Подземелья Лондона

XL ЧЕРНЫЙ ФЛАГ

— Можно мне отвлечь вас на минуту, профессор? — произнесла Матушка Ласвелл почти шепотом.

В тусклом свете затененных ламп Сент-Ив видел ее, словно тень.

— Разумеется, — ответил он. Они отошли уже на приличное расстояние от верхнего мира и давно миновали первое скопление грибов. Слышался звук бегущей воды, пока еще довольно глухой, но Сент-Ив полагал, что они скоро выйдут на длинную лестницу.

— Сара Райт в печальном затруднении, — сообщила ему Матушка. — Она чувствует мое присутствие, я уверена, однако ее разуму требуется упорядочение. Я не могу с нею говорить, если вы меня понимаете. Не могу прорваться сквозь хаос ее психического состояния. Знаю только, что она прискорбно возбуждена, хотя когда я впервые взяла ее у вас, она была почти спокойна.

— Может, дело в нарастающем при спуске атмосферном давлении…

— Не стану спорить, но даже если и так, воля ее чрезвычайно могуча, видимо, из-за того, что ее смерть была жестокой. Я верю, что мы всё ближе к месту нашего назначения и что она чувствует сознание Клары. Между ними многое осталось нерешенным, когда Сара была убита. А Клара, конечно же, в серьезной опасности. Ощущение нависшей угрозы всегда первично, профессор. Я сама несу тягостное бремя в своем сознании, хотя не могу сказать, из-за предчувствия или из обычного страха.

— Что я могу для вас сделать? Если хотите, я снова понесу этот груз. Я, разумеется, куда менее чувствителен к… эманациям Клары.

— Нет, сэр. Я хотела сказать, что если что-то пойдет не так, если случится какая-нибудь беда, я намерена бежать вперед со всех ног, быстрее, чем бывало когда-либо прежде. Билл меня не бросит, конечно, и мы не станем задерживаться, чтобы сперва попрепираться. А если что-то произойдет со мной и я не смогу идти дальше, кто-нибудь должен унести Сару вниз немедля, если мы хотим выиграть. Она должна оказаться так близко к Кларе, как только возможно. Я ни на секунду не поверю, что Клара вернется наверх с этим Клингхаймером. Кларе понадобится союзник, когда она вступит в бой с этим человеком, и никто из нас не подходит для этой роли так, как Сара Райт — ее собственная мать.

— Полностью вас поддерживаю, — заверил пожилую леди Сент-Ив. — Когда доходит до решения проблем столь таинственного свойства, не мне вам советовать, как поступать.

Всего секундой позже Кракен сказал:

— Залить костры. Они подходят.

— Поднять черный флаг, соратники, — пробормотал Табби. — Все по обочинам.

Сент-Ив видел, как Табби с Хасбро исчезли во мраке слева от тропы. Он сам и Элис последовали за Матушкой и Биллом Кракеном и укрылись справа в одном из узких проходов между торчащими вертикально вверх камнями, которыми изобиловал этот участок пути, — останцами разрушенного временем и водой скального массива. Медленно тянулись минуты, наконец Сент-Ив различил силуэты двоих мужчин, взбиравшихся по тропе пятьюдесятью ярдами ниже. Они тоже закутали свои фонари, хотя и не слишком аккуратно — просачивалось достаточно света, чтобы разглядеть ружья в их руках.

Их шаги становились все слышнее. До Сент-Ива донесся щелчок курка, взведенного Хасбро, дыхание Элис. Присутствия Матушки Ласвелл и Кракена он не ощущал, что позволяло сделать вывод: они, скорее всего, ушли вперед, спустившись по склону в тени скал так, чтобы разминуться с опасными противниками.

Сент-Ив сжал руку Элис, и в следующий миг блик затененного фонаря первого мужчины упал на тропу. В тусклом свете Сент-Ив увидел силуэт Хасбро, пистолет в его вытянутой руке, затем яркую вспышку у дула и услышал невыносимо громкое «Бах!», на которое эхом наложился похожий звук. Однако второй выстрел произвел уже не Хасбро — его пистолет вылетел из руки, а сам он повалился назад.

Матушка Ласвелл и Билл Кракен долго рисковали жизнью и конечностями в полном мраке, но только одолев бесконечные ступени, замедлили шаг. Теперь они достигли дна обширной подземной котловины, и Матушка перевела дыхание. По левую руку от них тянулись обширные светящиеся равнины, на которых раскинулся настоящий город из невысоких каменных хижин. Матушке стало интересно, кто мог там жить, так глубоко под землей. Какие-нибудь троглодиты, давно исчезнувшие, потому что хижины выглядели заброшенными тысячелетия назад. Тропа вилась между полей светящихся грибов и огромных, напоминающих окаменевшие зубы чудовищ, обломков скал, и Матушка с Биллом шагали по ней все дальше и дальше.

Неожиданно они вышли на ровную площадку с широким обзором, и в этот самый миг Матушке Ласвелл показалось, что лоб ее стянуло невидимой лентой, перед глазами поплыли темные круги. Она пошатнулась от сокрушительной боли в висках и захлестнувшего ее отчаяния — Билл, поддерживая свою нареченную под локоть, укрылся с нею в тени нависшей скалы. Матушку терзало ощущение близости могущественного зла. Почувствовав такое же возбуждение разума Сары, она попыталась понять, что его вызвало.

Перед ними на расстоянии около сотни ярдов присели за камнями рослый, крепкого сложения пожилой джентльмен — без сомнения, Клингхаймер — и мерзавец Шедвелл, державший ружье. На тележке между ними стояла одна из укутанных клеток. Матушка Ласвелл смотрела на клетку и знала, что там голова ее мертвого мужа. Это ее Клингхаймер собрался использовать против Клары. Но только законченный безумец рискнул бы тащить с собой такую голову! Матушка с усмешкой подумала о пределах сил Клингхаймера — достаточно ли длинна его ложка для обеда с дьяволом, если выражаться фигурально.

И Клингхаймер, и Шедвелл смотрели вперед, видимо, изучая хижину, очень похожую на те, в троглодитской деревне слева по дороге, но под соломенной кровлей и с горящей внутри лампой. В доме были люди — тени выдавали их присутствие. Матушка не сомневалась, что там спряталась Клара, а с нею, конечно, Финн.

— Шедвелл не будет стрелять, потому что не видит цели, — шепнул Билл. — Это ясно, — он поднял кувалду и звучно впечатал боек в ладонь. Потом поинтересовался:

— Как чувствует себя Сара Райт?

— Встревожена, несмотря на близость Клары. Но есть кое-что похуже. Куда как хуже. Должна сказать тебе, что клетка между этими двоими заключает в себе голову моего бывшего мужа, Мориса де Салля. Он был чудовищем, Билл. Вот источник мучений Сары, да и моих тоже.

— Ну что ж, — сказал Билл, — нам лучше вернуться наверх. Я чуть позже спущусь сюда с головой Сары.

— Нет, Билл. Я должна проследить за этим. Это мой удел.

Кракен смотрел на нее, лицо его окаменело, боек молотка шлепался в ладонь.

— О чем ты думаешь? — спросила его Матушка Ласвелл.

— Думаю, как отобрать это ружье у Шедвелла.

— Не торопись, Билл.

— Если я отберу ружье, Клингхаймер наш, понимаешь? Я его накормлю этим молотком, как кляпом-грушей, а потом расплющу эту клетку вместе с головой. Мы покончим с ними со всеми и мирно возвратимся домой.

— Не говори таких ужасов, ради бога.

— Бог слыхал и похуже, — парировал Билл. — Сиди тихо вот за этой скалой и налаживай связь с Сарой. А я положу этому конец здесь и сейчас. Не люблю играть в игры, особливо с паскудами вроде этих. Вот чего я скажу. Если они меня засекут, я уйду в скалы и вернусь к вам. Они не успеют меня пристрелить. Если почуешь какую беду, туши фонарь, отбеги чуток назад и жди меня. Я вас не брошу.

Билл подмигнул Матушке, пригнулся и, не дожидаясь ответа, ринулся вперед, перебегая из одной скальной тени в другую.

Матушка Ласвелл произнесла короткую молитву и стала наблюдать за тем, как он подбирается к негодяям. Но не успел Билл одолеть и шестидесяти футов, как в окне хижины что-то мелькнуло и над подоконником показалось лицо Финна Конрада. С быстротой змеи Шедвелл вскинул ружье, увидев наконец цель, и Матушка Ласвелл едва не вскрикнула, чтобы предупредить Финна и Билла. Однако в этот миг раздался грохот другого ружья, и она увидела, как Шедвелла отбросило в сторону и из его шеи ударила струя крови, окатившая Клингхаймера, будто из шланга. Потом тело подонка рухнуло на землю. Клингхаймер метнулся прочь и, укрывшись за подходящей скалой, целую минуту смотрел, как корчится в смертных судорогах Шедвелл. Затем вернулся, схватил упавшее ружье и голову Мориса де Салля и помчался куда глаза глядят, петляя среди стоящих камней.

Матушка Ласвелл, переполненная и ужаса, и облегчения при виде мертвого Шедвелла, оглянулась на тропу, думая, что это подоспевшие профессор и его спутники открыли стрельбу с дальней дистанции. Однако там никого не было. Вернувшийся Билл присел рядом с ней — укрытие было выбрано удачно и позволяло хорошенько осмотреть окрестности.

Спустя несколько минут подле хижины появились два человека, которые, пригнувшись, пересекли открытое пространство и скрылись в узком проходе, который вел к деревне троглодитов. Один, карлик, нес ружье. А вторым — трудно поверить — оказалась мисс Бракен, причем карлик держал ее за руку! Снова послышалась ружейная пальба. «Это Клингхаймер, — подумала Матушка, — пытается попасть в двоих беглецов». Но те быстро спрятались в развалинах, и он упустил свой шанс. Со своего места Матушка видела, как чуть позже двое мелькнули, сбегая вдоль ручья, сверкавшего зелеными искрами. Теперь они шли беззаботно, словно причудливая пара из сказки, совершающая прогулку. А потом зазвучала музыка — высокий тонкий звук, отчетливо различимый в неподвижном воздухе: карлик заиграл на флейте «Бобби Шафто вышел в море».

— Это всё карлик, — сказал Билл удивленно и огорченно. — Шедвелл был мой, Богом клянусь!.. А тут карлик играет на флейте и стреляет ему прямо в шею… Нет, ты видела?

— Ну конечно, видела, Билл.

— Мне не дали прикончить Шедвелла!

— Может, на то Господня воля — уберечь тебя от отнятия человеческой жизни в минуту гордыни. Это зачтется в Судный день.

— Что же это — Господь меня удержал, а карлика подтолкнул? Это ведь неправильно!..

— Кто знает, что правильно, Билл, когда ты на милю под землей и во мраке? Мы исполним, что нужно, и будь что будет. Я тебя попрошу: если я усну — то есть войду в транс, — проследи за мной. Может, и не войду, но я должна сделать свою часть. Я вернусь к тебе, когда все закончится, и мы отправимся домой.

Сент-Ив пошел к Хасбро, поглядывая краем глаза вниз, в расселину, Табби, рыча словно зверь, лез ему навстречу. Мгновенная картина: упавший фонарь и вытекшее пылающее масло высвечивают нескладного парня, стоящего на коленях позади трупа, у трупа пол-лица снесено напрочь, неподалеку валяется красный котелок. Парень опустил взгляд и держит свое ружье обеими руками, как подношение.

Хасбро, как быстро установил Сент-Ив, получил сквозное ранение в бедро. Он был без сознания и дышал с трудом. Рана на голове, полученная при падении, почти не кровоточила — очевидно, вдавленный перелом.

— Это Дженкинс, посыльный! — услышал Сент-Ив слова Элис, адресованные, похоже, Табби.

— Так вы знаете этого негодяя, мэм? — спросил Табби.

— Да. Стукните его, если он попытается сбежать. И, пожалуйста, воздержитесь от отрезания ушей, — проинструктировав Табби, Элис подошла к Сент-Иву и встала рядом с ним на колени.

— Прижми покрепче мой платок к ране, вот тут, — сказал ей Сент-Ив. — Пуля прошла насквозь, но есть угроза кровотечения. Вот так — как можно крепче. Ты ему не повредишь.

Он выдернул шнурки из ботинок Хасбро, скрутил их вместе, обмотал вокруг бедра выше кровоточащей раны и попросил Табби:

— Одолжите мне ваш нож с ножнами. И ваш пиджак, если не возражаете. Он будет куда меньше похож на пиджак, когда мы закончим, но нам надо поднять Хасбро наверх, и потребуются носилки. Куртку парня тоже. Трех будет довольно.

Табби, не сводя взгляда с Дженкинса, передал Сент-Иву нож, который тот использовал, не обнажая, чтобы закрутить жгут потуже вокруг ноги Хасбро. Подсовывая нож под шнурок, Лэнгдон сказал Элис:

— Надо ослаблять его время от времени, или мы погубим ногу.

Потом снова осмотрел голову Хасбро, отведя волосы в сторону.

— Тут ничего не сделать, только доставить его поскорее в больницу. Соединим ружейные стволы, получится один шест, а для другого подойдет мой посох. Обмотаем пиджаками… А нести его придется вчетвером. И это значит, что мы на время оставим наших друзей.

— Конечно, это рационально, — кивнула Элис.

— Рационально, о да, — согласился с долей иронии Сент-Ив. — Звучит как ругательство, но ты права. У нас нет выбора. Кстати, что это за парень? Ему можно доверять?

— Это Дженкинс, мельчайший служащий городского Бюро работ, — стала объяснять Элис, поднявшись и глядя на Дженкинса, который с нарастающим страхом косился на Табби. — Он сотрудник мистера Льюиса из того же Бюро работ, который, я совершенно уверена, установил бомбу, едва не убившую тебя при спуске в провал.

— Я Льюису не друг! — возмутился Дженкинс. — Делал, что он и прочие мне говорили, — или, сказали они, моей семье конец. Я и ружья не держал прежде, кроме как по зайцам пострелять и всякое такое, до сегодняшнего дня, когда мистер Клингхаймер сказал, что я должен идти с ним под землю…

— Когда мы с вами впервые увиделись, Дженкинс, вы знали, что происходит? Что мистер Льюис посылает меня навстречу опасности? Говорите правду.

— Опасности? Нет, мэм. Никак. Я ведь на вас посмотрел. Помните? Я не знал, что еще могу сделать, так что я сделал, что сказано, то есть передал им, что вы собирались в…

— Я верю вам, Дженкинс. У вас есть шанс искупить вину. Нам нужна ваша куртка, ваша верхняя сорочка и подтяжки, если не возражаете.

— Шнурки тоже, — добавил Табби.

— Но вы же помните, как я на вас посмотрел, мэм? Я же не имел в виду, что… — тут парень начал рыдать, вытирая глаза рукавом и возясь при этом со шнурками и подтяжками.

Табби занимался носилками. Просунув ружья и посох сквозь рукава своего пиджака, застегнул его пуговицами вверх, а затем принялся связывать вместе совмещенные стволы, насадив куртку Дженкинса с другой стороны — воротник к воротнику.

— Да, я помню этот взгляд, — ответила Элис, — на ваше счастье. Мне бы его тогда понять… Вот лента с моей шляпки, Табби.

— И еще я бы одолжил шляпную булавку. Хочу связать эти куртки вместе, но мне для этого надо продырявить ткань. Пуговицы не выдержат.

Сент-Ив ослабил жгут и приоткрыл Хасбро веко на одном глазу — все еще без сознания. Потом, затянув жгут снова, они вчетвером подняли раненого и уложили его на импровизированные носилки.

— Становитесь, Дженкинс, — велел Сент-Ив. — Пропустите руку под узел, вот тут, чтобы поддержать. И вы, Табби, тоже, если не возражаете. Мы не можем себе позволить уронить его. Помоги нам боже — хотя бы как временное подспорье, ведь мы не слишком много хотим. Я понесу фонарь. А теперь подняли — все разом!

И, равномерно распределив вес Хасбро между собой, они двинулись вверх по тропе тяжелым ровным шагом.