются отыграться.

Подкрепившись, монетчик оставил миску в сторону. Интересно, где сейчас Таннет? Добрался ли до Зимнего города? Дарлан надеялся, что иллюзионист не додумается до подкупа стражи, иначе в темнице станет на одного обитателя больше. Вновь растянувшись на плаще, монетчик быстро провалился в сон. Он не знал, сколько успел проспать прежде, чем побитые разбойники решились на месть. Его чуткий слух уловил тихое шуршание соломы, и когда троица головорезов подкралась еще на пару шагов ближе, Дарлан поднял руку и вытянул указательный палец, чтобы предупредить их. Смачно выругавшись, разбойники зашаркали обратно на место. Слава богам, на это у них ума хватило.

В следующий раз Дарлан очнулся от того, что его звали сверху:

– Эй, монетчик! Сейчас лестницу спустим, поднимайся, да без темных мыслишек!

- В моей голове других не осталось, - произнес Дарлан, отряхивая плащ от впившихся соломинок. Зарлин, Тунк и Серлих провожали монетчика злобными взглядами. Старик и парень вели себя тихо, вероятно спали. Уже когда монетчик выбрался на половину, он услышал, как хриплый головорез бросил ему вслед:

- Попался бы ты мне в ночном переулке!

- А ну молчать там! - гаркнул стражник, дождавшись, пока Дарлан поднимется. Люк упал, и эта короткая история в жизни монетчика закончилась. Как бы не решилась его судьба в Зимнем замке, Дарлан не сомневался, что сюда уже не вернется.

Вездесущие арбалетчики стояли вокруг люка наготове. Дарлан одобрительно кивнул солдатам, к работе они относились со всей ответственностью. С улицы доносился гул, на который монетчик не сразу обратил внимание.

- Что там снаружи? Внезапный праздник? - спросил он у воинов.

- Не угадал. – В дверях возник Ламонт, причем со шлемом на голове. – Какой-то олух из моих людей проговорился, что в темнице держат убийцу государя. Найду этого болтуна, назначу сотню плетей. Народ Алгерты любил Палиора, это был лучший правитель, которого только можно пожелать для своей страны. Теперь верные поданные королевы Феоралии жаждут разорвать тебя на части.

- Меня? За что?

- Еще одно дерзкое слово, и я отдам тебя толпе.

- Буду вести себя, как подобает мастер Монетного двора, капитан, - покорно согласился Дарлан. – Но у меня просьба – прошу обойтись без поездки на той телеге.

- Когда мы выйдем наружу, - принялся рассказывать Ламонт, постукивая по эфесу клинка, - ты увидишь свою лошадь. Шлем я тебе тоже дам, но не доспехи. Прыгаешь и несешься что есть мочи за мной. Захочешь сбежать – не получится, вдоль соседних улиц я выставил несколько десятков зорких стрелков, кто-то из них да попадет в твою спину или в лошадь. Половина городской стражи патрулирует весь путь до замка. Нас уже ждут.

- Ты как будто заставляешь меня рискнуть, даже руки не связываешь.

- Может, так оно и лучше будет?

- Может и так.

Ламонт жестом приказал ближайшему воину отдать шлем Дарлану. Тяжесть металла его не порадовала, да и голова у солдата была заметно больше – шлем начал тут же съезжать на затылок. Но монетчик не раз наблюдал на что способна толпа. Как-то в самом западном баронстве Фаргенете он стал свидетелем буйства этой непредсказуемой стихии. На казнь вели насильника, совершившего злодеяние прямо в храме Аэстас. Местный барон неверно рассчитал нужное число охранников, и толпа прорвала заслоны на середине пути. В ход пошли камни, палки, все что только под руку попадалось разъяренным горожанам. От тела сталось нечто бесформенное, краснеющее под предрассветными небесами. Если Ламонт не лгал, и Палиора действительно обожали, в Дарлана полетят не только гниющие овощи. Ждущие снаружи люди хотели расправы, им было даже неважно, в самом ли деле пленник виновен в смерти короля. Толпа уже разгорячилась, почуяла кровь, которую следовало, по ее мнению, пролить. Для толпы он – чудовище, которое необходимо умертвить. Монетчик был уверен, что даже если капитан вдруг выйдет и громогласно объявит, что произошла ошибка, народ пропустит его слова мимо ушей.

Предупредив, что подаст сигнал, Ламонт выбежал первым. Когда он крикнул, Дарлан не стал медлить. Он выскочил на свежий воздух, шум толпы ударил в уши со всех сторон. Миг – и Дарлан был уже верхом на Монете. Она почувствовала хозяина и радостно заржала. Капитан и несколько рыцарей пришпорили лошадей, Дарлан последовал за ними.

Приближался закат. Ветер бил в лицо. Плотные ряды копейщиков слажено теснили беснующихся людей к стенам домов. Полетели камни, монетчик как мог уворачивался от них, но один угодил точно в макушку шлема. Ламонт не преувеличивал, когда говорил об охране. Почти везде с чердаков и печных труб за происходящим внизу следили лучники и арбалетчики. Всадники свернули на улицу, которая вытянутой змеей стремилась к Зимнему замку. Какой-то мужик в запачканном переднике вдруг вытащил из-за спины маленький арбалет, похожий на тот, что приобрел себе Таннет. Солдаты были слишком увлечены напором толпы, поэтому не заметили его. Забурлил эфир, Дарлан буквально услышал, как сработал механизм самострела. Уклоняться не было смысла, монетчик просто поймал болт на лету. Человек, пытавшийся его убить, только успел разинуть рот.

Гонка привела их в парк, который Дарлан видел, когда томился в клетке. Сюда толпа не добралась. Видимо, народ не рисковал врываться на королевскую территорию. Напоследок Дарлан обернулся. К мосту никто посторонний не приближался. Стража Зимнего города справилась с тяжелой задачей. У замковых ворот, конвой монетчика спешился. Он не стал дожидаться требований Ламонта, и сам спрыгнул с Монеты, осмотрел внимательно, не получила ли верная подруга ран. Слава Аэстас, все было в порядке. Двое солдат подошли к Дарлану с кандалами, самому напуганному из них он с облегчением вручил уже ненужный шлем.

- Без этого никак? – поинтересовался монетчик, когда металл защелкнулся на запястьях.

- Я и так слишком много позволил тебе вольностей. – Упрямый капитан держал свой шлем подмышкой. – Благодари, что на ноги вдобавок не надели. Рисковать жизнями королевы и наследника я не собираюсь.

- Собственно, как и я, Ламонт. Повторю в который раз – я не причастен к убийству Палиора Алгертского, как бы тебе не хотелось в это слепо веровать.

Ничего не сказав, капитан резко развернулся на пятках. Во внутреннем дворе было тесно от солдат. Каждый смотрел по-своему: кто-то со страхом, кто-то с удивлением, кто-то с гневом. От этого внимания начинало стучать в висках. Дарлана привели к низкой круглой башне, над входом в которую висел широкий штандарт с гербом королевской династии Алгерты – на черном фоне белый сокол держал в клюве стрелу, а в когтях театральную маску. Свою страсть к представлениям предки Палиора увековечили даже на фамильном знаке. Гвардейцы, сторожившие двери, отворили их. Внутри первый ярус башни занимал просторный зал, где, по-видимому, правитель решал вопросы, заставшие его на отдыхе в зимней резиденции. Вдали от входа на небольшом помосте стояло резное кресло, на котором сидела вдовствующая королева-регент Алгерты Феоралия. На вид ей было не больше тридцати пяти лет. Одетая в мужские кожаные штаны и камзол на золотых пуговицах, с трудом сдерживающих ее грудь, Феоралия выглядела скорее, как глава гильдии купцов, а не властительница государства. Если бы не диадема на лбу, сверкающая сонмом драгоценных камней, отражающих лучи свет-кристаллов. У королевы были красивые глаза, в уголках которых время рассыпало морщинки, тонкий нос и чувственные губы. Черные как смола волосы Феоралия собрала в длинную косу. Правой рукой королева вцепилась в подлокотник, а левая дергала кончик косы, лежавшей у нее на коленях. Помимо алгертских воинов, готовых в любую минуту, защищать госпожу, Дарлан заметил в зале несколько вельмож, слуг. Наследника среди них было. Но приковала взор монетчика молодая девушка, облаченная в красный балахон до пят. Она стояла в трех шагах от Феоралии, будто личный телохранитель. От нее не скрылось, что взгляд пленника задержался именно не ней. Незнакомка раскрыла ладонь, и на ее коже заплясал язычок яркого пламени. Фаерщица? Королева хорошо озаботилась безопасностью. Выложила немалую суммы, маги крайне редко оказывали услуги телохранителей.

Едва оказавшись в центре зала, Дарлан получил удар по ногам. На Монетном дворе учили, что делать в таком случае. Падая, Дарлан откинулся назад, выставил левое колено вперед и поэтому не пропахал носом белый мрамор пола. Уж лучше отбитые колени, чем доказывать свою невиновность с красной рожей.

- Ваше Величество! – обратился к королеве Ламонт, опускаясь рядом с монетчиком. – Как и обещал, я поймал убийцу вашего супруга и доставил на честный суд Алгерты!

Раздались одобрительные возгласы и громкие хлопки в ладоши. Феоралия подалась вперед, изучая лицо Дарлана. Он старался смотреть на нее не вызывающе. Ему требовалось получить слово, чтобы оправдаться, а не получить приговор без разбирательства.

- Ты уверен, что это он, Ламонт Дернаут? – спросила королева, не спуская глаз с монетчика. Боги, а голос у нее что надо. У Дарлана даже мурашки побежали по спине. Глубокий, с едва заметной хрипотцой. Песня, а не голос. Палиор уж точно не жаловался.

- Да! Хоть он это и отрицает по сей час, - ответил капитан, почтительно склонив голову.

- Что ж. – Феоралия откинулась назад. – Прежде чем мы начнем суд, напомни, почему я выгнала тебя из королевских гвардейцев?

В зале зашептались. Королева почему-то была недовольна. Дарлану показалось, что он слышит, как пот начинает бежать по спине Ламонта. В зале полыхало два камина, но вряд ли они стали этому причиной.

- Если вам так угодно, Ваше Величество. Я отлучился, а когда вернулся государь был уже мертв. Поэтому я поклялся, что найду его даже во Тьме! Не ради восстановления, а ради…

- Остановись! Ты не видел убийцу, как не видел его никто из присутствующих.

- Да, но мастер Монетного двора попался на границе с Юларией!

Да скажи ты, что я ехал из Юларии, остолоп ты этакий! Не зарывай себя! Хотелось выкрикнуть это во всю мощь легких, но нужно было терпеливо ждать. Нечего злить королеву. Но Дарлан уже понимал, что Феоралия не считает его убийцей мужа, а это был хороший знак. Знак того, что эта комедия завершится уже сегодня.

- А теперь, капитан, - продолжала королева, - вспомни, о каких приметах убийцы говорили те, кто выжили после той ночи?

- Я… Я… - замямлил Ламонт.

- Не помнишь? Глаза! Ярко-синие, будто светящиеся глаза!

Повернув голову, Дарлан оказался лицом к лицу к красному, будто вареный рак, Ламонту. Капитан стиснул зубы, но не остановился:

- Да, у этого преступника зеленые глаза, моя госпожа! Но что, если магистры его ордена прислали еще одного? Чтобы теперь покончить с вами?

- Наверное, он бы не ехал с тобой смиренно, Ламонт, - заключила Феоралия. – Встань, капитан. Твои обвинения не подтверждены.

- Что, если это проклятая магия Монетного двора, и он просто сменил цвет глаз?

- Ламонт Дернаут! Твое обвинение не подтверждено!

- Слушаюсь. – Гремя доспехами, упрямец с бородкой поднялся с колена, и отошел подальше от Дарлана.

- Продолжим суд, - произнесла Феоралия, вновь опустив взгляд на монетчика.

- То есть как продолжим? – вырвалось у него.

- Монетный двор моим приказом объявлен вне закона на всей территории великой Алгерты. Ваш орден был об этом уведомлен. Ответ магистров вместе с их никчемными оправданиями пришел еще с месяц назад, значит, вы, мастер, сознательно нарушили закон, ступив на нашу землю.

- Проклятье! – Рано Дарлан решил, что все позади. Протяжный скрип телеги раздался где-то глубоко в его мыслях. – И каково наказание?

- Смерть на виселице, - ответила Феоралия. Она взяла косу в руку и принялась ее поглаживать. – Но, если вы объясните для чего здесь, я могу заменить эту позорную казнь на что-нибудь другое.

- «Последний сон»? Ваш знаменитый алгертский яд?

- Если так пожелаете. Это благородный выбор, выбор настоящего мужчины. Но все зависит от того, что мы от вас услышим. Суд королей Алгерты славится беспристрастностью и справедливостью.

- Тогда слушайте внимательно, Ваше Величество.

Все свои злоключения, начиная с Фаргенете, Дарлан опустил. Он рассказал, что из-за внутренних склок, самовольно покинул орден, тем самым настроив против себя собратьев. Стал заниматься охотой на монстров, зарабатывая этим трудным делом на жизнь. Про Таннета не упомянул, не хватало, чтобы его принялись повсюду искать, чтобы притащить свидетелем. Ламонт, конечно, мог припомнить, что монетчик ехал не в одиночестве, но Дарлан назвал бы мага и наемника случайными попутчиками. Добравшись до ночи зимнего солнцестояния, он услышал, как зашептались все, кто находился в зале.

- Древнее пророчество сбывается. Пророчество, о котором забыли все, - закончил монетчик, порадовавшись своему красноречию. Обычно это дело брал на себя Таннет. Выходит, кое-чему от друга он тоже научился.

- Великий Колум! – Феоралия дернула себя за косу. Дарлан испугался, что королева ее вырвет, словно сорняк с поля. – Если это правда… Вестей от Виоторда я до сих пор не получала.

- Гонец мог погибнуть. Виоторд вышлет новое письмо.

- Похоже, что вы не лжете.

- Вы верите мне, Ваше Величество? Почему? – спросил монетчик. Кандалы уже раздражали ему кожу. Быстрее бы этот суд завершился в его пользу. Он нашел бы Таннета, и с превеликим удовольствием покинул бы Алгерту, пусть и через возвращение в Юларию. Там, по крайней мере, он сможет передвигаться без боязни ощутить петлю на шее.

- Были письма от других соседей, - сказала Феоралия. – Довольно мрачные письма.

- О чем?

- Кажется, твой пленник забывается, Ламонт, сопроводи его в темницу. Решение я приму завтра на рассвете.

Не успел Дарлан возмутиться алгертской справедливостью, как распахнулись двери за спиной. В зал ворвался воин, припал на колено и выпалил:

- Ваше Величество! Срочно!

- Что случилось? – вскочила как ужаленная королева. – Толпа прорвалась в парк?

- Никак нет, толпа ушла по домам, как только ворота замка закрылись. Тут другое, там этот… Дракон что ли?

Крылатое чудовище парило на Зимним городом, изредка выдыхая пламя. На фоне закатных небес это выглядело красиво. Люди, высыпавшие во внутренний двор, в ужасе обсуждали, откуда свалилась эта напасть. Даже магичка, управляющая огнем, побледнела как снег. Вот тебе и телохранитель. Усилив эфиром зрение, Дарлан разглядел кожистые крылья, целые. Бестиария под рукой не нашлось, но монетчик готов был биться о заклад, что это совсем молодая особь.

- Эта тварь уже убила кого-нибудь? – спросила Феоралия. Ей было страшно, хотя королева старательно делала вид, что дракон обычное явление в этих краях.

- Слышали женский крик, а потом мужской, стало быть, двоих точно заела, - пролаял стражник, доложивший о чудовище.

- Нужно собрать стрелков.

- Не стоит, - рискуя всем перебил королеву Дарлан. Он нашел способ выбраться из западни, в которую ему не посчастливилось угодить обеими ногами.

- Как ты смеешь! – незамедлительно влез Ламонт. После позора в башне, господин из рода Дернаут взял себя в руки.

- Пусть говорит, - велела Феоралия, вновь схватив себя за косу.

- Я истребляю подобных тварей, у меня опыт и способности мастера Монетного двора. Зачем рисковать солдатами Алгерты? Они и так сегодня сделали многое, не допустили расправы над ошибочно обвиненным.

- С драконами тоже приходилось сражаться?

- Нет, но все бывает в первый раз. – На мгновение Дарлану показалось, что в голосе вдовы Палиора проскользнула нотка восхищения.

- Он же сбежит! – Не унимался капитан.

- Не сбегу, у тебя мой меч, моя лошадь тоже. У меня не так много друзей и бросать самых близких из них – последнее, о чем я сейчас думаю.

- Что ты хочешь за эту тварь? – спросила Феоралия.

- Если я погибну, то заботьтесь о Монете, она непривередливая. Если же вернусь живым – замените повешение, например, на изгнание из ваших земель. Навсегда. И я буду доволен, и веревка цела.

- Снять с него эти железки и дать меч!

- И несколько марок, хотя бы медных.

- Я пойду с тобой, - процедил Ламонт, казалось, еще немного – и он сотрет себе зубы.

- Твоя воля, - не стал возражать Дарлан, тем более он сомневался в том, что упрямец отстанет. – Но вытаскивать тебя из пасти этого создания элоквитов я не буду.

Растерев руки после тесных кандалов, Дарлан получил меч. Хорошая сталь, хоть и нечета его собственному клинку. Сойдет. А вот присматривать за назойливым капитаном все-таки придется. Взвесив все, монетчик решил, что, если одолеет дракона, то удар в спину от Ламонта ему будет совершенно без надобности.