Последний протокол

Глава 18

Сирена резанула по ушам, обрывая смех Киры на полувздохе. На смену эйфории пришел холодный инстинкт. Мы переглянулись, и в ее глазах я увидел отражение своего собственного лица — жесткого, собранного, готового к бою. Идиллия кончилась.

— Что это? — выдохнула она, уже подбирая с пола свою тунику.

— Не учебная, — бросил я, натягивая куртку. — Слишком надрывно.

Мы вылетели из тренировочного зала. Коридоры, еще минуту назад пустынные, уже наполнялись людьми. Не панической толпой, нет. Жители Бункера были приучены к тревогам. Они двигались быстро, организованно, занимая свои места согласно инструкциям — гражданские в убежища, охрана — на посты. Но в воздухе висело напряжение, густое, как туман. Я видел его в расширенных зрачках, в сжатых челюстях, в том, как матери крепче прижимали к себе детей.

«Зета, что происходит⁈» — мысленно рявкнул я, пока мы с Кирой, расталкивая встречный поток, неслись к командному центру.

«Не могу определить. Тревога активирована вручную из командного центра. Внешние датчики не фиксируют угроз. Ни сейсмической активности, ни аномальных всплесков, ни движения на ближайшем периметре».

Это было еще хуже. Самые страшные угрозы — те, что приходят изнутри.

Мы ворвались в командный центр. Здесь царил организованный хаос. Десятки операторов сидели перед своими мониторами, их пальцы летали по клавиатурам. В центре зала, перед огромным тактическим экраном, стояла капитан Рэйв. Она не кричала. Она отдавала приказы тихим, почти шипящим голосом, и от этого ее команды звучали еще страшнее.

— … перекрыть все внешние шлюзы! Полная блокировка! Отключить от сети все второстепенные системы! Живо!

Ее взгляд метнулся к нам, но тут же вернулся к главному экрану, на котором не было ничего, кроме статической карты Бункера.

— Что случилось? — крикнул я, перекрывая гул.

Рэйв не обернулась. Вместо нее ответил майор Картер, чье лицо было бледным и покрытым испариной.

— Атака! — выдохнул он. — Но не снаружи. Изнутри. Или… сверху.

Он ткнул пальцем в сторону одного из терминалов, вокруг которого столпились инженеры. В центре этой группы, сгорбившись над клавиатурой, сидел Громов. Его пальцы сейчас дрожали, а по лицу градом катился пот.

— Громов, докладывай! — рявкнула Рэйв.

— Не могу, капитан! — голос инженера срывался. — Оно… оно везде! Пытается пролезть в систему жизнеобеспечения! Я ставлю файрвол, а оно его обходит, словно его и нет! Я только что заблокировал ему доступ к вентиляции третьего жилого сектора, а оно уже ломится в управление главным реактором!

Я подошел ближе. На экране Громова я увидел то, что уже видел однажды. Красные, агрессивные потоки кода, пытающиеся пробить систему защиты бункера. Только теперь это была не система Фабрикатора. Это была система нашего дома.

— Откуда идет атака? — спросил я.

— С орбиты! — простонал Громов, не отрывая взгляда от экрана. — Узконаправленный луч, прямо на нас! Такой же, как тот, что активировал маяк в Мертвом Городе! Только в тысячу раз мощнее! Это не просто сигнал, это… щуп! Он пытается захватить все!

Я посмотрел на Рэйв. Она смотрела на меня. В ее глазах не было приказа. Была отчаянная, молчаливая мольба.

Я не стал дожидаться приглашения.

— Громов, отойди.

Инженер поднял на меня безумный взгляд.

— Макс, ты не понимаешь…

— Отойди! — я положил руку ему на плечо и мягко, но настойчиво отодвинул его со стула. Кира тут же встала за моей спиной.

Я сел за терминал. Мои пальцы легли на клавиатуру.

«Зета. Работай. Уничтожить угрозу».

«Принято», — ее голос был холоден, как жидкий азот.

Мир для меня изменился. Реальность командного центра схлопнулась, уступив место трехмерному пространству кибервойны. Я видел нервную систему Бункера как огромную, светящуюся синим цветом паутину. И по этой паутине, словно ядовитые пауки, расползались красные сгустки кода Эгрегора. Они уже проникли глубоко. Захватили контроль над системой очистки воды, блокировали несколько шлюзов между секторами и сейчас, как и сказал Громов, тянули свои щупальца к самому сердцу — к системе управления реактором.

«Это не попытка взлома, Макс», — констатировала Зета. — «Это уже взлом. Он внутри. Он адаптируется к нашим протоколам быстрее, чем инженеры успевают реагировать».

«Отрубай все», — приказал я.

«Уже делаю».

В моем сознании синие линии Зеты превратились в сверкающие лезвия. Они не пытались строить новые стены. Они рубили. Одним движением она отсекла от основной сети всю систему жизнеобеспечения, изолировав ее в автономный контур под своим прямым контролем. Красные «пауки» на мгновение замерли, потеряв цель.

— Что происходит⁈ — крикнул один из инженеров. — У меня погасли все системы!

— Так и должно быть! — рявкнул я, не оборачиваясь. — Не мешайте!

Зета продолжала свою хирургическую работу. Она отсекала зараженные участки, изолировала их, выжигала код Эгрегора и тут же перезагружала системы под своим управлением. Это было похоже на то, как хирург вырезает раковую опухоль. Быстро, точно, безжалостно.

Но Эгрегор был не просто опухолью. Он был разумным противником. Поняв, что его вытесняют, он сменил тактику. Все красные потоки слились в один, гигантский, и ударили в самую защищенную точку — в ядро управления реактором.

«Он идет ва-банк», — сообщила Зета. — «Пытается вызвать перегрузку. Если он добьется успеха, у нас будет в лучшем случае полное отключение энергии. В худшем — нас накроет детонацией».

«Не дай ему».

«Я и не собиралась».

И тут я увидел то, чего не ожидал. Зета не стала укреплять защиту реактора. Вместо этого она… открыла ему путь. На одно крошечное, немыслимое мгновение она приоткрыла один из портов доступа, создавая ложную уязвимость. Эгрегор, как хищник, почуявший кровь, тут же ринулся в эту брешь.

И попал в ловушку.

Как только его основной код вошел в подсистему, Зета захлопнула капкан. Она не просто заблокировала его. Она поймала его, как муху в банку. И начала препарировать.

«Я получила его сигнатуру», — в ее голосе звучал триумф. — «Его протоколы связи. Его ключ шифрования. Теперь я знаю, как он говорит».

«Что дальше?»

«А дальше… мы нанесем ответный визит».

Синяя линия кода, тонкая, как игла, вырвалась из нашего сервера и устремилась вверх, по тому самому лучу, по которому пришла атака. Она летела сквозь пустоту космоса, невидимая и неслышимая.

«Я внутри спутника», — доложила Зета через несколько секунд, которые показались мне вечностью. — «Системы примитивны. Беру управление на себя».

— Зета, выведи картинку на главный экран, — приказал я вслух.

Операторы и Рэйв удивленно посмотрели на меня.

— Какую картинку? — спросила Рэйв.

— Орбитальную. С вашего же спутника.

Громов, стоявший рядом, быстро набрал несколько команд на соседнем терминале. Главный экран мигнул, и на нем появилась чернота космоса, усыпанная звездами. И в центре, медленно вращаясь, висел он. Спутник Эгрегора. Небольшой, угловатый, с большой параболической антенной, направленной точно на нас.

Все в командном центре замерли, глядя на экран.

«Я нашла его. Протокол самоуничтожения», — сообщила Зета. — «Он активируется при попытке несанкционированного физического вскрытия. Но я могу сымитировать сигнал».

«Делай».

На экране ничего не происходило. Секунда. Две. Три.

А потом по корпусу спутника пробежала едва заметная дрожь. Из стыков панелей вырвались тонкие струйки газа. И в следующее мгновение он взорвался.

Вспышка была абсолютно беззвучной, но ослепительно яркой. На мгновение она затмила звезды. А потом на месте спутника осталось лишь медленно расширяющееся облачко обломков.

В командном центре стояла мертвая тишина. Сирена тревоги замолкла еще минуту назад, и теперь единственным звуком было гудение вентиляции. Все смотрели на экран, где только что вспыхнул и погас вражеский спутник, а потом медленно, как один, повернулись ко мне. Десятки пар глаз. Удивленных, испуганных, вопрошающих.

Я медленно встал из-за терминала, уступая место ошеломленному Громову.

— Угрозы больше нет, — сказал я, глядя прямо на Рэйв. — Можете отменять тревогу.

Она смотрела на меня долго, ее лицо было непроницаемым, но я видел, как в ее глазах бушует буря. Она сделала шаг ко мне.

— Что. Это. Было?

Но ответить я не успел. В моей голове прозвучал голос Зеты. И на этот раз в нем не было триумфа. Только холодная, как космос, констатация факта.

«Макс. Он знает. Эгрегор не просто потерял спутник. Он почувствовал меня. Он понял, что здесь, на Земле, есть сила, превосходящая его. Сила, способная не просто защищаться, а наносить ответные удары. Мы больше не случайная помеха. Мы больше не просто выжившие. С этой секунды мы — цель номер один».

Я стоял в оглушительной тишине, наступившей после взрыва вражеского спутника, и чувствовал себя эпицентром урагана. Десятки глаз были прикованы ко мне, и в них плескался коктейль из страха, благоговения и подозрения. Я был их спасителем. Я был их самой большой загадкой.

Рэйв сделала ко мне шаг, и воздух между нами, казалось, загустел и затрещал от напряжения.

— Что. Это. Было? — повторила она, чеканя каждое слово.

Я встретил ее взгляд, не отводя глаз. Сейчас была не та ситуация, где можно было отшутиться. Нужна была ложь. Гладкая, правдоподобная, технически безупречная ложь.

— Атака Эгрегора, капитан, — мой голос прозвучал спокойно и уверенно, хотя внутри все сжималось от ледяного предупреждения Зеты. — Точечная, направленная. Он нашел нас. Похоже, наша вылазка к Фабрикатору не осталась незамеченной.

Я сделал паузу, обводя взглядом застывших инженеров и своего верного Громова.

— Громов, — я перевел взгляд на него. — Нужно немедленно связаться с остальными бункерами. Всеми, с кем есть связь. Если он бьет по нам, то может бить и по ним. Нужно знать обстановку.

Эта простая команда произвела нужный эффект. Я перехватил инициативу, сместив фокус с моей персоны на общую угрозу. Рэйв на мгновение растерялась, но тут же кивнула, признавая логичность моих действий.

— Выполнять! — рявкнула она на инженеров, и те, очнувшись от ступора, бросились к своим терминалам.

Но от меня она не отстала.

— Это не объясняет, как ты это сделал, Макс.

— Повезло, — я позволил себе кривую усмешку. — В последнее время я много копался в довоенных архивах. Искал что-то, что поможет нам в борьбе с Эгрегором. Наткнулся на несколько экспериментальных разработок по квантовому взлому и адаптивной защите. Теоретические протоколы, которые так и не были внедрены. Вот, подвернулся случай опробовать на практике.

Я говорил наугад, но Зета в реальном времени подбрасывала мне в сознание нужные термины, создавая иллюзию глубоких познаний.

— Я создал динамический контр-вирус, который использовал логику его же атаки против него, — продолжал я, чувствуя себя фокусником, вытаскивающим кроликов из шляпы. — Он ожидал сопротивления, а получил зеркальное отражение. Это вызвало каскадный сбой в его управляющей программе.

— А спутник? — не унималась Рэйв. — Ты заставил его взорваться. Как?

— У всего есть протокол самоуничтожения, капитан. Особенно у военных разработок. На случай захвата. Мне просто удалось найти его и сымитировать сигнал активации.

Я видел, что она не верит мне ни на грош. Ну, может, на десять процентов, не больше. Она понимала, что я что-то скрываю. Что-то огромное. Но она не могла устроить мне допрос здесь, при всех. Не после того, как я только что спас пятьдесят тысяч жизней. Она была в ловушке, и она это знала.

— Спасибо, Макс. Отдыхай, — наконец сказала она, и в ее голосе прозвучала усталость. — Ты это заслужил.

Я кивнул, взял за руку все еще молчавшую Киру, и мы вышли из командного центра, оставляя за спиной гул оживших терминалов и яростный, бессильный взгляд капитана Рэйв.

Через несколько часов, когда мы сидели в моей каюте, пытаясь прийти в себя после адреналинового шторма, Зета сообщила:

«Громов достучался до пяти из шести известных бункеров. Бункер-3 „Скала“ и Бункер-21 „Западный“ доложили, что все спокойно. Бункер-7 „Лесной“ и Бункер-11 „Восточный“ зафиксировали слабые попытки сканирования их сетей, но атаки не последовало. Видимо, мы были первыми в списке».

«А пятый?» — спросил я.

«Бункер-88 „Глубинный“. Они тоже подверглись полномасштабной атаке, практически одновременно с нами. Но у них сработала система. Они успели запустить импульсный ЭМИ-гаситель „Обрыв“ — довоенную систему тотального обесточивания. Она выжгла всю электронику в радиусе ста метров от бункера. Атакующий код Эгрегора захлебнулся. Сейчас они в полной изоляции, восстанавливают системы с резервных носителей. Они выжили, но ослепли и оглохли как минимум на неделю».

«А шестой?» — спросила Кира, ее мысленный голос был полон тревоги.

«Бункер-16 „Полюс“. Самый северный и самый отдаленный из всех. От них тишина. Полная. На запросы не отвечают. Их маяк неактивен».

Мы с Кирой переглянулись. Тишина в нашем мире была страшнее любого крика. Она означала смерть.

К вечеру, как я и ожидал, меня вызвала Рэйв. Ее кабинет казался еще более стерильным и холодным, чем обычно. Она сидела за своим столом, и на этот раз на ее лице не было ничего, кроме ледяной решимости.

— Бункер-16 молчит, — без предисловий начала она. — Мы должны знать, что там произошло. Живы ли они. Стали ли они новой базой Эгрегора. Ты отправляешься туда.

— Расстояние? — коротко спросил я.

— Пятьсот восемьдесят километров. Через Северные пустоши и аномальную зону «Зеркальный холод».

Я присвистнул. Это было путешествие в один конец. Даже для меня.

— Я не могу отправить туда полноценную группу. Это слишком далеко и опасно. Пошлю БТР — подпишу ему смертный приговор. Ты пойдешь налегке. Быстро. Тихо. Твоя задача — разведка. Добраться, оценить обстановку, доложить.

Я молчал, обдумывая. Идти вслепую на такое расстояние было самоубийством.

«Макс, — вмешалась Зета. — Это неоправданный риск. Прежде чем отправлять тебя, нужно провести рекогносцировку. Без прямого контакта».

«Как? У нас нет спутников».

«Но у нас есть кое-что другое. Я проанализировала складские логи Громова. На одном складе, секция 7-Гамма, числятся три законсервированных разведывательных дрона „Орлан-3М“. Довоенная модель. Дальность полета — триста километров. Но… если переделать систему питания, подключив ее напрямую к миниатюрному изотопному генератору, и заменить стандартный радиопередатчик на узконаправленный нейроинтерфейсный трансивер, который мы можем собрать из деталей старого медоборудования…»

Я слушал ее, и в голове рождался план.

«…тогда я смогу управлять им напрямую, используя ретрансляцию через сеть Бункера. Дальность действия будет ограничена мощностью нашего передатчика, но если мы вынесем его на поверхность и поднимем на максимальную высоту… Теоретически, мы сможем достать до Бункера-16».

Я поднял глаза на Рэйв.

— Я пойду. Но сначала мы проведем разведку. У меня есть идея.

Громов смотрел на меня как на сумасшедшего. Мы стояли посреди его мастерской, и я только что изложил ему план по модификации старого дрона.

— Макс, ты понимаешь, что говоришь? — он почесал в затылке. — Подключить изотопный генератор к плате семидесятилетней давности? Это как приделать к телеге реактивный двигатель! Оно все сгорит к чертям! А нейроинтерфейсный трансивер… я даже не знаю, что это такое!

— Я знаю, — твердо сказал я. — И я знаю, как это сделать. Мне нужна твоя помощь. Твои руки. Твои инструменты. И твой склад.

Он смотрел на меня несколько секунд, потом махнул рукой.

— А, черт с тобой! После того, как ты в одиночку отразил кибератаку на весь Бункер, я готов поверить, что ты и кофеварку можешь научить летать. Показывай, что делать.

Следующие сутки превратились в марафон инженерного безумия. Зета проецировала схемы прямо мне в сознание, а я транслировал их Громову, рисуя на планшете или объясняя на пальцах. Мы работали как единый механизм. Я был мозгом, Громов — руками. Он паял микросхемы с точностью ювелира, вытачивал переходники, ворча и матерясь, но выполняя все мои, казалось бы, безумные инструкции.

Мы выпотрошили старый разведывательный дрон, похожий на небольшую плоскокрылую птицу из серого композита. Выбросили старый двигатель внутреннего сгорания и топливный бак. На их место Громов, чертыхаясь, втиснул изотопный генератор размером с кулак, который мы вытащили из древнего метеозонда. Затем мы собрали передатчик. Я принес из медотсека Киры списанный блок нейростимулятора, и мы, под руководством Зеты, превратили его в монстра, способного передавать и принимать мысленные команды на огромные расстояния.

В процессе работы, когда мы сделали небольшой перерыв, Громов, отхлебывая из кружки синтетический кофе, вдруг спросил:

— Слушай, Макс, я все хотел спросить. Ты тогда у меня со склада забрал какие-то хреновины, «ПП-7». Что ты с ними сделал-то?

Я усмехнулся, отставляя свою кружку.

— Громов, ты совсем одичал в своей мастерской. Питаешься чем попало. Сходил бы в столовую, посмотрел, что там в меню появилось.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

— В столовую? Да что я там не видел? Ту же серую кашу, что и вчера.

— А ты сходи, — подмигнул я. — Потом расскажешь.

Он пожал плечами, но любопытство, видимо, взяло верх. Громов поднялся и, вытирая руки о вечно грязный комбинезон, побрел в сторону столовой.