Попал по собственному желанию

Глава 18. Свет в конце тоннеля, не обязательно поезд

В которой узнаю кое-что о малефиках, даю клятву именем Богини, получаю одобрение от Кассандры и вижу третьего и пятого наследника трона

Я опустился на табурет. Обстановка в комнате была довольно убогая. Деревянный ларь для одежды, крепко сколоченный табурет и кровать, покрытая медвежьей шкурой. Возле ларя лежали вещи Гнея в походных мешках. Я показал все еще стоящему Гнею на шкуру напротив меня.

— Садись, владеющий. Мне нужно привести мысли в порядок, да и посоветоваться не помешает.

Маг умостился на кровати, с интересом глядя на меня. Он молчал, ждал, пока я первым выскажу то, за чем пришел. Я было хотел спросить, когда мы начнем занятия, и нашел ли он что-нибудь интересное в вещах колдуна Эмилия. Но вместо этого у меня вырвалось:

— У меня был план по поводу моей бывшей жены, Гней. Она без моего соизволения начала распродавать имущество рода. Чтобы дезавуировать сделки, мне посоветовали объявить ее недееспособной, безумие, все дела.

— Хороший план. Но он предполагает признание недееспособности. Ты… вы хотели его купить, патриций?

— Слушай, достал ты со своими запинками. Можешь говорить мне ты, на правах доверенного клиента и владеющего. И нет. Его не получится купить. Ее семья очень могущественна. Юлии, если ты понимаешь, о чем я. — Он молча кивнул. — Проконсул не подпишет документ, если заключение медикусов будет ложным. Я хотел свести ее с ума с помощью алхимии. Плюс показания слуг… В общем, такой был план. — Я попытался поудобнее пристроиться на табуретке, и чуть не свалился с нее.

— Но? Непременно есть какое-то «но», если ты говоришь «был» Максимус. — Он слегка наклонился вперед.

— Обещай, что этот разговор будет сугубо между нами, Гней.

— Это касается любых доверенных тобой мне тайн. Будь уверен. Мой рот закрыт на замок. Под пытками молчать не обещаю…

— И не надо. Надеюсь, до этого не дойдет. В общем, я был при смерти несколько недель. Очень непросто восстанавливался. И что-то в моей душе изменилось. Я не тот человек, каким был до… до болезни. Колдун ли повредил мне душу, или так Богиня решила… Короче, я понял, что обращался с ней не как положено обращаться с супругой. По сути, вынудил ее на преступление.

— Ну ни в одном суде это не было бы признано в качестве оправдывающего обстоятельства. Или как там у них это называется «де юре», патрон? И вообще, чем плох предыдущий план?

— Мне все равно. Я здесь сам суд. И я считаю, что поступил с ней крайне несправедливо. И свести ее с ума будет еще большей несправедливостью! Но сложившаяся ситуация… Я должен чудовищную сумму и отдавать собственность рода не намерен. Отец меня проклянет. Да и вообще слишком жирно будет скоту Мутато. Ну и не забывай, кто ее отец. Если можно избежать вражды моего рода с Юлиями… Даже не рода. Речь наверняка идет о вражде домов, этого стоит избежать. Я подумал, может есть другой путь. Она же могла действовать под принуждением. Этот ее подельник был колдун. У тебя, кстати, его вещи. Мне нужен твой совет, как опытного Владеющего. Насколько это вообще возможно и как сложно это будет доказать? Опять же действия в результате магического принуждения — это тоже состояние недееспособности или нет?

— Сначала я отвечу на последний вопрос. Да, действие под чарами приравнивается к состоянию недееспособности. Это однозначно. Вина не на человеке, а на колдуне, который накладывал заклятие. А ты, кстати, уверен, что принуждения не было? Может, ты просто узрел истину, боги ведь благосклонны к тебе.

— Не думаю. Я ее так довел, что никакого принуждения было бы не нужно. Я сам за меньшие провинности людей убивал. А проверить мы это как-то можем? Колдун-то мертв.

— Проверить. Можно поискать ритуальные принадлежности в его покоях, на твоей вилле. Если их там нет, можно организовать. Я осмотрю твою супругу. В зависимости от примененных чар могли остаться следы. Или не остаться, патриций. Но главное. Я начал разбирать записи колдуна, Эмилий, как ты сказал?

— Да это его имя. Эмилий из Латоса (город в коренных землях империи).

— Патриций, если тебе нужно свидетельство владеющего, надо вызывать магуса из Арборики. С монастырскими связываться не стоит, они опутаны обетами, как сетью, и не могут солгать именем своих богов, если это потребуется.

— А ты?

— Я твой клиент, Максимус. Освобожденный тобой из рабства. Мое свидетельство перед проконсулом пойдет максимум за половину доказательства.

— Хорошо. Продолжай. Записи, ты начал говорить о них. Что там интересного ты нашел.

— О! Тебе понравится. Эмилий был весьма специфичным владеющим. Таких называют малефиками. Он был служкой в монастыре Гесты, покровительницы темной магии. Ну и, судя по всему, украл в монастыре знания. Подглядывал, а может и священные свитки спер. Та магия, которую он использовал, в основном считается женской. Так. О чем я? Малефик. Он практиковал проклятия, привороты, манипуляции с душами… В общем его профиль идеально подходит к твоему плану. Я большую часть из его заклятий никогда не применял, а о части даже не слышал, но понять примерно, что они делают, вполне способен.

— То есть моя придумка может быть и правдой? Интересно. Спасибо, Гней. Сама Богиня привела меня к тебе сегодня. — добавил я автоматически.

— Вполне возможно. По крайней мере, его колдовской арсенал позволяет сделать то, о чем ты говоришь, Максимус. А записи послужат еще одним доказательством.

— Это, конечно, не решает проблемы моих отношений с Еленой… Но направление теперь понятно.

— А что с твоими отношениями, если мне позволено задать такой вопрос?

— Их нет. Она меня ненавидит и считает чудовищем. Я, зная, что это правда, ничего, кроме развода, придумать не могу.

— А зачем тебе развод? Какая причина? Это оскорбит ее род не меньше, чем облыжное признание безумной, насколько я понимаю. Не самое разумное решение.

— Да. Но мы не можем быть мужем и женой, после всего, что было. Я над ней издевался. Она пыталась меня убить. Не самое лучшее основание для будущей счастливой семейной жизни, знаешь ли.

— Половина семей в империи так живут. Разве что жены благородных патрициев только планируют убийство. Второй попытки им обычно не дают.

— Я так не хочу. Мне это не нужно!

— Хм. В общем-то, наследство Эмилия может помочь и в этом, патриций. Один из его ритуалов называется «Вода забвения». Насколько я знаю, он стирает память. Если твоя супруга не будет помнить твое свинское поведение, у нее не будет причин тебя ненавидеть. Ну, если только ты снова не начнешь.

— И ты можешь провести этот ритуал?

— Нет. — и, видя, как я дернулся, он добавил, — но ты сможешь. Месяца через два постоянных занятий и развития пневмы. С моей помощью, но сможешь.

Мы оба замолчали. Я обдумывал ситуацию, а он просто ждал моей реакции. Чем больше я думал, тем больше понимал, — все складывалось почти идеально. Даже подозрительно. С другой стороны, на Гнея указало гадание Кассандры. Может, весь этот тетрис неспроста?

Кассандра. Это еще одна проблема. С ней я так откровенно поговорить не смогу. Придется придумывать какие-то правдоподобные отговорки. А то с нее станется самой Елену зарезать. Я ее, конечно, после этого минимум отошлю в монастырь, а максимум казню. Но ситуации это не исправит.

Я встал с неудобного табурета и обратился к Гнею:

— Идем. Посмотри Елену сейчас. Мне надо знать, от чего отталкиваться.

Мы вышли из комнаты, я кивнул охранникам у двери Елены, чтобы они нас пропустили. Она вскинулась на звук открываемой двери. Лицу слегка покраснело и опухло. Рыдала, видимо. Но других следов переживаний видно не было. Она отлично умела «держать маску». Смотрела она на нас с высокомерием патрицианки, к которой заявились с улицы двое голоногих.

— С чем пожаловали, господа, — холодно спросила она. — Будет лучше, если вы оставите меня в одиночестве.

— Будет лучше, если мы все сделаем быстро, не тратя времени на пустые светские беседы. — В тон ей ответил я. — После чего мы с Гнеем оставим тебя в одиночестве, как ты и хотела. Это Гней Констриктор. Владеющий и мой клиент. Ему нужно кое-что проверить.

— Прошу госпожу сесть на табурет. — Понизив голос, хрипло сказал Гней.

Она вздернула подбородок, глядя на нас с нескрываемым презрением. Только где-то в глубине карих глаз таилась опаска. Я вздохнул.

— Елена. Пожалуйста, не усложняй. Мы просто хотим убедиться, что на тебе нет следов враждебной магии.

— Хорошо. — Она царственно кивнула, спутанная грива волос на секунду закрыла лицо. — Я дозволяю вам меня осмотреть. Надеюсь, ты не станешь меня раздевать перед своим уродливым дружком.

Я поморщился. Был и такой эпизод в череде издевательств Максимуса над женой. Как бы она могла нам помешать, если бы даже захотела? Но девчонка прямо молодец. Держится в дикой совершенно ситуации. Ни истерики, ни паники. Гвозди бы делать. Вышло бы полкило гвоздей минимум.

Она пересела с постели на квадратную банкетку, которую сюда доставили, скорее всего, из ее портшеза.

Гней пошел к ней, внимательно осматривая. Затем он закрыл глаза, и я почувствовал, как слабые токи эфира пришли в движение. Гней несколько раз перемещался по комнате, что-то бормоча под нос. Наконец, он закончил процедуру. И сказал:

— Благодарю за терпение, госпожа. Я удалюсь с вашего соизволения, по своим уродливым делам. — Он поклонился Елене и направился к двери.

— Что ты понял, старик? — бросила она ему в спину. — Я хочу знать!

Гней остановился, повернулся к ней, склонил голову и спокойно ответил:

— Я служу вашему мужу, госпожа. Ему и доложу о результатах исследования. А он, если сочтет необходимым, расскажет все вам. — После чего снова развернулся и покинул комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Когда мы остались одни, я начал второй на сегодня непростой разговор с супругой:

— У нас есть подозрения, что тебя околдовали. Это нисколько не извиняет меня. Но, возможно, выводит тебя из-под удара. Гней мне доложит, и я тебе расскажу, что узнаю. Я готов обеспечить тебе забвение. Но у меня есть ряд условий.

— Это каких же. — Стараясь не показывать интереса, небрежно вопросила Елена.

— Я попробую все уладить, так чтобы не пострадала честь моей и твоей семьи. Ты же до суда с Мутато не будешь пытаться совершить самоубийство или сбежать. Будешь публично вести себя со мной вежливо и ровно. И с моими людьми тоже. Поговоришь с моим юристом и выполнишь его рекомендации. Взамен обещаю не тревожить тебя сверх необходимого, никогда больше не поднимать на тебя руку и не повышать на тебя голос. Я вообще больше к тебе не прикоснусь. Ну как?

Она думала несколько минут. Я уже думал, что Елена так объявила мне молчаливый бойкот, и собирался уходить, но, наконец, она разродилась:

— Это честные условия, Доримед. Признаю, с твоим родовым имуществом я совершила ошибку. Я принимаю твое предложение. Клянусь Богиней! — Эфир в комнате пришел в движение, я спиной ощутил потусторонний взгляд. — Но если ты нарушишь свои обещания, договор будет разорван, так и знай.

— Клянусь Богиней, я выполню свою часть договора. — Ответил я в том же высокопарном ключе.

Мы оба с ней почувствовали, что эти клятвы не были пустыми словами. Наши души как будто на секунду связала невидимая, но крепкая нить. Солнечное сплетение жгло. А во рту как будто бомж поселился. Судя по выражению ее лица, и тому, что она невольно потерла место над грудью, Елена почувствовала то же самое.

— Богиня приняла клятву! А теперь уходи, Доримед. Видеть тебя — тяжелое испытание.

Я молча развернулся и вышел за дверь. Легенда меняется! Жить будешь на улице, кормиться подаянием. Или как там в «Чокнутых»?

***

Гней доложил, что эфирные воздействия на пневму Елены проводились, но точнее он скажет только, если проведет соответствующий ритуал, или когда у него будут нужные инструменты. И посоветовал обратиться к Кассандре, может она увидит что-то, что ускользнуло от него. Я, немного поразмыслив, решил внять его совету. Все равно придется Кассандре объяснять, что все теперь не совсем так, как она думает. А немного по-другому. Вернее, много, но кого это волнует. Меня нет. А сестре придется смириться. Может быть.

— Приветствую, сестра. Есть новости. Тебе стоит их знать. — несколько неуклюже начал я третий трудный разговор за сегодня. — Гней осмотрел Елену по моей просьбе. И нашел следы эфирного воздействия.

— Очень интересно, Максимус. С нетерпением жду продолжения. — Даже жестам она умудряется придать тень недоверия. Вот как у нее получается?

— Это хорошо, что с нетерпением. Но у меня, собственно все. Официальная стратегия меняется. Будем доказывать, что Елену зачаровали. Книга Эмилия — Владеющего, который меня пытался убить, содержит схемы заклинаний и ритуалов, позволяющие это сделать. Если удастся доказать его связь с Мутато, будет вообще отлично, но это не обязательно.

— Это все прекрасно, Максимус. Но что ты собираешься делать с ней дальше? Оставишь все как есть? Казнишь ее после суда? Разведешься?

— Это не твое дело. План у меня есть. Делиться им с тобой я не собираюсь. — Довольно грубо ответил я. — Я дал Елене определенную клятву, а она мне. И Богиня эту клятву приняла.

Брови Кассандры впервые во время разговора приподнялись на несколько миллиметров. Все время беседы она смотрела мимо меня, разглядывая ничем не примечательный деревянный забор вокруг Остерии. А теперь посмотрела мне прямо в глаза. Только небольшая морщинка между идеальных бровей давала понять, что сестра не на шутку раздражена или встревожена.

— Вот как? Богиня приняла совместную клятву? Ты не будешь против, если я удостоверюсь в твоих словах? Не то, чтобы я не верю твоим речам. Просто люди часто принимают желаемое за действительное.

— Да, конечно. Я бы попросил тебя тоже осмотреть Елену, Гней не смог точно сказать, что именно за воздействие было на нее наложено.

— Это не удивительно. Если ее заворожили, то это женские чары. Мужчины редко разбираются в подобном. Я выполню твою просьбу. Но сперва я хочу убедиться. Позволишь?

Она встала с чурбака, для рубки дров, на котором просидела все время разговора. Подняла руку и положила ее мне на лоб. Мощное воздействие эфира я ощутил всем собой. Закружилась голова, запахи усилились непомерно, цвета стали слишком яркими, мне даже пришлось прикрыть глаза. Впрочем, это воздействие было кратковременным. Кассандра отняла руку и кивнула.

— Пойду осмотрю твою жену, Максимус. Печать клятвы я чувствую. Богиня ничего не делает просто так. Я посмотрю, что выйдет из твоей затеи. — Ее руки на мгновение застыли, а после пальцы и кисти продолжили движение. — И помогу тебе, чем смогу.

Крокодил сказал доброе слово! Офигеть, дайте две! Я потрясенно смотрел в стройную спину сестры, которая удалялась от меня по направлению к остерии. Сегодня просто день открытий чудных. Ладно. Пока суд да дело, мне нужно возвращать себе нормальную физическую форму. Медитация первым делом. Затем еще одна разминка и попытка восстановить воинскую технику. Займусь собой. Это всегда самая верная инвестиция.

Интерлюдия. Альба. Одно из поместий императорской семьи

Третий наследник императора Фабий Август по прозвищу Аспер (шероховатый, колючий, злобный) спешился. Он махнул рукой всадникам сопровождения, и те остались в седлах. Фабий пружинистой походкой бывалого мечника направился к входу в поместье. Он шел через разбитый здесь же походный лагерь первой центурии, первой когорты, пятого «Молниеносного» легиона, мимо многочисленных повозок и выстроенных аккуратными рядами палаток. Лагерь сворачивался. Вокруг Фабия царила предотъездная суета. Пахло потом животных и их же испражнениями, специями и дымом от походных костров.

Встречные кланялись или сторонились, лишь увидев окаймляющую одежды Фабия пурпурную кайму (цвет императорских одежд). Солдаты застывали столбом, бросая кулак к груди, и оживали, только когда наследник императора проходил мимо. Фабий, не обращая внимания на царящий вокруг бедлам, прошел в ворота поместья мимо двух преторианцев (гвардия императорской семьи), стоящих на страже. Его никто не пытался остановить или окликнуть, что не удивительно. Преторианцы знали всех наследников императора в лицо.

За воротами суета уже не ощущалась. Фабий прошел по посыпанной гравием подъездной дороге, мимо двадцати всадников, держащих экусов в поводу и снаряженных для похода. Энергичным кивком головы и взмахом правой руки он приветствовал некоторых из них, а те в ответ склоняли головы. Последним стоял командир эскорта Гней Марций Кориолан. Принц обменялся с ним взглядами, и Марций опустил веки, а рука его сжалась на рукояти меча. На лице Фабия появилась злая усмешка, тут же, впрочем, смытая выражением напускного радушия, появившимся, как по волшебству. Все идет по плану, все в отлично. Он широко раскинул руки и на ходу выкрикнул:

— Корнелий, брат мой!

Обернувшийся к нему молодой человек был схож с Фабием, насколько восемнадцатилетний юноша может походить на тридцатилетнего воина. Правильное, слегка вытянутое лицо, которое, не будь оно лицом наследника императора, могли бы назвать лошадиным. Длинные блондинистые волосы с легкой рыжиной связаны в «конский» хвост. Виски выбриты до середины черепа. Прямой нос и полные губы. И черные пронзительные глаза Августов. Похожие на два колодца, ведущие в бездну.

Однако во всем остальном он разительно отличался от своего старшего брата. Его фигура казалась слегка неуклюжей, угловатой. Спата, висевшая на правом боку в золоченых ножнах, смотрелась каким-то чужеродным элементом. Пурпурный плащ, который гордо развевался за Фабием, опутывал нескладную фигуру Корнелия подобно рыболовной сети, и, судя по всему, стеснял его движения. При виде брата лицо Корнелия потеряло всякое выражение и стало похоже на мраморные барельефы, украшавшие фасад виллы.

— Фабий. — Безэмоционально произнес пятый принц. — Весьма неожиданно увидеть тебя здесь. Я думал, ты громишь врагов империи где-то на западе.

— Ну же, братец! Я только вернулся в столицу, и никак не мог пропустить твой отъезд. Поздравляю с назначением проконсулом! Твоя первая важная должность. — С этими словами Фабий облапил брата и с силой похлопал того по спине.

Несколько сановников, стоявших поодаль, вежливо зааплодировали, при виде таких горячих братских чувств.

— Вернулся? В этот раз обошлось без триумфа? — Вежливо, но решительно отстраняясь от брата, спросил Корнелий. — Не мог же я не слышать о твоем очередном чествовании?

— До победы, а значит, и триумфа еще далеко. Да и не думаю, что нам дадут генеральное сражение. Вся эта война, — Фабий поморщился, — это постоянные мелкие стычки, засады и отравленные колодцы. Ее даже войной назвать сложно. Впрочем, моих триумфов хватит на нас обоих.

Братья обменялись нейтрально-враждебными взглядами. Оба только что запустили друг в друга стрелу злословия, и оба попали в цель.

— Я бесконечно благодарен тебе, брат. Ведь среди сонма своих важнейших дел, ты смог выкроить несколько часов и лично убедиться, что твой непутевый братец покидает столицу.

Корнелий не сказал «навсегда», но оба это подразумевали.

— Я тебе больше скажу. Нам обоим надо в Лугундум (морской порт на берегу Имперского моря). Так что часть пути я проеду с тобой. Ты рад, Корнелий?

— Конечно, Аспер. Я просто счастлив, что Богиня даровала мне возможность подольше не расставаться с семьей. Но, если позволишь, я выслушаю последние напуствие перед дорогой от своего наставника. Присоединишься ко мне в портшезе?

— Не смею мешать. Отношения наставника и ученика святы. И нет, от твоего любезного предложения я откажусь. Предпочитаю пускаться в путь верхом.

— Тогда увидимся вечером, в моем шатре. Приглашаю тебя отужинать со мной, брат.

Фабий отошел в сторону, чтобы поприветствовать дворцовых сановников, сопровождающих его брата в ссылку за пределы цивилизованных земель в провинцию Арборея. Те почему-то не выглядели особенно счастливыми.

Корнелий же повернулся к своему наставнику, советнику императора Доссену. Никто, кроме крайне ограниченного круга лиц не знал его номена и преномена (родовое и личное имя). Его происхождение и род были скрыты за завесой тайны. Стальная маска с золотыми и серебряными узорами скрывала его лицо. Сплошной балахон, серо-стального цвета, также расшитый золотом, покрывал его тело, собираясь складками вокруг сапог. Руки в неизменных перчатках… Казалось, советник не хочет, чтобы малейший лучик Эос коснулся его открытой кожи. В прорези маски для рта блеснули белые зубы. Советник начал говорить…

Остерия «Дорожная» у Гастианова брода

И здесь я проснулся. Я умудрился заснуть или впасть в транс во время медитации. Это видение было уже вообще не похоже на сон. Я видел этих людей впервые, но знал, как их зовут. Чуял запахи и чувствовал дуновение прохладного утреннего ветерка. Слышал звяканье амуниции и тихое рычание экусов.

А еще я четко знал. Опасность для Корнелия исходила от первого человека, появившегося в моем сне наяву. От Фабия Аспера Августа, его родного брата.