Монетчик. Книга вторая: Принц Раздора

3

Толстый певец, вооруженный серебряной арфой под стать его размерам, с трудом поклонился и сошел с помоста в центре Зала Торжеств, раздались жидкие аплодисменты порядком заскучавших гостей. Голос у него был великолепный, но вот репертуар подобран так худо, что Дарлан зазевал уже на второй песне, хотя всегда ценил музыку. Пока слегка охрипший герольд предупреждал, что следующей скоро будет выступать несравненная Алара, прозванная Поющей Жемчужиной, монетчик осмотрелся. Спустя пару часов после начала шумного застолья, Зал Торжеств королевского замка, стал выглядеть иначе. Порядком разрядившиеся свет-кристаллы, подвешенные на тонких, почти не различимых глазом нитях, тускнели, с каждой минутой приближая полумрак. Слуги до сих пор не спешили окропить их водой, чтобы вернуть мощь яркости. Многие из гостей поменялись местами, кто-то уже крепко спал, уронив голову на плечо соседу. В одном из углов Зала слуги разбирали следы не так давно закончившейся потасовки – сцепились латник местного барона и сын влиятельного купца. Все обошлось потерянным зубом, сломанным носом, разбитой посудой и покалеченным стулом. Винодел по имени Леодор, занимавший место по левую руку от Дарлана, сказал, что на юларийской свадьбе должна случиться как минимум одна драка, тогда в только что родившейся семье будет меньше ссор. Выждав некоторое время, Виоторд прикрикнул на драчунов и отправил освежиться, но было видно, что сам он улыбался. Таннет, сидевшей в нескольких столах от Дарлана, произошедшей свалки даже не заметил. Юный маг то и дело подливал душистое вино леди Илерии, которая уже прилично раскраснелась от выпитого. Это бросалось в глаза даже издалека. Иллюзионист прошептал что-то ей на ушко, и дама, завладевшая его сердцем на несколько дней, искренне расхохоталась, заглушая звук разговоров, наполнявших помещение. Запеченного на углях зайца к этому часу они уже съели вдвоем.

Принц Хиреан со своей женой сидели за главным столом в окружении сложенных аккуратными стопками подарков. За ними горделиво высился трон Юларии – массивное кресло с позолоченными подлокотниками и, конечно же, гербом правящего дома королевства, вырезанном в спинке. В предвкушении брачной ночи, супруги почти ничего не пили и не набивали желудки. Их юные лица буквально сияли от счастья. Еще бы, брак по любви среди людей их происхождения – большая редкость. Трон пустовал, даже когда в Зал торжеств только стали запускать гостей, его величество Виоторд сразу же уселся за стол, которой ему предстояло делить на пиру с родителями Висенны. Этим жестом, он показывал им, что отныне их Дома породнились. Гастор тенью стоял в нескольких шагах позади, сложив руки на груди. Дарлан был уверен, что к вину его собрат по ордену не прикоснется весь вечер.

Возле полукруглой колонны недалеко от королевского стола расположились священники. Колонны, подобные этой, были по всему залу, и поначалу Дарлан счел их всего лишь очередным элементом декора, как статуи, замершие по углам, и разноцветные витражи на окнах. Разрисованные лозами винограда, столбы казались слишком тонкими и вычурными, чтобы поддерживать потолок Зала, но однозначно радовали глаз. Об их свойстве поведал разговорчивый Леодор. Внутри колонн были спрятаны медные трубы, наполненные водой. Ее до определенной температуры нагревали нанятые для этого маги, и с помощью этих конструкция Зал торжеств хорошо отапливался. Находчивость строителя королевского дворца монетчик оценил по достоинству. Именно поэтому экзарх сидел рядом с колонной. Он продрог во время церемонии, и попросил разместить его там, где можно было бы погреть косточки. Теперь разомлевший от тепла и вина Голос богов дремал, склонившись к своей груди. Заботливый служка придерживал его митру, чтобы священный головной убор не свалился на залитую вином и подливой поверхность стола. Руки мальчика давно затекли, но он смиренно исполнял долг.

Зал торжеств имел три входа. Через центральный сюда заходили гости и те, кому выпала честь развлекать почтенную публику: барды, певцы, поэты, танцоры, фокусники и прочие. Возле красных дверей потел несчастный герольд. Ни присесть, ни поесть, ни попить – только и кричи, что имена одно за другим. Тяжелая работа, что тут говорить. Боковой вход под двумя каменными лестницами, ведущими на площадку, где желающие могли глотнуть свежего воздуха, выводил в коридорную, где располагались отхожие места, оформленные так, что и заночевать в них было не стыдно. Смысла этой роскоши Дарлан не понимал, но куда ему, выросшему в старой крепости Монетного двора. Оставшийся вход был связан с кухней, откуда королевский слуги неустанно несли вина и многочисленные блюда.

- Алара, Поющая Жемчужина! – прокричал глашатай, утирая пот со лба.

В дверях появилась женщина, сразу приковавшая к себе взгляды. Даже дремавший экзарх, встрепенулся, когда услышал герольда, и теперь сон покинул его старые глаза. Уставший служка облегченно выдохнул, получив долгожданный миг для отдыха. Алара была молодой колобродкой с волосами до плеч, в которые вплели белую ленту. Босая, под хлопки и радостные возгласы, она неспешно поднялась на помост. Музыканты, занимавшие нишу в стене над центральным входом, приготовились играть, ожидая ее сигнала. Колобродка поклонилась, и резко махнула рукой в сторону. Скрипки тихо запели, словно боялись разбудить ребенка, а затем к ним присоединилась нежная флейта. Дарлан знал эту песню. Она называлась «Любимый цветок», отличный выбор для начала выступления – пожелать Хиреану и Висенне детей. Вскоре монетчик рассмотрел загадочную улыбку на устах Алары, естественно, как только смог оторваться от ее платья. Поющая Жемчужина. Тайна сценического имени раскрылась, едва Алара ступила в Зал Торжеств. Ее прозрачный наряд лишь самую малость прикрывал стройное обнаженное тело и был расшит множеством жемчужин, которые маленькими звездами блестели под сиянием свет-кристаллов. Этот наряд явно стоил баснословных денег.

- Ошеломительная красота, не правда ли? – вдруг спросил Леодор.

- Да, не стану с вами спорить. – Нехотя Дарлан повернулся к своему собеседнику, случайно при этом заметив, что Марто Дерли, пировавший за столом напротив, не сводил глаз с поющей Алары. Вот оно! Кажется, где-то неслышно протрубили герольды, вызывая Дарлана на битву, которую он ожидал с того самого момента, как его усадили за стол с виноделами. Дерли весь праздник наблюдал, с кем общается монетчик, переживая, что его просьба будет нарушена. Разумеется, Дарлан совершать такой подлости не собирался, уговор есть уговор. Однако хитрый Леодор долго тянул время, а сейчас поймал момент, когда его конкурент отвлекся на полуобнаженную красотку, и ринулся в бой.

- Мастер, могу ли я быть с вами откровенным?

- Конечно. Застолье сближает, если я правильно помню эту юларийскую мудрость.

- Вы помните правильно, - рассмеялся винодел, покачивая бокал в руке. – На Малом дворе я невольно стал свидетелем вашей беседы с уважаемым Марто Дерли. Что вам о нем известно?

- Ничего, - ответил монетчик, догадываясь куда клонит Леодор.

- Мой вам искренний совет – не связывайтесь с этим пройдохой. Его репутация давно подмочена, а, следовательно, может пострадать и ваша. Такие как он тянут на дно всех, кто имеет с ним дело.

- Но ведь я и о вас ничего не знаю. Если бы вы опередили господина Дерли и первым подошли к нам с Таннетом, возможно, сейчас бы я слышал подобное предупреждение от Марто.

- Верно! Но спросите у кого угодно, если мои слова вызывают сомнения, – слава его дома угасла, и он готов обвести вокруг пальца любого, чтобы хоть как-то вернуть ушедшее. Мой же дом по-прежнему процветает. Не сочтите за наглость, но я все же рискну спросить, что Марто вам предложил?

- Конкретного предложения он пока не делал, - соврал Дарлан, глядя прямо в глаза собеседнику. – Он просто поинтересовался, какое вино и откуда поставляется на Монетный двор. Я напомнил ему, что уже не состою в ордене, но Дерли сказал, что это не важно. Главное, сказал он, это остались ли у меня связи.

- И, как, остались? – почти прошептал Леодор.

- Да, друзья на Монетном дворе у меня все еще есть.

- Если этот лис решил стать единственным поставщиком вина для почтенного ордена служителей монеты, мы с вами должны помешать ему!

- Почему? До обсуждения суммы за посредничество мы не дошли, но Марто заверил, что я не буду разочарован.

- Вы должны помешать ему ради того, чтобы ваши сестры и братья, пусть и бывшие, не пили за ужином помои, а я должен помешать ему во имя справедливости! Вы не сведущи в наших винодельных делах и расценках. – Леодор осушил бокал и тут же наполнил другой. – Поэтому вас несправедливо обманут, сильно занизив цену. Только мой дом составит такой договор, что процент, положенный вам, будет честным и достойным. Что скажете, Дарлан?

- Нужно подумать, посовещаться с Таннетом, - неуверенно протянул монетчик, делая вид, что предложение Леодора его зацепило.

- Я вас не тороплю. Только прошу, Марто о нашем разговоре – ни слова.

- О, конечно же.

- Тогда я покину вас на несколько минут. Мой мочевой пузырь зовет на небольшую прогулку. – Леодор откланялся и с трудом выбрался из-за стола.

- Леодор себе не изменяет, - сказала вдруг Олесса, глава еще одного винодельного дома, сидевшая справа от монетчика. Это была женщина лет сорока, одетая в мужской костюм. Ее короткие волосы и плоская грудь могли запутать невнимательного человека. Только узкие плечи и широкие бедра выдавали ее истинный пол. Отломив хлеб, Олесса макнула его в уже остывающий куриный бульон и отправила в рот. Тем временем, Поющая жемчужина начала следующую песню.

- Что вы имеете в виду? – с любопытством уточнил Дарлан.

- Как только кто-то собирается заключить сделку, он тут же всеми силами старается не дать этому свершиться. Даже если сам в итоге за нее и не возьмется, - пояснила Олесса, облизав пальцы. – Марто Дерли я сама недолюбливаю, но уж поверьте, на обмане за всю его долгую жизнь его ни разу не ловили. А вот Леодор из другого теста. Хорошо, что вы его сразу раскусили.

- Вы считаете, что я сказал ему неправду?

- Я это знаю наверняка.

- Откуда же?

- Свои источники я вам не раскрою, мастер. Но дело ведь не в Монетном дворе, а в брошенной шахте?

- Хм, - только и смог промолвить Дарлан. Прошло ведь всего-то несколько часов после их встречи с Марто на празднике зимнего солнцестояния. Кем бы ни были источники этой дамы, работали они с поразительной быстротой.

- Дерли может быть спокоен, я умею как узнавать секреты, так и хранить их, - сказала Олесса, снова отламывая хлеб. У нее был больной желудок, и все многочисленные блюда, подаваемые на пиру, шли мимо нее. – Но иногда, когда я в хорошем расположении духа, тайнами я могу и поделиться. Хотите?

- Что же, я понял, что вы способны удивить. Прошу вас.

- Как думаете, почему Алара выбрала открывающей песней «Любимы цветок»?

- Теряюсь в догадках. На беременную она не похожа.

- На ранних сроках это незаметно, но тут вы правы, под сердцем дитя носит отнюдь не колобродская певица. Беременна Висенна, наша свежеиспеченная принцесса. Так что ночь для новобрачных будет уже далеко не первой. – Олесса игриво подмигнула монетчику.

- Какая-то странная тайна, о которой ведает даже певица, - усомнился Дарлан.

- Алара вращается среди знати, у нее много поклонников, а некоторые из них уже в курсе. Кто-то взял, да и проболтался. Впрочем, его величество и родители Висенны тоже знают. Королевский дом и дом Висенны не питали друг к другу особых чувств. Да, открытое восстание никто бы не поднял, но до определенных пор этот брак был совершенно невозможен. Виоторд вообще желал сосватать Хиреану невесту из княжеств, чтобы укрепить северные границы. Но что свершилось, то свершилось. Теперь же дома породнились, а, значит, в Юларии все будет спокойно.

С кухни появились слуги. На сей раз они несли оленину в меду и пироги, начиненные грибами. Дарлан с сожалением посмотрел на поставленную перед ним порцию. Он бы с радостью попробовал и то, и другое, но сил справиться с ними он в себе не чувствовал. Когда возвратился Леодор, монетчик отправился в отхожее место. Общество этого винодела и так весьма утомляло, а после того, что о нем сказала Олесса, она превратилось в мучение.

Справив нужду, монетчик вернулся в зал. Поющая жемчужина еще не ушла с помоста, и ее бархатный голос продолжал ласкать слух гостей. Какой-то пьяный почитатель таланта Алары в этот момент попытался забраться к ней, но его тут же сдернула назад женщина, вероятно, его жена. Бедняга упал прямо на задницу, взвыл, удивительным образом попадая в тональность песни. Ох уж эти свадьбы! Дарлан не успел сделать и шага к своему месту, как его перехватил пожилой лакей.

- Прошу прощения, вас желает видеть Его величество, - объявил он, указывая на королевский стол.

- Благодарю. – Дарлан мысленно возблагодарил Виоторда за избавление от Леодора еще на некоторое время.

Король ждал монетчика в одиночестве, родители Висенны были у стола молодых, Гастор тоже отсутствовал. Широко улыбнувшись, правитель Юларии пригласил Дарлан присесть.

- Что скажете о празднике, мастер? – спросил он.

- Я был нечастым гостем на свадьбах, но эта – определенно достойна восхищения.

- Ха, если это не лесть, то я более чем доволен. Припасен еще один сюрприз, знаменитый бродячий театр из Алгерты выступит после Алары. Рекомендую не пропустить их представление.

- Спасибо. – Монетчик склонил голову. – Но мне кажется, вы позвали меня по другому поводу.

- От вас ничего не утаишь! В вашем ордене никак учат читать по лицам? - расхохотался Виоторд, хлопнув ладонью по столешнице. – Не буду тянуть, я хочу, чтобы вы поговорили с Гастором.

- Зачем? – Судя по всему, общество коварного винодела внезапно перестало быть худшим из того, что могло произойти с Дарланом за вечер.

- Потому что так хочу я, а желания короля не обсуждаются! – Правитель Юларии вдруг деланно посуровел, но тут же вернул улыбку на уста, когда понял, что монетчик ни на секунду не поверил в его гнев. - Шучу, мастер. Для моей семьи вы сделали благое дело, поэтому я не приказываю, а лишь прошу. Поговорите. Между вами с Гастором будто черная кошка пробежала. Знаю, что из-за какой-то неясной истории вы покинули орден или вас из него изгнали. Знаю, что Гастор еще летом получил послание от магистров Монетного двора, в котором ему предписано сообщить, если вы появитесь в Латрее. А ведь это я лично попросил его повременить, пока вы с Таннетом не уедете. Плевать, что на это скажут магистры, королевская милость должна быть неприкосновенной. Поговорите с ним.

- Хорошо, - согласился Дарлан.

- Он ждет на балконе. Но поторопитесь, задерживать представление мы не будем. И так уже добрая половина гостей клюет носом.

Когда Дарлан попал на Монетный двор, Гастор провел там уже два года. По слухам он был бастардом одного из фаргенетских баронов, хотя сам он этого никогда не подтверждал и не опровергал. Из-за разницы в сроках обучения, Дарлан почти с ним не пересекался на занятиях, но часто виделся на общих сборищах, тренировках и праздниках. Задирой Гастор не был, наоборот, не раз заступался за тех новичков, которых кто-то из старших выбирал себе в жертвы для насмешек. Кошка между двумя собратьями пробежала гораздо позже. В тот день, когда Тристин увлекла Дарлана за собой в свою комнату. Если большинство из старших ребят после того дня смотрели на Дарлана с завистью, Гастор делал это с ненавистью. Он был по уши влюблен в Тристин, и не понимал, как она могла выбрать юнца, еще даже не получившего татуировку монеты. Затаив злобу, Гастор не стал использовать преимущество мастера Монетного двора, чтобы выместить ее на послушнике. Он терпеливо ждал, пока Дарлан вернется из подземелья замка уже измененным.

Их драка была короткой. Опыт на стороне Гастора сыграл свою роль, и Дарлан быстро оказался на полу, пытаясь остановить хлынувшую носом кровь. Тристин подоспела только к финалу их стычки, и была вне себя, когда увидела ее результат. Она метала молнии, ругала Гастора на чем свет стоит, ругалась так забористо, что Дарлан даже с разбитым носом не сдержал смеха. Гастор совсем поник, и ушел. Магистрам, само собой, никто не доложил о драке, ибо подобные нарушения дисциплины считались самыми непростительными. С тех пор Гастор ни разу не посмотрел в сторону Дарлана, даже в день своего отъезда в Юларию, будущий телохранитель короля Виоторда не протянул руки тому, кто обратил его мечты о любви в пепел. И вот теперь Дарлан шел к нему. К человеку, который не испытывал к нему и толики симпатии. К человеку, который вычеркнул его из жизни. Проклятье, что же этот человек сделает, если Дарлан расскажет ему о судьбе Тристин?

Гастор стоял спиной к Дарлану. Он опирался на балюстраду балкона и глядел вдаль, где город, утопающий в темноте, искрился множеством огней. Жители Латреи еще не закончили гуляния в честь зимнего солнцестояния и свадьбы наследника престола. Веселье вообще могло затянуться до самого утра. Горели костры, повсюду развивались знамена Юларии. Однако звуки празднества не долетали до королевского замка. Резиденция Виоторда занимала огромный холм, отделенный от города полосой садов, весной превращающихся в зеленую стену. Гастор был без меча, как и Дарлан. В Зал торжеств запретили проносить смертельную сталь, поэтому стража, следившая за порядком, вооружилась дубинками. Пара ударов по ребрам, и разбушевавшийся гость тут же остынет. Дарлан встал рядом с Гастором. Было прохладно, и он заставил эфир быстрее струиться по жилам, чтобы не замерзнуть.

- Его Величество попросил меня поговорить с тобой, - промолвил тихо Гастор, продолжая изучать даль.

- Меня тоже.

- А нам есть о чем?

- Не знаю, как сам думаешь? – Я убил Тристин, женщину, которую мы оба любили, об этом мы могли бы поговорить, пронеслось в голове у Дарлана.

- Нам не о чем говорить уже давно. – Гастор соизволил посмотреть на Дарлана. Он почти не изменился. Все те же ясные глаза, острый подбородок и шрам на левой скуле. - Постоим пару минут, да разойдемся.

- Всевышний Колум, прошло столько лет, а ты все еще бесишься, что Тристин выбрала меня?

- По-твоему, я похож на глупого мальчишку, который тащит за собой первую любовь, словно дорогое сокровище, Дарлан? Нет, я зол из-за того, что ты посмел опуститься до предательства ордена, который дал нам все! И зол потому, что пока ничего не могу сделать. Благодари короля за то, что я все еще не отправил письмо о том, что ты здесь. А рука, поверь, так и просит взяться за перо.

- Догадываюсь, что там в их послании. Магистры слепо повторяют клевету барона Залина.

- Клевету? Демонова тьма, Дарлан, ты боишься признаться в предательстве? Вот уж не подумал бы, что ты трусишь. Ты, который не забился в угол, когда я пришел тебя хорошенько вздуть.

- Ну раз ты меня так знаешь, Гастор, скажи, действительно ли ты веришь в то, что я изнасиловал дочь барона? Или это твоя старинная обида на меня из-за Тристин заставляет так думать? – спросил Дарлан, чувствуя, что начинает закипать от слов бывшего собрата. – Скажи, мастер Монетного двора.

Гастор отвернулся, снова уставившись на город. Он помолчал, постукивая костяшками пальцев по мрамору балюстрады.

- Даже если барон Залин лжет, ты должен был явиться в орден сразу же, - твердо сказал Гастор. – Слово магистров – закон, который нам не следует даже обсуждать.

- Явиться на справедливый суд? – Если бы ты знал, какая справедливость досталась Тристин. Если бы ты знал, как грязно обошлись с ней магистры, ты бы заговорил по-другому. Ты бы сам сломя голову кинулся бы искать правосудия. Ты бы сам горячо возжелал свернуть магистрам их цыплячьи шею. Выложи все ему, сейчас же, приказал себе Дарлан. Но в горле словно вставал ком, едва он вспоминал умирающую на его руках Тристин. Любовь, которую он убил своим клинком.

- Да, только так ты бы очистил свое имя.

- Мое слово против слова человека, заплатившего Монетному двору за услуги? Оно бы стоило не больше, чем пыль на сапогах барона. Магистры спасали бы свою репутацию, а не члена ордена, угодившего по глупости в эту грязь. Лучше я погибну от когтей случайной твари, чем позволю провести им ритуал извлечения.

- Возможно, ты прав. – Гастор отвернулся от ночного города. – Но учти, братство не оставит попыток найти тебя, связать цепями и доставить домой.

- Учту. С этим знанием я и живу.

- Ты общался с Тристин после найма? – спросил вдруг Гастор. Дарлан вздрогнул, надеясь, что Гастор этого не заметил.

- Да, но недолго.

- Я переписывался с ней каждый год. Одно-два письма. После последнего она так и не ответила. Хочешь знать почему?

- Почему? – Дарлан знал ответ. Потому что она мертва. Потому что я ее убил, Гастор, я!

- Из-за тебя. Какой-то демон меня дернул написать, что она ошиблась, когда отдала свою любовь тебе, что ты, хм, обнажил свою истинную сущность.

- А говоришь, ты не мальчишка, что через время несет сокровище.

- Не мальчишка, я забыл о чувствах к ней очень быстро. Юларийские женщины отлично проветривают головы. Посмотри на своего напарника, Илерия поймала его в силки как заправский охотник. Но вот обиды, Дарлан, забываются не скоро.

Они постояли еще немного, не говоря ни слова, а вскоре на балконе появились несколько гостей, видимо, желающих чуть протрезветь. Это послужило знаком, что их короткий разговор окончен. Гастор кивнул Дарлану, и ушел вниз первым. Отродье Малума! Неужели Гастор не ошибся, и Дарлан стал трусом? Он должен был сказать правду о Тристин, чтобы его бывший собрат не ждал вечность ответа от той, кого они когда-то любили. Должен, но не сумел. Почему иногда, чтобы сказать какие-то слова, смелости нужно стократ больше, чем для встречи с жутким чудовищем? Проклиная себя за слабость, недостойную мастера монетного двора, Дарлан направился в зал Торжеств.

Поющая жемчужина в это время уже покидала помост под хлопки благодарной публики. Опустившись между Леодором и Олессой, Дарлан быстро подлил себе вина. Внезапно он ощутил растущее желание надраться в стельку. Только зачем? Забыться до утра? А потом что? Дарлан уже проходил это после смерти Тристин. Он вскоре заметил, что Марто Дерли снова настороженно смотрел на их стол. Бедняга маялся так, будто его жизнь висела на волоске. Монетчик слегка улыбнулся, чтобы подбодрить винодела, хотя на собственной душе по-прежнему висел камень. Будь неладен Виоторд со своей королевской милостью! С чего он вообще решил примирить их с Гастором? Да, их недолгий разговор на свежем воздухе закончился в самом деле мирно, только вот после него во рту был горький привкус, не спасло даже подогретое вино из крыжовника, приправленное пряностями. Гастор уже тенью стоял за королем, внимательно следя за залом. Дарлан перевел взгляд на Таннета. Маг уже вовсю развлекал свою даму сердца иллюзиями. Над их столом кружили разноцветные бабочки, крылья которых оставляли в воздухе медленно гаснущие следы. Илерия только успевала охать от восхищения и хлопать в ладоши.

- Бродячий театр Ригана из Алгерты! – зычно возвестил герольд.

Гости засуетились. Некоторых даже разбудили, чтобы они не проспали представление. Слуги отворили двери, и в зал торжеств величаво вошли двое мужчин и одна женщина, одетые в одинаковые желтые сутаны. Их лица были покрыты белой краской. Они поклонились, и взошли на помост. Публика замерла в предвкушении.

- Какой скучный грим, - разочарованно проронила Олесса.

- Не торопитесь делать выводы, дорогая. – Леодор повернулся к ней, едва не зацепив бокал Дарлана рукой. – Я видел их выступление в Алгерте, поверьте, этот театр умеет ошеломлять. Самого Ригана среди этой тройки нет, значит, нам стоит ожидать его эффектного появления. Готов поспорить, что в ближайших королевствах Риган, несомненно, лучший актер, а как постановщик драм и комедий нигде не имеет себе равных.

Следом за тремя актерами в зал медленно вкатили телегу, накрытую холстиной. Судя по напряженным лицам людей, которые ее тащили, на телеге было что-то тяжелое.

- Театр Ригана рад приветствовать почтенную публику! – провозгласила женщина с белым лицом. – В честь зимнего солнцестояния и свадьбы принца Хиреана мы покажем вам новое представление, о котором будут толковать еще долгие годы. Начнем!

Работники сорвали холстину, открывая глазам сложенные в три кучи позолоченные доспехи и три громадных двуручных меча. Вот и декорации для незабываемого спектакля. Пыхтя от натуги, работники начали заносить латы на помост, а гости в недоумении стали перешептываться. На помощь пришли молчавшие после выступления Алары музыканты. Они грянули бодрый марш, чтобы поторопить приготовление.

- Великий Колум, - протянула Олесса. – Грим скучный, а подготовка совсем никакая. Зачем их вообще последними выпустили? Чтобы заснули даже самые терпеливые?

- Насколько я знаю, они сами попросили об этом. – Леодор подавил зевок. – Но ведь вы слышали, что они обещали?

- О да, боюсь, я, действительно, буду толковать об этом долгие годы. О том, как знаменитый бродячий театр из Алгерты погрузил в сон сотню людей.

- Разве в Зале торжеств разрешено оружие? – спросил Дарлан, наблюдая, как работники театра собирают на помосте полный доспех.

- Вы про эти ужасные мечи? – уточнил винодел.

- Да.

- Боги, мастер! Да в этом зале только двое смогут орудовать такими – вы и телохранитель нашего короля. Они же тяжеленные! Посмотрите на бедняг, которые и вдвоем еле подняли их с телеги.

Когда, наконец, подготовка закончилась, на помосте помимо актеров стояли трое рыцарей. На их шлемах были плюмажи из выкрашенных перьев, а наплечники щетинились шипами. Доспехи удивительным образом не упали даже после того, как работники театра с трудом прислонили к ним громадные клинки. По позолоченному металлу лат каплями разливался свет от заряженных кристаллов, врезанных по центру кирас. Дорогое украшение для театра, хоть и такого прославленного, как театр Ригана. Женщина в зеленом балахоне махнула музыкантам, и те закончили марш на торжественной ноте.

- Время пришло! Внемлите! – почти прокричала белолицая, обведя взглядом зал. – Сегодня мы расскажем вам историю о последних из своего рода, историю о трех принцах!

Дарлан вздрогнул. Проклятье, он не ослышался? Монетчик быстро посмотрел на Таннета, а маг уже сам уставился на него круглыми глазами. Значит, не ослышался. Три принца. Он вспомнил Сигиру, вспомнил урсала по имени Бэр, вспомнил пророчество. Демонова тьма, что здесь происходит? Дарлан повернулся к помосту, и увидел, как с металлическим скрежетом, оживают доспехи.