Пока еще зомби? Ну ничего! Книга IV

Глава 24

Шок. Это было единственное слово, способное описать то, что повисло в воздухе собора. Эта сцена словно заморозило само время. Грохот выстрелов, звон стали, яростные крики — все стихло, утонув в оглушительной тишине, нарушаемой лишь низким, вибрирующим гулом нестабильного портала и тихим, сосущим шипением, от которого кровь стыла в жилах.

Все участники этой безумной трехсторонней бойни — и закаленные в боях солдаты «Государственников», и фанатики «Церкви», и мы с Никой и Канатой — застыли, как фигуры в паршиво заскриптованной кат-сцене. Все взгляды были прикованы к центру, к алтарю, где разворачивалась финальная сцена этой катки.

Тело Архиепископа, еще мгновение назад сиявшее божественной мощью, не просто умирало. Оно высыхало на глазах, как цветок, брошенный в доменную печь. Мириады золотых искр, что составляли его новую, «ангельскую» плоть, с тихим, сосущим шипением втягивались в ладонь Инвока. Он не просто убивал его. Он высасывал его силу, его самую суть, но на его лице не было ни триумфа, ни ярости. Лишь сосредоточенность.

Портал, лишившись своего «якоря» в лице преображенного жреца, не схлопнулся. Наоборот, он взвыл. Золотое сияние, до этого ровное и холодное, стало нестабильным, яростным. Оно билось в конвульсиях, как раненый зверь, меняя цвет с чистого золота на багровый, больной оттенок. Из его бездонной глубины донесся безмолвный, полный первобытного голода и ярости, вой. Это была не просто звуковая волна, а удар по разуму, от которого закружилась голова. Существо по ту сторону не собиралось так просто отпускать свою связь с нашим миром.

Чтобы удержать ее, портал начал высасывать жизненную силу из оставшихся фанатиков с удвоенной силой. Голубые и золотые искорки теперь не просто текли — они вырывались из тел берсерков, которые с последним, безумным воплем падали на землю. Их тела не просто умирал, они обращались в прах. Кожа чернела, плоть ссыхалась, и через мгновение они превращались в иссохшие, почерневшие мумии, которые тут же рассыпались в пыль, уносимую сквозняком, гулявшим по разрушенному собору. Алтарь, даже без своего жреца, гудел, как перегретый реактор, из последних сил поддерживая этот чудовищный ритуал, высасывая последние капли жизни из своей паствы.

Инвок, игнорируя хаос вокруг и застывшие в шоке фигуры солдат и фанатиков, сжал руку. В его ладони теперь покоилось то, что осталось от Архиепископа — пульсирующее, ослепительно-золотое ядро, размером с грецкий орех. Оно не обжигало, но излучало такой мощный, концентрированный свет, что смотреть на него было почти больно. Также от него исходил тихий, мелодичный гул, словно пение далекого хора, и я чувствовал, как сама его суть вибрирует, полная чужеродной энергии. Это была квинтэссенция силы, которую жрец так отчаянно желал.

Инвок не колебался ни секунды. С тем же спокойным, почти будничным выражением лица, он поднес ядро ко рту. На его лице была лишь холодная, методичная решимость хирурга, проводящего сложную, но необходимую операцию. Он проглотил его.

«Он поглощает его силу. И это не было спонтанным решением. Это был план просчитанный до мелочей. — пронеслась в моей голове холодная, аналитическая мысль. — Словно, он не защищал Архиепископа, а „откармливал“. Он ждал, пока тот, как живой инкубатор, соберет всю энергию ритуала, всю мощь призванного существа, чтобы в самый последний момент забрать все. Неплохо, Инвок. Очень, черт возьми, неплохо. Но зачем тебе это?».

В тот же миг, как ядро исчезло в его горле, тело Инвока взорвалось чистым, нестерпимо золотым светом. Это было словно цунами силы, что ударило во все стороны с такой мощью, что меня отбросило на несколько шагов назад. Я с трудом устоял на ногах, выставив вперед руку, чтобы прикрыться от этого сияния. Каменные плиты пола вокруг него треснули, а воздух загудел, вибрируя от переизбытка энергии.

Я смотрел на него через системное окно Оценки, которое так и не отключил, и видел то, что не поддавалось логике. Цифры в его строках характеристик начали бешено, неконтролируемо расти. Уровни, статы, ранги навыков — все летело вверх, ломая все известные мне правила Системы. Это был не просто левел-ап. Это был словно читерский взлом, который превращал одного из сильнейших игроков, которых я знал, в нечто совершенно иное.

Система : Пользователь Инвок поглотил «Сердце Ложного Серафима (E+)».

Система : Пользователь Инвок получил временный атрибут «Священная Мощь».

Система : ВНИМАНИЕ! Пользователь Инвок предал своего покровителя и поглотил его сущность. Наложено проклятие: «Метка Иуды (Проклятие)».

Карта собрана! Внутри меня что-то триумфально взвыло. Главная цель была достигнута. Но радоваться было рано. Я перевел взгляд на главную проблему.

Инвок в это время не упивался своей новой силой. Он не тратил ни секунды на триумф. В тот же миг, как тело Архиепископа иссохлось, вся поглощенная им энергия, весь свет, украденный у сотен душ, сконцентрировался в его руке, превратив ее в сияющее, пульсирующее солнце. Он развернулся, и его движение было плавным, экономичным, но наполненным весом целой армии. Одним сокрушительным, выверенным ударом, окутанным ослепительным сиянием, он обрушил всю эту мощь на каменный алтарь, который служил последним якорем для портала.

Удар был не просто физическим — это была волна чистой, аннигилирующей энергии. Камень, впитывавший в себя молитвы и кровь тысяч человек, не выдержал и сотой доли секунды. С оглушительным, вибрирующим гулом, от которого задрожал весь собор, алтарь превратился в облако сияющей пыли, которая медленно начала оседать на пол. Он словно испарился!

Лишившись своей опоры, связи с этим миром, портал издал скорбный, протяжный вой, похожий на предсмертный крик умирающего бога. Его идеальные золотые края затрещали, начали мерцать и сжиматься, словно затягивающаяся рана на теле реальности. Свет, льющийся из него, потускнел, превратившись из ослепительного сияния в угасающий уголек. Казалось, все кончено.

Но в этот самый момент, когда до полного закрытия оставались считанные секунды, из угасающего разлома с первобытной яростью вырвалась вторая рука. Она прорвалась сквозь сжимающиеся края реальности с оглушительным треском, разрывающим саму ткань пространства. Эта такая же рука, облаченная в тяжелую, богато украшенную золотую латную перчатку. Ее пальцы, заостренные, словно когти грифона, с нечеловеческой силой вонзились в края реальности, буквально вцепившись в наш мир. Портал, уже почти схлопнувшийся, замер, его края задрожали от чудовищного напряжения. Невидимая сущность по ту сторону не просто пыталась удержать проход — она пыталась силой раздвинуть затягивающуюся рану пространства, чтобы протащить своего хозяина в наш мир.

В тот самый момент, когда Инвок уничтожил самозваного «ангела», произошло нечто, чего я, при всем своем опыте рейдов и зачисток, не мог предвидеть.

Два огромных световых крыла, все, что осталось от преображенного жреца, безвольно лежали на каменном полу среди пыли и обломков, их сияние медленно угасало. Но внезапно они вздрогнули, словно от разряда невидимого тока. Тусклый свет внутри них вспыхнул с новой, яростной силой, и с тихим, шелестящим, похожим на шорох сухого пергамента звуком, они поднялись в воздух. Они зависли на мгновение в густом, наэлектризованном воздухе собора, плавно покачиваясь, словно крылья гигантской, неземной бабочки.

Они не улетели, не растворились. С хищной, целенаправленной грацией, они, словно два стервятника, набросились на то, что осталось от их бывшего носителя — на кучу золоченой, истлевшей ткани и мумифицированное тело.

Началось нечто отвратительно-противоестественное. Ткань и высохшая плоть с мерзким, влажным, чавкающим хрустом начали собираться воедино, стягиваясь к основанию крыльев. Золотые нити рясы извивались, как живые змеи, пепел клубился и уплотнялся, формируя нечто, отдаленно напоминающее торс и конечности. Это было похоже на ускоренную съемку гниения, пущенную в обратную сторону, на жуткое воскрешение, лишенное всякого смысла и души. Из этого месива высохшей плоти и тряпья сформировалась уродливая марионетка, которая конвульсивно дергалась, управляемая этими сияющими, полными чужой воли крыльями.

И из портала, через эту отвратительную, богохульную куклу, раздался новый голос.

И это был не экстатический вопль Архиепископа, а холодный и властный голос, полный нечеловеческой, древней ярости. Он говорил так, что каждое его слово было ударом, от которого вибрировал сам воздух, а на каменных стенах собора появлялись новые трещины. Этот голос резонировал в костях, заставляя кровь стынуть в жилах, а душу — сжиматься от первобытного ужаса.

— ПРЕДАТЕЛЬ! НИЧТОЖНЫЙ ЧЕРВЬ, ВОЗОМНИВШИЙ СЕБЯ БОГОМ! ТЫ ДУМАЛ, ЧТО СМОЖЕШЬ УКРАСТЬ МОЮ СИЛУ⁈ ТЫ ПОСМЕЛ ПРИКОСНУТЬСЯ К ТОМУ, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ ПО ПРАВУ! Я ЗАБЕРУ ЭТУ КРУПИЦУ СВЕТА ОБРАТНО! ВМЕСТЕ С ТВОЕЙ ЖАЛКОЙ, САМОВОЛЬНОЙ ДУШОЙ!

«Черт, это случилось снова! — пронеслась в моей голове донельзя знакомая мысль. — Финальная форма босса! Классика. Он не умер, он просто сменил аватара. И теперь он зол. Очень, черт возьми, зол!».

Крылатая марионетка, то, что осталось от напыщенного Архиепископа, не тратила ни секунды на пафосные речи. Ее цель была очевидна и проста — Инвок. Предатель. Еретик, посмевший поднять руку на своего «бога». Из ее огромных, сотканных из чистого света крыльев, словно из двух крупнокалиберных пулеметов, выстрелили десятки, а затем и сотни тонких, как иглы, золотых нитей. Они летели с невероятной скоростью, оставляя в воздухе сияющие, исчезающие следы и наполняя собор высоким, пронзительным звоном, похожим на пение натянутой до предела струны.

Инвок среагировал мгновенно, он попытался выставить перед собой световой блок, но золотистое сияние вокруг его ладоней лишь слабо замерцало, не в силах сформировать полноценный барьер. В тот же миг на его коже, на шее и руках, проступил и вспыхнул уродливым, чернильно-фиолетовым светом сложный символ — та самая «Метка Иуды». Проклятие, которое он получил за убийство своего «покровителя». Оно было как системный дебафф, как яд, который активировался, когда пришло время. Его собственная сила Света, столкнувшись с этой меткой, слабела, делая его уязвимым для этой «святой» атаки.

Золотые нити достигли цели. Они впились в его плоть, как раскаленные иглы, проходя сквозь одежду и кожу. Лицо Инвока исказила гримаса боли, а тело напряглось, пытаясь сопротивляться. Нити, словно живые змеи, обвились вокруг него, и медленно подняли его в воздух. Он был в ловушке, беспомощный, как муха в паутине.

Марионетка, парящая над алтарем, издала звук, похожий на торжествующий, многоголосый смех. Она начала высасывать из Инвока поглощенную им силу. Золотое сияние вокруг его тела, еще мгновение назад слепившее глаза, начало тускнеть, перетекая по нитям обратно к крыльям. С каждым импульсом крылья марионетки вспыхивали все ярче, а Инвок, наоборот, угасал. Он все еще сопротивлялся, его мышцы были напряжены до предела, но он был пойман.

— Инвок! — крик Канаты был похож на треск ломающегося льда.

С ее ледяного посоха сорвался закрученный, вибрирующий буравчик из сияющего, почти черного от холода льда, нацеленный прямо в спину крылатой твари.

Мы с Никой атаковали в тот же миг, не сговариваясь. Моя инфернальная бита, окутанная клубящейся тьмой и багровыми рунами, со свистом рассекла воздух, неся в себе всю тяжесть и злобу преисподней. Рядом с ней, словно ее зеркальное отражение, летел концентрированный шар адского пламени. Наши удары, тьма и огонь, устремились к цели единым, смертоносным потоком.

Но марионетка, это бездушное, сияющее нечто, даже не удостоило нас взглядом. Она лишь лениво, с механической грацией, взмахнула своими световыми крыльями. И в тот же миг вокруг нее и Инвока, словно распустившийся цветок из чистого света, возник непроницаемый, вибрирующий золотой купол.

Наши атаки — ледяной буравчик Канаты, мой сокрушительный удар тьмы и сгусток инфернального пламени Ники — одновременно врезались в сияющую преграду. Раздался высокий, мелодичный, режущий слух звон, словно раскололся гигантский хрустальный колокол. Лед испарился, тьма моей биты была поглощена, а пламя Ники бессильно растеклось по поверхности купола, как вода по стеклу, и угасло.

Мы застыли. Мы оказались вынуждены наблюдать, как нашего друга и союзника, нашего несокрушимого паладина, медленно и методично пожирают. Золотистые потоки энергии, его жизненная сила, вытекали из тела Инвока и вливались в сияющую фигуру марионетки, которая будто бы «возрождалась» на глазах.

Ситуация была патовой. Я видел, как его тело слабеет. Еще немного, и он будет выпит досуха, превратившись в пустую оболочку.

Ярость, холодная и концентрированная, закипела внутри меня. К черту план, к черту тактику, к черту последствия. Я не мог просто стоять и смотреть.

— Ника, Каната, отойдите! — выкрикнул я. — Я взорву этот купол к чертям, даже если придется разнести половину собора!

Я уже начал концентрировать энергию в своей бите, готовясь высвободить самый мощный «Энергетический Взрыв», на который был способен, и плевать, что отдача может покалечить меня самого.

В тот самый момент, когда я уже был готов привести свой самоубийственный план в действие, внезапно потолок собора…

…с оглушительным треском проломился.

Огромные куски бетона, вековая пыль и обломки ржавой арматуры дождем посыпались вниз, прямо на золотой купол. В образовавшемся проломе, на фоне серого, безразличного неба, на мгновение появился темный, округлый силуэт.

А затем из этого силуэта донесся до боли знакомый, полный безудержного энтузиазма, рев, который перекрыл даже гул битвы:

— ПАПОЧКА В ЗДАНИИ! ДЕРЖИСЬ, КЭП, Я ИДУ НА ПОМОЩЬ!

Пухлое тело, окутанное энергией с ног до головы, словно живая комета, с грацией кабана и весом падающего метеорита, обрушилось вниз. Прямо на крылатую марионетку.

Раздался отвратительный, влажный хруст, смешанный со звоном разбитого стекла. Золотой купол был разбит, а крылатая тварь, явно не ожидавшая атаки с воздуха, оказалась впечатана в каменный пол. Золотой свет, из которого она была соткана, взорвался ослепительной вспышкой. Золотые нити, высасывающие из Инвока жизнь, рассыпались в пыль.

В наступившей тишине, нарушаемой лишь осыпающимися с потолка камнями, был слышен лишь последний, затухающий, полный обиды и недоумения визг существа из портала, после чего тот, лишившись последней связи с нашим миром, окончательно схлопнулся, оставив лишь легкое мерцание в воздухе.

Митяй, кряхтя, поднялся с того, что осталось от «босса». Это была бесформенная, подрагивающая куча из ошметков золоченой ткани, обломков костей и угасающих сгустков света. Он деловито отряхнул с себя пыль и победоносно огляделся. Вслед за ним из пролома в потолке показались и остальные лица: Лера, с двумя кинжалами наготове, ее движения были быстрыми и точными. Рачок, с саркастической усмешкой на лице. И Зеленюк, который приземлился с глухим стуком, от которого задрожал пол, выставив вперед свой огромный щит. Вся команда была здесь.

— Мы успели! Я же говорил! — взревел Митяй, размахивая своим системным копьем. Он обвел нас возбужденным взглядом, его глаза горели азартом. — Ну что, где тут главный босс⁈ А ну выходи, тварь! Не все же Кэпу с Нико в соло крутые данжи фармить!

Он увидел меня, Нику, затем его взгляд упал на Канату и освобожденного Инвока, который, шатаясь, пытался подняться на ноги.

— О, и вы тут! Привет, Каната! Инвок, ты чего такой бледный? Ладно, неважно! Главный фраг будет мой! Так где босс⁈ — заявил он безапелляционно, после чего уставился на нас.

Я молча указал на бесформенную, подрагивающую кучу из света и ошметков под его ногами.

Митяй посмотрел вниз. Его победный энтузиазм сменился искренним, неподдельным недоумением.

— Э-э-э… Погоди. А это что за фигня? — он с любопытством ткнул в месиво носком своего сапога. — Какой-то слизень-переросток? Или это местный лут-бокс так выглядит? Не, не похоже…

В этот момент перед его глазами вспыхнул целый фонтан системных уведомлений, настолько яркий и обильный, что он на мгновение зажмурился.

Система : Вы нанесли смертельный удар «Эху Ложного Серафима (E+)»!

Система : Получено 1500 ОС!

Система : Задание «Схлопнуть Аномалию» выполнено!

Система : Получена награда: Сундук Небесного Воздаяния (Е+), Ключ от Врат (Предмет Задания), 500 ОС (бонус группы).

Митяй застыл. Он недоуменно смотрел на уведомления, потом на месиво под ногами, потом снова на уведомления, потом на нас. Его лицо выражало сложную гамму эмоций, которую можно было бы назвать «когнитивный диссонанс в терминальной стадии». Шок. Разочарование от упущенной эпичной битвы. И чистая, незамутненная, детская радость от халявной экспы и лута.

И только теперь до него наконец дошло, на что он только что «налетел».

— Так… это… это и был босс? — его голос был полон вселенской трагедии. — А че… а че он так по-нубски слился?

Впрочем, его трагедия длилась недолго.

— ХА! ВПРОЧЕМ НЕВАЖНО! — он гордо выпятил грудь. — Я ЖЕ ГОВОРИЛ! ПАПОЧКА В ЗДАНИИ! Я СДЕЛАЛ ЭТО! Я ЗАВАЛИЛ ФИНАЛЬНОГО БОССА ОДНИМ УДАРОМ! ВЫ ВИДЕЛИ⁈ ВЫ ВСЕ ЭТО ВИДЕЛИ⁈ Я — ЛУЧШИЙ КЕРРИ ВСЕХ ВРЕМЕН!

Он победоносно вскинул копье, ожидая аплодисментов и всеобщего признания его неизмеримого ЧСВ. Мы же просто молча смотрели на это и… никто не мог сдержать своей усмешки. Вот это Митяй, которого мы знали!

Да уж. Вовремя состоялось воссоединение команды, ничего не скажешь! Как обычно, в нашем стиле — полного, феерического бардака.