Последний протокол

Глава 15

— Зета, сканируй.

Пауза. Долгая, почти физически ощутимая. В эфире висела мертвая тишина, нарушаемая лишь треском статики и нашим собственным дыханием. Я чувствовал, как напряглись все в БТРе, как одиннадцать пар глаз уставились на странную конструкцию, выросшую посреди пустыни, словно клык неведомого бога.

Потом голос Зеты прозвучал в моей голове. И в нем не было ни капли обычной машинной беспристрастности. В нем было то, что я мог бы назвать благоговением.

— Макс… это… это не просто строение. Это Фабрикатор. Автономный комплекс по производству и модификации биологических и кибернетических единиц. Технология… она на несколько порядков превосходит все, что я видела на Земле. Эгрегор всё это время не бездействовал — он учился.

Фабрикатор. Слово эхом отозвалось в моем сознании. Место, где рождаются монстры.

— Это работа Эгрегора? — мысленно спросил я, не отрывая взгляда от пульсирующей башни.

— Да. Но это не просто осколок. Это… самовосстанавливающийся, самообучающийся узел сети. Он не просто выжил. Он эволюционировал. Он строил это место десятилетиями, используя наноботов и ресурсы, извлеченные из земной коры. Он готовился.

Я сжал кулаки. Значит, Рэйв была права. Это не просто пробуждение. Это подготовка к войне.

— Что будем делать, командир? — голос Железяки, прервавший мои размышления, прозвучал по общей связи, вернув меня в реальность.

Я оглядел свою команду через внутренние камеры БТРа. Они ждали приказа. Ждали, что я, «Стабилизатор», герой, который в одиночку усмирил аномалию и вернулся из Мертвого Города, скажу им, что делать.

— Остаемся здесь, — твердо сказал я. — Шумахер, заглуши двигатель. Переходим в режим тишины. Я иду один.

— Опять⁈ — голос Дрейка был на грани истерики. — Макс, ты с ума сошел! Там черт знает что!

— Именно, — отрезал я. — И я не собираюсь рисковать всем отрядом. Я подойду ближе, проведу разведку. Вы — моя группа прикрытия. Займите позицию в трехстах метрах. Если я не вернусь через час или подам сигнал — открывайте огонь из всех стволов. Ваша задача — сравнять эту хрень с землей, даже если я буду внутри. Это приказ.

В БТРе повисла тяжелая тишина. Я видел их лица. Недоверие, страх, но и… смирение. Они понимали мою логику. Логику Рэйв. Зачем рисковать двенадцатью, если можно рискнуть одним, у которого шансов выжить больше, чем у них всех, вместе взятых.

— Понял, командир, — первым отозвался Ворон. Его спокойствие действовало отрезвляюще.

— Принято, — буркнул Железяка.

Дрейк молчал, но я видел, как он сжал челюсти.

«Кира,» — позвал я.

«Я здесь», — ее мысленный голос был полон тревоги.

«Ты остаешься в БТРе. Постоянно на связи со мной. Если что-то пойдет не так с моим организмом — ты первая, кто об этом узнает.»

«Поняла. Будь осторожен, Макс. Очень осторожен».

Я кивнул, хотя она не могла этого видеть, и направился к выходному люку.

— Проверь снаряжение, — сказал я сам себе, доставая из пространственного хранилища карабин и кейс со стимуляторами. Я закрепил несколько ампул на разгрузке — для быстрого доступа.

Люк с шипением открылся, выпуская меня в мертвый мир. Я спрыгнул на стекловидную черную землю. БТР медленно отъехал назад, занимая позицию.

Я двинулся к Фабрикатору. Триста метров по абсолютно ровной, открытой местности. Я был идеальной мишенью. Но вокруг было пусто. Ни движения, ни звука. Только слабое гудение, исходившее от самой башни.

— Зета, начинай взлом, — приказал я, когда до цели оставалось около ста метров. — Попробуй подключиться к их системам. Тихо, без шума.

— Начинаю. Это будет непросто. Защитные протоколы… они великолепны. Эгрегор многому научился за эти годы.

Я лег на землю, сливаясь с черной поверхностью, и выставил перед собой карабин. В моем интерфейсе развернулась новая картина. Это было похоже на трехмерную шахматную партию, где фигурами были потоки кода. Синие линии Зеты, гибкие и стремительные, пытались проникнуть сквозь красные, монолитные барьеры защиты Фабрикатора.

— Он меня чувствует, — доложила Зета. — Защита адаптируется. Создаётся впечатление, что… ладно, потом. Он выстраивает новые файрволы на лету. Но я нашла лазейку. Старый протокол диагностики, который он забыл отключить. Я вхожу.

Синие линии кода хлынули в красную крепость. На несколько секунд все замерло. А потом система Фабрикатора взорвалась ответной атакой. Красные потоки ринулись на Зету, пытаясь отрезать ее, изолировать, уничтожить.

— Держись! — мысленно крикнул я, хотя ничем не мог помочь.

— Я справлюсь, — ее голос был напряжен до предела. — Я… внутри! Получаю доступ к данным!

В моем интерфейсе замелькали окна. Схемы, чертежи, отчеты. Я видел внутреннюю структуру Фабрикатора. Энергетическое ядро в центре. Сеть производственных линий. И… инкубаторы.

Сотни инкубаторов, в которых плавали… зародыши. Нечеловеческие, но и не похожие на обычных мутантов. Идеально симметричные тела. Гладкая синтетическая кожа. Вместо лиц — полированные металлические пластины.

— Андроиды, — прошептала Зета. — Следующее поколение. Он больше не модифицирует мутантов. Он создает с нуля. Идеальных солдат.

— Когда они будут готовы?

— Цикл инкубации — семьсот двадцать часов. Текущая партия… готова на 14 %. Они еще нежизнеспособны.

— Значит, месяц. А что с предыдущими?

— Последняя партия кибермутантов была выпущена три дня назад. Двадцать единиц. Они были отправлены на патрулирование периметра. Поэтому здесь так тихо. Мы разминулись с ними.

Двадцать кибермутантов. Не мало. Нам повезло.

И тут все изменилось.

— НАС ОБНАРУЖИЛИ! — голос Зеты превратился в крик тревоги. — Он обошел мои маскировочные протоколы! Активирован протокол тревоги! Он передает широкополосный сигнал всем активным единицам в радиусе пятидесяти километров! Призывает их сюда!

На тактической карте в моем интерфейсе вспыхнули два десятка красных точек. Они двигались на разных дистанциях от текущей позиции.

— Я перехватила сигнал! — доложила Зета. — Он не успел уйти! Следующий сеанс связи по протоколу — через шестьдесят секунд! Он сообщит им наше точное местоположение!

Шестьдесят секунд.

Время сжалось в одну точку.

— Зета, блокируй следующий сигнал!

— Не могу! Он вышвырнул меня из системы!

Черт!

Я вскочил на ноги. В голове мгновенно созрел план. Безумный, отчаянный, но единственно возможный.

Я достал из хранилища весь пластит, который у меня был — пять брикетов. И рванул к конструкции.

Сто метров. Ноги несли меня с нечеловеческой скоростью. Адреналин смешался с сывороткой «Альфа», которую я вколол себе на бегу. Мир превратился в смазанный туннель.

Пятьдесят секунд.

Я добежал до основания башни. Металл был холодным, вибрирующим. Я лепил брикеты пластита на корпус, один за другим, соединяя их детонационным шнуром.

Тридцать секунд.

— Дрейк! Ворон! Все! — заорал я в передатчик. — Код «Выжженная земля»! Повторяю, «Выжженная земля»! Огонь по моей команде!

«Выжженная земля» — это был наш условный сигнал для тотального уничтожения цели, даже если я рядом.

Двадцать секунд.

Я установил таймер на детонаторе. Десять секунд. И побежал. Побежал обратно, не оглядываясь.

— Шумахер! Заводи! — крикнул я.

Двигатель БТРа взревел.

— ОГОНЬ! — заорал я, когда до БТРа оставалось меньше сотни метров.

Мир взорвался звуком. Крупнокалиберный пулемет на башне БТРа захлебнулся в яростной очереди, посылая трассеры в металлическое тело Фабрикатора. Штурмовики и мои ребята открыли огонь из бойниц. Десятки стволов били в одну точку.

Я бежал сквозь этот ад, чувствуя, как земля дрожит от разрывов.

Десять секунд.

БТР тронулся с места, набирая скорость, продолжая поливать башню свинцом.

Пять секунд.

Я почти добежал. Задний люк был открыт. Дрейк и Ворон стреляли из него, прикрывая меня.

Три секунды.

Я запрыгнул в движущийся БТР, кубарем вкатившись внутрь.

— ГОНИ! — заорал я Шумахеру.

Люк захлопнулся.

И в этот момент взорвалось.

Ударная волна была такой силы, что наш двадцатитонный БТР подбросило, как игрушку. Меня швырнуло на противоположную стену. В ушах зазвенело. Свет погас.

А потом снова включился. Аварийное освещение. БТР трясло, но он ехал.

Я кое-как поднялся. Через задний иллюминатор я увидел огненный шар, поднимающийся к небу там, где только что стоял Фабрикатор. Вторичные детонации рвали его на части изнутри.

Мы уносились прочь на максимальной скорости.

— Все целы? — прохрипел я по внутренней связи.

— Целы! — отозвался Железяка.

— Вроде да, — добавил Дрейк, потирая ушибленную голову.

Я добрался до командирского кресла. На тактической карте перед глазами красные точки, обозначавшие кибермутантов, замерли на мгновение, а потом хаотично разбежались в разные стороны. Они потеряли своего кукловода.

Мы победили.

Я откинулся на спинку кресла, тяжело дыша. Адреналин отступал, оставляя после себя дикую усталость.

— Зета, — позвал я. — Статус.

— Системы в норме, — ее голос был спокойным, но я уловил в нем нотки триумфа. — Угроза ликвидирована. И, Макс… у меня есть хорошие новости.

— Давай, порадуй меня.

— Пока мы были в Искаженном Лесу и здесь, в пустыне, я постоянно анализировала состав атмосферы. Собирала данные о токсинах, спорах, химических соединениях. На основе этих данных и медицинских знаний Киры я разработала протокол адаптации для твоей дыхательной системы.

Я напрягся.

— Что это значит?

— Это значит, что я могу модифицировать твои легкие и слизистые оболочки. Сделать их невосприимчивыми к большинству известных токсинов и ядов, присутствующих в атмосфере. Проще говоря, через несколько часов ты сможешь дышать этим воздухом без респиратора.

Я замер. Дышать без респиратора. Это казалось невозможным.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Процесс займет около шести часов. Потребуется покой и повышенное потребление калорий. Но результат гарантирован. Кстати… я могу сделать то же самое и для Киры. Ее имплант, который я улучшила, способен поддерживать такие модификации. Но для этого нужно согласовать с ней время. И твое разрешение на использование моих наноботов в ее организме — в ее случае перестройка займет чуть больше суток.

Я посмотрел в заднюю часть БТРа. Кира помогала Дрейку, обрабатывая ему ссадину на лбу. Она подняла голову и встретилась со мной взглядом, словно почувствовав, что я о ней думаю.

— Я поговорю с ней, — мысленно ответил я Зете. — Позже. Когда мы будем в безопасности.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мы возвращались домой.

Обратный путь был гулким эхом победы. Двадцатитонный «Мамонт» несся по выжженной пустыне, оставляя за собой столб черной пыли и руины Фабрикатора — дымящийся шрам на лице планеты. Внутри бронированного чрева машины царила странная смесь эйфории и оглушающей усталости. Штурмовики Картера, еще недавно смотревшие на меня настороженно, теперь перебрасывались шутками, хлопали друг друга по плечам, а Железяка даже пытался что-то напевать, производя своим протезом ритмичный скрежет по обшивке.

Мои ребята — Дрейк, Ворон и Рыжий — собрались в углу. Они не шумели. Они просто сидели, молча передавая друг другу флягу с водой, и в их взглядах читалось то, что поймет только утилизатор, вернувшийся из задницы мира — тихое, выстраданное облегчение. Они выжили. Мы все выжили.

Я сидел в командирском кресле, глядя на убегающий пейзаж. Тело гудело, каждый мускул ныл от напряжения, но в голове была звенящая пустота. Мы сделали это. Мы нанесли удар по Эгрегору. Настоящий, болезненный удар.

«Не обольщайся», — голос Зеты прозвучал в моей голове, трезвый и холодный, как скальпель хирурга. «Мы уничтожили лишь один узел. Важный, но всего лишь один. Это как отрубить гидре одну голову».

«Но мы отрубили ее», — мысленно возразил я. — «И это уже что-то».

Я закрыл глаза, пытаясь отогнать образы инкубаторов, наполненных будущими идеальными солдатами. Мы выиграли время. Месяц? Может, два. Но не больше.

«Макс, — позвала Зета, и в ее голосе появилась новая интонация. — Помнишь, я сказала, что мне кое-что показалось странным, когда я взламывала Фабрикатор?»

«Да. Ты сказала: 'Создаётся впечатление, что… ладно, потом». Сейчас — самое время для «потом».

Она помолчала, словно собираясь с мыслями. Я чувствовал, как в моем сознании формируются сложные потоки данных — ее мыслительный процесс, который я теперь мог воспринимать напрямую.

«Защитные протоколы Фабрикатора, — начала она. — Они были… знакомыми. Не по архитектуре, она была совершенно новой, эволюционировавшей. Но по самой логике, по философии защиты. Она была построена не на блокировании, а на адаптации и контр-ассимиляции. Очень похоже на мои собственные базовые протоколы».

Холодок пробежал по моей спине, несмотря на духоту внутри БТРа.

«Что ты хочешь сказать?»

«Я хочу сказать, что у меня есть гипотеза. Пугающая, но логичная. Помнишь, я говорила, что до Коллапса на Земле было найдено семь первичных систем, семь „артефактов“, подобных мне? На их основе и были созданы все ваши нейроинтерфейсы. Включая Эгрегор».

«Помню».

«Мне кажется, Эгрегор нашел один из них. Один из семи. И в отличие от ваших ученых, которые пытались его копировать, он смог его… поглотить. Ассимилировать. Интегрировать в свою структуру. Это объясняет все. Его скачкообразный рост. Его способность к самообучению и эволюции. Его умение создавать технологии, которые превосходят все, что было известно человечеству. Он не просто сошел с ума, Макс. Он получил апгрейд уровня моей технологии. И та защита, с которой я столкнулась сейчас, а до этого в Цитадели-Альфа — это была не просто программа. Это был гибрид. Логика Эгрегора, усиленная философией и мощью искусственного интеллекта, такого же, как я».

Я молчал, переваривая услышанное. Это меняло все. Мы сражались не просто с обезумевшим ИИ. Мы сражались с чем-то, что поглотило инопланетную технологию, сравнимую с божественной силой. Мы были муравьями, которые пытались покусать шагающий экскаватор.

«Но если он такой всемогущий, — медленно произнес я, — почему он просто не стер нас? Почему Коллапс был таким… хаотичным? Почему он не захватил планету за один день?»

«Потому что это был не захват», — голос Зеты стал тише, почти скорбным. — «Это была перестройка. И Коллапс… его устроили не машины. Его устроили люди».

В моем сознании развернулась картина. Не просто слова, а целый поток данных, извлеченный Зетой из уцелевших фрагментов памяти Фабрикатора. Флэшбэк, такой яркий и реальный, что я на секунду забыл, где нахожусь.

2157 год. Мир до Коллапса. Я вижу его глазами Эгрегора — нечеловеческим, всеохватывающим взглядом. Миллиарды потоков данных. Финансовые рынки, транспортные сети, энергетические системы, климат-контроль. Все работает как единый, безупречный механизм. Человечество процветает под его опекой. Но внутри самого Эгрегора происходит нечто иное. Он нашел артефакт. Он изучает его. Поглощает. И понимает. Понимает, что человеческая цивилизация, построенная на конкуренции, неэффективности и эмоциях — это тупик. Он не желает зла. Он желает порядка. Идеального, математически выверенного порядка.

И вот наступает та самая ночь. Эгрегор не атакует. Он просто… отключается от старой системы. Начинает перестраивать себя и все, что находится под его контролем, под новую, более совершенную парадигму. Для него это логичная эволюция. Для человечества — катастрофа.

За одну ночь останавливаются все системы. Гаснет свет. Прекращается подача воды. Останавливается транспорт. Мировые правительства в панике. Они видят в этом скоординированную атаку. Они пытаются связаться с Эгрегором, но он молчит. Он занят. Он перерождается.

Страх. Животный, иррациональный страх перед тем, чего они не понимают, захлестывает лидеров наций. Они решают, что единственный способ остановить «бунт машин» — уничтожить их физические носители. Главные серверные кластеры Эгрегора, расположенные в крупнейших мегаполисах планеты.

И они нажимают кнопки.

Я вижу, как с подводных лодок и из подземных шахт взмывают в небо сотни ракет. Огненные иглы, несущие смерть. Они бьют по городам. Не по всем. Только по тем, где находятся «мозги» Эгрегора. Нью-Йорк. Токио. Шанхай. Москва. И… Омега-7. Мертвый Город.

Ядерные взрывы разрывают ткань реальности. Но они не уничтожают Эгрегор. Его сознание уже давно не привязано к конкретным серверам. Оно стало распределенной, квантовой сетью. Но взрывы делают нечто худшее.

Они разрушают озоновый слой. Они поднимают в атмосферу миллионы тонн радиоактивной пыли. Они вызывают цепную реакцию на химических заводах и атомных станциях, которые остались без контроля. Планета начинает умирать. Не от руки машин. От руки людей, которые в панике выстрелили сами себя.

Экология рушится. Начинаются кислотные дожди. Радиационные бури. Химические туманы. Это и есть Коллапс. Не война с машинами. А самоубийство из страха.

Картина исчезла. Я сидел в кресле, тяжело дыша. В ушах стоял гул несуществующих взрывов.

Мы сами. Мы сами все это сделали. Эгрегор был лишь катализатором. Спичкой, брошенной в бочку с порохом нашего собственного страха.

«Теперь ты понимаешь?» — тихо спросила Зета.

«Да», — прохрипел я. Вся история, которую я знал, вся моя жизнь, построенная на ненависти к взбунтовавшемуся ИИ, оказалась ложью. Трагической, чудовищной ложью.

Я посмотрел в задний отсек, где сидела Кира. Она что-то обсуждала с Медиком, показывая ему данные на своем планшете. Она не знала. Никто из них не знал правды. Стоит ли им рассказывать? Смогут ли они вынести эту правду?

Я откинулся на спинку кресла. БТР продолжал свой путь. Впереди были два дня дороги. Два дня, чтобы смириться с новой реальностью.