Повелитель миражей

Глава 14

На прошлом занятии по «Защитным ритуалам» Александра Латыпова пообещала, что вот-вот выбьет для меня доступ к раритетным книгам.

Энергопечать несколько дней висела на доске, раздражая преподавателей, а потом магическую фигуру вырезали и повесили на стену левее, вместо горшка с цветком — теперь преподаватели могли показывать магические заклятья и ритуалы, подключаясь к печати. Старую доску заменили, но я не услышал ни благодарности за создание печати, ни порицания за порчу доски, будто и не произошло ничего.

В ожидании пары по «ритуалам» решаю чуть потратить ману, благо, есть куда. Как раз нащупал, как можно обойти амулет Лизы Богач, которая теперь сидит со мной на каждом втором занятии.

Разум Лизы был похож на уютную и невероятно огромную комнату. Светлые стены и потолок размываются вдали, пока я в форме призрака лечу к шкафам и столу.

Часть памяти девушки сложена на большом столе в виде книг, тетрадей и журналов. Листаю первые попавшиеся, но не нахожу ничего интересного. А интересует меня информация о себе.

Формирую ментальную команду для поиска, вливаю в нее побольше маны и замечаю тонкую красную нить, ведущую к одному из шкафов. Достаю оттуда картонную коробку, в которой прячутся аккуратные папки. Свою найти просто — папка с моей фотографией сама тычется в ладонь.

Отвлекаюсь на реальность, смотрю на Лизу, но она ничего не замечает. Амулет самый средний, гибко отклоняющий попытки залезть в разум, но без хитрых ловушек и без крепости, в середине которой прячется вондер, как у Липова, к примеру. Впрочем, обойти можно любую защиту.

Интересно… Информация в папках упорядочена, записи на первых страницах скупые и сухие — перечисление наших встреч, моих предпочтений, привычек и связей. Вверху последней страницы — большой абзац с историей о зачищенном мной осколке и о битве с монстром на арене. Дальше идет надпись: «Интересен!» и информация обо мне становится не столь скупой. Правда, без заметок «он мне улыбнулся» каждый раз, когда такое происходит, можно было и обойтись.

Ради интереса вытягиваю из коробки папку с досье Стефана Богач. Тут, конечно, информации в разы больше, написано живо, но столь же скрупулезно. Похоже, девушка наблюдательна, раз уж даже ее внутренний мир разложил воспоминания по папкам, похожим на досье.

У Богач я ни разу не был, но полигон интересен, потому посылаю новую поисковую волну, нахожу журнал с ее памятью о поместье, но вместо того, чтобы читать его, вливаю ману в окружающий мир и копирую папку, отправляя копию в свой кристалл.

Теперь я знаю, где в их поместье находится расположение полигона, кухни, библиотеки, конюшни. При любой попытке вспомнить о чем-то, связанном с поместьем, перед глазами встают четкие образы помещений и зданий, которых я ни разу не видел. Единственный минус — слегка болит голова.

В этот раз пара «Защитных ритуалов» проходила одновременно у нашей группы и у группы первокурсников, где училась Ника. Это было неожиданностью и для нас, и для них, и даже для преподавателя. Александра зашла в аудиторию на перемене, и успела вручить мне бумаги, открывающие доступ к раритетным книгам по рунной магии. С собой женщина впервые принесла тубус — видимо, хотела разобрать со мной что-то, но из-за смежного занятия времени на это не осталось — она вынуждена была вести лекцию и давать практические занятия тем, кто вдохновился показанным мной примером и занимался с рунами самостоятельно, опережая программу.

В голову Александры я тоже залез сегодня. Женщина по-прежнему приходила на занятия без противоиллюзорного амулета, а я планомерно и внимательно прощупывал границы ее разума. Позавчера как раз нашел хитрую закладку, которая в ментальном зрении была похожа на огромный глаз, летающий вокруг головы женщины. После этой находки интуиция перестала сигналить, что не стоит лезть в голову женщины.

Внутренний мир женщины был выстроен в виде архива: с сотнями, если не тысячами полок, уходящих вверх, во тьму. Бесцельно шататься по нему не хотелось — мало ли, какие тут еще сюрпризы. А вот найти ее воспоминания и мысли обо мне я смог с легкостью.

Перебирал я их со смешанными чувствами. Александра хочет соблазнить перспективного ученика, чтобы привязать к себе. Останавливает женщину не моральная подоплека вопроса, а то, что она не знает, как я это восприму. Да и не выяснила «правду» насчет моей семьи, как она считает. С первого взгляда Алмазовы вроде бы отсталый род, а вот мои знания, оцененные по достоинству, говорят, что на моем обучении не экономили: со мной занимались лучшие репетиторы, которые аутсайдерам не по карману.

В общем, женщина пока не перешла к реализации своего коварного плана. А я, может, совсем не против.

Знаний по рунам и ритуалам у нее нашлось море. Часть из них я скопировал и поместил в кристалл, но не открыл для себя ничего нового. Возможно, в другой день найду что-нибудь интересное, а может — не найду ничего, потому что знаю гораздо больше женщины.

В итоге я провел всю пару, изучая знания Александры и медитируя над внутренним миром. Ремонт подошел к концу, потому скоро придется развеивать ремонтника, чтобы не тратил ману зазря. Другой вопрос — кого мне создавать вместо него?

Выбор широкий: в моей памяти существуют десятки самых разнообразных существ, начиная от простейших охранников, до аватары Морозова. Прежде, чем создать иллюзию куклы в реальном мире, мне пришлось потратить ни один месяц, создавая иллюзию Морозова в вондере, и архив, в котором содержалась вся информация по иллюзии, сохранился полностью. Другое дело, что мираж такой сложности и силы я сейчас смогу создать лишь в подсознании, а хотелось бы сперва сделать куклу в вондере, а потом — выдернуть в реальность. Конечно, она не будет обладать могуществом настоящего бога, но даже десятая часть от подобного могущества мне бы здорово пригодилась — я бы по любым осколкам, как по собственной квартире ходил.

Были и другие варианты. Ездовой медведь, которого я создал, когда еще не до конца освоился с порталами. Шулер — забавы ради скопированный с привокзального наперсточника мужичок, обладающий феноменальной ловкостью, которого можно использовать в качестве взломщика для любых замков — он обладает навыками и знаниями профессионального медвежатника. Кроме того, я могу потратить несколько дней внутри вондера и создать проработанную куклу любого человека как из прошлого, так и из будущего. Могу создать Жилина, могу создать копию Ники. Но один вариант меня привлекает больше прочих — я хочу сделать то, что не получилось в прошлой жизни. Создать иллюзии нечисти из русских сказок.

В осколках не встречалось домовых, леших, русалок, кикимор, водяных и прочей нечисти славянского фольклора, в которую верили наши предки. Вот я и дошел до мысли — задействовать огромный пласт культуры: создать существо, о котором слышал каждый житель нашего государства. Только тогда не получилось реализовать эти иллюзии: помешало восстание Морозовых, битва всех со всеми, проектирование ритуала реинкарнации. А вот сейчас можно и заняться.

Миражи того, что не противоречит миру, требуют меньших энергозатрат. Если я создам какого-нибудь некроморфа из «деад спейс», это потратит десять условных единиц маны, но для создания иллюзии обыкновенного кота уйдет всего половина единицы. Потому что в кота быстрее поверят, его быстрее примет мир, и легче будет довести иллюзию до такой детальности и проработанности, что существовать она будет без всякого сопротивления. А еще иллюзии подпитывает вера, и в тех же домовых у нас верят часто. Несмотря на существующую всюду магию, несмотря на то, что за кучу лет никто домового не нашел и на камеры не запечатлел, верят даже с виду адекватные люди.

Я отвлекся от раздумий, когда Слава незаметно для Александры схватил в охапку сумку и пересел к Нике. Сестра испуганно покосилась на Липова.

Разумеется, меня такие перестановки не обрадовали. А так как мана в запасе оставалась, я не стал откладывать свой ход.

Сосредотачиваюсь, и формирую в воздухе крошечную рунную цепочку, вкладывая в нее четверть запаса. Силы летающих рун не хватит на мощное воздействие, но если вложить побольше маны и сосредоточиться на маленькой площади, его наверняка проймет.

Печать получилась с ноготь и светилась багровым от вложенной энергии. Я задал ей вектор, и та поплыла в сторону Славы. Я корректировал ее полет, но даже с моим контролем подобное управление напоминало попытку донести на вытянутой руке полный тазик с кипятком, не расплескав ни капли.

Но донес. Печать никто не заметил: сияющая фигура медленно подлетела к сидению стула, прилипла к лакированной поверхности и поползла дальше. Липов не разговаривал с Никой, не пытался дерзить или подкатывать, сидел спокойно. Когда печать оказалась близко, завертелся, ощущая угрозу, но не понял, откуда она идет. А потом стало поздно.

Печать под его задницей полыхнула жаром, Слава подскочил и выматерился. Щит не спас — печать активировалась слишком близко к коже, а щиты в основном располагаются в сантиметре и больше от тела. Конечно, будь печать сильнее насыщена, или будь их целый рой, хороший щит активируется на полную и не допустит до хозяина ни одной энергоструктуры. Но печать-то была одна и довольно слабая.

— Липов! — возмущенно воскликнула преподаватель. — Выйдите из аудитории!

— Прошу прощения, — сквозь зубы сказал Слава. Подхватил вещи, бросил на меня ненавидящий взгляд и потопал на выход.

Я уже почти протоптал дорожку через защиту разума засранца, но использовать иллюзии не стану — во-первых, не хочу, чтобы Слава осознал: его великолепная защита совсем не великолепная. А во-вторых, так даже доходчивее будет. Пусть до похода к целителю сидит на ожоге.

Ника вопросительно посмотрела на меня. Ну, хоть такой контакт, а то после вечера памяти общение у нас как-то не задалось. Хотя мы и не пробовали его наладить: сестра вела себя, как оскорбленная принцесса, а у меня хватало и других дел.

Пожалуй, стоит прекратить наше взаимное игнорирование: взять с собой Степана и сходить, развеяться. Благо, карманными средствами мы не ограничены. Я так точно могу себе позволить оплатить скромный отдых втроем.

На предложение отдохнуть втроем Ника согласилась.

— Но не в ближайшие дни. А так, наверное, можно. Только куда?

— Да хотя бы по какому-нибудь торговому центру прогуляемся. Купим Степану кассеты для приставки, зайдем в кафе. Может, в кино посидим.

— Можно, — тряхнула головой Ника. — Но опять же, не в ближайшие дни. С этими новыми занятиями у меня совсем нет времени: приходится учить руны, системы расстановки печатей.

— Ладно. Главное, что ты не против.

Помолчали. А потом сестра спросила:

— Говорят, ты начертил какую-то печать, которую даже преподаватель повторить не смогла?

— Она и не пыталась. Но — да, я уже знаю то, что Александра преподает сейчас

До самого дома болтали о печатях — о них я мог рассказывать часами. Ника слушала и задавала толковые вопросы по лучшему расположению рун. Сестра действительно схватывала все на лету. Думаю, что программу она уже опередила минимум на пару занятий, и если попросит, ей выдадут индивидуальный материал.

Ночь, когда Айдар перенесся в прошлое.

Москва.

Императорский дворец.

Сергей Артемович Ерохлин уже девяносто семь лет занимал должность главы вещунов Российской Империи. Причем занимал по праву: верхняя грань А-ранга, талант столь мощный, что пробивал любые барьеры и с легкостью препарировал судьбы. Чтобы узнать будущее человека на годы вперед, Ерохлину нужно было лишь пожелать, без всяких ритуалов, которыми пользуются видящие рангом пониже. Ходили слухи, что он — самый сильный вещун, ведун, предсказатель и оракул из существующих.

Огромная сила и неизмеримый талант проложили мужчине дорогу в высокие круги. Ерохлину всегда доставалось самое лучшее: теплое и денежное место при дворе, маленький трехэтажный особнячок для его семьи в Кусково, старинной родовой усадьбе Шереметьевых. Лучшие лекари, достигшие А-ранга, год за годом откатывали изменение его тела, чтобы сильнейший прорицатель продолжал жить и служить на благо Империи и императорской семьи. Вещун этого не требовал, не просил и не намекал, но Император видел души, помыслы и желания своих слуг едва ли не лучше, чем сам Ерохлин зрел многочисленные нити будущего.

Заявить, что Ерохлин по важности стоит сразу за императорской семьей, будет преувеличением. Но в десятке тех, кто стоит за той семьей, точно находится.

И мужчина с душой старика отрабатывал императорский хлеб с лихвой. Он зрел многочисленные нити будущего как самостоятельно, так и в кругу вещунов рангом пониже и послабее, ныряя в непроизошедшее еще глубже, чем мог себе позволить в одиночку.

Этот человек стал прорицательской глыбой. Он словно гигантское сито просеивал сквозь себя будущее и составлял доклады, по результатам которых политика государства менялась в лучшую и лучшую сторону.

Именно он за неполный век службы предотвратил сотни покушений на Императорскую семью.

По его докладам вскрывались ячейки разнообразных культов и террористов.

Если Ерохлин брался за дело, то иностранного агента, прибывшего заграничным порталом, брали под белы рученьки сразу на портальном камне.

Именно с его слов возвышались талантливые крафтеры, иначе обреченные зачахнуть в нищете — Ерохлин видел, насколько ярким может быть их талант, если правильно его огранить.

С его подачи строились и развивались производства в городах, а команды сильнейших бойцов успевали собраться и прибыть на место появления S-ранговых порталов задолго до того, как реальность затрещит по швам. Но с его же подачи лишались своих ресурсов и производств рода и кланы, даже верные Империи, если вещун среди бесчисленных нитей будущего зрел, что в других руках производства будут работать лучше. Аристократия расплачивалась за еще не совершенные ошибки, за еще не осуществившиеся предательства.

Разумеется, одного Ерохлина на всю Империю было мало. Даже с учетом всей своей силы, он не мог найти и вычислить все. Тем более, что на стороне заговорщиков, тайных обществ, предателей или иностранных государств были свои специалисты, всю жизнь оттачивающие искусство лжи. Они вплетали в полотно будущего фальшивые нити, блокировали его чутье, пытались отвлечь или замаскировать события, сбить с толку. Не было такого обмана, который Ерохлин не раскусил, не было будущего, которое он не смог бы прозреть. Но противодействие этим видящим тоже забирало силы и время, которого и так катастрофически не хватало.

Бывало, вещун упускал что-то, не видел за более яркими событиями и угрозами. Если эти события не находили прочие отделы прорицателей, если мрачное будущее подкрадывалось вплотную, Ерохлина пробирало волнение, намекающее, что где-то он недоглядел, чего-то не заметил. Тогда вещун собирал круг и вставал во главе этого круга. Даже если предчувствие настигало его вечером или ночью, мысленно матерящие начальство прорицатели мчались по звонку на работу и служили опорой для старейшего вещуна.

Всю ночь Ерохлин спал спокойно, не чувствуя ни малейшего отзвука тревоги. Его покои располагались в Императорском дворце, окутанные таким количеством чар, какими не каждого члена императорской семьи защищают. Свое будущее мужчина разглядывал как бы не внимательнее, чем будущее Империи, и ничего плохого в этом будущем не маячило.

Тем ярче был настигший спящего Ерохлина ужас — появившийся внезапно, словно маньяк из шкафа, и сразу пронзивший до печенок.

Мужчина проснулся от собственного крика. Ощутить причину удалось полно, без круга и без малейшего желания — предсказание вливалось в человека, словно вода в глотку связанного пленника.

Ерохлин видел, как ужасающий по своей мощи ритуал подменяет привычную реальность на другую. Причем меняет так хитро, что не будь у вещуна десятка титулов, помогающих чувствовать малейшие оттенки будущего и прошлого, он бы ничего не заметил, как не заметили ничего остальные вещуны и обыватели.

Собирать круг было поздно. Нечто ужасное происходило здесь и сейчас… И одновременно и посреди всего прошлого и будущего. Привычная реальность пропадала: воспоминания об исторических событиях угасали, сменяясь знаниями совершенно другого прошлого, которое через пару секунд уже ничем не отличается от реальности, а еще через несколько мгновений кажется незыблемым и существовавшим в его памяти ни один год или десяток лет. Меняются записи в учебниках истории, меняются названия парочки периферийных городов, страницы бестиариев обрастают новыми существами. А то, что исчезло, не вспоминается.

Вещун не стал одеваться — схватил халат и помчался по дворцу к комнатам императора, чувствуя, как все полнее сменяется одна реальность другой, как угасают воспоминания, когда их стирает то, что невообразимо сильнее Ерохлина. Сопротивляться этому — как руками останавливать лавину. Ему пока удавалось скармливать новой реальности все, что она хотела получить. Он, словно идущий из магазина ребенок, закидывал кусками хлеба напавшую собачью свору, чтобы сохранить говяжью вырезку. Ерохлин с готовностью давал заменить любые свои воспоминания, чтобы сберечь видение ужасающего по своей мощи ритуала, проведенного неизвестным стариком, от которого веяло ужасающей силой. Ерохлин видел, как старик расколол пространство и время, а потом развеялся в пыль, которую вдохнул живущий в Новосибирске паренек с обожженным лицом.

Ерохлин бежал так, как не бегал никогда в жизни, но через заслон стражи пробежать не смог.

Предсказатель, едва ли не плача от утекающих образов ритуала, проведенного ужасающим стариком, пытается объяснить, что нельзя медлить. И командир караула, вопреки должностной инструкции распоряжается разбудить Его Величество — опыт бывалого бойца подсказывает, что так будет правильнее.

Вот только когда Император проснулся и вышел в коридор, было поздно. Ерохлин, уже не первый десяток лет составляющий четкие и ясные доклады, не мог описать свое видение понятными словами. Единственное, что царапало его сознание, что удалось сберечь от новой реальности — ощущение кромешного ужаса и одно-единственное слово.

— Новосибирск!

Разница во времени Новосибирска и Москвы — три часа. Когда во дворце разразился переполох, ни о чем не подозревающий Алмазов разбирался со своим новым старым телом.

Спустя пару недель… никто ничего не нашел. В Новосибирске не происходило ничего, что могло бы довести до истерики видящих. Точнее, за две недели ни видящие, ни сыщики, ни менталисты ничего не нашли.

— Значит, плохо ищете, — спокойно ответил Император, и шестеренки государственной машины завертелись с новой силой: быстро, но тихо, чтобы не спугнуть ужасную угрозу. Поднимались архивы, просеивались дела за последние полгода. Вычислили девятерых контрабандистов, устроили рейд по окраине, перебив часть нечисти и переполошив или разогнав по норам остальных. Выловили группу каннибалов, нашли старого и невменяемого культиста, который зарезал себя на глазах оперативников. Проверяли чиновников, проверяли полицейское управление, проверяли местные кланы. Выявляли взяточничество, должностные преступления, нашли и зачистили ячейку работорговцев, но ничего серьезного, что можно выдать за результаты расследования, не обнаружили.

Терпение Императора подходило к концу, лучшие специалисты седели, а ничего не подозревающий город жил спокойно.