Попал по собственному желанию

Глава 15. Званый гость лучше незваного

Где героя ждет походный завтрак, он узнает кое-что о принципах и похождениях Богини и осознает, чем пахнет потная подмышка власти

Госпожа Ариадна Сципио была вдовой квестора провинции, достопочтенного Эния Сципио. Сама она происходила из дома Ариев, его боковой, но довольно сильной ветви, имеющих в Арборее большое влияние и довольно серьезные финансовые интересы. Именно ее караван мы обогнали позавчера. Она ехала из Оро-Терры с похорон мужа в свое имение.

Всю эту информацию мне между делом изложил Гай второй, пока мы шли к шатру владетельной госпожи.

Госпожа Ариадна приняла нас в своем шатре, который по убранству и отделке был подобен парадному залу богатой виллы.

Хозяйка - красивая женщина с властным волевым лицом и мертвенным взглядом серых почти прозрачных глаз. Подчиняясь местной моде, ее лицо было покрыто слоем «боевой раскраски». Золотые тени вокруг глаз, румяна на скулах, карминовые губы, пудра как тон для остальной раскраски. Выглядело все это вместе довольно пугающе, как будто кукла балаганного фокусника вдруг ожила и начала командовать людьми. Из-за раскраски было тяжело угадать ее истинный возраст, но складки на шее, и слегка сморщенная кожа на руках говорили, что сидящая напротив нас женщина уже немолода. Она была обернута в какое-то подобие разноцветного сари, поверх шелковой туники. На руках костяные браслеты с золотой отделкой. На больших пальцах и мизинцах накладные ногти из тонких ажурных сплетений золотых и серебряных нитей, с тянущимися от них поверх кисти тонкими цепочками к ближайшему браслету.

Гай представил нас другу-другу и удалился. Мы с Кассандрой сели в кресла с резными спинками и обитыми узорчатой тканью сиденьями.

За завтраком беседа, начавшаяся с наших благодарностей за помощь, небрежно отклоненных хозяйкой: «Какие пустяки, благородные люди обязаны приходить друг другу на помощь», — неторопливо перетекла к обсуждению погоды и ужасных условий путешествия. Повара госпожи Ариадны готовили не хуже, чем в «Проделках Пака», но завтрак прошел без присущих патрициям излишеств в виде неудержимой обжираловки.

Наконец, когда гости насытились и слуги принесли кальян, госпожа, согласно с правилами местного этикета, наконец смогла перейти к делам.

— Поместье моего мужа находится на излучине всего в дне пути от Гастиановой переправы. Вы просто обязаны посетить владения нашего рода на пути домой, мой господин Максимус.

— Но…

Она властно подняла руку, ладонью ко мне, как бы говоря: «Я не закончила».

— Путешествовать мы будем вместе, так, согласитесь, безопаснее. Это ужасное нападение оставило вас практически без охраны. Но дело даже не в этом. Максимусу Септима Спати, — она произнесла мой титул на южный манер, — не требуется охрана. А вот патрицию столь высокого статуса путешествовать со столь малым количеством сопровождающих и безо всяческих удобств, просто унизительно. Я прошу вас до достижения моих владений быть моим гостем.

Отказать было бы неправильно. Но… У меня могли появиться, скажем так, новые обстоятельства. Которые точно не предполагали совместного путешествия с кем бы то ни было. А уж тем более с женщиной, связанной родственными узами с половиной патрицианских родов провинции. Это все равно что стать спутником радиокомментатора ведущего онлайн-передачу: «Сплетни, слухи, скандалы».

— Моя прекрасная госпожа. — Вежливо сказал я. — Мы будем счастливы разделить с вами путь до Гастиановой переправы. Но там у меня могут возникнуть дела рода, которые не позволят мне и дальше получать удовольствие от вашего общества.

Вот загнул, семерым не разогнуть! Надеюсь, я не сильно накосячил с построением фразы. Все же я простой российский инженер и мне выражения типа: «А не пойти бы тебе на хер старушка», — или: «У меня свои дела есть», — гораздо привычнее цветистых словесных конструкций.

Многие попаданцы из книжек начинают вести себя в ином мире по-простецки, игнорировать титулы, говорить какой-нибудь дефолтной принцессе: «Зови меня просто Ванька, а я буду звать тебя Анька», в общем, вести себя как подворотное быдло из российской глубинки. И все окружающие с таким их поведением мирятся просто потому, что они ГГ-же! Здесь подобное поведение было самым простым и прямым путем к социальному самоубийству. Получить репутацию «плеба в плаще патриция» означало поставить крест на любых серьезных отношениях со знатью империи.

Между тем Ариадна продолжила:

— Максимус! В начале нашего скромного завтрака вы говорили, что ваша признательность не знает границ. В знак этой признательности вы могли бы выполнить каприз слабой женщины, и сопроводить ее до виллы фамилии. На дорогах неспокойно, о могучий герой. Ваша защита и покровительство в этом путешествии были бы достойной платой за мою незначительную помощь.

Шах, сука, и мат! На такое я даже не знаю, как возразить. Откажу, прослыву неблагодарной свиньей.

— Буду счастлив сопроводить вас, моя блистательная госпожа. — Склонив бритую голову, произнес я.

Искоса глянул на Кассандру. Но по ее непроницаемому лицу что-то прочесть было невозможно.

Видимо, у Ариадны какие-то планы на меня, которые она собирается реализовать по прибытии на место. Другой причины для подобного навязчивого гостеприимства я не вижу. У нее в охране почти два десятка катафрактов — аналога Всадников-патрициев, только труба пониже и дым пожиже.

Всадники были не отдельным сословием, а скорее званием, вроде рыцаря. Давалось оно только после триумфа полководца. Для его получения нужно было принять участие в победном сражении и доказать свою доблесть на поле боя. Ну и быть у полководца на хорошем счету. После этого воин получал право носить на большом пальце правой руки стальное кольцо.

Большинство Всадников были из альтиоров и полукровок. И Всадник был обязан приобрести и содержать экуса.

Имперская тяжелая кавалерия не имела себе соперников на поле боя. Аналоги катафрактов были у республики и у некоторых других государств. Но Всадники были только у империи Альтиор. Экусов разводили только в империи. Для вражеской пехоты это был ужас и смерть — появление имперских Всадников во время полевого сражения — гарантированное поражение для врага. Правда, Всадников было довольно мало. И это было призывное войско, не приписанное к легионам, а собирающееся под конкретную задачу.

Максимус был патрицием, имел боевого экуса, но всадником был лишь номинально. Стального кольца он — я еще не заслужил.

— Зачем ты пытался отказаться от ее приглашения? Тебе не нужны знакомства среди патрициев провинции? — Показала Кассандра, когда мы вышли за пределы лагеря госпожи Ариадны. — Что еще за дела рода у тебя могут возникнуть?

М-да. А она же не в курсе, что я задумал кое-какой финт ушами. С ней я не посоветовался. Я даже не знал, увенчается ли мой параноидальный план хоть каким-то успехом.

— Могут возникнуть, а могут не возникнуть. В любом случае проблемы будем решать по ходу дела, сестра.

Кассандра высокомерно посмотрела на меня. Как она умудряется смотреть на Максимуса сверху вниз, проигрывая ему в росте сантиметров двадцать — загадка. Но, ничего больше не сказав, жрица отправилась собирать вещи.

Совместное решение было — выдвигаемся после обеда. Терять еще одни сутки на стоянку не хотелось никому. Впереди маячил Гастианов брод, который был одновременно и местом переправы через Иссэль и первым приличным городом, после Орро-Терры на нашем пути. Гастианов брод служил также главным внутренним торговым перекрестком Арбореи.

Сегодня наш совместный караван его точно не достигнет. Но холмистая, безжизненная степь должна была смениться травянистой равниной либо ночью, либо завтра с утра. А собственно города мы должны были достигнуть не позднее завтрашнего вечера. Если все пройдет гладко. И по плану. Нет, ну что может пойти не так?

Традиционно двигались мы до полного восхода Фобоса и достигли очередного оазиса уже глубокой ночью. Установка временного лагеря, разведение костра для приготовления пищи. Возни еще примерно на час.

Я сидел возле костра, бездумно вороша угли веткой, когда рядом со мной пристроилась Кассандра.

— Созови намидийцев, которые приняли Богиню. — Потребовала она. — ТЫ переведешь им то, что я скажу.

— А «пожалуйста» или там «если ты ничем не занят», тебя не учили говорить, посвященная? — Раздраженно ответил я.

Сестра вопросительно вскинула брови.

— Ты единственный, кто достаточно понимает храмовый язык для перевода. Никаких дел у тебя нет, Максимус. Если тебе нужна пустая вежливость, то вот она: «Припадаю к стопам могучего воителя и умоляю о милости». — Явно процитировала какой-то текст зеленоглазая стерва. — А теперь зови паству.

Ну может просто язык жестов — это что-то вроде переписки в интернете? Не передает эмоции, скуп и лаконичен, и поэтому выглядит иногда как хамство или попытки распоряжаться? А на самом деле Кассандра вежливая пай-девочка, образец кротости и смирения? А? Может такое быть? Очень сомневаюсь. Но приму, как версию.

Чернокожие воины во главе с Нуру собрались у костра, по моему приказу. Сестра начала свою молчаливую пряжу храмового языка. Я переводил на альту, Нуру на их варварское наречие. Далеко не все намидийцы хорошо знали имперский.

Кассандра с места в карьер объявила, что чтобы правильно поклоняться богине, надо знать о ней чуть больше, чем имя. Надо понимать, что она считает добродетелью, а что грехом. какие поступки являются угодным ей, а какие харам и табу. После чего рассказала первую историю из жизни богини.

История Кассандры о первом грехе и первой добродетели

Почти три с половиной тысячи лет назад Юлия — смеющаяся над телами врагов, еще не ставшая Богиней, но уже бывшая могущественной Владеющей, вела войну с коварным и воинственным племенем ургов.

Все пятнадцать Спутников Юлии служили ей полководцами, советниками и помогали во всех ее начинаниях. Это уже были времена рассвета ее могущества и славы. От ее имени дрожали окрестные народы, ее деяниям пели славу и гордились союзники и последователи, и ужасались враги и завистники. Ей предстояло победить могущественного врага, владеющего непростой магией, и имевшего сверхъестественную силу — одного из Старых Богов Аркнии. Бога ургов.

И был среди Спутников тот, чье имя ныне предано забвению, а род был пресечен. Но тогда он был ближайшим другом и союзником Юлии. Ее Первым Спутником и, как гласят некоторые священные тексты, ее консортом.

Войска Юлии и ее союзников громили ургов, и несмотря на свою силу и могучих воинов, продавших души Старому Богу те проигрывали воинам Госпожи во всех малых битвах. Союзники же ургов убоялись силы Смеющейся или были нерасторопны и не пришли на помощь вовремя. А армии Юлии уже добрались до места последней битвы.

Город Уштеро, где был возведен главный храм Старого Бога, не имел стен. Ибо таково было бахвальство ургов, полагающихся на силу рук своих воинов и на силу божественного покровителя тех земель, что они не считали нужным возводить укрепления вокруг своих жилищ. Госпожа разделила свою армию, треть отдав первому Спутнику, треть своему лучшему полководцу - четвертому Спутнику, а треть оставив при себе в качестве резерва.

Четвертый должен был взять штурмом город, сломить сопротивление воинов врага, и осадить храм Старого Бога. Первый же должен был по системе скрытых долин обойти город. Его воины должны ыли выти там где начианался широкий проход между скал, и заблокировав этот путь отхода для жителей города и бегущих вражеских воинов, начать штурм с тыла, дабы завершить окружение храма на второй день сражения.

Госпожа же должна была повергнуть само божество ургов, вступив с ним в схватку, когда силы его будут подорваны потерей сторонников и затратами пневмы на чудеса, которые он творил не считая. Силы его божественной души таяли, не находя восстановления. Так загнанный зверь отгрызает себе лапу, попав в капкан, и может истечь кровью.

Таков был план Смеющейся. Такова был ее воля, и не было еще случая, чтобы воля Юлии оспаривалась или нарушалась.

В первый день битвы Четвертый повел союзников на штурм города. И пролилось много крови со стороны ургов, но еще больше со стороны Смеющейся. В битве за город сошлись десятки тысяч воинов, и белоснежные улицы Уштеро почернели от рек пролившейся на них крови.

Жрецы Старого Бога творили могущественные чары, забирающие многие жизни верных Госпоже. Храм периодически исторгал из себя черную тучу, проносящуюся по улицам города. Воины Юлии, попавшие в эти сгустки черного тумана, теряли кожу. Мясо их слезало с костей. Глаза вытекали из черепа. Спутники и Владеющие, служащие Смеющейся, как могли прикрывали воинов от враждебных чар, но их сил не хватало, чтобы защитить всех.

А Госпожа не тратила свои силы. Она ждала. И так прошел первый день сражения.

Настал второй день.

И Первый Спутник не пришел со своими людьми.

Четвертый же, хоть и был на голову выше полководцев противника, как военачальник, начал терять завоеванные им городские кварталы, ибо слишком велика была мощь Старого Бога, направленная против смертных.

Юлия могла бы своей силой поддержать гибнущее войско. Но она ждала.

Лишь отправила в бой треть армии, оставшуюся при ней в качестве резерва, оставив с собой десяток Владеющих и лучших воинов и еще двух Спутников Аркея и Целебу. Все остальные силы были брошены на штурм столицы Ургов.

Силы сражающихся выровнялись. Бой кипел до ночи, и улицы города до самого храма были заполнены отрубленными руками и ногами, завалены телами бойцов обеих сторон, так что живой не мог пройти по ним, не поправ своими сандалиями мертвых.

Так наступила вторая ночь.

Но битва не закончилась. Воины убивали друг друга в свете Фобоса и Ремидия, кололи, рубили, кусали и рвали голыми руками. Ибо велико было ожесточение с обеих сторон.

Лучи Эос озарили ужасную картину: окровавленные, почти обессиленные несколько сотен воинов Госпожи стояли у подножия вражеского храма. Владеющие, не могущие выдавить из себя ни капли пневмы. Спутники, не могущие прикоснуться к Эфиру.

Храм Старого Бога молчал, и больше не выдавал выплесков силы. Жрецы прекратили творить проклятия и чары. Молчали и несколько тысяч элитных стражников храма, застывших на ступенях пирамиды, и смотревшие на обессилевших врагов с холодным интересом мясника, собирающегося делать колбасу.

А Первый со своими людьми так и не явился.

Тогда Госпожа пошла вперед к храму своего врага, к остаткам своей армии. Она шла и смеялась посреди залитого кровью и заваленного мертвым мясом города. Госпожа смеялась, и даже элитные стражи впали в нерешительность, видя ее злое безумие. Они побоялись сразу напасть на малочисленного и обессилившего врага.

А Юлия вышла на храмовую площадь, на подиум для жертвоприношений, прямо в место силы Старого Бога.

Госпожа была облачена в Эгиду, ее верный меч — Друг Смерти лежал на плече, как перышко, а ведь он весил шестьдесят унций (унция-триста тридцать грамм).

Смеющаяся выкрикнула тайное имя Старого Бога: «Я иду к тебе, чтобы забрать твою силу. Пришло наше время, время Новых Богов. А твое имя было произнесено сегодня последний раз!», — заявила она и исчезла, на глазах у остатков своего воинства и стражей храма. Огромная черная воронка засосала ее внутрь иного плана бытия, и уходя из нашего мира, Госпожа смеялась, как всегда, смеялась, сокрушая врагов.

Битва, которую начали Владеющая и Старый Бог, сотрясла оба мира.

Со стен храма сыпалась штукатурка и осыпались фрески, славящие деяния Старого Бога и изображавшие отвратительные жертвоприношения, бывшие источником его темной силы.

Ступени под ногами стражей храма и мостовая храмовой площади трескались и дрожали, словно в лихорадке.

Уцелевшие во время штурма города здания рушились, поднимая в воздух тучи каменной пыли. Славная Эос потускнела и укрыла свой прекрасный лик за набежавшей пеленой туч.

Никто из противников не остался на ногах.

Однако буйство стихий не помешало остаткам воинов вступить в последнюю битву на пороге рушащегося храма. Ползком или на коленях, среди клубов пыли и наступившего мрака, они на ощупь находили врага и терзали его голыми руками, ведь многие в царящем вокруг хаосе утратили свое оружие.

Покрытые пылью и кровью, хрипящие от грязи в легких люди Госпожи и люди Старого бога убивали друг друга во вспышке боевого безумия. Говорят, что именно тогда уцелевшие в этой битве воины открыли технику "Кровавого безумия".

Но внезапно все прекратилось. На поле боя опустилась тишина, прерывающаяся лишь стонами раненых и хрустом камней и деревянных балок от продолжающихся обвалов зданий.

Из сияющего изумрудным светом портала явилась Госпожа. Знаменитый доспех — Эгида был разорван в клочья. Из многочисленных ран на ее теле сочилась кровь, а через некоторые были видны обнажившиеся ребра и внутренности. В правой руке она сжимала Друга Смерти, а левой волокла за собой меняющую форму черную тень. Все, что осталось от Старого Бога.

Госпожа взмахнула мечом и все остававшиеся в живых защитники города, его жители, дрожащие от страха в своих жилищах пали замертво в то же мгновение. Такова стала сила Смеющейся, победительницы Бога.

Она взглянула в глаза умирающего Четвертого, почти заваленного телами убитых им возле храма врагов и рекла: «Куда ты собрался, мой верный полководец и доблестный воин? Разве можешь ты умереть, не получив награду от своей Госпожи?», — и с этими словами она вырвала дух полководца из его тела и заключила его в знамя армии, которое сжимал в руках мертвый знаменосец.

Дух Четвертого не расточился и не покинул этот мир. И теперь воины славят Четвертого под именем Эниалий, славят как бога-покровителя легионов и полководцев. Бога войны и кровавой жатвы. А алтарями его являются воинские знамена, омытые кровью врагов. А первой добродетелью последователей Госпожи, благодаря Четвертому, мы считаем Доблесть.

Когда пыль над храмом начала рассеиваться, а эфир еще продолжал вибрировать от потока проходящей через него пневмы умирающих, на растрескавшиеся плиты Площади ступил Первый.

«О моя Госпожа», — произнес он: «Я спешил, как только мог, но я не успел к битве. Зато я разгромил союзников Ургов, которые привели огромную армию, чтобы ударить по тебе с тыла Госпожа».

«Ха-ха-ха, — зашипела тень павшего Бога, — это жалкий смертный заключил со мной сделку, не надеясь на твою победу. Могущественная. Он хотел выжить, примкнуть к победителю».

«Ты лжешь, тень!», — закричал Первый: «Я сражался во имя Госпожи и победил ее врагов!».

И тогда Смеющаяся ласково посмотрела на Первого. «Отчего мой верный, тогда, чисты твои одежды. И где воины, судьбы и жизни которых я вручила тебе, мой первый спутник и мой муж? Ты должен был явиться с войском на второй день утром, такова была моя воля. А ты приходишь, когда битва закончена и говоришь, что защищал меня от врагов? Ты даже не просишь прощения за свою ошибку! А может, и за предательство!», — и Госпожа снова засмеялась.

Первый, как бы горд и надменен он ни был, побледнел и пал перед той, кто была Юлией на колени. А она продолжила: «Тебе тоже полагается награда, мой муж. Я подарю тебе бессмертие!» И с этими словами она вонзила Друга Смерти в грудь Первому, пригвоздив его к мрамору жертвенника. Первый был сильным Владеющим, поэтому сразу после этого удара он не умер. Но все его силы уходили на то, чтобы противостоять пьющему его душу Другу Смерти.

«А чтобы ты не был одинок в подаренной мной вечности, я дам тебе славную компанию. Я соединю тебя с твоим новым господином, ради которого ты совершил предательство!» И Госпожа сплела сильнейшее проклятие. Она перемешала душу Первого и остатки сути Старого Бога, тень которого она сжимала левой рукой.

Когда остатки армии госпожи покинули мертвый город, в живых оставался только Первый. Приколотый Другом Смерти к алтарю. Бессмертный, ибо он получил свое бессмертие из остатков силы Старого Бога. Вечно умирающий и не могущий умереть.

Многие страны и города, завоеванные Госпожой, можно найти на карте Аркнии. Но никто не знает, где было государство Ургов и расположение проклятого города Уштеро.

Говорят, раны Госпожи, полученные в этой битве, не зажили до ее окончательного вознесения.

А первым грехом в глазах Госпожи и ее последователей, с той поры, является предательство. И Первый, с тех пор упоминается в летописях и священных свитках не иначе, как Предатель. Его настоящее имя забыто до конца времен.

***

Сказать, что меня потрясла эта история, значит, не сказать ничего. Я начал осознавать, что под личиной красотки, подсевшей ко мне в «Настоятеле» скрывалось древнее кровожадное безжалостное существо. Существо, ради своей силы и становления богиней погубившее десятки, если не сотни тысяч душ.

Максимус, как оказалось, в силу природного раздолбайства и лености ума ни хрена про Смеющуюся не знал. Для него она была богиней-покровительницей рода Доримедов, не более того. Абстрактным ликом мраморной статуи в семейном храме. И планы Смеющейся на мою скромную персону перестали казаться мне простым любопытством скучающей бессмертной. Будущее все больше окрашивалось в тона крови и железа. Мне только что весьма убедительно рассказали про главные правила получения могущества в этом мире. Вспомнился и первый совет Богини про «клыки и когти».

Да уж. Дух самой богини был, похоже, выкован в пламени войны за власть и закален в крови сотен тысяч.Только готов ли я к такому пути? А моя душа, она из какого материала? Так ли я представлял свое «попадание в магические миры»?