Хозяин дубравы. Том 4. Повелитель корней

Часть 1 Глава 5

171, берзень (март), 18

— Тяни! Тяни давай! — раздался гулкий голос. — Еще раз!

— Куда⁈ Куда тянешь⁈

— Тяни! Что у тебя мухи в руках елозят⁈

— Я тебе сейчас руки переломаю! Куда тянешь⁈ Сорвешь же!

Берослав же стоял за углом и прикрыв глаза, слушал, наслаждаясь жизнью, которая там била ключом. Судя по всему, газовым. Но это было прекрасно…

Когда в 167 году князь впервые взял себе учеников, то через год так и не увидел прогресса их развития. Слишком сырой и неподготовленной являлась «заготовка». Максимум, на что он мог рассчитывать — тупое повторение по строгой инструкции. Желательно с ритуальным оформлением вплоть до карго-культа.

Жуть, да и только.

Но потом, потихоньку, ситуация стала меняться.

И вот теперь, по истечении нескольких лет по сути индивидуального обучения эти ребята уже находились на уровне этакого усеченного техникума.

Читать-писать-считать умели.

Основы физики и химии знали, равно как и естествознания в целом. Ну и про обработку железа Берослав им рассказал достаточно. Закрепив на практике их понимания разных технологий. Да не просто так, а буквально на их глазах создавая разные приспособления, опираясь на описанные им принципы и идеи.

Конечно, не железом единым.

Да и не все, несмотря на изначальное желание, к нему тянулись. Но двадцать три крепких ремесленника он все же получил с теоретической базой прямиком из XX, а местами и XXI века. Ну и навыками подходящими да умениями.

И вот они-то и ругались.

Чинили одно приспособление. Сами. Без его участия. Берослав же все чаще и чаще давал им такие задания. Получалось у них так себе. Но они пытались. И, что немаловажно, с каждым новым заходом, самостоятельно пробуя решить сложную техническую задачу, ученики продвигались вперед. Прокачиваясь.

Даже отдельные обсуждения разумные проводили.

Иногда.

Слишком уж медленно у них открывались глазки, образно говоря. Из-за перестройки и переформатирования мышления, на что, очевидно, требовалось намного больше времени…

Параллельно здесь в Берграде удалось создать целый производственный комплекс, если вообще такое можно говорить о, в сущности, кустарном, ремесленном производстве. Каковым все это являлось по меркам даже XX века, не говоря уже про XXI. Хотя для местных реалий этот комплекс выглядел настоящим космосом.

Все выстраивалось вокруг нижнебойного водяного колеса, стоящего на Оршице, частью перегороженной. Это позволяло снимать мощность около тридцати — тридцати пяти лошадиных сил.

Приблизительно.

Колесо приводило в движение насос, который цеплял воду из той же реки и «закидывал» ее в водонапорную башню. Что позволило колесо с насосом разместить за стеной, не ослабляя защиты города.

Так вот.

Резервуар кирпичной башни наполнялся. И питал по необходимости разные механизмы. Например, струйный насос тромпы[1], обеспечивающий хорошее дутье: равномерное и довольно сильное. Оно позволяло питать и каталонский горн, который в доработанном виде подменил более примитивную кричную печь, и два кузнечных горна для ковки, и три персидские печи и так далее. Не все сразу, но двух-трех потребителей такой насос мог вполне обслужить.

Оттуда же — из водонапорной башни питали водяные колеса на прокатном стане, двух механических молотах и на мялке волокна для бумаги. Правда, колеса достаточно странные, у которых вместо лопаток имелись короба на поворотных шарнирах, куда вода и наливалась. Сверху. Чтобы снимать максимум полезного действа с как можно меньшего расхода.

Те же молоты из-за этого имели конструкцию, нетипичную для обычных решений под привод водяным колесом. Боек ходил вертикально, бегая по направляющим между двух стоек. И поднимался выступами на колесе. Причем, переставляя упор на молоте, можно было регулировать высоту его подъема и, как следствие, силу удара.

Наступил на педаль — вода пошла. И молот начал работать.

Убрал ногу с педали — все остановилось. А качающаяся гребенка подалась вперед, заблокировав возможность падения молота вниз. На какой бы стадии подъема он ни остановился.

Одновременно, разумеется, одна относительно небольшая водонапорная башня запитать все механизмы не могла. Просто «силенок» на колесе не хватало, да и емкости накопителя. Но даже в таком виде польза от подобного привода получалась невероятная.

Одна беда — на зиму это колесо приходилось поднимать, чтобы льдом не разворотило. Так что получался простой. Да — за весну-осень он с лихвой отбивался. Но все равно — неприятно. И у Берослава уже имелись мысли о том, как все это поправить.

Оршица в районе крепости наполовину перекрывалась полуплотиной. Если быть точным, то двумя такими выступами, обеспечивающими направление потока реки на колесо. Иначе и четверти получаемой мощности не получилось бы снять.

Вот князь и думал, что надо бы укрепить эти выступы, облицевав их в импровизированных кессонах кирпичом. Чтобы лед не мог им навредить. А ту часть, где размещалось колесо, перекрывать подъемной задвижкой. Открывая ее на время ледохода или для пропускания лодок. Воду же отводить через кирпичный коллектор. То есть, трубу. Забирая ее с глубины ниже уровня промерзания.

Не чудо, конечно, расчудесное. Но Берослав прикидывал, что с этого потока можно снять и вдвое, и, если повезет, втрое большую мощность. Просто за счет установки каскада относительно небольших колес и более продуманной системы накачки воды.

Но это в перспективе.

Пока до такой, в общем-то, не сильно сложной «городухи» руки у князя попросту не доходили. Но чесались. Сильно. Очень уж ему не нравился зимний простой, да и вообще — лишняя энерговооруженность никогда не повредит…

— Экий ты затейник, — смешливо произнес подошедший Рудомир, — в который раз тебя застаю за таким делом. Отчего не вмешиваешься? Али нравится, когда они собачатся?

— Нравится? Нет. Просто как они еще тогда научатся?

— А коли испортят все?

— Тогда будут учиться чинить. Ведь это тоже им надо уметь делать.

— Вот любишь ты все выкручивать. — улыбнулся ведун. — Пойдем поглядим, как у них дела идут.

— Не стоит. Не мешай им совершать ошибки.

— Как не мешать? Я же шел туда. Как мне сказали, что шумят — пошел поглядеть.

— И я пошел. Да только постоял тут. Послушал. И понял, что пускай сами. А мы с тобой лучше другими делами займемся.

— Это какими же?

— Сам понимаешь — поход предстоит сложный, — подобравшись и став серьезным, произнес Берослав. — Убить могут всех нас. Оттого я хотел с тобой обсудить, как вы жить дальше будете.

— Вот не надо о таком болтать. Не надо. Может, обойдется все.

— Отчего же не надо? Разве не слышал, что люди, которые плачутся, будто им осталось жить всего ничего, дольше всех на этом свете задерживаются. Словно в насмешку.

Рудомир промолчал.

Ему не нравился это разговор и развивать его не хотелось. Берослав же вернулся к изначальной теме.

— Так вот. Я могу умереть. И я хочу с тобой обсудить, что да как делать дальше. Показать свои прикидки. Пойдем.

Ведун кивнул.

Опять же молча.

И, нахмурившись, отправился следом. Все это выглядело так, словно их князь готовится к смерти и выправляет дела. Чтобы хвостов не осталось. А зная то, насколько он обычно бывал осведомлен о всяком-разном, в том числе тайном и божественном — это поведение пугало.

— Да не куксись ты! — смешливо воскликнул князь, когда они разместились на третьем ярусе западной башни. Там у Берослава образовалось что-то вроде кабинета, в котором они и засели, прихватив по пути Вернидуба, который очень удачно подвернулся на пути.

— Если ты погибнешь, нам не выжить! — с излишним театральным надрывом воскликнул Рудомир.

— Вот с этой крепостью вас уже толком и не сковырнуть.

— Что нам камень? Людей перебьют, а камень себе заберут.

— Выжить с камнем легче, чем без него. — отмахнулся князь. — Но, вообще, кроме моей смерти есть и другие беды. Если я буду вынужден отлучиться на год-другой это же не смерть, но вам нужно как-то самим крутится до моего возвращения. Разве нет?

— Надо. — кивнул Вернидуб, поддерживая коллегу. — Но так и что? Подождем год-другой. Не убудет.

— У нас каждый год на счету. Каждый день.

— Или что?

— Хунну уже на реке Ра. Их владения простираются на обширные земли к восходу и на юг, куда большие, чем от Ра до Днепра. В несколько раз. И они, в отличие от сарматов, собраны в кулак. Сейчас у них период благоденствия, и они живут в определенном покое. Но, если несколько лет подряд будет плохая погода, их скот начнет вымирать, и они придут в движение в поисках лучшей доли. То есть, пытаясь выжить. Сарматы сдержать их не смогут. А мы, если достаточно не укрепимся, будем стерты в сопли.

— Мы не живем в степях! — возразил Рудомир.

— Но у нас есть что брать! — ответил ему вместо князя Вернидуб. — Здесь Берослав прав. Мимо они не пройдут. Вопрос лишь только в том — как скоро они окажутся на Днепре?

— Через несколько десятилетий. — чуть подумав, ответил князь. — Такие дела всегда неспешные. Их пастбища станут оскудевать, и они начнут смещаться в поисках новых.

— Неужели сарматы перед ними так беспомощны?

— Когда-то давно жили скифы, занимая всю степь от Днестра на закате до великого моря на восходе. В какой-то момент из них выделились сарматы, захватившие несколько веков назад власть в землях скифов на закат от реки Ра. Подчинив или уничтожив себе скифов, что жили на этих землях.

— Не всех. — заметил Рудомир.

— Не всех, — согласился князь. — В Тавриде и возле Оливии они еще вполне живут. Но в целом — там власть сарматов, которые суть скифы, их разновидность. И хунну — это тоже разновидность скифов, как и сарматы. Только вот сарматы давно впали в смуту и утратили свое могущество. Еще каких-то триста лет назад они представляли собой несокрушимую силу. Сейчас же — нет… Тем более, хунну воюют по древнему скифскому обычаю, налегая на лук и стрелы. А у сарматов плохо все с бронями… В общем, я бы на них не надеялся. Тридцать, сорок, максимум пятьдесят лет и хунну докатятся до Днепра.

— И придет наш черед… — глухо произнес Вернидуб.

— Вот-вот. Доходчиво изложил? — поинтересовался Берослав.

— Вполне. Гёты их не удержат?

— Нет. А камень удержит. Точнее, крепости каменные, построенные в нужных местах и по уму. Для чего нам и нужно укрепляться, не тратя в пустую ни единого вздоха.

— И как ты это хочешь делать? — мрачно осведомился Рудомир.

— Смотри. — произнес он, доставая пачку исписанных листов. — До хунну нам еще нужно дожить. И пока у нас главное уязвимое место — это пороги на Днепре. И броды. Чуть что — все перекрывается. С этим нужно что-то делать. Поэтому я думаю — надо искать путь на север. По Оршице.

— Волоки? — подавшись вперед, спросил Вернидуб.

— Пока — да. Но в будущем нужен канал. Это, грубо говоря, канава, по которой можно протащить лодку. Вот такую — видишь. — показал князь на эскиз чего-то очень похожего на английский нэрроубот[2]. — С такими лодками работ меньше всего. Они достаточно узкие, чтобы проходить по тонким канавам… хм… каналам.

— И много потребуется работ?

— Надо будет прокопать около двадцати тысяч шагов канавы под них. От озера в верховьях Оршицы до устья Лукесы через озера и всякие ручьи. Перепады высот там небольшие, так что и копать немного. По прошлому году я там прошелся — замерял.

— Помню-помню. С какой-то странной приспособой лазил. — улыбнулся Рудомир. — Тогда так и не рассказал зачем.

— Ничего странного в ней нет, — улыбнулся Берослав. — Палка, на которой прикреплена стеклянная трубочка, заполненная маслом с пузырьком воздуха и заглушенная с торцов. Очень удобно — чуть наклонил — пузырек сместился. Две такие штучки позволяют мерный шест ставить строго в небо. И по нему, с помощью той зрительной трубки, отмечать, где земля выше идет, а где ниже.

— Вы долго тогда шли.

— Три недели. Что позволило нам составить вот это описание будущего канала. — потряс князь бумажками. — И посчитать затраты усилий. Грубо говоря, сколько дней работать людям с лопатами нужно, чтобы все получилось. Вот. Видишь? Сотня человек управится за дюжину лет. Три сотни — года за четыре. Если же применять сотен пять да лошадей с особыми плугами, вот такими, с высоким отвалом — за года полтора, максимум два.

— А реки не потекут вспять?

— Могут. Поэтому в этих местах, — потыкал он пальцем по импровизированной карте, — надо будет сделать поворотные задвижки. А вот тут — пруды запрудить с запасами воды для питания. Устройство и задвижек, и прочих механизмов я вот здесь описал. — потряс он другой пачкой листков. — Кроме того, вдоль всего канала нужно набить бревен, укрепляя берег. Чтобы лошадкой тянуть такую баржу.

— Это еще работы.

— Да, но они того стоят. Одна лошадка сможет тащить на веревке две-три такие лодки. Шагом. Проходя весь путь от Берграда до устья Лукесы дня за три. Три такие лодки вмещают груза почти столько же, что и ромейские корабли, приходящие к нам. День отведем на погрузку-разгрузку. Ну и обратно. Совокупно восемь день на полный оборот. За навигацию, то есть, время, пока нет льда, одна… ну хорошо — две лошадки, которых для отдыха поочередно надо менять, смогут на этом пути переместить около девяноста лодок в каждую сторону. За год. Это порядка двадцати пяти — двадцати семи ромейских торговых кораблей, что по порогам могут нормально проходить к нам[3].

— Много.

— Да. Именно. А значит мы сможем везти к Двине железо, а обратно рыбу, соль и прочее. В первую очередь, конечно, рыбу. Соленую и особенно сушенную. Скажешь, оно того не стоит?

— Стоит. Более чем. Тем более, такими малыми усилиями.

— Потом, как это завершится, нужно будет прокопать такой канал от Днепра к верховью притока реки Сож. Вот тут — мимо рощи. Чтобы укрепить связи кланов. Ну и пробивать путь на восток — в притоки реки Ра. Хотя мне больше нравится название Волга.

— Зачем? Разве этих двух путей не хватит?

— Прокопав канал туда — в долину реки Ра и поставив там какую-никакую крепость, мы сможем ходить в низовья большой реки, к Гирканскому морю. Там много дешевой соли, которую лопатами гребут в соленых озерах. Что ты так на меня смотришь? Это важно. Если по какому-то стечению обстоятельств нам перекроют и путь на север, и на юг — через восток мы оставим себе возможность выжить.

— И только? — усмехнулся Рудомир.

— А тебе этого мало?

— Довольно сложно себе представить, что нас так обложили. — резонно заметил Вернидуб.

— Гёты победили и заняли пороги на юге. Это возможно? Вполне. На севере же их родичи, подначиваемые ими, закрыли нам реку и всякий торг. Скажет, такого случится не может?

— Может. — нехотя согласился он.

— Вот! Жизнь полна чудес. Посему всякое может приключиться. Но даже если беды удастся избежать — этот путь сулит великую пользу. Ведь мы сможем плавать по Ра и ее притокам, скупая меха, мед, воск и прочее ценное. Как ранее ромеи, что ходили по нашей реке.

— Им сии товары без особой надобности.

— Им — да. А нам — нет. Да и не так уж и без надобности. Мех мало-мало берут, если добрый. И прибыток с него лишним не будет…

Беседа потихоньку разворачивалась все шире, глубже и интереснее. А эти трое волей-неволей скатывались во что-то отдаленно напоминающее командно-штабную игру. Да так до самого позднего вечера тут и просидели.

Играли.

Прикидывали, что к чему и как лучше поступить.

Карточек проектов наделали, вместе с ресурсами. И с их помощью занимались планированием. Попыткой «нарисовать» некую пародию на пятилетний план развития. Обкатывая заодно и факторы так называемых «лебедей», то есть, непредсказуемых позитивных или негативных случаев. Больших и значимых настолько, что ими не получалось пренебречь…

[1] Трампа устроена достаточно просто, можно сказать — примитивна. Сверху в трубу заливается через отверстие вода, но так, чтобы струя не перекрывала целиком сечение трубы. Рядом со входом струи делается несколько отверстий, куда засасывается воздух и увлекается по трубе. Внизу — приемник для отведения воды и канал для отвода воздуха. Такого рода насосы появились в Испании в позднем средневековье.

[2] Нэрроуботы обычно имеют ширину около 2 м, длину порядка 22 м и осадку до 1 м. Что при очень полных обводах корпуса давало водоизмещение порядка 40 тонн и грузоподъемность в районе 30 тонн.

[3] Речь идет о 2700 тоннах грузов.