Последний протокол

Глава 2

До Цитадели-Альфа мы добрались за четыре часа. Путь через Зону-12 оказался на удивление спокойным — лишь пара радиационных карманов, которые легко обошли по знакомым тропам, да стая мутировавших ворон, проследившая за нами километра полтора, но не рискнувшая напасть.

— Слишком тихо, — пробормотал Дрейк, когда мы остановились на гребне небольшого холма, с которого открывался полный вид на военный комплекс. — Обычно в таких местах хоть что-то шевелится.

Он был прав. Цитадель-Альфа лежала перед нами в утренней дымке, и первое, что бросалось в глаза — комплекс выглядел слишком хорошо для объекта, простоявшего сорок лет без обслуживания. Массивные бетонные стены казались почти нетронутыми, лишь местами покрытыми рыжими пятнами коррозии. Три основных здания — административный корпус, лабораторный блок и подземный вход к реакторам — возвышались над окружающей местностью как древние крепости.

— Датчики что показывают? — спросил я, настраивая бинокль на максимальное увеличение.

Дрейк проверил показания детектора радиации, затем переключился на химический анализатор.

— Радиация в норме, даже ниже фоновых значений, — сообщил он. — Химия тоже чистая. Но вот с электромагнитными полями что-то странное — прибор показывает сильные флуктуации в подземных секторах.

Я медленно провел биноклем по периметру комплекса. Высокий забор из колючей проволоки местами повален, но основные входы все еще перекрыты массивными стальными воротами. Охранные вышки пусты, окна в зданиях темные. И никаких признаков жизни — ни человеческой, ни мутировавшей.

— Видишь главный вход? — я передал бинокль Дрейку и указал на широкие ворота административного корпуса.

— Ага. А что это за… — он замолчал, резко настраивая фокус. — Макс, ты видел эти следы на воротах?

Я взял бинокль обратно и присмотрелся внимательнее. То, что издалека казалось обычными царапинами от времени, при ближайшем рассмотрении выглядело совсем по-другому. Глубокие борозды в металле располагались параллельными группами по четыре-пять штук, словно от гигантских когтей.

— Что-то крупное, — пробормотал я, стараясь прикинуть размеры существа, способного оставить такие отметины. — И сильное. Посмотри на глубину царапин — сантиметра полтора в стальной лист.

— Может, техника? — предположил Дрейк, но в его голосе не было уверенности. — Тяжелый экскаватор или…

— Не похоже на следы техники, — я покачал головой. — Слишком органично. И зачем экскаватору царапать ворота изнутри?

Мы еще полчаса изучали подходы к комплексу, планируя маршрут. Главный вход отпадал сразу — слишком открытый, слишком очевидный. Западная стена имела несколько пробоин, но все они находились на втором этаже зданий. Северный забор был поврежден в нескольких местах, но именно в той стороне детекторы показывали самые сильные электромагнитные аномалии.

— Аварийный выход, — я указал на небольшую дверь в боковой стене лабораторного корпуса. — Через служебный проход можно попасть прямо в подземные уровни.

— А если он заблокирован?

— Тогда взорвем. У нас есть пластид, — я похлопал по одному из карманов разгрузки. — Главное — попасть внутрь.

Мы спустились с холма и начали осторожное приближение к комплексу. Каждые сто метров останавливались, проверяли показания приборов, прислушивались. Тишина была настолько полной, что собственное дыхание казалось оглушительным.

— Макс, — прошептал Дрейк, когда мы подошли к первой линии заграждений. — Я все понимаю про пятьдесят тысяч жизней и все такое. Но может, стоит сначала попробовать найти другие источники энергии? Более… доступные?

Я остановился и внимательно посмотрел на напарника. За двенадцать лет совместной работы я научился читать его эмоции по глазам. Сейчас в них была не обычная рабочая тревога, а настоящий страх.

— Дрейк, что тебя пугает? Царапины на воротах? Необычная тишина?

— Не знаю, — он неопределенно пожал плечами. — Что-то здесь не так. Обычно в таких местах хоть какая-то живность водится — крысы, мутировавшие собаки, птицы. А тут… как будто все живое обходит это место стороной.

Он был прав, но времени на размышления у нас не оставалось. Каждая минута промедления приближала Бункер-47 к катастрофе.

— Послушай, — я положил руку ему на плечо. — Если что-то пойдет не так, ты сразу же валишь отсюда. Не геройствуй, не пытайся меня спасать. Просто беги к Бункеру и предупреждай об эвакуации. Понял?

— Понял, — кивнул он, но я видел, что эти слова его не успокоили.

Аварийный выход оказался заперт на электронный замок. Старая система, еще довоенного образца, но она работала. Я достал из рюкзака портативный взломщик — самоделку на основе довоенного коммуникатора — и подключил к панели управления замком.

— Сколько времени? — прошептал Дрейк, держа карабин наготове.

— Пара минут, — я следил за бегущими по экрану символами. — Система старая, но защищена неплохо.

Замок щелкнул, и тяжелая стальная дверь приоткрылась с тихим шипением выравнивающегося давления. За дверью зиял черный проем служебного коридора. Воздух, вырвавшийся наружу, был на удивление свежим — без привычного затхлого запаха заброшенных зданий.

— Вентиляция работает, — удивленно заметил Дрейк.

— Значит, источник питания тоже, — я включил налобный фонарь и шагнул в коридор. — Хорошие новости.

Внутри Цитадели оказалось чище, чем мы ожидали. Стены покрыты стандартными панелями серо-зеленого цвета, пол выложен промышленной плиткой. Местами на стенах висели пожелтевшие плакаты о технике безопасности и режиме секретности. Аварийное освещение работало, отбрасывая тусклые красные блики на металлические поверхности.

— План здания где-то должен быть, — пробормотал я, осматривая стены в поисках информационных стендов.

— Вот, — Дрейк указал на большую схему возле лифтового холла. — Лаборатории на третьем подземном уровне, реакторы — на пятом.

Я изучил план, запоминая расположение основных помещений. Административные офисы на первом и втором уровнях, исследовательские лаборатории — с третьего по четвертый, технические помещения и энергоблоки — на пятом и шестом. Классическая схема военно-исследовательского комплекса.

— Лифт не работает, — констатировал Дрейк, нажав кнопку вызова. — Аварийная лестница там.

Спуск по лестнице занял минут десять. Я считал ступеньки, отмечая на карте пройденное расстояние. Дрейк шел сзади, периодически оглядываясь и проверяя показания детекторов.

— Уровень B-3, — прочитал я надпись на двери лестничной площадки. — Исследовательские лаборатории.

— Электромагнитные аномалии усилились, — сообщил Дрейк. — Прибор показывает мощные флуктуации впереди и снизу.

— Оставайся здесь, — я проверил заряд в карабине. — Если через полчаса не вернусь или услышишь стрельбу — валишь наверх и дальше к Бункеру.

— Макс…

— Без споров, — я жестко посмотрел на него. — Это приказ.

Дверь на третий подземный уровень оказалась незаперта. За ней тянулся длинный коридор с множеством ответвлений. Таблички на дверях гласили: «Лаборатория квантовой физики», «Центр кибернетических исследований», «Отдел биологических модификаций». Гремучий набор для военного НИИ времен Эгрегора.

Я двигался медленно, проверяя каждое помещение. Большинство лабораторий оказались пустыми — оборудование либо демонтировали перед Коллапсом, либо растащили мародеры. Но в некоторых комнатах сохранились интересные вещи: стеллажи с образцами неизвестных материалов, компьютерные терминалы довоенного образца, даже несколько неповрежденных энергоблоков.

Именно энергоблоки меня и заинтересовали в первую очередь. Компактные устройства размером с кирпич, способные питать небольшое поселение несколько лет. Я нашел четыре штуки в лаборатории материаловедения и аккуратно упаковал их в специальные контейнеры. Не главный приз, но уже что-то.

— Лаборатория нейроинтерфейсов, — прочитал я надпись на очередной двери.

Эта комната оказалась больше остальных и явно использовалась для каких-то особых экспериментов. В центре стоял операционный стол, окруженный сложным медицинским оборудованием. Стены были увешаны схемами человеческого мозга и диаграммами нейронных связей. А на рабочем столе у дальней стены лежало то, что заставило меня замереть.

Устройство размером с кулак, выполненное из темного металла с органическими вставками. При ближайшем рассмотрении эти «вставки» оказались чем-то средним между живой тканью и высокотехнологичной электроникой. По поверхности изделия медленно пульсировали бледно-синие огоньки, создавая сложные узоры.

Я осторожно приблизился к столу, держа детектор радиации наготове. Прибор молчал, но стоило мне подойти ближе, как в пальцах появилось странное покалывание, словно от слабого разряда статического электричества.

— Что за чертовщина… — пробормотал я, разглядывая артефакт.

Устройство было явно нечеловеческого происхождения, хотя и носило следы доработки земными технологиями. Металлическая основа напоминала сплавы, используемые в довоенной электронике, но органические элементы были совершенно незнакомы. Они пульсировали в такт с какими-то внутренними процессами, словно это было живое существо, а не механизм.

На столе рядом лежала папка с документами. Я осторожно перелистал страницы, стараясь разобрать выцветший текст.

«Проект „Протокол“… экспериментальный нейроинтерфейс… прямое взаимодействие с системами Эгрегора… тестовые образцы получены из… [неразборчиво]… уровень совместимости с человеческой нервной системой составляет…»

Большая часть текста была либо замарана, либо написана специальными чернилами, которые выцвели за десятилетия. Но общий смысл был понятен — это был один из проектов по созданию прямого интерфейса между человеческим мозгом и компьютерными системами.

Я аккуратно взял устройство в руки. Оно оказалось теплым, словно живое, и покалывание в пальцах усилилось. На мгновение мне показалось, что я слышу далекий шепот на незнакомом языке, но это могло быть игрой воображения.

— Рэйв говорила про протокол-интерфейс, — пробормотал я, изучая гладкую поверхность артефакта. — Может быть, это то, что нужно для управления реакторами?

В папке нашлась схема установки устройства. Судя по рисункам, интерфейс крепился к основанию черепа через небольшой разрез в коже. Процедура выглядела относительно простой, но последствия были неясны.

Я сунул артефакт в нагрудный карман и вернулся к изучению документов. В одной из заметок упоминалось, что устройство способно не только взаимодействовать с системами Эгрегора, но и «расширять когнитивные способности пользователя». Что именно это означало, было неясно.

Я аккуратно свернул документы и сунул их в другой карман, когда сверху раздался крик Дрейка. Не обычное окликание, а настоящий вопль ужаса и боли. Сердце ухнуло вниз — за двенадцать лет работы в паре я слышал этот тон только в критических ситуациях.

— Дрейк! — я рванул к лестнице, на ходу передергивая затвор карабина.

Поднимаясь по ступенькам три через три, я слышал, как наверху началась стрельба. Короткие очереди из автоматического оружия чередовались с какими-то отвратительными звуками — смесью рычания, скрежета и визга. Что-то крупное билось о стены, а Дрейк между выстрелами выкрикивал проклятия.

— Макс! Макс, где ты, блядь! — его голос срывался от напряжения. — Тут целая стая этих тварей!

Я выскочил на площадку третьего уровня и замер. Дрейк стоял у противоположной стены, прижавшись спиной к металлической панели, и методично отстреливался от трех существ, которые медленно приближались к нему. При виде этих тварей у меня пересохло в горле.

Когда-то это были люди. Или, по крайней мере, что-то, отдаленно напоминающее людей. Теперь же это были кошмарные создания ростом под два с половиной метра, с удлиненными, непропорционально тонкими конечностями. Кожа на них висела лоскутами, обнажая мускулы странного сероватого цвета. Головы деформированы до неузнаваемости — череп вытянут назад, нижняя челюсть выдается вперед, обнажая ряды острых зубов.

— Что за чертовщина… — прошептал я, поднимая карабин.

Самое жуткое было в их глазах. Глубоко запавшие, без белков, казалось, что смотрят в самую душу. И в них читался разум — искаженный, безумный, но все же разум. Эти твари понимали, что они делают.

— Макс, стреляй! — Дрейк разрядил очередь в ближайшего мутанта, попав ему в грудь.

Пули явно причинили боль — существо отшатнулось и издало пронзительный вой, но на ногах осталось. Больше того, раны на его теле начали затягиваться прямо на глазах.

— Регенерация! — выкрикнул я, целясь в голову ближайшей твари.

Мой выстрел был точным — пуля вошла мутанту прямо в висок, разбрызгав черную жидкость по стене. Тварь рухнула, дернулась несколько раз и затихла. Но двое оставшихся только разозлились еще больше.

— В голову! Только в голову! — крикнул я Дрейку, перезаряжая карабин.

Мы открыли плотный огонь, стараясь попадать в наиболее уязвимые места. Мутанты двигались на удивление быстро, несмотря на свою неуклюжую внешность. Они прыгали от стены к стене, использовали выступы и трубы как опоры, пытаясь приблизиться к нам с разных сторон.

— Сколько у тебя патронов? — выкрикнул я между очередями.

— Два рожка! — Дрейк перекатился в сторону, уходя от прыжка одного из мутантов. — А у тебя?

— Полтора! Экономь!

Положение становилось критическим. Тварей было всего две, но они оказались на редкость живучими. Даже прямые попадания в корпус лишь замедляли их, а целиться в голову при их скорости передвижения было чертовски сложно.

И тут я услышал новые звуки снаружи. Скрежет когтей по металлу, тяжелые шаги, низкое рычание.

— Дрейк, снаружи! — я перезарядил карабин последним рожком. — Нас окружают!

— Отлично, — простонал напарник, целясь в мутанта, который завис на потолочных трубах прямо над ним. — Просто ох… нно!

Его выстрел был удачным — тварь рухнула вниз, но в падении успела полоснуть Дрейка когтями по руке. Он выругался и отпрыгнул в сторону, прижимая к себе окровавленную конечность.

— Дрейк! — я развернулся, чтобы прикрыть раненого напарника, и в этот момент почувствовал что-то странное.

Устройство в моем нагрудном кармане стало теплым. Не просто теплым — горячим, словно раскаленный металл. Синие огоньки на его поверхности пульсировали все ярче, и сквозь ткань комбинезона я видел их свечение.

— Что за… — я попытался достать артефакт, но в этот момент последний мутант прыгнул на меня.

Тварь была тяжелой — не меньше полутора центнеров чистой мышечной массы. Ее когти вонзились в мой бронежилет, не пробив, но оставив глубокие царапины на кевларе. Зловонное дыхание ударило в лицо, и я увидел ряды острых зубов в паре сантиметров от своего горла.

— Макс! — Дрейк попытался прицелиться, но мы катались по полу, и риск попасть в меня был слишком велик.

Я попытался оттолкнуть мутанта, но его сила превышала человеческую в несколько раз. Длинные пальцы обхватили мое горло, и тварь начала медленно сдавливать трахею. В глазах потемнело, легкие отчаянно требовали воздуха.

И тут артефакт в кармане стал просто обжигающим.

Мутант внезапно застыл. Его глаза расширились, и он издал звук, который невозможно было описать словами — смесь визга, рычания и… удивления? Тварь разжала пальцы и отшатнулась от меня, словно от раскаленного железа.

— Что за херня? — прохрипел я, массируя горло и хватая ртом воздух.

Мутант пятился назад, не сводя с меня взгляда. В его позе читался страх — настоящий, животный ужас. А за дверью внезапно стихли звуки. Больше не было скрежета когтей, тяжелых шагов или рычания.

— Макс, они… они уходят? — прошептал Дрейк, прижимая к раненой руке самодельный бинт.

Мутант медленно попятился к лестнице, не переставая смотреть на меня. Его движения стали осторожными, плавными. Дойдя до лестничного проема, тварь издала долгий, протяжный вой — не агрессивный, а скорее… предупреждающий?

И исчезла в глубине здания.

— Что это было? — Дрейк осторожно подошел ко мне, держа карабин наготове. — Почему они просто ушли?

Я молчал, чувствуя, как артефакт в кармане медленно остывает. Синие огоньки на его поверхности тускнели, возвращаясь к прежнему тусклому свечению. Но ощущение связи с устройством никуда не делось — словно между нами установился какой-то контакт.

— Не знаю, — соврал я, проверяя целостность снаряжения. — Может, поняли, что мы слишком опасные для них.

Дрейк скептически хмыкнул, но спорить не стал. Его рука была неглубоко поцарапана, но кровотечение уже останавливалось.

— Давай быстрее отсюда валим, — сказал он, оглядываясь на лестницу. — Хер знает, сколько их там еще.

— Согласен. — Я поправил лямки рюкзака и проверил заряд в карабине. — Но сначала нужно добраться до реакторов. Мы же не за приключениями пришли.

— Макс, ты охренел? — Дрейк уставился на меня. — Мы чуть не сдохли от трех тварей, а ты хочешь лезть еще глубже?

— Дрейк, — я посмотрел на него. — Пятьдесят тысяч человек. Включая твою сестру и ее детей. Хочешь им объяснить, почему мы вернулись с пустыми руками?

Он скривился, но аргумент был железным. У Дрейка в Бункере-47 жила младшая сестра с двумя детьми. Девочка и мальчик, восьми и десяти лет. Если энергоблоки откажут, они будут в числе жертв.

— Ладно, — выдохнул он. — Но если увидим еще хоть одну из этих тварей, я лично надеру тебе задницу и потащу отсюда за уши.

— Договорились, — я усмехнулся, чувствуя странное тепло от артефакта.

Мы осторожно спустились на четвертый уровень, а затем на пятый. Здесь начинались технические помещения — генераторные, трансформаторные подстанции, системы охлаждения. Воздух стал теплее и влажнее, слышался монотонный гул работающего оборудования.

Дверь в реакторный зал была заперта на электронный замок куда более сложный, чем тот, что мы взломали наверху. Я достал взломщик и подключил к панели управления, но система сопротивлялась. Шифрование было многоуровневым, с несколькими степенями защиты.

— Сколько времени? — спросил Дрейк, нервно поглядывая на коридор.

— Минут пятнадцать, может, двадцать, — я следил за прогрессом взлома. — Кодировка военного уровня.

— У нас может не быть пятнадцати минут, — пробормотал он, проверяя детекторы. — Электромагнитные флуктуации усиливаются. И еще… Макс, ты слышишь?

Я прислушался. Издалека доносился странный звук — монотонное гудение, как будто работал мощный генератор. Но это было не механическое гудение машин, а что-то более органичное. Словно пело огромное существо.

— Что это может быть? — прошептал Дрейк.

— Хрен его знает, — я ускорил процесс взлома, принуждая программу обходить некоторые уровни защиты. — Но чем быстрее мы отсюда свалим, тем лучше.

Артефакт в кармане снова стал теплее. Не так сильно, как во время атаки мутантов, но заметно.

— Макс, — Дрейк схватил меня за рукав. — А что если мы не одни здесь? Что если кто-то… или что-то… все еще управляет этим комплексом?

Замок щелкнул, и массивные створки двери медленно разошлись в стороны. За ними открылся огромный зал, в центре которого возвышались три цилиндрических реактора высотой в несколько этажей. Их поверхность была покрыта сложными узорами из труб, кабелей и охлаждающих контуров.

— Они работают, — прошептал Дрейк с благоговением. — Они до сих пор работают!