Попал по собственному желанию

Глава 1. «Настоятель»

В которой я веду откровенный разговор с таинственной незнакомкой, падаю на задницу, выясняю разницу между сном и явью, выбираю сердцем, принимая крайне опрометчивое решение

Тая в стакане, лёд позволяет дважды

вступить в ту же самую воду, не утоляя жажды

И. Бродский

В этот пятничный вечер я собирался отдохнуть в новом для себя заведении. Кто-то из моих знакомых постоянно ходит в одно и то же место. Кто-то устраивает алкотуры в один день, посещая семь — двенадцать заведений. Я же каждую пятницу любил найти что-нибудь новое. Место, где ещё не был. Благо Питер, в этом вопросе, по-моему, бесконечен, как Вселенная.

Бездумно напевая «как ты мог космодесантник, раздавить мою любовь», я, спускаясь по Гороховой, не дойдя до набережной Фонтанки, зашёл, как обычно, в первую же глянувшуюся дверь.

Так, я и оказался в рюмочной «Настоятель», что в доме Евментьева, он же дом с ротондой.

С порога оценил обстановку в заведении. Иногда поиски не останавливаются в первой попавшейся пивной. Если мне не нравится внутри, я просто иду дальше. Но здесь было миленько. Почти пусто в вечер пятницы. Я вообще не очень люблю шумные места. А здесь…

Небольшой зал. Стойка, за которой торчит скучающая девица. Справа от стойки на стене панно маслом. Пародия на тайную вечерю с современными персонажами. Я сразу опознал среди апостолов Илона Маска и почему-то Трампа, а также Иосифа Виссарионыча. Остальные так просто не расшифровывались. Я решил, что надо посидеть в наливочной и попробовать присмотреться к картине повнимательней.

Взяв на баре меню, я заказал сет из трёх настоек за шестьсот пятьдесят. Ну ладно, два сета. Чтоб два раза не вставать. Выбрав для начала малину на джине, хреновуху и облепиху-чили, уселся за столик. Мне в глаза смотрела стоящая в окне маска — полуразрушенное лицо с прижатым к губам указательным пальцем. Антуражно.

Краем глаза заметил переливающееся платье, и передо мной опустился поднос с шестью рюмками. Затем незнакомка, а это была явно не та девушка, которая стояла за стойкой, грациозно опустилась на стул напротив меня. На лице её была та же самая маска, которая смотрела на меня с витрины. На руках золотые браслеты. Стройное тело с практически идеальными пропорциями было затянуто сверкающей зеленой тканью. Я даже не знаю, как эта обтягивающая штука называется-то. Но ткань, драпируя всё тело, практически ничего не скрывала, наоборот, подчёркивала самые большие достоинства. Акция у них, что ли? Закажи два сета и получи обворожительную незнакомку в соседки по столику. Вряд ли это посетительница.

Я повернул голову к стойке, чтобы задать вопрос, но обнаружил, что девица бармен куда-то испарилась. Я даже, как она выглядела, не запомнил.

— Эээ… — прочистил я горло. — Не знаете, кто изображён на панно? — Вот я дятел!

— Какие-то Трамп, Маск и Сталин. И куча других не очень-то интересных людей.

— Этих-то я и сам определил, — сказал я, тщательно удерживая взгляд на голубоватом мерцании в глубинах прорезей для глаз. И, усилием воли, не давая своим глазным яблокам довернуться вниз.

Не сказать, чтобы женщины не баловали меня вниманием. Просто ЭТА женщина была явно из другой лиги, чем мои обычные подружки. И дело даже не во внешности. Манера держаться, сидеть, говорить… Всё кричало о властности, силе — почти животной, загадке — почти смертельной. Я ничем не мог заинтересовать такую женщину. И вот она сидит передо мной и даже что-то говорит. Говорит! Вот я лошара!

— … Вы знаете только этих. Но разговор о фреске, даже о такой забавной, с вашей точки зрения, не то зачем мы здесь. — Кажется, она сказала сперва: «Я знаю». Но не факт.

— А скажите вот это всё, — я обвёл рукой абрис лица, намекая на маску. — Обязательно? Вы ни с кем меня не спутали? А то может у вас сегодня сборище анонимных тайных рептилоидов, властителей мира. И типа сигнал — шесть несочетающихся напитков в сете. Так вот! Решительно заявляю! Я не из ваших! — и немедленно выпил. Сюр ситуации стоило разбавить градусом.

— Маска на мне, потому что ты никак не можешь определиться, какое у меня лицо. А вот с представлением идеального женского тела у тебя всё в порядке. И нет. Мне не нужны эти твои рептилоиды. Я сегодня здесь, чтобы говорить с тобой. Рептилоидам назначено на завтра. — Она ослепительно улыбнулась.

— Эээ, вы хотите сказать, что я уже допился до зелёных… с золотом незнакомок завлекательного облика? Я бы не успел! Если вы ко мне, наверное, знаете, кто я такой? — намёки на то, что она плод моего воображения, я решил проигнорировать. Она была слишком живой. Осязаемой. На шее билась жилка. В воздухе висел аромат мускуса и каких-то пряностей.

— Ты Денис Щербинин. Сорок восемь ваших лет от роду. Какой-то там инженер-атомщик, чтобы это не значило. Увлекаешься чтением и работой руками, в мастерской. Мастеришь ненастоящие клинки и прочие поделки для ненастоящих сражений и приключений. Живёшь обычной жизнью ничего не решающего, никому кроме близких не нужного человека. Да и близких у тебя особо нет. Так. Приятели и приятельницы. Ты не строишь отношений. Не хочешь что-то менять. Ты пытаешься заполнить пустоту в душе этими книгами про сверхлюдей, колдунов и магов, походами по разным барам каждую пятницу и ищешь смысл жизни в пустых развлечениях, как чёрную кошку в тёмной комнате. А кошки там никогда не было. Ну что. Знаю ли я тебя?

— Эй, дамочка, чего это я отношений не строю! Да я за последние полгода трёх подруг уже поменял!

— Вот именно, Денис. Что мне в тебе нравится, в тебе нет сильной склонности к самообману. — Она говорила немного странно. Как будто… как будто переводила мысленно свои слова на русский язык с какого-то другого.

— Да вы кто такая, чтобы с лету меня вот так препарировать! Я не заказывал себе сеанс психотерапии! Что за идиотские шутки?! Дебильный бар! — Я намахнул вторую, подумал о том, чтобы уйти, но фиг им! За что деньги плочены?

— В Аркнии, в Империи Альтиор меня называют Смеющейся Богиней. Но ты спросил, кто я такая, а не как меня зовут? — в этот момент я поперхнулся хреновухой и зашёлся кашлем, пытаясь вдохнуть. Она, загадочно улыбаясь, наклонилась вперёд, погладила меня по щеке, и кашель тут же утих. Рука у неё была тёплая! И… я не знаю, бархатистая такая.

В ИМПЕРИИ МЕНЯ НАЗЫВАЮТ СМЕЮЩАЯСЯ БОГИНЯ

— Я та, кого вы называете магами, наверное. В Аркнии мы зовемся Владеющими.

— Вы, дамочка, определитесь — богиня или маг? Это немножко разные сущности! — мне начало становиться весело. Нет, конечно, обо мне она ерунду сказала, и сильно передернула. Все у меня нормально. Но я иногда, когда накатывала тоска, думал о своей жизни в похожих выражениях. Кризис среднего возраста называется. Хм. Я и сам думал… да не. Бред. Розыгрыш. Не бывает богов-магов всяких там. И чудес не бывает!

— Я не говорила, что я богиня. Ты невнимателен. Я сказала, что в империи меня знают как Смеющуюся Богиню. В сотнях других мест у меня сотни других имён. Но нам с тобой важна Аркния. Если хочешь, можно назвать меня гением эфира. Я давно уже отринула смертную оболочку и стала Странником. Но как перевести эти термины в понятные тебе образы я не знаю. У вас представления о магии слишком… примитивны. А ожидания от её применения, часто, слишком завышенные.

— У тебя слишком тёплые руки для той, кто отринул смертную оболочку. И ты дышишь, у тебя бьётся сердце.

— Конечно. Ведь мы в твоём сне. Я корректирую свой образ под твои представления. Но на самом деле меня здесь нет. В вашем мире остались жалкие крохи эфира. Таким, как я, во плоти в нём делать нечего.

— Где мы, прости?

— В твоём сне. Ты посетил это заведение сегодня вечером. Вернулся домой, подвыпивши, и лёг спать. Сейчас ты лежишь дома в постели, а не сидишь за столиком в рюмочной.

Я снова выпил. Я совершенно не ощущал себя спящим. Сны у меня были яркие, цветные и кинематографичные. Более того. Я мог ими управлять. Иногда мог изменить сюжет. Иногда «открутить» назад не понравившийся эпизод или повторить понравившийся. Но никогда у меня во сне не было таких реальных ощущений. Всё это вообще не было похоже на сон! А, похоже, было на какую-то странную разводку.

Будто прочитав мои мысли, она улыбнулась.

— Какой дотошный. Это не обычный сон. Я вытащила тебя в Тир-На-Ог. Мир, где живут бессмертные духи.

— Тир-На-Ог тоже слово из нашего мира! Это какой-то там волшебный мир у ирландцев! И у Джордана мир снов так называется!

— Хватит препирательств! Пойми. Я говорю с тобой на твоём языке! Для описания места, в котором мы находимся, я подобрала наиболее близкий аналог. Ты думаешь, что это розыгрыш? Уходи!

Последние слова хлестнули меня звуковой плетью. Я поднялся, накатил пятый и шестой стаканы. И молча направился к дверям. Сквозь стеклянную панель было видно Гороховую и витрину магазина Hand Land напротив. Я распахнул дверь.

И на меня взглянула тьма. Тьма, расцвеченная в дикие кислотные разноцветные полосы.

Улица куда-то пропала, канула во внешнем хаосе.

Прямо по центру невероятной сюрреалистической картины вдруг распахнулся нечеловеческий глаз, окружённый складками тёмной материи.

Око заглянуло, казалось, в самую суть моего существа, но в этот момент мои руки начали действовать отдельно от разума. Они захлопнули дверь, отсекая меня от первозданного хаоса снаружи.

А я совершенно неэстетично сел на задницу, резко попятившись от двери.

За стеклянной поверхностью мирно светилась вывеска магазина сувениров.

— Ну. Теперь, когда ты кое-что начал понимать, может, поговорим о том, зачем ты здесь? Зачем я здесь?

— Что это, «беспутная женщина», было? — я выразился иначе. Обычно я мысленно заменял невольно вылетающие «инженерские» словечки такими вот эвфемизмами. Я не ханжа. На работе с мужиками иногда было по-другому просто не объясниться. Но, в другой обстановке я старался обходиться суррогатами.

— Выход. Предваряя твой вопрос: чтобы проснуться, надо выйти в любую видимую дверь. Иногда, если двери нет, — она указала пальцем на панно, — её можно создать.

В панно оказалась врезана дверь, ручка которой как раз перекрывала нос товарища Сталина. Раньше её там точно не было.

— Нет. Я пока не готов шагать ТУДА. Что говорите? Зачем мы оба здесь? Теперь мне интересно узнать, да.

Я попытался применить свой «скил управление сном». Вот я стою на пороге заведения. Закрываю дверь и иду дальше по Гороховой. Представил себе это очень живо. Но ничего не произошло. Я всё так же сижу на заднице на полу «Настоятеля», на столе стоят шесть пустых рюмок. И женщина в загадочной маске смотрит на меня сверху вниз, закинув ногу на ногу.

Я встал.

Сел за стол.

Невольно покосился на рюмки. Она улыбнулась, и рюмки вновь оказались заполненными. Ну и что толку от виртуального алкоголя? Я вопросительно всмотрелся в рваную поверхность маски.

— Я предлагаю тебе шанс. Шанс навсегда изменить свою жизнь.

— Понятно! Я избранный! Всегда это знал! Но знаешь…

— Знаю. Ты бы выбрал синюю таблетку. Ведь за тобой не гонятся агенты Смиты. Тебя в целом всё устраивает в твоей жизни. И в чудеса ты не веришь. Ведь так? Но я не предлагаю тебе дилемму выбора между настоящим и иллюзией. Я предлагаю выбрать настоящее и настоящее. И собираюсь сперва раскрыть карты. Просто слушай. И помни. Это единственный и последний шанс сделать такой выбор. Другого не будет.

— Но почему я? В чушь про избранного я никогда не поверю.

— Ты обладаешь талантом Ходящего по снам. Слабеньким. Но в вашем мире и такое редкость. Значит, можешь быть перемещён. Ты человек из технического мира и сам технарь. Научное, системное мышление — то, что требовалось мне от кандидата. Ты умён. Развитый интеллект — тоже важный показатель. Но ты не избранный. Не уникальный пирожок. Всеми этими качествами обладают сотни тысяч, если не миллионы людей в вашем мире. Но на мой зов отозвался именно ты! Можешь считать это удачей. Я назову это рукой Судьбы.

— Сомнительная удача! В судьбу я тоже не верю!

— Пусть будет слепая случайность. Великий Рандом. Удовлетворён? Вы, смертные, такие зануды. У тебя появился уникальный, невозможный шанс. А ты сидишь и перебираешь свои заблуждения, как нищий грязные лохмотья.

— Слушаю тебя, женщина, которую в некой Аркнии зовут Смеющейся Богиней. — Действительно, что я теряю? Это даже становится интересно. — Нас, случайно, не поджимает время?

— Времени нет. Не для меня. И не для тебя в этом месте. Можешь выпить. Вкус как в реальности.

— Но эффекту нет!

— Я предлагаю тебе перенос. — она проигнорировала мою жалобу. — Отсюда в Империю Альтиор. Это совершенно иной мир. Там сейчас формируется узел… Тебе неважно. Предлагаю тебе начать там новую жизнь. Вот, собственно, и всё, если коротко. Я вижу, у тебя полно вопросов. Спрашивай.

— Я туда попаду в своём теле?

— Это невозможно. Там есть один… безумец. Жена с любовником устроили на него покушение. Наложили заклятие, и он лишился того, что вы называете душой. И утратил разум. Твой дух будет помещён в его тело.

— Какой-нибудь сопливый подросток с офигенным магическим потенциалом?

— Не угадал ни разу. Это славный воин. Седьмой меч его титул, ибо он стал седьмым среди всех мечников империи. Поверь. Даже для потомка славного рода, такого как он, это огромное достижение. Владеющим он не был. Да и не интересовался магией никогда. Ему двадцать два ваших года. И он-то как раз был избранным Смеющейся Богини. От моего имени ему даже даровали священный меч.

— А я так хотел стать архимагом и всех нагнуть! Воин. Брр. Такое себе, если честно. Кроме того, как с навыками? Я-то не воин, ни разу. Ролевое фехтование и историческое в расчёт не берём. Фуфло, если честно.

— Магом. Видишь ли. Во-первых, я уже говорила, что в вашем мире неверно представляют себе магию и преувеличивают её возможности. Одновременно не понимая её истинного могущества. Во-вторых, чтобы стать воином надо тренировать в основном тело. Чтобы стать Владеющим — душу. Только развитая душа может управлять потоками эфира. Твоя душа, как и душа любого жителя твоего мира, уж извини… Скажем так. Не годится. Но я учту это пожелание. Если ты согласишься.

— А с навыками что?

— С навыками всё проще. Навыки закреплены у него в синапсах. А мозг пока ещё не повреждён. Так что их ты восстановишь достаточно быстро. Твои навыки вместе с духом не перенесутся. Впрочем, у тебя полезных способностей и нет, толком. — А вот сейчас обидно было. — Ты не учитываешь главного. У него есть имя. Высокое сословие. И собственность. Так что тебе не придётся начинать с нуля. Ну и память. Память у тебя будет, в основном его. Память — это функция головного мозга у не магов, если тебе так понятнее. От твоих воспоминаний я сохраню технические знания и способ мышления. Личность. Ну и что случайно уцелеет. Твою душу для переноса всё равно придётся укрепить. Сделать тебя, так сказать, ближе к владеющему эфиром.

— Так я стану магом или нет?

— Ты получишь возможность изучать магию того мира, если захочешь. Без многолетних изматывающих закаливаний духа с детства. Сразу получить всё и на халяву, как у вас говорят, не выйдет.

— А почему он? Он чем-то важен?

— Нет. Сам по себе нет. Обычный, ничем не выделяющийся, кроме мастерства мечника, провинциальный землевладелец из патрициев. Но вот с твоей душой и знаниями… Может оказаться забавно.

— Я не люблю, когда меня держат за дурачка. Скажи, зачем это всё тебе? Если я не важен. Он не важен. А что тогда важно?

— Скука. Я люблю этот мир. Когда он был молод, я скиталась по нему. Я стала там легендой. Там я стала Странником. Мир кипел. Бурлил. Менялся. Текла кровь, рушились империи. Утверждались новые постулаты веры. Он был живым. Но вот уже почти три тысячи лет прошло с момента основания империи. И все три тысячи лет там ничего не происходит. Жизнь замерла. Всё успокоилось. Мир похож на нарядного покойника, лежащего в гробу на прощании. Он ещё среди живых. Но уже мёртв. Скучно. Но если бросить в это болото увесистый камень… Я хочу посмотреть, какие круги пойдут по ряске. Такой ответ тебя устроит?

— То есть ты рассчитываешь, что я буду чем-то вроде реаниматолога с эпинефрином и дефибриллятором наперевес. И со священным мечом в третьей руке, конечно.

— Я надеюсь, что будет весело. А с реаниматологом, как пойдёт. Может, тебя там вообще казнят, как одержимого или пришибут разбойники по дороге. Я не вижу будущего. Только чувствую узлы.

— Очень еклмн вдохновляюще про одержимого и разбойников.

Она равнодушно пожала плечами.

— Тот мир полон опасностей. Какой-нибудь ваш любитель экстрима половину печени или почку бы продал, чтобы туда попасть. Но ты — не он. И мне не нужна твоя печень. Со мной говоришь именно ты, а не любитель экстрима. Я честна с тобой — это главное.

— Судя по мечу и всему такому, там какое-нибудь средневековье? Деревянные полы, сортир на улице, вонь, грязь, антисанитария.

— Сам всё увидишь. У вас на земле не было полных аналогов обществу Империи. Технологии достаточно примитивны, но до такой вещи, как душ и тёплый туалет там уже додумались. И есть магия. Если для тебя это важно.

— Это важно! И как пройдёт перенос. И что будет с моим телом здесь?

— Твоё тело впадёт в кому и умрёт, когда его отключат от приборов. Перенос. Смотри.

Она извлекла, буквально из воздуха, стильный красный кожаный ларец, покрытый сложной вязью символов. Поставила его на стол. Открыла.

В ларце висели, не касаясь стенок и дна, шесть небольших серебристых сгустков. И один золотой. Она, нежно касаясь кончиком пальца непонятной парящей субстанции, произнесла:

— Я отдам тебе пневму. Когда ты проснёшься, она единственное, что останется с тобой после этого сна. Если ты решишься, приложи её к сердцу. И скажи: «Та, кто зовётся Смеющейся Богиней, я принимаю твой дар и согласен на договор».

— И всё?

— И всё. — она снова с нежностью погладила сгустки таинственной «пневмы». Её пальцы перебирали каждый шарик. Будто пытались извлечь неслышную мне мелодию. Затем Она извлекла из шкатулки золотистый. — Видишь. Я готова потратить ради прихоти великую ценность! Впрочем, тебе не понять. Если ты не решишься, я хочу получить пневму назад. Прижми к сердцу и скажи: «Та, кто зовётся Смеющейся Богиней, я возвращаю твой дар». Но если ты решишься. Мы увидимся ещё только один раз. Уже там. В Империи. Я дам тебе три совета. И, надеюсь, у тебя хватит мозгов ими воспользоваться. А теперь прощай!

Она вскинула руку, и с неё сорвалась сложная ажурная печать, состоящая, наверное, из сотен символов и рун. Печать ударила в моё тело под сердцем и растворилась, впиталась в него, оставив странное ощущение истомы и пустоты. Вместе с печатью исчезла и Она.

Я посмотрел на дверь. На шарик в руке. На секунду мелькнуло искушение оставить его на столе. Но я встал. Накатил одну за другой все шесть рюмок. И, закрыв глаза, рванул дверь на себя. Не давая себе задуматься, я тут же всем телом вывалился в дверной проём.

Было бы очень смешно, если бы я брякнулся на заледенелый асфальт посреди Гороховой, на потеху жителям культурной столицы. Но я действительно проснулся в своей постели. Я прекрасно помнил весь разговор. А в моей руке пылало маленькое солнце.

Практически не дав себе задуматься, я приложил руку к сердцу и прошептал: «Та, кто зовётся Смеющеймся Богиней, я принимаю твой дар и согласен на договор».

После чего Денис Щербинин умер.