Монетчик. Книга вторая: Принц Раздора

5

Он не знал, сколько пробыл в странной пустоте, которая порой нарушалась вспыхивающими образами из прошлой жизни. Тела он не чувствовал, оно как будто испарилось, остался только разум. Или душа? В самом начале монетчик увидел родителей и друзей, с которыми провел счастливые детские годы. Затем перед ним возникли те, с кем он жил бок о бок на Монетном дворе: Сайен, Граймидин, Уланта, Брин, Холдрет, конечно же, Тристин. Их лица появлялись словно из ничего, приближались, как будто бы он наклонялся к их портретам, чтобы рассмотреть получше, а потом растворялись в дымке, как на ветру. Барон Залин, Гленнард, Аладея – отзвуки Фаргенете закружились перед Дарланом в безумном хороводе, чтобы чуть позже смениться обликами людей, которых он узнал позже. Таннет, Чаран Карающая длань, Феоралия. Что значили эти образы? Говорили, что перед смертью человек видит всю предыдущую жизнь, чтобы было легче отстоять перед Хиемсом свое право на чертоги Колума. Неужели Дарлан уже на пороге иного существования? Он не успел полностью осознать эту мысль - небытие вдруг озарилось ярким всполохом, как если бы кто-то зажег факел прямо перед его носом. Тягучий туман в голове завертелся, заметался ворохом очередных видений, в которых угадывались отрывки прошлого. В финале этого безумного вихря воспоминаний перед монетчиком оказалось лицо Мираны, спокойное и внимательное. Буквально тут же Дарлан с облегчением ощутил собственное тело. Это внезапное понимание, что он не бесплотный дух, придало ему сил. Еще бы немного, и монетчик начал бы сходить с ума. Ухватившись за это знание мыслями, Дарлан заставил эфир вскипеть в его крови.

Остатки дурманного марева рассеялись, и монетчик через несколько ударов сердца рассмотрел перед собой потолок, на котором горели свет-кристаллы. Потолок терял четкость, расплывался, как воздух на горящем огне, а кристальное зарево переливалось всеми цветами радуги. По-видимому, зрение еще не восстановилось до конца, но Дарлан хотя бы вырвался из плена хаотичных воспоминаний, которые спустя короткое время уже казались обыкновенным ночным кошмаром. Попробовав пошевелиться, Дарлан вдруг столкнулся с другой жуткой реальностью – он был полностью парализован. Проклятье! Он чувствовал свое тело, дышал, видел, но не был способен пошевелить даже пальцем. В ушах немного гудело, почти также, как если бы в них попала вода. Почему же эфир не действует? Переливающаяся по жилам чистая магическая энергия будто бы в одночасье утратила свои свойства. Сколько бы монетчик не пытался усилием воли направить эфир в нужное русло, чтобы избавиться от паралича, у него не получалось. Откуда-то изнутри, из забытых уголков подсознания вдруг стала расти паника, с каждым мгновением грозя неудержимой лавиной снести последние остатки разума. Глубоко вдохнув, Дарлан сконцентрировался на воображаемой монете, чтоб переждать накатывающий ужас. Он мыслями раскручивал медную марку все быстрее и быстрее, не забывая считать каждый ее оборот. В братстве с помощью такой техники медитировали, избавлялись от навязчивых дум или боролись со страхами, если они уж слишком одолевали. Подмастерья называли эту технику «сделай кокон». Сам Дарлан редко прибегал к ней, но сейчас она стала для него спасительной. После восьмого десятка оборотов, паника отступила, а следом за ней потолок перед его глазами обрел четкость. Судя по всему, монетчик лежал на одном из столов в лаборатории.

Дарлан никогда не слышал, чтобы способности мастера монетного двора можно было нейтрализовать. Об этом не рассказывали учителя, об этом не говорили книги, в которых были собраны все знания его бывшего ордена. Ни баек, ни легенд на эту тему. Выходит, Мирана нашла способ? Но как? На эфир невозможно повлиять ничем, абсолютно! Никакой алхимической дрянью тем более. Стоп, одернул себя монетчик, если некроманты как-то усилили Джетро, значит, в теории может существовать и обратный процесс! Но для чего это Миране? Вот тебе и гостеприимная хозяйка, забери ее Малум! Вряд ли она связана с орденом повелителей смерти, тогда почему пошла на подобную низость?

Паралич не проходил. На какой-то миг Дарлан задумался, а что его пугает больше: шанс остаться навсегда недвижимым или потеря способностей. К своему стыду он понял, что второе. Когда имеешь что-то весомое, потерять это хочешь в последнюю очередь, будь то богатство, власть или сила. Каждый держится за свое. До самого конца.

- Ты очнулся? – раздался голос алхимика. – Феноменальная скорость! Я только несколько минут назад притащила тебя сюда.

- Что все это значит? – крикнул Дарлан, выплескивая свой гнев. Но вместо крика, он уловил свой слабый шепот.

Над монетчиком склонилась Мирана, сменившая наряд на балахон со следами ее алхимических изысканий. Чуть подождав, она пальцами раскрыла пошире правый глаз Дарлана. Используя маленькую трубку со свет-кристаллом, она внимательно изучила реакцию зрачка. На неуловимую секунду, монетчика охватило странное чувство, будто бы это уже случалось с ним. Случалось! Давным-давно, в той самой комнате, где будущих мастеров одаривали татуировкой на лоб.

- Невероятно! – восхищенно произнесла нанимательница. Она не выглядела спятившей, была собрана и сосредоточена.

- Какого демона? Почему я не могу пошевелиться? Что-ты подмешала? Где Таннет?

- Речевой аппарат почти восстановился.

- Я не подопытный образец, - прошипел Дарлан, вновь активируя эфир. На сей раз тело отозвалось, и он смог чуть напрячь мышцы живота. И вдруг ощутил, что кожу что-то холодит. На животе, ногах, груди и руках. Похоже, к столу его привязали цепями, что в обычных обстоятельствах, было бы бесполезным, но, всевышние боги, почему он голый?

- Пока что да. Я и не планировала проводить над тобой опыты. – Мирана сложила руки у груди. – С другой стороны, все зависит от того, насколько ты будешь благоразумен, мастер Монетного двора. Как ты уже догадался, мы в лаборатории, а ты находишься под действием того же порошка, что и гумонкер, пойманный тобой. Мне известно, что на монетчиков не действуют яды, но созданный мной состав и не яд, он абсолютно безопасен, всего лишь погружает в глубокий сон и временно отключает почти весь организм. Само собой настолько, чтобы не навредить, порошок не предназначен для убийств в любой дозировке. У меня не было полной уверенности, что порошок вообще сможет оказать на тебя влияние, но, как видишь, все получилось идеально.

- Идеально для чего?

- Для серьезного разговора.

- И для этого надо было травить нас с Таннетом? Чтобы поговорить?

- Не травить! – нахмурилась алхимик, наклонившись ближе. – Слегка ослабить, чтобы получить выигрышную позицию. Поговорим?

- Слушаю, - смиренно согласился Дарлан. А разве был у него другой выбор? Из этих обстоятельств он не находил выхода. По крайней мере, пока что.

Удовлетворенно кивнув, Мирана, судя по всему, опустилась на стул – ее лицо теперь не возвышалось над монетчиком, а оказалось на уровне его глаз. Алхимик сложила ладони домиком у подбородка.

- За ужином мне пришлось солгать, - начала она, - субстанция моей панацеи чересчур нестабильна, поэтому дальнейшие эксперименты не имеют смысла. Даже сотни гумонкеров тут не помогут. Все зря. Мой отец начал разрабатывать заветную формулу еще до моего рождения, вкладывая в нее все, что у него было. Он не успел, но верил, что я смогу. После него я продолжила улучшать ее, пока не достигла идеала. Эта формула достойна иметь физическое воплощение в виде беломраморной статуи прекраснейшей из женщин! Проблема не в ингредиентах, не в самом процессе получения нужных элементов. Не в количестве серы или температуре печи. Все выверено досконально. Проблема, в том, что я не знаю, какое создание элоквитов позволит получить результат, не требующий дополнительного вмешательства. Сколько их? Тысячи? Я не могу ловить этих тварей по всему миру, каждый раз снова и снова. Когда мне что-то не удается, я чувствую себя… Никчемной, недоучкой, как все мои так называемые собратья по искусству алхимии. И сегодня, когда эксперимент принес мне только разочарование, я чуть было не бросила дело своей жизни. В какой-то момент едва не швырнула в огонь страницу с формулой, глупо, ведь я помню ее наизусть. Разбуди меня – и я как прилежный школяр повторю ее от и до. Но бросив взгляд на ранние записи, оставленные отцом, я нашла иной способ, который должен сработать наверняка. И вот тут-то мы, наконец, дошли до сути нашей беседы. Знаешь, что написал мой отец?

- Теряюсь в догадках.

- Монетный двор, Дарлан, Монетный двор. Панацея уже давно найдена, только твой орден не спешит делиться этим благом с теми, кому оно действительно нужно. Не секрет, что члены твоего братства не только переносят яды, сколько бы их не вливай в глотку. Вы никогда не болеете, никакая лихорадка не унесет ваши жизни, пока где-то умирают бьющиеся в горячке дети. Не кажется ли тебе самому это вопиющей несправедливостью? Теперь же мне выпал шанс исправить это недоразумение, шанс, который позволит мне не расходовать дар величайшего открытия в истории на превращение людей в непобедимое оружие. Открой мне тайну вашего создания. На благо человечества!

Когда Мирана замолчала, монетчик сумел немного повернуть голову в ее сторону. Ее глаза смотрели так, будто она пыталась получить ответ из его мыслей.

- Ты требуешь пойти меня на предательство, - заключил Дарлан после долгого раздумья.

- Неужели? Я слышала, как ты говорил Аргольну, что с орденом у тебя разногласия. Ты покинул его, так чего артачиться? Что тебе мешает?

- Может быть, честь? Знакомо тебе такое понятие? Наверное, нет, раз ты опоила тех, кого приютила под своей крышей, тех, кто рисковал жизнями, что выполнить твой же заказ.

- Честь – это чепуха для бардовских песен! – беззлобно рассмеялась алхимик. – Каждый кичится ею, а когда приходит час, переступает через нее, даже не пикнув. Хочешь сказать, что сам никогда не вытирал о нее ноги? Не поверю. Я не собираюсь строить второй Монетный двор, если ты боишься этого, не собираюсь продавать секрет мастеров. Дай мне, что я требую, и мы закончим это. Я получу верный путь к панацее, отдам вам с иллюзионистом, что обещала за гумонкера, и отпущу.

- Нет. Мой ответ - нет.

- Глупец!

- Скорее мудрец.

- Демонова тьма! – вскочив, Мирана пнула стул ногой. Похоже, ее самообладание приказало долго жить. – Ты вынуждаешь меня делать то, что мне претит. Хорошо, будь по-твоему.

- Будешь пытать? Убьешь? Сколько жизней ты уже отняла, чтобы получить свои снадобья?

- Нисколько! До сегодняшнего дня. Кажется, мне пора навестить твоего друга.

- Не трогай его! – Дарлан дернулся, но без мощи эфира цепи прочно удерживали его прижатым к столешнице.

Осыпая его проклятьями, Мирана ушла. Что за злодейство она приготовила для Таннета? Стиснув зубы, монетчик вновь и вновь гонял эфир по телу, однако порошок по-прежнему был сильнее. Минуты растянулись в часы, и вскоре алхимик спустилась обратно.

- Что ты сделала? – гневно спросил Дарлан, ощущая как железо впивается в его плоть.

- Дала магу яд, медленно действующий, чтобы ты наплевал на свою бестолковую честь и перестал упрямиться. – Мирана извлекала из кармашка балахона маленькую бутыль, полную бирюзовой жидкостью. – Это противоядие. Открой мне тайну создания мастеров Монетного двора.

- Забери тебя демоны, я согласен.

- Слава богам, ты поступаешь правильно. Говори, не теряй времени.

И Дарлан не смог. Он открыл рот, чтобы сказать, что его способности дарованы эфиром, а не каким-то алхимическим экспериментом, что коварная нанимательница не сумеет воспользоваться полученным знанием, но не смог произнести ни слова. Теперь-то что за напасть? Монетчик еще раз попробовал, все повторилось: слова не шли из него, будто что-то незримое сдавливало шею, не позволяя им вырваться наружу. Когда он опять беззвучно открыл рот, Мирана не выдержала:

- Какого Малума? Ты решил изобразить рыбу?

- Не получается.

- То есть не получается? Таннет может умереть!

- Мирана, не моем положении играть с огнем. Я пытаюсь, но слова не идут. Словно… Словно что-то мешает открыть мне тайну.

Так вот, что имел в виду Джетро, когда говорил, что попробовал рассказать секрет создания мастеров! Рекомендую, сильно удивишься, произнес тогда в башне монетчик-отступник, сверкая глазами. Члены ордена не могут этого, они просто не способны выдать главную тайну, даже если им приспичит! Под ужаснейшими пытками никто из братства не предаст Монетный двор, ибо изначально лишен этой возможности. И магистры об этом умалчивают. Боги, чего же еще о себе не ведают монетчики? Какие еще загадки таит эфир?

Дарлан стал искать обходные слова, чтобы выдать Миране желаемое и спасти Таннета, но эти попытки тоже заканчивались ничем. Он не мог ей даже объяснить, что алхимия никак не связана с тем, что он управляет монетами и обладает нечеловеческой силой.

- Интересно, - задумалась Мирана. Она вдруг принялась кусать губы. – А если ты напишешь? Если я дам тебе перо и пергамент?

- Осмелюсь предположить - будет тот же эффект, рука не сдвинется с места. Монетный двор подстраховался на подобный случай. Я сам не знал об этом, уж поверь, ради друга, я бы выложил все, что ты хочешь. Теперь дай Таннету противоядие, клянусь, мы уйдем и не будем мстить.

- Теперь незачем.

- Как это незачем? – спросил монетчик, наблюдая как алхимик прячет склянку обратно в карман.

- Потому что мне придется тебя вскрыть, Дарлан. Причем заживо, чтобы понять, как функционирует твой организм. Мне придется самой добраться до истины, которую так тщательно скрывает твой бывший орден. И если я оставлю мага в живых, он обязательно захочет отомстить, а на моем пути к панацее не должно оставаться никаких препятствий.

На несколько мгновений Мирана пропала из поля зрения, и Дарлан услышал, как она что-то ищет на ближайшем стеллаже. Он догадывался что именно. К его удивлению, паника, смутившая его разум ранее, сейчас не подавала признаков существования. Он был спокоен, словно лежал на мягкой перине, а не на столе, на котором его собирались потрошить как зверя. По правде, монетчик не боялся смерти, его стезя, несмотря на все способности, предполагала, что жизнь может оборваться в любой момент. Вот участь напарника по-настоящему его страшила. Прости, Таннет, я сделал все возможное. Когда алхимик вернулась Дарлан увидел в ее левой руке нож с широким лезвием, а правой – тяжелый молоток.

- Не вини меня, - твердо сказала Мирана, прислонив холодный металл к груди монетчика. – Проклинай судьбу за то, что привела вас ко мне. Надеюсь, Хиемс однажды поймет, ради чего я иду на этот грех.

Больше не раздумывая, алхимик занесла молоток за голову, чтобы с размаха опустить его на рукоять ножа, но вдруг замерла. Из ее балахона чуть повыше сердца выросло нечто блестящее, отливающее сталью. Наконечник стрелы? Мирана непонимающе заморгала, а следом ее рука разжалась, и молоток с громким стуком упал на каменный пол лаборатории. Нож она тоже выронила - клинок плашмя опустился на Дарлана, не нанеся ему вреда. Вокруг наконечника, торчащего из тела алхимика, темнела от крови ткань. Медленно обернувшись, Мирана еле слышно произнесла:

- Ты? Но как? - Силы оставили ее, и алхимик, пытаясь удержаться за столешницу, сползла вниз.

Возле подножья лестницы, привалившись к стене, стоял Таннет, сжимая свой арбалет обеими руками. Лицо иллюзиониста было бледным, покрытым испариной. Выглядел он как больной, не выбиравшийся из постели неделю, а то и дольше.

- Кажется, я подоспел вовремя, - сипло пробормотал маг, глядя на прикованного монетчика.

- Боги, Таннет, лучше и не скажешь. – Дарлан вспомнил об отраве. – У нее в кармане противоядие, выпей его скорее!

- Знаешь, такое ощущение, что я все выблевал. После этого, как раз и нашлись силы, чтобы подняться и прийти тебе на помощь.

- Все равно выпей!

- Раз ты настаиваешь.

Иллюзионист, пошатываясь, подошел к телу Мираны, отыскал бутылочку и разом опустошил.

- Хм, будто протухшая вода, могла бы ягод добавить, что ли, для вкуса. Доволен?

- Проклятье, конечно! – улыбнувшись сказал монетчик. Он был словно в ловушке, где с одной стороны его теснило бушующее пламя, а с другой - тысяча острых пик, но теперь почти неминуемая гибель миновала. – Странно, порошок до сих пор блокирует мои силы, ты оправился быстрее.

- Говорю же, меня хорошенько вывернуло, да так, что желудок чуть наружу не вылез. – Таннет дрожащими руками освобождал Дарлана от цепей. – Что наша гостеприимная хозяйка учудила вообще? Почему ты гол, аки младенец?

- Давай об этом позже, хочу как можно скорее оказаться подальше от этого подвала.

Как можно скорее не вышло. Оба охотника все еще испытывали трудности с передвижением. Считанные ярды до ступеней наверх показались им труднейшей дорогой. Поддерживая друг друга, они кое-как справились. Уже на лестнице охотники услышали шорох позади и оглянулись. Мирана была жива, она даже сумела встать на ноги, и теперь тускнеющими глазами смотрела на монетчика и иллюзиониста.

- Что вы натворили, - едва разжимая губы, проговорила она. – На вашей совести будут миллионы жизней.

Покачиваясь, словно пьяная, алхимик сделала пару нетвердых шагов к стеллажам, но на сей раз последние крупицы жизни покинули ее. С протяжным стоном завалившись вперед Мирана ударилась о полки, зазвенело стекло, брызнули искрами осколки, а разноцветные результаты алхимических экспериментов незамедлительно потекли на пол. Красная и зеленая жидкости тонкими ручейками сначала бежали параллельно, но в какой-то момент, там, где каменная поверхность пола была неровной, они соединились. И тут же вспыхнули жутким голубым пламенем. Плохой знак. Огонь молниеносно перекинулся на деревянный стеллаж, и тот занялся, словно бумажный. Сосуды, которые устояли на полках, стали лопаться с громким треском. Неподвижное тело Мираны запылало гигантской свечой.

Кое-как ускорившись, охотники выбрались в комнату с сундуками. Из лаборатории продолжали доноситься хлопки, а затем что-то громыхнуло так, что Дарлан чудом удержался на слабых ногах. По особняку прошла дрожь.

- Срочно наружу! – крикнул монетчик.

Уже у выхода, Таннет вдруг застыл.

- Ты чего? Этот дом сейчас рухнет, уходим.

- У меня бестиарий наверху, я мигом! – Иллюзионист нырнул обратно в дверной проем.

Беззвучно выругавшись, Дарлан в чем мать родила побрел вперед. Звездная ночь была прохладной. За спиной гремело уже так, что жители соседних домов должны были проснуться. Монетчик добрался до ниши в стене и опустился на корточки. Сконцентрировавшись, он вновь обратился к эфиру. Ну же, скомандовал Дарлан, работай! Пока он бился со своим телом, из окон особняка повалил едкий дым. Проклятье, Таннет, где ты? Как бы не задохнулся!

Слава богам, маг не заставил себя ждать. Он даже захватил клинок Дарлана, оставшийся в комнате, а вот его одежду нет. Едва Таннет добрался до монетчика, как здание, служившие домом Миране ухнуло, затрещало, как лопающийся кувшин. Затем, судя по всему, алхимический огонь из лаборатории достиг сундуков с реагентами, и раздался взрыв. Особняк сложился карточным домиком, часть кладки каменным дождем разлетелась по округе, ударяясь о крыши, стены и мостовую. Спрятавшихся в нише охотников не задело.

- Наши лошади! – вспомнил с ужасом Таннет, глядя на дымящуюся груду бесформенных булыжников.

- Погибли, - с грустью сказал Дарлан. Он понимал, что из-за действия треклятого порошка, не успел бы спасти их. Прощай, Монета, ты была хорошим другом.

- И награда за заказ!

- Мы бы все равно не смогли забрать столько денег в нашем состоянии.

- Наверное, ты прав. Помнишь, того юного колоброда, которого звали как меня?

- Конечно, это же было вчера.

- Да? – удивился иллюзионист. – После таких приключений как будто прошла целая вечность. Когда я увидел его, на какой-то миг мне показалось, что это я лежу там в цветах. Представляешь? Было жутко. Может, это боги послали знак, предупреждали меня, что я тоже могу погибнуть?

- Это ведомо только им. Да и в итоге, мы живы и целы.

- Так что Мирана собиралась делать с тобой? Расскажешь? Я ровным счетом ничего не понял.

- Расскажу, - кивнул монетчик.

Вскоре их обнаружил Аргольн с отрядом стражников. Зрелище разразившихся здесь разрушений сильно их впечатлило.

- Забери меня демоны, - протянул усатый капитан, осматривая чадящее пепелище. – Доигралась-таки. Господин мастер, почему вы голый? Господин маг, какого Малума тут произошло?

- Эксперимент Мираны на благо человечества вышел из-под контроля, - пожал плечами Таннет. – Сама алхимик, как вы уже догадались, погребена вместе со своей чудесной лабораторией.

- Слава богам, что магов и мастеров Монетного двора не так легко утащить за собой, рад, что вы целы.

- На сей раз наши умения тут не причем, добрый капитан. Стыдно признаться, но нас спасло лишь то, что меня вовремя стошнило.

Иллюзионист понурил голову, и Дарлан неожиданно для себя расхохотался.