Подземелья Лондона

XIII НЕД ЛУДД[23]

Первую из своих уникальных мух Финн потерял почти сразу. Плохо навязал — и рыба сорвала ее, даже не тронув леску. Тогда парнишка приладил вторую муху, как следует затянув узел, и перебрался за каменистый выступ к тихой тенистой заводи, покрытой быстрой рябью, где, по счастью, не было низко нависающих кустов. Забросил лесу, выпустил чуток, и рыба клюнула раньше, чем Финн успел хоть что-то сообразить. Форель пометалась на мелководье, затем сорвалась с крючка и скрылась. Это была почти удача, но Финн столько времени потратил на чтение, что сейчас рисковал опоздать, а потому, скрепя сердце, покинул заводь и бодрым шагом отправился к ферме «Грядущее».

Чуть ниже по течению был открытый кусок берега, испещренный звериными следами — барсучьими, лисьими и еще какими-то мелкими, похожими на ежиные. Судя по всему, многообразное зверье выходило из леса на водопой по узенькой тропке, которой Финн и решил воспользоваться. Он шел по склону холма — слева внизу поток перекатывался через камни — и вдруг услышал чей-то крик. Финн остановился и навострил уши: точно, женский голос.

Услышав его снова, парнишка помчался вперед: несомненно, это был крик о помощи. Пробравшись через нагромождения камней, он очутился на пологом берегу широкого пруда и огляделся. У противоположного берега течение плавно покачивало окровавленное тело мужчины, погруженного лицом в воду, а к дереву, росшему недалеко от воды, была привязана Матушка Ласвелл собственной персоной, у ее ног лежал валежник, а рядом валялся заступ.

Зрелище было обескураживающим, но места для сомнений не оставляло. Финн поудобнее перехватил сумку и, балансируя рукой с зажатыми в ней удилищами, поскакал по полузатопленным камням, стараясь попадать носком на самый край, чтобы тут же оттолкнуться, даже если опора подастся под его весом. Не замочив ног, он пересек стремнину и на последнем прыжке бухнулся по щиколотки в холодную воду. Выругался и, отшвырнув удилища и сумку — предварительно из нее был извлечен устричный нож[24], который Финн носил с собой с первых дней на реке, — кинулся к Матушке. Оттаскивая прутья и связки валежника, он пытался разобрать поток слов, рвавшийся с губ пожилой леди, но из сказанного понял очень мало.

— Погодите, мэм, — остановил ее Финн, разрезая веревку. — Теперь вроде все в порядке.

Матушка Ласвелл, шатаясь, дошла до ручья, напилась из сложенных ладоней там, где вода текла по чистым камням, а затем, тяжело дыша, плюхнулась на ближний валун и уронила руки на колени.

— Клара! — выдохнула она. — Тот, Шедвелл, забрал ее в Лондон. Тот самый, что убил ее мать. Фальшивый полицейский. А там в пруду — сообщник злодея. Шедвелл прикончил его у меня на глазах.

— Да, мэм, — сказал Финн. — Я собирался в Лондон завтра, но могу с тем же успехом отправиться сейчас. Я готов сию минуту. Этот Шедвелл — как он выглядит?

— Давай-ка поговорим на ходу, — сказала Матушка, поднявшись на ноги и постояв, чтобы восстановить равновесие, а затем захромала вдоль берега. Финн собрал снасти, подхватил сумку и бросился догонять. По дороге пожилая леди рассказала парнишке о том, как убили Сару Райт, как появились Шедвелл и Бингэм в черном брогаме, переодетые в лондонских полицейских, о чем Финн уже слышал, и о том, что Билл Кракен ранен, если не хуже.

— Этот Шедвелл — чудовище в людском обличье, Финн. Не подпускай его к себе. Употреби весь свой ум, но не подпускай. Он убийца, но с даром убеждения, подобный змию-искусителю. Клара пока в безопасности, потому что он собирается ее использовать, но ты под угрозой, Финн!

Матушка шла все медленнее и все сильнее хромала: от шлепанцев окончательно отодрались подошвы. Вдали Финн увидел перелаз, за которым должна была быть ферма. Его разрывало от желания перейти на бег: если он хочет догнать Клару и Шедвелла на пути в Лондон, скорость важна как никогда.

— Я сделаю, как вы сказали, мэм. Вы-то в порядке? Не пострадали?

— Устала и проиграла, Финн, но не ранена. Шедвелл тебя не знает, и в этом твоя сила. Не раскрывай свои карты — или…

— Да, мэм, а вы держите в голове, что профессор с Хасбро и Элис тоже в Лондоне или скоро окажутся там, и будет странно, если они не помогут.

— Да. Я и забыла. Мой ум в смятении, Финн. Предупреди профессора и Элис, что Шедвелл переодет. Когда мы впервые его увидели, у него был крючковатый нос и парик, а сегодня он наполовину лыс, как яйцо, и на нем фетровая шляпа с плоской тульей, зеленая, которая…

— Простите, мэм, но я должен бежать, если хочу быть кому-то чем-то полезен.

— Подожди, Финн! В Лондоне тебе понадобятся деньги. У тебя они есть?

— Нет, мэм, — честно ответил парнишка, и Матушка достала кошелек, в котором держала всё отложенное для поездки в Йоркшир, которой не суждено уже состояться.

— Трать, сколько нужно, — сказала она Финну, отсчитывая половину банкнот и монет разного достоинства. — И вот объявление о розыске человека, — в кошелек отправился один из сложенных листков. — Если ничто не поможет и тебе придется заняться поисками, тут есть адрес. Пригодится он или нет, ведает Господь, но у злодеев было много таких бумажек — скорее всего, они собирались найти им какое-то применение.

Финн не глядя затолкал кошелек в карман и торопливо сказал, пытаясь оставаться вежливым, однако думая только о Кларе, чье лицо стояло перед его глазами:

— Спасибо, мэм!

Он ни секунды не сомневался, что будет искать похищенную девушку, пока не добьется успеха. Но день уходил, и расстояние между Финном и Кларой росло с каждой минутой промедления.

Матушка Ласвелл махнула парнишке рукой, воскликнув: «Не мешкай!» — и добавила вслед:

— Возьми коляску, Финн! Шедвелл, надо думать, поедет в экипаже — черном брогаме с белыми узорами. Отошли доктора на ферму, если застанешь его дома!

Финн, который был уже на полпути к перелазу, помахал удочкой в знак того, что услышал просьбу Матушки. Проскочив за ворота, он свернул за хмелесушилкой к лесу, на дорогу к ферме. У заднего крыльца на каменных плитах виднелись брызги крови, валялись черепки и разбитые цветочные горшки. Прислонив удочку к стене, Финн постучал в дверь, не дожидаясь ответа, отворил ее и, прокричав приветствие, пробежал через спальню Матушки в гостиную. Там на диване на боку лежал Кракен, тяжело дыша и закрыв глаза, а перед ним стояли мистер и миссис Талли. Финн пробормотал слова извинения и поинтересовался у мистера Талли о коляске.

Но коляски не было: юный Симонид забрал ее, чтобы привезти доктора. Он уехал полтора часа назад, сказал мистер Талли, сразу, как Билл Кракен, шатаясь, вошел в дом и упал. Вернется мальчик через полчаса, а если доктора нет дома, то как пойдет — никто не знает. Они опасаются за Матушку Ласвелл и Клару, добавил мистер Талли, на что Финн ответил, что пожилая леди в полном порядке и скоро появится, а вот фургон — можно ему взять фургон? Он сейчас не на ходу, отвечал мистер Талли. Утром налетел на камень, отвалилось переднее колесо, две спицы пополам и пока что не починены. Два часа — и будет как новое, если Финн поможет.

За окном сгущался вечерний сумрак. До темноты оставалось полчаса, и вот-вот здесь будет Матушка Ласвелл с новыми советами — очень полезными, конечно, но…

— А седло для Неда Лудда есть? — спросил Финн и, едва дождавшись утвердительного кивка мистера Талли, выскочил через французское окно и помчался к конюшне, радуясь, что в открытую верхнюю створку двери светит фонарь.

— Куда ты на нем? — крикнул вслед ему мистер Талли.

— В Лондон! — отозвался на бегу Финн.

Фургон стоял в конюшне — без переднего колеса, на подпорках. Сломанные спицы лежали на земле, новые ждали, пока их вобьют в ступицу. На перекладине висели три седла, и Финн тщательно осмотрел каждое. Седло для мула, более плоского в холке, чем лошадь, не должно быть выгнутым. Парнишка, имевший богатый опыт езды на разнообразных животных, от зебр и верблюдов до слона, быстро нашел нужное седло и снял его с перекладины. Набросив потник на Неда Лудда, Финн погладил его по шее и пошептал в ухо. За мулами он ухаживал, когда работал в цирке Хэппи, умел обращаться с ними и знал их строптивый нрав. Очень важно, чтобы мул был доволен.

Седлая мула, Финн подумал о Докторе Джонсоне — о том, что так внезапно собирается покинуть слона. Пожалуй, не стоило утром, засыпая в кормушку Доктора бобы, рассуждать о скором отъезде. Финн был уверен, что слоны отлично понимают человеческую речь, особенно если речь идет о еде. И еще они все помнят. В общем, оставалось полагаться на то, что мистер Бингер приглядит за Доктором до возвращения Финна.

Финн засыпал в мешок овса, взял торбу, проверил, хорошо ли затянута подпруга, и подвел Неда Лудда к воротам. Мул стоял, вглядываясь в сумерки, пока Финн сдвигал засов и распахивал створки, и, казалось, совершенно не собирался на ночь глядя покидать родное стойло. Но едва Финн взобрался в седло, Нед Лудд пошел ровным шагом, словно знал, что время дорого, — через несколько минут ферма «Грядущее» скрылась из виду. А вскоре, оставив позади спящую деревню, парнишка и мул выбрались на лондонскую дорогу, где указатель известил их, что до Ротэм-хита шесть миль. Финн почувствовал облегчение: ему открыты все пути, и отвечать ни за кого, кроме себя самого и Клары, не нужно.

Коляска из «Грядущего» с Симонидом на козлах пролетела Финну навстречу — видимо, прямо от дома доктора Пулмана. Позади в полицейском фургоне мчались доктор и констебль Брук. Симонид изумленно оглянулся, когда они разминулись на полном ходу, и Финн крикнул: «За Кларой!» — подумав, что смысл этого восклицания станет ясен Симониду или констеблю Бруку, только когда те доберутся до фермы и услышат рассказ Матушки Ласвелл. Возможно, стоило бы вернуться на ферму и пуститься в погоню за похитителем Клары на коляске, но на это ушло бы не меньше часа, а дальнейшее промедление Финн позволить себе никак не мог.

Теперь, когда он покачивался на спине Неда Лудда, появилось время подумать — и мысли Финна вернулись к Кларе. Она была самой красивой девушкой из всех, кого он знал, и порой, хотя бы изредка — парнишка надеялся на это, но не очень сильно, дабы не искушать судьбу, — думала о нем. И тут Финн вспомнил о том, что случилось с ее матерью — то, о чем ему рассказал Томми сегодня в «Грядущем», — но тут же вытряхнул из головы всплывшие образы. В его уме такому мраку просто не хватило бы места — он занял бы чрезмерное пространство, набросил бы темную пелену на здравый смысл и скрыл бы настоящее. Кстати, что до непосредственного настоящего, то Финн полагал, что было бы недурно, если бы ему хватило времени взять куртку потеплее. Ночь предстояла холодная, а правый ботинок еще не высох после погружения в пруд. Затем парнишка вспомнил, что в его кармане лежат деньги Матушки Ласвелл в неизвестном количестве. Впрочем, от них мало толку, пока он не увидит выставленную на продажу куртку. Лучше запихать под рубашку вчерашнюю газету, чтобы защититься от ветра.

В положенное время над деревьями взошла луна, за что Финн был ей благодарен: несколько раз мимо пролетали то экипаж, то коляска, но фонарями была оснащена только почтовая карета. Он хотел видеть и быть заметным, чтобы их с мулом не сшибли в придорожную канаву. Впрочем, Неда Лудда наличие упомянутой канавы радовало бесконечно — он мог вволю напиться в любой момент, что и проделал пару раз.

Скорость продвижения оставляла желать лучшего. Если негодяй Шедвелл ехал на коляске или в брогаме, на котором прибыл вчера, он, конечно, окажется в Лондоне задолго до того, как туда доберется Финн, и они с Кларой просто растворятся в огромном городе. Финн разыщет профессора в «Полжабы Биллсона», как они и планировали, но прибудет туда в постыдном неведении — как простой горевестник. А еще ему теперь подумалось: нет ведь никакой уверенности, что Шедвелл и Клара вообще опережают его, что они направляются в Лондон.

Ум Финна бесполезно метался среди различных неопределенностей, пока он не вспомнил, как однажды мать ему сказала: «Если бы да кабы, да Париж весь во гробы», и заставил себя отодвинуть все «если» в сторону. Он ехал в Лондон, и пока серьезные причины не заставят его изменить направление, сворачивать и сомневаться смысла нет. А изменится ли что-то и когда это произойдет, бог весть! Финн узнает это в должное время, как всегда бывает в таких случаях, — к добру или к худу.

В Ротэм-хите парнишка насыпал Неду Лудду овса в торбу, себе в «Отдыхе королевы» купил пирог с мясом, съел его, усевшись под газовым фонарем, освещавшим дорогу перед гостиницей, а затем развязал кошелек, полученный от Матушки Ласвелл. Монет и бумажных купюр вполне хватило бы на безбедное существование в те шесть месяцев, когда Финн болтался по лондонским трущобам, пытаясь добыть хоть пенни в день. Он развернул бумажку, лежавшую между банкнотами, и искренне удивился силе и реалистичности портрета доктора Нарбондо. Однако все деньги мира не смогли бы поднять горбатого демона оттуда, где он исчез, так что значения это не имело.

Часом позже Финн был уже далеко от городка, на дороге, с двух сторон обсаженной деревьями. Пастбища тянулись вдаль под лунным светом, маяча в просветах между стволами. Он выехал на вершину холма и заметил справа ферму. Ярко освещенная, уютная, с вьющимся над трубой дымом. Вид ее вдруг напомнил Финну, как одинок он в этой ночи и как много всего ему противостоит. Он наклонился вперед, чтобы взбодрить себя и Неда Лудда напоминанием об их священном долге перед Кларой. Уши мула подергивались, будто он внимал каждому слову. Нед Лудд, хвала Господу, не умел впадать в отчаяние.

В сотне ярдов от них замерцал огонек: кто-то выходил из-за поворота. Через минуту Финн разглядел паренька примерно своих лет, несущего фонарь перед собой так, чтобы освещать дорогу как можно дальше. В другой руке тот держал за уши пару кроликов, а на плече нес ружье. Одет юный охотник был в толстую шерстяную куртку.

— Привет тебе, — сказал Финн, натянув повод, когда они поравнялись.

— Привет и тебе, дружище, — ответил парень. — Ты на скачки, что ли? — он улыбнулся — то ли Нед Лудд показался ему забавным, то ли Финн, едущий на муле.

— Ага, прямо в Лондон! А у тебя, гляжу, есть обед? Ты ведь с фермы, да? — Куртка юного охотника, хотя и толстая, была местами проношена и заляпана чем-то похожим на кровь — без сомнения, его рабочая одежда.

— И то и другое верно, — кивнул паренек. — А ты?

— Из Айлсфорда. А скажи: тебе не попадался экипаж, которым правит мужчина в зеленой фетровой шляпе — такой низенькой, со сплющенной тульей? Если он был без шляпы, тогда наполовину лысый. С ним могла быть девушка, едет внутри, слепая девушка в очках с темными стеклами.

— Попадался, где-то час назад, на этой дороге, фонари зажжены, оттого и знаю, что это тот самый. Я девушку приметил — она в окно выглянула, а фонарь экипажа ей лицо осветил, смекаешь? На ней были очки, ровно как ты сказал, хотя она смотрела прямо на меня и прижимала локоть к окну, так что не знаю, слепая ли она. Глаз под очками я не разглядел.

— Ты говоришь, час назад? И ехали туда?

— Ага. Только ты их до Лондона не перехватишь — не на этом муле, разве что он поскачет, будто кровный жеребец. Если хочешь поужинать, пошли со мной. На полный желудок путешествовать сподручнее.

— Не представляешь, как бы хотел — но не могу… Слушай, перед рассветом крепко похолодает, и если ты расстанешься со своей курткой, я заплачу за нее вдвое.

— Правда? И сколько?

— Кроны хватит?

— Хватит, — сказал юный охотник, стащив с себя куртку и протянув ее Финну, тот расплатился и, одевшись, упрятал кошелек во внутренний карман.

— Ну, удачи тебе, — сказал парнишка, отправляясь дальше бодрым шагом.

Финн снова тронулся четкой, размеренной иноходью, преисполненный благодарности за куртку. Теперь он знал, в каком положении находится. Догнать брогам не выйдет, разве что Шедвелл остановится по дороге, а на это шансов мало. Похоже, негодяй передохнул в «Отдыхе королевы» — этим можно объяснить, что экипаж видели поблизости так недавно. Отсюда следует вывод: Финну следует возложить все надежды на адрес на объявлении, а если это ни к чему не приведет, то он возьмется за что-то, к чему придет в надлежащий момент, — всегда так было, и так будет.

На какое-то время Финн полностью погрузился в себя, а когда очнулся, то попробовал высчитать время по луне. Потом завел разговор с Недом Луддом, который слушал Финна с большим интересом. Затем задремал — и проснулся, ощутив, что падает с седла, а после осознал, что они взобрались на вершину холма, а впереди сияют огни. Большой город, а внизу мерцает Темза, большие корабли скользят по течению с приливом. Гринвич, подумал Финн. Нед Лудд сам нашел дорогу, пока всадник спал, — как Черная Бесс, которая донесла Дика Терпина за две сотни миль от Лондона до Йорка за одну-единственную ночь.

«Серый Нед, — подумал Финн. — Героический мул». Мул, которого точно можно славить в стихах. Финн еще никогда не пробовал себя в поэзии, и сейчас было самое время начать. Для проверки он решил подобрать рифму к «Клара», что казалось вполне легко. Но на ум не приходило ничего, кроме «Сара» — так звучало имя матери девушки и совсем не годилось. «Сахара», — произнес про себя Финн с некоторым удовлетворением — великая пустынная страна. Но что Кларе делать в арабской пустыне? Не придется ли спасать ее еще и там?

Потом из памяти всплыл рассказ о Джордже из Доброй Старой Англии, верхом на скакуне Байарде въезжающем в Египет[25]. Финн представил себя в облике рыцаря, который верхом на Сером Неде скачет в город Лондон, чтобы поразить дракона Шедвелла, и снова попробовал себя в рифмах — дракон, сифон, фургон. Получившиеся строфы парнишка выкрикивал, развлекая Неда и пытаясь запомнить лучшие варианты, чтобы вызвать их из памяти потом, когда обстоятельства позволят воспользоваться припасенной записной книжкой.

Задолго до рассвета они с Недом миновали Гринвич и влились в густеющую толпу торговцев, фермеров и разнорабочих, которая текла в Лондон. Пеший люд обгоняли тяжелогруженые тележки и фургоны, направлявшиеся в сторону Ковент-Гардена, Брик-лейн и Портобелло-роуд. Когда небо на западе посветлело, а звезды поблекли, Финн уже ехал по Боро-Хай-стрит, мимо церкви Святого великомученика Георгия, перед которой приподнял кепку. Он свернул во двор Джордж-Инн», где служил знакомый конюх — дряхлый валлиец по имени Арвин, прежде, незадолго до смерти матери Финна, служивший в цирке Хэппи. Долго искать знакомца не пришлось: во дворе весело пылал костер, у которого старик полировал кожаное сиденье катафалка — черная краска с красной каймой сверкала отблесками огня.

— Что, Финн, снова в Лондоне? — невозмутимо поинтересовался Арвин. — Вроде, слышал, ты устрицами промышляешь с Квадратным Дейви?

— Я теперь в Айлсфорде, живу у хороших людей. Ухаживаю за слоном.

— Всегда мне слоны нравились, — кивнул Арвин. — Хорошие звери, когда с ними правильно обращаются.

— Странная повозка, — заметил Финн. — Что, сама Смерть останавливается у «Джорджа»?

— Можно сказать и так! Но вообще-то церковь Святого Георгия рядом. Навожу вот блеск в ожидании рассвета… А это что за парень?

— Нед Лудд. Один из самых замечательных цирковых мулов. Лучшего еще не рождалось. Арвин, можешь подержать его пару дней?

— Еще спрашиваешь, сынок! А деньги свои убери, ни к чему они.

Финн потряс руку старику и заверил Неда, что скоро вернется за ним.

Когда Арвин повел мула в стойло, парнишка закинул в костер объявление, что лежало в кошельке Матушки Ласвелл — адрес он запомнил, а попадаться с такой штукой себе дороже, — и зашел в гостиницу. Десятью минутами позже он уже шагал по Лондонскому мосту, на ходу завтракая хлебом и сыром.