Попал по собственному желанию

Глава 17. Хочешь быть счастливым, не ройся в памяти

В которой я узнаю о вреде нерешительности, продаю людей, вернее женщин, и, вспоминаю некоторые подробности семейной жизни

Очередной рассказ Кассандры о деяниях Богини, со мной в роли сурдопереводчика оказался на удивление коротким.

Рассказ Кассандры о тактике выжженной земли и решительности

Госпожа происходила из царской семьи. Однако имени этой семьи святые писания не сохранили. Сегодня четыре имперских рода Августы, Юлии, Доримеды и Кассии считают себя ее прямыми потомками и это подтверждено хрониками и святыми текстами. Но о подлинном происхождении самой Госпожи хроники молчат.

Ее восхождение началось, еще в период царств, когда Альтиоры были раздроблены и враждовали между собой. Тогда можно было за несколько дневных переходов выйти из одного царства и прийти в другое.

И вышло так, что соседнее царство напало на владения семьи госпожи. Те дали врагам решающий бой на границе своих владений. В битве победили войска врагов рода Юлии. В этом же сражении погибли все старшие мужчины ее семьи. Сложили голову на поле брани ее отец, ее старший брат и двое младших братьев.

Юлия осталась самым старшим потомком царственного рода. С детсва ее готовили к роли жрицы Весты, тогда считавшейся старшей богиней. Но, после этого поражения Госпожа взяла отцовский меч, и жезл власти и явилась к войскам.

Царский стратег, который стоял в резерве смог увести небольшую часть армии царства с поля боя. Враги же, увлекшись разграблением обоза не стали гнаться за ним.

Как только стратег установил свою ставку в одном из селений, к нему пришла Юлия и приказала собрать всех жителей на главной площади. Стратег подчинился, ведь она была из рода царей, чья власть утверждалась богами, а он всего лишь одним из ноблей.

Когда жителей собрали на площади, Юлия провела публичное гадание — гаруспицию. И взглянув на внутренности птицы молвила:

«Всем вам надо покинуть это место. Ибо боги говорят, что оно скоро опустеет, и кто не уйдет, тот будет мертв к завтрашнему утру. Идите до самой столицы. Возьмите столько провизии, и скота, сколько сможете унести. Тогда те, кто поспешит, спасется».

И многие поверили ей и отправились в путь не медля. Но некоторые остались.

А ночью селение запылало. Жителей, успевших выскочить из огня встречали стрелы воинов Юлии или острые копья.

Глядя на пылающую деревню Стратег обратился к Госпоже: «О царственная! Что ты делаешь! Это же твои люди. И сколько добра ты уничтожаешь, ведь сгорит скот и посуда и ткани. Останется лишь пепел!»

Госпожа ответила ему: «Я сожгу каждую деревню на пути врагов. Они не получат ни рабов, ни скота, ни узорчатых тканей, ни медных кувшинов. Я отравлю колодцы и источники воды. Их воины будут двигаться по пепелищу не найдя себе ни добычи ни славы. Придя к столице они ослабеют. И даже если решат вести осаду, они не смогут делать это долго. Так они вернутся домой не добыв в этом походе ничего, кроме пепла. Готов ли ты идти со мной до конца?»

Стратег слыша крики горящих заживо людей, глядя на пылающие дома, на кровь текущую по земле, отвечал ей: «Царственная госпожа, это нарушение законов войны. Ты сама разоряешь свои земли. Уверена ли ты, что поступаешь правильно. Может это боги покарали тебя безумием, после гибели старших твоих отца и братьев?». И солдаты, исполнявшие до этого ее приказ тоже начали сомневаться.

И тогда Госпожа сгустила эфир и нанесла стратегу удар, швырнув его в огонь, и держала там, пока он не сгорел заживо. Солдаты, присутствующие при этом поняли, что боги на ее стороне и преклонили колени.

И так она оступала, сжигая все на своем пути и уничтожая собственную страну. Но не оставила врагу ни одной унции зерна. Ни овцы ни коровы, ни устанга. Ничего, что можно было бы взять как добычу. Ни одного подданного ее не было угнано в рабство. И враги ушли, даже не дойдя до столицы. Ибо их собственные солдаты начали роптать и жаловаться на тяготы этого похода. А царство Госпожи было спасено. Так Юлия, пожертвовав малым, сохранила целое.

А мы, с тех пор знаем, что второй грех в Ее глазах — это Нерешительность. И помним о ее мудрости.

***

Едва пальцы Кассандры перестали двигаться, я замолчал, а за мной и Юма, служивший в этот день переводчиком для намидийцев. Все присутствующие чернокожие воины вскинули копья и трижды ударили древками по земле. Что-то вроде выражения одобрения. Еще бы им не нравилось.

— Нерешительность погубила многих воинов. — Важно сказал Юма. — Твоя богиня дает правильные табу, колдунья. Многие мои ребята думают что посвященными ей — это честь. Ты ведь не против?

— Скажи им, чтобы все кто хочет покровительства Богини должны помнить о первом грехе. Предательстве. Она не потерпит отступничества, в отличии от их племенных божков. Так что пусть хорошо подумают, прежде чем просить меня о посвящении.

Я передал моим намидийцам спич Кассандры и скомандовал расходиться и заняться своим снаряжением.

И только после этого пошел посмотреть на спутников моей супруги, которых намидийцы поймали вместе с ней. Встречу с ней самой я малодушно откладывал.

Супруга путешествовала с удивительно небольшим сопровождением, возможно для скорости поездки. Из интересных личностей среди десяти задержанных присутствовал мой управляющий. Или бывший управляющий, пока не знаю. Послушаю, что он запоет. Раб — библиарий, грамотный раб из этрусков. Скорее всего его взяли с собой из-за высокой стоимости. Ну и документы кто-то должен же составлять. Ну и всякие повара, служанки и пяток охранников из моих боевых рабов.

Допросив рабов, я выяснил, что в поместье все были уверены в моей смерти, и выполняли команды женушки без малейших колебаний. Так что, боевых рабов я приказал отпустить и вернуть им снаряжение. Будут нас охранять на дальнейшем пути.

Библиария я определил в помощники к Юстасу и в его повозку. От служанок Елены, так звали мою благоверную я решил избавиться.

Перед тем, как приступить к обстоятельному разговору с управляющим, я отправил несколько человек под предводительством Друза в Гастианов брод, для пополнения припасов. И поручил ему там же и избавиться от всех «лишних» служанок.

Для меня рабство все еще оставалось неприемлемой концепцией, но я прекрасно понимал, что если просто выгоню их на улицу, она там и перемрут, и это в лучшем случае. В худшем они снова станут собственностью, только первого, кто сможет наложить на них руку. Так что пристроить их «хорошему» хозяину, т. е. достаточно состоятельному, чтобы заплатить за них полную цену, какая-никакая гарантия, что они будут хотя бы сыты. Прислуживать патрицианке — специфическое умение. Местные куриалы по идее передерутся за этих девочек, выкупая их для своих жен. Правда у нас нет времени устраивать торги, да и желания у меня такого тоже нет. Поэтому Друз сдаст их местному работорговцу за приемлемые деньги. А мне в доме шпионки и сторонницы Елены ни к чему.

Разговор с управляющим я начал с угрозы.

— Ты же знаешь, как поступают с нерадивыми слугами, Ефим. Как я поступаю с нерадивыми слугами.

Он затрясся, как лист на ветру, и, кажется обмочился. Он был свободным человеком, но его должность предусматривала вхождение в фамилию младшим членом. А с членами своей фамилии глава семейства мог поступать как угодно. Юридически они были в полной моей власти. Так что я мог его казнить, и никто бы мне слова не сказал. Особенно если бы казнь была за дело.

Я продолжил:

— Ты не мог не заметить супружеской неверности моей жены. И признаков наступающего безумия. Но ты не доложил мне. А после и вовсе помог ей ограбить меня. Скажи. Как именно я должен казнить тебя за подобное? Ммм? Кол или столб? Выберешь сам?

— Г-г-господин! Пощадите! Просто отрубите мне голову. Я действительно замечал, что с госпожой Еленой что-то не так, но я боялся лезть в ваши дела! Богами клянусь я не знал ничего об их шашнях с Эмилием (это покойный колдун, которого я приколол Светлячком к повозке странствующего торговца), пока вас не увезли молчаливые Сестры. А потом было объявлено о вашей смерти, господин! Что я мог сделать, против свершившегося святотатства?

— Так ты говоришь, что заметил безумие моей супруги? В чем оно выражалось?

Я решил оставить этому человеку жизнь. Во-первых, убить человека, ползающего перед тобой на коленях, или отдать приказ о его казни, не то же самое, что убить противника в бою. В бою я вообще не думал и не рефлексировал. Почти все за меня делало подсознание и боевой опыт Максимуса. Во-вторых, он действительно был ни в чем не виноват, если только не участвовал в заговоре супруги против меня, напрямую. Пока что ничего на это не указывало. Максимус бы скорее всего уже рассек бы его на несколько маленьких управляющих. Но я не он. В-третьих, я сейчас закладывал основу показаний против Елены в суде. Слуг из свободных тоже будут опрашивать. И если он сейчас сам убедит себя, что видел признаки подступающего безумия, то потом спокойно поклянется в этом на алтаре. А его нынешнее состояние и страх за свою шкуру только эмоционально закрепят эту уверенность.

Послушав еще немного его лихорадочные оправдания, я сказал:

— Твою судьбу я определю позднее. Сейчас придет мой стряпчий и жрица. Они запишут твои свидетельства на пергаменте, и ты поклянешься Богиней что говоришь правду. В зависимости от того, насколько полезными будут твои показания, и сколько ты вспомнишь, будет зависеть мое решение. Ты все понял?

— Я все понял, г-господин! Я все расскажу, мне нечего таить от моего господина!

— Только не вздумай придумывать и врать. Иначе смерть твоя будет максимально болезненной! Просто вспомни все как было. Жрица чует ложь. Помни об этом.

Умеет ли Кассандра чуять вранье я понятия не имел. Но для него такая угроза была не лишней, чтобы он не изоврался. А просто интерпретировал события в нужном мне ключе.

Я пошел искать Алексиса.

Тот встретил меня в главном здании. Всклокоченные волосы, красные глаза. Перегаром шибает так, что можно с уверенностью сказать, что дезинсекция главного зала состоялась. Он как раз инспектировал кувшины на предмет остатков вина.

— Я тебя предупреждал насчет выпивки, Юстас?

— А? Нельзя ли потише патрон. Моя голова сейчас развалится на куски. Смекаешь?

— Это точно, — сказал я угрожающе, сжимая кулак. — Вот что Юстас., — Я подхватил его под мышки и понес во двор. — Прямо сейчас я нуждаюсь в твоих услугах, за которые плачу тебе немалые деньги, — я открыл входную дверь его спиной и возможно затылком. — А ты не в состоянии их оказать, потому что нарушил мой прямой запрет. — Я пронес его через двор к каменной поилке для животных. — Сейчас я продемонстрирую тебе легкий вариант того, что бывает, если мои распоряжения игнорировать.

Все находящиеся во дворе заинтересованно смотрели на разворачивающееся представление. Юстас при каждом моем слове вздрагивал и болезненно морщился. Дойдя до поилки я плюхнул в нее моего стряпчего, подняв тучу брызг. Мутная вода с плавающими в ней соломой скрыла его почти целиком.

Я слегка прижал его каменному дну поилки и через двадцать вдохов выдернул наружу.

— Тебе повезло, Юстас, что Друз уехал в городок за припасами. В следующий раз, когда тебе покажется, что ты можешь игнорировать мои распоряжения, я поручу исполнение приведения тебя в чувство ему. — Нежно проговорил я ошалело отплевываются юристу и снова погрузил его под воду. Намидийцы откровенно ржали и показывали на нас пальцами. Дети природы, что с них взять. Продержав Юстаса под водой еще двадцать вдохов, я снова извлек его на свежий воздух.

— Я понял, патрон! Все осозна… буль буль. — Я снова погрузил его в поилку.

После последнего погружения он выглядел вполне осознающим реальность, но я для профилактики макнул его еще трижды. Устанги косили на нас дикими глазами, фыркали и пятились прочь, натягивая недоуздки.

Наконец я извлек своего юриста из воды и поставил на дрожащие ноги возле себя, слегка придерживая за тунику. Он не пытался возмущаться, только часто дышал, отплевывался и затравленно озирался.

— У тебя триста ударов сердца, чтобы привести себя в порядок, и быть здесь с письменными принадлежностями. — С этими словами я отпустил его.

Юстас пошатываясь двинулся в сторону двери в остерию, на что я придал ему ускорения ножнами гладиуса по заднице.

Он меня реально выбесил. Сколько раз я хотел предпринять что-то подобное на работе, к монтажникам явившимся в нетрезвом состоянии. Но нет. Всего удовольствия акт составить. А потом порвать, потому что «работать некому». Здесь же я, как работодатель обладал более широкими полномочиями, как выяснилось. И очень наделся, что такие меры приведут к желаемому результату.

Я обратился к Кассандре, которая стояла поодаль, скрестив руки на груди. Лицо ее, обычно неподвижное, скривилось в усмешке.

— Сестра. Нужна будет твоя помощь и свидетельство. — я очень кратко описал ей суть задумки. Она одобрительно кивнула и показала:

— Может как воин ты и сдал, Максимус, а вот мозгов тебе Богиня явно прибавила. Очень коварно и умно. Я участвую. После допроса я сварю отвар о котором ты просил меня. Если Друз доставит ингредиенты. А тебе надо поговорить с женой. Мой совет. Не затягивай. И если ты передумаешь, и все же решишь ее казнить, я могу сама перерезать ей горло. Вдруг у тебя остались к ней чувства.

Ну разве она не прелесть? Прямо Чип и Дейл в одном лице. Всегда готова прийти на помощь в затруднительной ситуации.

Я проследил за тем чтобы допрос управляющего начался. Немного размялся с мечом. И, обругав себя последними словами за прокрастинацию, отправился разговаривать с Еленой.

Моя супруга выглядела плохо. Не в смысле красоты. Цветок рода Юлиев был прекрасен. Однако ее совершенное лицо осунулось. Под глазами залегли глубокие круги. Глаза лихорадочно блестели. Губы искусаны. Платиновые волосы, которые некому было укладывать спутались неприятными колтунами, что в сочетании с выбритыми висками смотрелось не очень.

Она была младше Максимуса на пять лет. На самом деле передо мной сидел ребенок по меркам моего мира. Даже не верилось, что этот ребенок хладнокровно спланировал и осуществил убийство своего мужа. Если бы не Богиня, Елене бы все удалось. Почему-то я был твердо уверен, что главным в этом заговоре был вовсе не Эмилий. А вот эта вот невинно выглядящая красотка. Жестокость и интриги у альтиоров в крови. Ее воспитывали достойной дочерью рода Юлиев, а, значит она была жестокой, умной, заносчивой с нереально завышенным ЧСВ (чувство собственного величия).

ЕЛЕНА ИЗ РОДА ЮЛИЕВ

Мы молча смотрели друг на друга. Она с открытой ненавистью, я нейтрально.

— Пришел помучить меня перед казнью, мой дражайший супруг? — спросила она.

— Хм. Нет. Сам не знаю, зачем я пришел. Ты изменила мне и попыталась убить в сговоре с колдуном. Все что нужно я и так знаю. Казнь откладывается. Пока я возвращаю себе украденное тобой имущество ты нужна мне живой. А потом я просто разведусь с тобой. И отправлю к отцу.

— Какая же ты тварь Доримед! Тебе мало того, что ты унижал меня, ты хочешь унизить и мой род? Отослать меня как сломанную игрушку домой? После всего, что ты сделал? Не подарить мне даже смерть? То, что у тебя нет чести, не новость. Но ты, оказывается еще и не мужчина! Жалкий кусок дерьма недостойный зваться альтиором!

Девочка хорошо знала своего предыдущего мужа. Настоящий Доримед уже скорее всего бы откручивал ей голову, после таких слов. Меня же они совершенно не задели.

Я постоянно отгонял от себя мысли о супруге и поэтому, наверное память Максимуса не делилась со мной ни ее образом ни воспоминаниями о совместной жизни. И вот, после ее слов, искусственно созданную запруду прорвало. Образы прошлого хлынули в мое сознание.

Максимус не хотел этого брака. Он считал что ему еще рано заводить жену. Но отец настоял. Со скандалом и под угрозой отлучения от фамилии. Дому, видите ли, срочно понадобилось подтверждение политического союза с Юлиями.

Елена, во время смотрин пожирала красавчика Доримеда взглядом. Девчонка искренне радовалась, что у нее будет такой муж. Из знатного влиятельного дома. Молодой красавец. Чемпион. Просто мечта.

В первую брачную ночь Максимус ее по сути изнасиловал, вымещая на ней досаду от всей этой ситуации с брачными обетами. А потом ушел к гетерам. На людях он был с ней предельно холоден. А наедине обращался с ней максимально грубо, не гнушаясь побоями. Иногда он заставлял ее смотреть как он трахается с наложницами. Не раз обсуждал при ней планы о том как он от нее избавится. Отчасти из-за его вызывающего поведения и постоянных скандалов, связанных с другими женщинами его отец и отослал Максимуса в Арборею. Эту ссылку красиво обыграли клятвой служения Богине — покровительнице семьи.

Меня затошнило. Это не я вел себя с девчонкой, как последний скот. Не я избивал ее. Не я постоянно оскорблял и открыто изменял ей, стараясь выместить на ней дурацкую обиду на отца. Но с последствиями этих поступков разбираться теперь мне.

Елена возненавидела Максимуса всей душой. И отомстила, как мстят женщины альтиоров. Между кинжалом, ядом и колдовством, она выбрала колдовство. От которого, кстати, Максимус был неплохо защищен.

Но если вспомнить, что Смеющаяся покровительница и рода Юлиев тоже, появляется вопрос, а не поучаствовала ли Богиня в наказании оригинального Максимуса. При этом подставив девчонку. Подобная «справедливость» была вполне в ее духе.

Меня мутило, поэтому я сел в кресло напротив Елены. Потер виски. Нестерпимо захотелось выйти, и нажраться до потери сознания. Но это бы ничего не решило. Да и вина для опьянения моему телу требовалось непомерно много. А крепкие напитки в этом мире были еще неизвестны.

— Ты не будешь казнена, потому что в твоем поступке виноват я. — Сказал я негромко. — Я не виню тебя в том, что ты пыталась меня убить. Я заслужил. И даже в измене не виню, очевидно что так ты манипулировала этим твоим Эмилием, чтобы склонить его к преступлению. Не думаю, что он был для тебя чем-то большим, чем инструмент.

— Он был единственным человеком, который относился ко мне так, как должен был бы относиться ты! с нежностью и уважением! Если бы ты не был такой гнидой… Что с ним?

— Он попытался организовать на меня нападение после выхода из монастыря, и я его убил.

По щеке Елены скатилась одинокая слеза. Больше никаких проблесков эмоций. Одна слеза. Мне почему-то стало жутко. Это сука уже не похоже на веселые приключения в мире меча и магии. Это триллер какой-то.

— Если ты видишь какой-нибудь выход, из ситуации, кроме казни и развода, скажи. — Вырвалось у меня. Слабак. Богиня бы не одобрила. Да и хрен с ней, если честно. Мне все меньше хотелось оставаться ее «паладином», чем больше я узнавал про нее.

— Если ты действительно предоставляешь мне выбор, то дай мне выпить яд. Я устала. Ты почти сломал меня. Ты не оставил мне ни капли достоинства. Обращался как с последней шлюхой. Хотя нет. Со шлюхами ты бываешь нежен и щедр. Яд. Отличный выход. Но я не верю, что такое чудовище, как ты даст мне выбор. Ты просто в очередной раз пришел поиздеваться надо мной. Ведь ты любишь издеваться над беззащитными, Доримед.

— Я не… В любом случае надо будет дождаться суда. Я… Тебе будут прислуживать рабы. Если что-нибудь будет нужно, передавай через них. Твоих служанок я отослал.

Я встал и, не в силах продолжать этот разговор вышел из комнаты. Не зря я не хотел вспоминать нашу «семейную жизнь». Но такую грязь я даже представить себе не мог. К сожалению, даже в моем мире мужиков обращающихся с женщинами примерно так же, как Максимус с Еленой, все еще было непозволительно много. И я всегда презирал их. От всей души. А тут… Что теперь делать-то? Очевидно, с Кассандрой говорить об этом бесполезно.

Я поднял голову и увидел стоящего на пороге своей комнаты Гнея. Старый Владеющий стоял в проеме двери, сложив руки, обмотанные чистой тканью на груди.

— Хочешь поговорить, Максимус? — спросил он нейтральным тоном.

— Нет. Хотя… у меня есть к тебе несколько вопросов Гней.

— Проходи…те, господин. — Он посторонился, и когда я вошел захлопнул за мной дверь.