Пляска одержимости

Глава 1. Сначала деньги, потом масло

神懸 | камигакари | танец одержимости — составляющая часть ритуальных танцев кагура, во время которого человек становился якобы одержимым божеством или духом, «посредником» между ним и людьми.

До края оставалось совсем ничего. Еще один шаг — и пропасть.

Честно говоря, это оказалось несколько страшнее, чем Ямато предполагал. Чем мог даже себе представить, хотя раньше прогулка по краю обрыва не казалась ему настолько ужасающей. Все дело было в восприятии — то, что он собирался делать, и если раньше это был лишь путь мимо, что-то не столь запоминающееся, то сейчас это место должно было стать точкой, завершением этой глупой истории. Это было нехорошо в некотором смысле — сестра наверняка очень сильно расстроится — но вместе с тем это принесет всем то необходимое облегчение, после которого можно будет спокойно выдохнуть и жить дальше. Всем остальным.

Еще немного… Еще…

Все. Край. Дальше лишь десятки метров вниз, прямо с автострады и в грязные воды протекавшей под ногами реки.

Ямато стоило большого труда сюда забраться, и он не собирался так просто обесценивать свои усилия тем, что внезапно передумает. И, опять же, отступать было некуда. Все накопленные деньги он перевел на счет сестры, там было немного, двадцать тысяч, больше его тут ничего не держало. Никакие незаконченные дела, невыполненные обещания. Сестре наконец-то не надо будет содержать и его тоже, думать об этой глупой несбыточной мечте — поступить в университет. Не надо будет думать о долге за учебу и лечение, в котором виноват был он, а работала в основном она. Может, господин Юаса, ростовщик, одолживший им, простит. Хотя бы часть. А Цунефусе, его напарнику, наконец не придется следить за тем, чтобы он не наворотил дел. Наверняка найдет себе мальчика на побегушках послушнее.

Ему было почти восемнадцать, край, когда он мог позволить себе ничего не делать. Родившимся в трущобах не светило добраться до комфортной и простой жизни, и как бы он не пытался, жизнь упорно раз за разом ему об этом напоминала. Даже денег на полное погашение долга не было — что уж там, какие мечты, они хоть и усердно копили с сестрой, но денег все равно было слишком мало. Ничего не помогало. Даже подработка.

Глубоко вздохнув, Ямато внимательным взглядом вперился вниз, в неспешно текущую под ногами грязную бурую воду. Всего один шаг. Никто даже не станет искать его. Он лишит всех одной большой проблемы, а себя — мыслей о том, что же делать дальше. Да, это было глупо, это было так глупо, но так необходимо…

Нет. Просто глупо.

Черт, он не хотел умирать, откровенно говоря.

Ямато крепко, так, что костяшки побелели, вцепился пальцами в поручень. Он все еще сомневался, и чем больше думал об этом, тем размытей становилась грань между мыслями, вроде: «иного выбора нет» и «это не сделает лучше». В самом деле, он мог подумать о других перспективах, но предшествовавшие этому моменту события лишний раз подтверждали, что ничего ему не светит. Ямато был никем; таким людям в Эдо, их огромном никогда не спящем городе, было суждено родиться в мусоре и там же и умереть. Тем, кто выбирался отсюда, несказанно везло, но он по жизни был неудачником, единственным достижением которого были бои на подпольной арене. Кто-то платит кучу денег за то, чтобы посмотреть кровавые драки, а ему, бойцу, знатно отсчитывали за каждое кровавое пиршество. Но все это было ненадолго, пока здоровье позволяло.

Выбора не было.

Ямато шумно вдохнул носом, после чего поднял глаза кверху. За световым загрязнением и примесями никогда не было видно звезд. «Режим черного неба» никогда не заканчивался, хотя ему казалось, что когда-то давно он говорил с кем-то о звездах; и даже видел их. Но все это растворилось в воздухе, смешавшись со старыми воспоминаниями и снами, где граница реальности размывалась. В далеком прошлом, уже абсолютно не важном.

Звезды не увидят, как он сделает последний шаг.

Это было жутко неправильно. Очень глупо. Лучше попытаться начать все заново, чем поступать так опрометчиво. Но он уже решил все для себя, а значит…

Пора было перестать оттягивать момент. Раз уж решился, то пора.

Ветер неприятно обдувал затылок.

Впереди возвышались мега-башни. «Накатоми», «Йошивара», прочие гиганты индустрии слепо взирали на город у себя под ногами. Корпорации правили их городом, держали его в узде, не позволяя ступить ни шагу в сторону. Так было всегда, как он помнил. Всегда, с тех самых пор, как Япония огородилась от мира и стала миром сама в себе. Их не волновало то, что творилось внизу. Ямато завидовал. Но, признаться честно, откровенно осуждать такое мышление не мог. Просто им там, всем, повезло. Тоже своего рода талант, которым он, к сожалению, не обладал.

Ладно. Больно будет всего несколько секунд.

Глубоко вздохнув, Ямато закрыл глаза. И затем сделал один ровный шаг вперед.

Входная дверь со скрипом открылась. В квартире было шумно — как обычно вечером. Вещал телевизор, вещая голосами известных звезд о происходившем сегодня, на маленькой плитке кипел чайник.

Потоптавшись на коврике и стянув кроссовки, Ямато швырнул рюкзак на пол, после чего двинулся в сторону комнаты. Двум взрослым людям жить на четырех с половиной татами должно было просто невыносимо, почти негде развернуться, но они с сестрой как-то к этому привыкли. Тем более, не чужие люди друг другу были, что уж там. Можно было и потерпеть. Зато у них хотя бы была крыша над головой, а в Эдо это считалось роскошью, если ты был помойной крысой с улиц.

Выключенный свет в комнате, освещенной лишь экраном крохотного телевизора, его не смутил, и, когда Ямато вошел внутрь и зажег свет по щелчку пальцем, он даже глазом не моргнул, увидев, что за котацу в центре комнаты сидела его сестра и очень выжидающе на него глядела. Сложив руки замком, наблюдала за каждым его действием. Красивая: с длинными темными волосами, кукольным аккуратным лицом. Еще в косметике, видно, только пришла с работы с Аллеи Снов, злачной улицы. Все в ее взгляде говорило о том, что она долго ждала его, а то, чем именно она постукивала по столику — бумажным конвертом с прощальным письмом — убирало оставшиеся сомнения.

Ямато остановился в дверях и уставился на сестру. Он знал, что сейчас будет. Предполагал с того самого момента, как поплелся назад.

Угрожающе сузив глаза, та медленно, словно смакуя каждое слово, проговорила:

— Ну и что это было?

И что на это ответить?

Откровенно говоря, они вообще не были похожи. Разве что цветом глаз — слегка золотистым. Но в остальном? Скажи кто-нибудь другой ему самому, что покрытый шрамами угрюмый юнец с вороного цвета волосами есть самый настоящий родной брат высокой красотки, что больше тянула на модель или одну из роскошнейших гейш «Йошивары», чем на обитательницу такого же гадюшника, что и он? Ямато бы послал шутника куда подальше. Но, к сожалению, это было правдой. Источник проблем, ввязывающийся во все драки, и девушка, словно сошедшая с обложек модных журналов…

Ей бы в них, модных журналах, действительно сниматься, а не помогать ему отрабатывать долги. Не сидеть в этой тесной комнатушке на четыре с половиной татами, в которой из нормальной мебели был лишь котацу, тумба, да и крохотный холодильник. Спали они на матрасах.

Где-то под ложечкой неприятно засосало.

Была ли это его вина, что он ее ограничивал?..

Тяжело выдохнув, Ямато пожал плечами и опустился напротив. Краем глаза он невольно зацепился за плакаты известных музыкантов на стенах, звезд, то, что они с сестрой наклеили, лишь бы сделать это место чуточку ярче. Половина из них выступала в местных дешевых клубах, вроде «Майорана» или «Нагаоки».

Он знал пару ребят, которые были бы не против, чтобы их отчитала такая красотка, но сам заводить этот разговор очень сильно не хотел.

Свободной рукой он потянулся к шкафчику.

— Неудавшийся прыжок с моста.

— Поэтому ты оставил мне это, да? — вкрадчивым голосом поинтересовалась сестра, провернув в пальцах конверт. Затем она его смяла. — Решил поступить, как самый настоящий трус и сигануть вниз. Потому что умнее ничего не придумал.

— Не придумал.

Пожав плечами, Ямато достал упаковку лапши быстрого приготовления и вскрыл ее. По-быстрому засыпав внутрь специи и травы, он еще раз бросил украдкой взгляд на сестру, после чего чуть поморщился. Ну конечно, этого следовало ожидать. Нужно было не оставлять послание, сказал бы, что заработал и решил устроить ей сюрприз.

Он потянулся за чайником.

— Нет смысла это обсуждать. Все равно не случилось.

— А может я хочу. Вдруг в следующий раз тебя еще раз посетит эта гениальная идея, и ты все же решишься?

Так и не коснувшись ручки чайника, Ямато перевел на сестру тяжелый взгляд. И затем выдохнул.

— Юки-тян…

— Не надо мне тут никаких «Юки-тян», — Юкико возмущенно поджала губы и, вздохнув сквозь зубы, словно сама не веря в произошедшее, развела руки в стороны и дрожащим голосом произнесла: — Кто бы мог подумать!.. Совсем мозгов не хватает, да?

Отметив, что припираться сейчас будет не самым разумным решением, Ямато медленно кивнул, после чего все же схватил чайник за ручку. Порция сестры уже была добита — он видел пустую упаковку на столе — а потому, видимо, воду она разогревала именно к его приходу. Словно чуяла. Хотя, подумал Ямато, это была скорее слепая надежда на то, что ему смелости не хватит, и он не сделает то, что хотел.

Ей повезло. Везло бы в других аспектах еще…

В комнате запахло дешевыми ароматизаторами. Он поставил на край стаканчика фигурку в виде шибы — сам никогда их не видел, но они ему нравились.

— Не хватает.

— И что, думаешь, тебе просто так простили бы долг? Это не нормальный банк, в котором можно отказаться от наследства, тут от тебя так просто не отцепятся, — рассерженно бормотала Юкико, наматывая локон на палец. — Никакой ростовщик так просто не упустит свою жертву, тем более если ее долг уже под миллион.

— Может Юаса пожалел бы тебя, — Ямато пожал плечами.

— Ага, и заставил бы работать женщиной для утешения.

Не то, что она уже не… Эту мысль он торопливо проглотил.

Звучало более разумно, чем его надежды. Помедлив, Ямато кивнул.

— Но ты могла бы найти хорошего покровителя… там.

— Ямато.

— Извини. Ладно. Сказал глупость и не подумал.

Они оба замолчали. Да уж, абсурдная ситуация.

Постучав пальцами по столику, Ямато еще раз посмотрел на Юкико. Она выглядела уставшей, замотавшейся, на лице был виден еще не смытый макияж. Он заставил ее глупо поволноваться, забыть про отдых, и все из-за этой глупой манящей мысли.

— Хорошо. Я признаю. Это было очень глупо.

— Неразумно, — Юкико сузила глаза и намотала еще одну темную прядь на палец.

— Но в итоге все закончилось хорошо…

— Ага.

— … и я понял, что такого делать лучше не надо. Вообще.

— Замечательно.

— Деньги оставь себе.

— Используем, чтоб погасить часть долга, — кисло улыбнулась она.

— Заварю чай.

Синтетический чай на вкус был сущей отравой, но в их положении другого доступно и не было. Он протянул одну кружку Юкико — с нарисованным на ней тигром, себе же оставил простую, полученную бесплатно на какой-то акции. Иногда была все же польза от корпораций.

— Я в душ, — Юкико со вздохом поднялась. Она бросила серьезный взгляд на брата. — Швырни сахару.

— А макать? А как же пакетик!

Их взгляды пересеклись. Ямато требовательно указал на кружку, и Юкико в ответ закатила глаза, словно это была вторая самая глупая вещь, которую она сегодня слышала.

— Не хочу.

— Надо!

— Кто сказал? — она свела брови и цокнула. — Только не говори, что это закон.

— Все знают, что чтобы заварить чай, нужно обмакнуть чайный пакетик тридцать пять раз в кружку.

— И не больше? — сестра сузила глаза и весело хмыкнула.

Серьезно посмотрев на нее, Ямато грозно покачал пальцем, мысленно продолжая отсчитывать сколько раз он уже опустил пакетик до этого.

— И не меньше! Ровно! Тридцать пять! Раз!

Юкико со вздохом отмахнулась, как от безнадежного, и Ямато проводил ее взглядом до двери в душевую. Она хотя бы расслабилась. Это уже было неплохо. Он опустил чайный пакетик в блюдечко и краем глаза проследил за тем, как в той расплылось темно-бурое пятно. Оно, ровно как и его будущее, показывало лишь непроглядный мрак.

Он вздрогнул и вскинул голову, когда Юкико окликнула его:

— Ямато.

Он моргнул.

Лицо сестры приобрело расстроенное выражение.

— Пожалуйста, береги себя.

Раздался звон ринга, и Ямато тяжело выдохнул сквозь зубы.

Следующий день после неудачной попытки прыжка вниз настал очень быстро. На сегодня работа была закончена. Завтра наверняка проявятся синяки, но его это беспокоило мало — Цунефуса вновь его отмажет. Он всегда делал. Царапины, побои — все это беспокоило учителей, но одно слово полицейского, не низшего ранга, а человека уважаемого, имело более весомый вес, чем чьи-то сомнения. А в остальном им довольно сильно везло. Иногда. По большей части.

Меньший, чем у большинства тут, рост, умения, скорость — все это позволяло ему приобрести преимущество над противниками. Не всегда помогало, но если ему везло на новичка, который его недооценивал, то победа была у него в кармане. Аугментированные руки здорово помогали, Цунефуса говорил, что, кажется, это была неплохая модель… Иногда Ямато подумывал о том, чтобы продать их и купить что-то дешевле. Но это принесет ему деньги лишь один раз. От подпольных боев заработок пусть был и маленьким, но более стабильным.

Двадцать процентов от выигрышной суммы ему. Тридцать — Цунефусе. И все остальное — покрывавшему эту подпольную арену якудза. Господин Ишикава, змея. Ямато откровенно говоря злило, что дележка происходит так, но выбора не было. Но он надеялся, что когда-нибудь Цунефуса наконец-то воспротивится этому, и тогда они заживут. Ну уж точно.

Помещение, в котором проходили бои, было гнусным темным местом — единственным нормально освещенным пятном был ринг. Находящееся где-то в самых задворках трущоб Эдо, оно было известно лишь определенным людям. Здесь они же делали ставки. Глупый спорт.

Он сплюнул на пол сгусток крови, после чего спрыгнул вниз, с ринга; к Цунефусе. Тот абсолютно не выделялся в толпе местных зевак, такой же, казалось бы, мрачный, с поломанным носом, ну разве он может быть полицейским? Такому парню самое то выступать тут.

Они встретились и переговорили, как обычно. Ему даже всучили куртку назад, и Цунефуса родительским тоном — вот уж глупость для человека, спонсирующего бои юнца в таком месте — пожурил его, после чего неожиданно добавил:

— Мне нужно переговорить с господином Ишикавой. Подожди тут, окей?

Ямато замер.

Наверное, опять дележка денег?

Но, пусть и неуверенно, он кивнул. Цунефуса знал лучше.

В любом случае, внутрь его не пустили — заставили сидеть в пустом помещении перед кухней с темным красным освещением. Разговор проходил не в кожаном дорогом кабинете, отнюдь — в удаленной части примыкавшего к арене дешевого ресторана, куда после боев стекались местные зеваки. Стоя спиной у дверей с круглыми стеклянными окнами, Ямато внимательным взглядом наблюдал за человеком, который работал у Ишикавы телохранителем. Казалось бы, он стоял так близко, легко мог подслушать, но, видимо, тому не было до этого абсолютно никакого дела. Пару раз они пересекались взглядами, и все, что видел в его глазах Ямато — полное равнодушие.

Поэтому он жадно вслушался в разговор за дверьми.

И, когда совсем осмелился, даже приподнялся на цыпочки и заглянул внутрь, из любопытства. И вновь никто ничего не сказал ему — словно говорили этим, что этот разговор он все равно не поймет.

Поначалу Ишикава стоял спиной к нему, Ямато четко видел лишь Цунефусу — тот сидел на стуле рядом с тумбой, на которой владелец арены что-то делал, и судорожно сжимал пальцами колени, смотря вниз. Редко можно было увидеть его таким, напуганным даже — лишь пару раз Ямато мог вспомнить, и все было связано с облавами от его начальства. Те, кто платил деньги Цунефусе за информацию об этом, тогда под горячую руку не попались, но вот остальные…

Но было странно, что Цунефуса так напряжен. Неужели Ишикава его запугивал?

Затем, тот вдруг развернулся — и Ямато нахмурился, увидев его. Они, конечно же, уже встречались. Кто на подпольных боях не знал об Ишикаве? Хитрый шакал, снующий по чужие души. В дорогом костюме, темных очках и с осветленными волосами. Это не нравилось Ямато. Он знал, что те, кто скрывал свой взгляд, всегда были людьми низшего сорта, и ничего хорошего от них ждать не стоило. Глаза — зеркало души, а если они были за темными стеклами, то показывать они уж точно ничего не могли.

В руке у Ишикавы промелькнуло что-то, и Ямато напрягся — но, к его облегчению, это была лишь зажигалка. Он услужливо предложил ее и сигарету из дорогой пачки Цунефусе, и тот, помедлив, согласился. Нельзя было отказывать Ишикаве. Все это знали.

Затянувшись, тот вдруг заговорил.

Голос его был сладок, словно патока. Неприятный. Холодный. Как бы он не произносил это, все равно звучало угрожающе.

Ишикава развернулся к столешнице, его рука потянулась к лежавшему рядом разделочному ножу. Он начал резать мясо. Словно его абсолютно не волновало, что готовка сопровождалась такого рода диалогами.

— Нехорошо как-то получается, Цунефуса-сан.

Тот напрягся при упоминании своего имени и резко поднял взгляд на Ишикаву. Губ того коснулась легкая улыбка, и он, продолжая нарезать мясо, продолжил:

— Наша жизнь и не без того тяжела. Каждый боец зарабатывает на жизнь потом и кровью, стараясь победить, но ведь проигрыш денег не прибавит. Бедолаги теряют жизни один за одним в попытках добиться топа, но вершина им все никак не поддается… И тут, представьте, легкой походкой прямо рядом с ними идут двое. Продажный коп, — на этом Ишикава сделал особый акцент, — и его юный подопечный.

Цунефуса молчал.

Ямато хорошо понимал, почему.

Он еще раз осторожно покосился назад, на сторожа, но тому явно не было дела до подслушивания — судя по отсутствующему взгляду, он находился где-то в Сети, пусть до этого и следил за каждым шагом Ямато. Вряд ли его действительно интересовало, что делал мальчишка, в случае чего он услышит — а для остального и зрение не было нужно.

Ему не нравилось то, к чему вел Ишикава. Он примерно предполагал, что тот хочет сказать, но пока что мысли не желали складываться в единую картину в голове. Лишь наметки. И то, что он продолжал готовку… это было неестественно и странно.

— Вы, конечно, здорово разбавили застой в нашем тихом месте, — Ишикава тихо хохотнул, — но, понимаете ли, стабильность — это тоже нехорошо. Чем чаще вы побеждаете, тем меньше процент вашей ставки. Я надеюсь, я понятно изъясняюсь, Цунефуса-сан?

— Да. Конечно.

Ответ явно удовлетворил Ишикаву.

— Не кажется ли лично Вам, Цунефуса-сан, что если бы в выступлениях вашего подопечного было больше… Как бы это сказать… — рукой он провел по столешнице и подхватил упавший с доски кусочек мяса, — непредсказуемости? То было бы лучше.

Ах да. Точно. Подставные бои. Теперь Ямато понял. Он не был удивлен тому, что в подобном месте процветало подобное — это было настолько очевидно, что он скорее был бы шокирован отсутствием договоренностей между бойцами, чем их наличию. Это было что-то абсолютно нормальное, не для него лично, но для их мира.

Видимо, до этого они выжидали, смотрели, как высок будет процент побед над поражениями. Честно говоря, Ямато был удивлен, что Ишикава и его люди не пришли по их души раньше, но сейчас эти вопросы имели мало смысла.

Ишикава подошел к умывальнику и всполоснул руки. За темными стеклами очков не было видно, куда он смотрит, но отчего-то Ямато вдруг показалось, что тот прекрасно знает о нем. О том, что он подслушивает. И сейчас он смотрел прямо в его душу. Вздрогнув, он едва не отпрянул от стекла, но, кажется, это было лишь наваждением — и Ишикава вновь развернулся к Цунефусе.

Ямато откровенно говоря раздражало молчание полицейского. Почему Цунефуса не припугнет Ишикаву? Да, сейчас тот владел местом, но стоит тому сказать что-то своим покровителям, как эту лавочку мгновенно накроют. Может, сейчас он наконец-то даст отпор и потребует больший процент. Это было бы неплохо.

Ямато надеялся.

У него свело зубы от ярости, когда Цунефуса продолжил молчание, а Ишикава проговорил спокойно:

— Вашему подопечному необходимо проиграть следующий бой, Цунефуса-сан. Вы понимаете это?

От того, чтобы ворваться внутрь и высказать Ишикаве все, что он о нем думает, Ямато останавливало лишь наличие немного стража позади. Он нервно оглянулся, и за этим пропустил момент, когда Цунефуса поднялся на ноги — обернулся лишь когда тот громко ударил по столешнице кулаком. Стоя, он был где-то на полголовы ниже Ишикавы, и то, что ему приходилось смотреть на якудза снизу-вверх тоже добавляло некоторого неприятного ощущения. Что Ишикава выше во всем, даже по положению.

— Зачем?!

— Я только что Вам объяснил, и, кажется, Вы сказали, что поняли — холодно заметил Ишикава.

— Вы же сами видите, что счет не идеальный. Проиграет попозже. Зачем губить талант?!

— Цунефуса-сан…

— Ваша фикция сделает лишь хуже!

— Цунефуса-сан.

Ишикава повернул кран со скрипом, после чего в комнате повисла тишина.

Он медленно развернулся к Цунефусе торсом, и затем с громким вздохом провел рукой по волосам, зализывая их назад. Однако, лицо его осталось равнодушным непроницаемым. Ямато это жутко злило. Обычно он легко мог прочитать чужие эмоции, но сейчас это было невозможно.

Некоторое время стояла тишина, пока Ишикава тщательно вытирал руки полотенцем, после чего он принялся резать зелень. Методичные удары ножа о разделочную доску казались Ямато самым неприятным звуком, который он только слышал.

— Талант — это весьма интересное понятие. Не спорю, Ваш подопечный показывает хорошие результаты, и, если так пойдет и дальше, может, ему даже предложат соответствующую работу, — он цокнул языком. — Однако, это не талант. Он не ровня кому-нибудь из хитокири тех страшных времен, вроде господина Оды Кенджиро, чтобы возносить его над остальными. Сейчас, Цунефуса-сан, он портит мне… нам бизнес. Я по-хорошему предлагаю Вам заключить договор, потому что…

Нож резко ударил по разделочной доске. Ямато вздрогнул.

— Давайте я дам Вам намек. Я хорош в разделке не только синтетического мяса.

Цунефуса напряженно уставился на него, однако услышать то, что сказал он в ответ Ишикаве Ямато не удалось — его отвлекли голоса у двери в комнату, в которой он сейчас был с охранником. Резко опустив голову и покосившись в сторону двери, он угрожающе сузил глаза, когда увидел, как один из людей Ишикавы сказал что-то неожиданному гостю, после чего кивнул в его, Ямато, сторону.

Белый костюм, зализанные назад волосы, лисья улыбка — он знал этого старика.

Юаса. Крыса-ростовщик. В сопровождении своих послушных охранников.

Опустив взгляд, Ямато понуро поплелся прочь от двери. Больше не было смысла подслушивать. Решение было за Цунефусой, но он верил, что тот выберет правильную сторону. Пусть он и был продажным копом, он все еще знал, где делать правильную остановку. Видимо, пришла пора попрощаться конкретно с этими подпольными боями и искать себе новое место.

Он резко опустился на одно из пустых кресел в зале и нахмурился сильнее, когда перед ним выросла тень. На мгновение его взгляд задержался на букете красных цветов в руках у того.

— Ямато-кун. А где твой покровитель? — глаза Юасы забегали по комнате.

— Говорит с Ишикавой-саном.

— Ах, Ишикава-кун… Понятно.

— Если Вы пришли на бой, то опоздали.

— Меня не интересует подобное, — хмыкнул старик и опустился рядом. От него несло дорогим табаком, и Ямато поморщился. — Я хотел поговорить с тобой, но тебя ой как тяжело застать дома…

Ямато бросил на него быстрый уничтожительный взгляд.

— Кажется я просил Вас больше не наведываться туда.

— И ловить тебя где? — Юаса улыбнулся. — В школе?

Да уж, тоже не лучше.

— Кстати, у меня для тебя подарок.

Когда ему протянули букет синтетических цветов, Ямато застопорился на мгновение, после чего хмуро уставился на Юасу. Что это еще значило? Ощерившись, он прорычал:

— И кому передать, сестре?

— Зачем сестре? Ей бы я подарил кое-что подороже, — Ямато крепко сжал край стола рукой, чтобы не вскочить. — Это тебе, Ямато-кун. От моего босса.

Ямато тупо уставился на букет. Красные розы, словно кровь. Юаса же беззаботным тоном продолжил:

— Ты хороший мальчик, Ямато-кун. Ответственный, всегда стараешься платить вовремя. Я честно пытался выгородить тебя перед начальством, но, к сожалению, — он цокнул языком, словно ему и правда жаль было это говорить, но Ямато знал, что это было абсолютно не так. Юаса сам был себе начальником и не перед кем не отчитывался. — Твой долг за учебу и ту операцию… Проценты набегают куда быстрее, чем ты платишь за него. Жаль, жаль, но не все готовы это ждать. Уже и так три года прошло…

Крепко вцепившись руками в колени, Ямато поднял тяжелый взгляд на Юасу.

Тому плевать хотелось на него и на сестру. Пришел сюда за деньгами, чертов ублюдок. На языке ворочалось столько ругательств, все то, что было у него в голове об этом жулике, но, зная, к чему может привести лишь одно его неосторожное слово, Ямато сглотнул, заставляя все обиды утихнуть. Сейчас было не время. Быть может, когда-нибудь…

— По моим подсчетам, — между делом продолжил Юаса, — ты сможешь выплатить свой долг к сорока пяти годам. Это если тебе все так же будет помогать сестра. Без нее… Хм, думаю, ты не хочешь знать.

Как же он ненавидел эту улыбку.

Сильно сжав зубы, Ямато процедил:

— И что Вы предлагаете?

— У меня есть к тебе предложение. Учитывая твои умения, и все такое…

Покопавшись в карманах пиджака, Юаса выудил оттуда бумагу. Старомодно, подумалось Ямато. Он осторожно взял ее в руки и скривился сильнее, видя, что это такое. «Крысиные Бега!» — ярко и цветасто гласила надпись на открытке. — «Увлекательное приключение не на жизнь, а на смерть!»

Он помнил парня из соседнего подъезда, который купился на это. Тогда, ночью, когда сестра уже спала, он смотрел эту программу в прямом эфире, где и наблюдал, как того разделило на две ровные половинки прямо по поясу.

Резко подняв взгляд на Юасу, он нахмурился.

— Вы предлагаете мне самоубийство?

— Отчего же, — Юаса вскинул бровь, искренне удивленный. — Выигрыш за победу в этом мероприятии намного больше суммы твоего нынешнего долга. Мало того, что ты покроешь все проценты разом, так еще и заработаешь. Ну и, конечно, приобретешь славу. Разве это не чудесно?

— А если я проиграю?

— Тогда я обещаю, что снижу процентную ставку твоей сестре с восемнадцати процентов до восьми.

Юаса расплылся в хищной улыбке. Откровенно говоря, больше напоминало оскал.

Осторожно покосившись на двери на кухню, Ямато вновь перевел взгляд на открытку. Он знал, что когда-нибудь этот момент настанет. Это тоже было своего рода самоубийство. Он вновь нарушит обещание сестре держаться в безопасности. Но если он проиграет, то…

У Юкико хотя бы будет шанс выплатить эту сумму.

Сглотнув, он еще раз украдкой глянул на двери кухни.

— Я подумаю, — честно ответил он.

— Так держать, Ямато-кун! Вот это настрой!

В ответ ему Юаса лающе рассмеялся, и Ямато подумал, что на погребении заживо так себя не ведут.

— Мог бы вести себя не как животное хоть раз.

— Не зуди.

Затянувшись, Цунефуса бросил недовольный взгляд в сторону переулка, откуда раздавалось журчание, после чего раздраженно цокнул языком. Лицо у него было мрачно, и неизвестно было: это из-за разговора до этого или же во всем была замешана нынешняя ситуация. Он терпеливо дождался, пока из тени выскользнет Ямато и оценивающе взглянул на того, пока тот поправлял футболку, бормоча себе под нос:

— Опять с кровью…

Нахмурившись, Цунефуса резко отвел взгляд в сторону.

Некоторое время они шли в тишине. На фоне шумело шоссе, были видны мега-башни, начинавшиеся ровно там, где заканчивались границы трущоб. Все это навевало у Ямато тоску. Ему были нужны деньги. С долгами он никогда не сможет выбраться из этого поганого места. Открытка все еще лежала у него в кармане, но согласиться участвовать в «Крысиных Бегах» — все равно что добровольно повторить попытку самоубийства, только ради потехи публики.

Когда они прошли мимо знакомого Ямато переулка, он вдруг остановился и заглянул туда. Когда же Цунефуса обернулся проверить, почему его подопечный замер на месте, тот вдруг проговорил:

— Там новая коллекция.

— Чего?

— Капсульных автоматов.

Это была его маленькая традиция. Хорошие капсульные игрушки в их район не завозили, лишь самые дешевые, но их никто даже не грабил — настолько они были никому не нужны. Но после каждого удачного боя Ямато покупал себе по новой капсуле. Это была несущественная трата денег, они стоили очень дешево, во всяком случае конкретно эти — сделанные из дерьмового пластика, а потому даже с долгом Ямато мог их себе позволить.

Подойдя к одному из автоматов, он приложил телефон к считывающему окошку — то запищало и мигнуло зеленым, оповещая, что транзакция произошла, после чего несколько раз провернул ручку. Из отверстия внизу автомата выпала круглая капсула, и, взяв ее, Ямато продемонстрировал ее Цунефусе.

Тот вскинул бровь.

— Ты все еще этим увлекаешься?

— Иногда полезно иметь традиции. Помогает сосредоточиться.

Иметь хобби в принципе было полезно. Особенно в его положении.

— Знаешь, я хотел тебя спросить кое-что…

— «Кое-что»?

Ямато поджал губы, но затем кратко описал ситуацию днем ранее. Он не стал говорить о неудавшейся попытке самоубийства, лишь рассказал про то, что остановило его. Кажется, услышанное удивило Цунефусу, раз он замолчал — Ямато слышал, как тот копается у какого-то из автоматов.

— Думаю, тебе с такими проблемами к риппердоку бы.

— Были бы еще деньги.

— Посмотрим, — пусто проговорил Цунефуса.

Ямато вздрогнул, когда к его щеке прижалось что-то прохладное. Кофе из соседнего автомата. И когда только Цунефуса успел купить. Кивнув, он поднялся, после чего раскрыл капсулу — на ладонь оттуда ему выкатилась игрушечная лисица. На упаковке значилось имя — Миита. Их он только в Сети и видел — вряд ли сейчас где-то на территории Японии такие водились.

Повертев ее в руке, Ямато поднял взгляд на Цунефусу. Тот явно хотел что-то сказать, он нетерпеливо барабанил пальцами по такой же банке с кофе.

— Ямато, — чуть помедлив, неохотно проговорил он. — Послушай.

— Я слышал. Твой разговор с Ишикавой.

Казалось, эта новость вовсе не радовала Цунефусу по какой-то причине. Он поднял взгляд на Ямато и нахмурился сильнее, отчего тени под его глазами стали более четкими и глубокими. Казалось, он что-то обдумывал, после чего наконец наконец-то собрался с мыслями, но Ямато резко его перебил:

— Не до конца. Надеюсь, ты просто послал его. Верно?

— Ямато…

— Найдем новое место, где можно будет побеждать в свое удовольствие. Мы будем побеждать. Все будет отлично.

— Ямато.

Этот тон заставил его замолчать. Цунефуса практически никогда не говорил подобным образом при нем. Это было что-то очень странное.

— Не будет больше никаких побед. Мы проиграем. Ты проиграешь.

Когда Ямато резко отступил назад от него, Цунефуса дернулся и попытался схватить его за руку — что заставило его отскочить еще на метр дальше. Он затравленным взглядом уставился на копа, а в голове его лихорадочно вертелись мысли. Ну конечно. Продажный полицейский всегда будет продажным. Он просто испугался Ишикавы. Ямато следовало раньше догадаться, что этим все и кончится.

В конечном итоге, Цунефуса не был ничем лучше, чем кто-либо другой. Юаса, Ишикава.

Все они были одного толку.

Сраные ублюдки, гонявшиеся лишь за выгодой.

Словно пытаясь надавить на свою точку зрения, Цунефуса продолжил:

— Посмотри на себя! Тебе еще и восемнадцати нет, а ты себе здоровье гробишь. Ну проиграешь пару раз, выступим фальшиво, зато у тебя деньги появятся!

— И делать все так, как захочет Ишикава?! — рассвирепел Ямато.

— Это лучше, чем убивать себя. Пойми же, ну!

Цунефуса смотрел на него так же раздраженно, но в его движениях чувствовалась какая-то неловкость.

— Мы и так отдаем ему половину выигрышных денег. Куда еще больше?!

— Ты хотя бы представляешь, кто он? Себя угробишь! Жить надоело?!

— А может и надоело.

— Брось это! — рявкнул Цунефуса. — Мы будем на хорошем счету у Ишикавы! Разве это не хорошо?

— Мы, значит?

Ямато отступил назад на шаг. Еще один. И еще.

Он не хотел идти на поводу у Ишикавы. Ему не нравилось, что Юаса буквально смеется над ним со своим предложением. Времени оставалось все меньше и меньше — вряд ли Ишикава так просто даст ему побеждать, а процент с намеренно проигранных боев будет явно куда меньше, чем за простые, пусть и тяжелые, победы. Цунефуса избрал легкую дорожку, но Ямато так делать не собирался.

Он отрицательно покачал головой. Затем, коснулся затылка — туда, где до сих пор со странного происшествия на мосту был раскален порт. И, прежде чем броситься прочь, он посмотрел на Цунефусу в последний раз и медленно проговорил:

— Нет больше никаких «нас».

Он не заметил, как выронил из рук капсульную игрушку. И то, как позже ее подобрал Цунефуса.

В стоявшей на обочине машине было прекрасно видно, как невысокая темноволосая фигурка спешно выходит из темного переулка и куда-то направляется. В Эдо, даже в таком злачном месте, в этом не было ничего необычного — город никогда не спал, но отчего-то сидевший за рулем человек, закинувший руки за голову, всмотрелся в удаляющуюся фигуру и сузил глаза, словно это было нечто выбивающееся из привычного ритма города.

Он прекратил слежку лишь в тот момент, когда та окончательно скрылась за поворотом, после чего ленивыми движениями поправил сползшие с носа очки и попытался добраться до телефона. Вообще-то, проще было вызвонить товарища с оптики, но в телефонах был свой несомненный шарм, к которому он так сильно тяготел. С третьей попытки ему удалось нащупать тот где-то на соседнем кресле, и, по-быстрому набрав чей-то номер, он необычайно радостным тоном заявил:

— Отора-тян!

В ответ ему донеслось несколько слов, и, поморщившись, он покачал головой.

— Какой ты занятой. Да, да, я понял, — его взгляд вновь скользнул по углу, за которым скрылся искомый им человек. — Зато у меня для тебя хорошая новость! Что? Ой, да ладно, мне пришлось шерстить столько реестров и смотреть через кучу дерьмовых камер, и все, что я от тебя слышу — это «я это уже знаю»? Знаешь, Отора, тебе бы манерам поучиться, а то совсем уже!

Он с обидой цокнул языком, и, выслушав очередную короткую реплику в трубке, хмыкнул. Причмокнув, он достал из кармана пиджака розовый шарик жвачки, и, стянув упаковку двумя свободными пальцами, быстро закинул ее в рот. Все это время кто-то долго что-то твердил ему по телефону, он уже успел надуть большой пузырь, прежде чем его что-то спросили — что-то, что заставило его лопнуть жвачку и чуть ею же не подавиться.

Постучав себе на груди, он с искренним изумлением уставился на телефонную трубку, после чего почти что обиженным тоном проговорил:

— Ой, да ладно! Хоть раз сделай что-нибудь, что я прошу! Почему у меня создается ощущение, что это я каждый раз все делаю!

— Я это уже говорил.

— В смысле?!

Но в ответ ему раздались лишь телефонные гудки.

Хмыкнув, он поднял взгляд на злополучный угол опять, после чего съехал на сиденье вниз, попутно надувая новый пузырь. Терпение, как было известно, всегда вознаграждалось. Значит, ему осталось лишь немного подождать.

Самую малость.

Ладно, может, он вспылил по глупости. Это было не очень разумно.

Но сделанное уже не воротишь.

Остановившись с рядом торговых автоматов, Ямато замер, вглядываясь в висевший на стене рекламный экран. Там одна из Пяти Лепестков «Йошивары», бывшая ойран, звезда мира Цветов и Ив, Тамакадзура-оно, томно подмигивала ему, после чего за ней появился логотип компании. Очередная роскошь, доступная лишь богачам. Соседки осуждали его сестру за подобную работу, которой она была вынуждена заниматься по нужде, а этих женщин восхваляли.

Вытащив из кармана смятую бумажку от Юасы, Ямато всмотрелся в надпись. Под розовым светом автоматов та казалась почти красной.

Может, все случившееся за последнее время было знаком? Что пора все изменить? От кого-то сверху?

Головной имплант казался раскаленным. Ямато коснулся его пальцами, но кожа была прохладной от не самой теплой погоды. Ему это лишь казалось? Но он явственно чувствовал жар и головную боль, сразу после того, как…

Та встреча на мосту.

И та фигура с белыми длинными волосами… Которая схватила его за шкирку и затащила обратно. Он плохо помнил, что именно произошло, но видел, как тот человек выругался, после чего сбежал. Но тогда ему показалось, что на мгновение отключился. Между шагом и тем, как он сидел на краю перед кем-то была целая лунка.

Упущенный момент.

Отчего-то Ямато казалось, что он уже встречал этого человека.

Ту женщину с гривой белоснежных волос.