Первый Артефактор семьи Шторм #4

Глава 7 Внезапно

Рядом с нами остановилась машина и из неё вышла Татьяна Кислицина, Гончая первого ранга. Женщина, которую я не забуду ещё очень и очень долго. Именно её касание чуть не вывернуло меня, да и, судя по вздрогнувшему рядом охраннику, Черкасова тоже.

Зато Яростный не сплоховал:

— Приветствую Гончую первого ранга! Рад вас видеть, Татьяна. Какие дела вас привели к Холлу Героев?

— Я наслышана, что здесь собралось какое-то невероятное количество артефактов из божественных материалов. Решила проверить, насколько это соответствует истине.

— Более чем, — кивнул Алексей. — Некоторые участники из-за подобных артефактов даже пострадали — на них накинулись Гончие.

Кислицина стала строже, её глаза сузились.

— В каком смысле?

— В прямом. — Он пожал плечами. — Местная охрана решила, что законы писаны не для них и требовали у Хранителей снять амулеты их семей.

— Неприятно, — процедила Гончая и, судя по её выражению лица, новость ей совсем не понравилась. — Так, Хранитель, вы сказали о себе во множественном числе? Или всё-таки есть и другие пострадавшие?

Яростный жестом опытного конферансье указал на меня:

— Прошу любить и жаловать: Сергей Шторм, Хранитель семьи Шторм и мой дорогой друг!

— Здравствуйте, Татьяна. Мы с вами как-то виделись.

Женщина смотрела на меня широко открытыми глазами, но при этом её губы были плотно сжаты.

— Очень приятно, — наконец сказала она. — Быстро вы стали Хранителем.

— Вы бы знали ещё, какой он артефактор, — он аккуратно хлопнул меня по плечу, чтобы не делать больно в первую очередь себе, поскольку рёбра ещё не до конца зажили.

— Верю, раз вас пригласили на это мероприятие. — Она указала на Холл.

— О, вы в курсе? Что же там нас ждёт? — заинтересовался Яростный.

— Меня просили молчать, — ответила Татьяна.

— Ну хоть кто-то знает и не скрывает этого! — обрадовался Алексей, чем вызвал оторопь у Гончей. — Простите, Татьяна, я слишком нервничаю. Хотя, чего-то это я — всё равно не пустят.

Он махнул рукой.

Кислицина покачала головой, потом посмотрела в сторону рамки детектора.

— У меня есть к вам предложение, молодые люди.

Мы втроём, вместе с молчавшим Черкасовым, показали полное внимание.

— Я готова провести вас внутрь. С моими полномочиями меня обязаны слушать все Церберы, независимо от ранга. — Она сделала шаг к нам, поднимая палец вверх, как учительница на уроке. — Однако вы должны мне…

Что мы ей должны она сказать не успела: она споткнулась и громко ойкнув, начала падать.

Моё воспитание сработало быстрее мозга, поэтому уже в следующую секунду я поймал Татьяну, и Гончая крепко обхватила мою руку.

Сознание померкло.

Сама по себе смерть — это не страшно. Она просто оставляет шрам на душе, метку, что ты уже никогда не будешь таким, как прежде.

Страшнее то, что ей предшествует. Боль. Страх. Ожидание неизбежного.

Неизвестность.

Твоё тело ещё может быть живо, но тебя — как личности, как души — уже нет.

Ещё не темнота, но уже и не свет.

И только у редких избранных появляется спасительный канат. Нить, закрученная спиралью вокруг самой себя. Нить, которая как тончайший мост соединяет два берега жизни, давая шанс перебраться через ущелье смерти.

Вагонетка, которая гонит душу между воплощениями, заставляя пробовать из раза в раз. Учить новое. Познавать забытое. Отказываться от ценного. Наслаждаться чуждым.

Каждое рождение — это боль, которая перекрывает боль смерти. Возможно поэтому так мало живых существ проходят это больше, чем раз. Рождаться страшнее и больнее, чем умирать. Особенно, когда знаешь, что тебя ждёт под солнцем.

Моя первая смерть была трагически смешной: сбила собственная лошадь. Копыто старой клячи проломила грудную клетку, вгоняя осколки рёбер в сердце.

Я ехал на свадьбу друга, но какой-то пьяный идиот выскочил из кустов, напугал коня. Я навернулся, сломал руку, а затем конь прогарцевал прямо по мне. Помню лишь опухшее лицо бродяги, который тянется грязными руками к моему кошельку.

Вторую смерть я вспоминать не люблю — смерть ребёнком, в чумном бараке, вместе с десятками таких же бедолаг. Однако именно тогда я впервые почувствовал Дар. Жаль, что не успел воспользоваться.

Третья жизнь почти удалась: я нашёл наставника, который несколько лет учил меня пользоваться Даром. Он долго смеялся, когда я признался ему, что он похож на пьяницу, из-за которого я погиб в первый раз. «Судьба — хитрая штука. Она всегда даёт то, что хочешь. Просто не в том виде, в котором мы себе представляем».

Он погиб в войне между богами и не вернулся в наши места. Я искал его следующую сотню лет, но следов так и не обнаружил. Возможно, он теперь живёт в другом мире.

В тот раз я закончил жизнь из-за неудачного эксперимента. Именно из-за него мой Дар перестал расти жизнь от жизни, замерев на начальном уровне. После перерождения пришлось заняться артефактами. Они же спасали меня на протяжении послеследующих жизней.

Очень странно было видеть всю свою жизнь в разных телах, временах. Мирах. Словно передо мной раскручивалась плёнка, секретный архив прошлого, а пристальный взгляд изучал пройденный путь.

Моё сознание и душа поняли, что нас обнаружили, что бой — неизбежен. Вместо беспокойства и настороженности пришло ледяное спокойствие. Осталось лишь дождаться, когда я выйду обратно в реальный мир и смогу нанести удар.

А дальше? А дальше придётся бежать. В этом мире богов просто убивают, как только находят. Но было время, когда в мом родном мире кто-то распустил слух, что одарённые — прекрасные ингредиенты для продления жизни. Туго пришлось даже сильным богам, что уж говорить про меня. Зато тогда я научился бегать и прятаться. В ту жизнь я убил больше всего людей и почувствовал ту тонкую грань, за которой наступает полное безразличие к обычным смертным.

И ужаснулся.

Сейчас же я убью только Татьяну. Вынужденная самооборона, после чего скроюсь. Артефакты на мне, инструмент с собой. Мир достаточно велик, чтобы скрываться в нём, создавая артефакты и закрепляя цикл перерождения. А после попробуем ещё раз и, есть шанс, окажемся в новом мире, где к богам относятся с большим уважением.

Реальный мир ударил в лицо ярким светом, но мне не нужны были глаза, чтобы видеть вокруг. Как только Кислицины отпустила мою руку, я активировал Армагедец, направляя на Гончую.

Не успело вылететь пламя, как мне в нос ударил неприятный запах, и голова закружилась. Силуэт Татьяны поплыл перед Взглядом артефактора, потоки магии в моём теле начали двигаться хаотично, а сердце — сбоить.

«Яд!» — мелькнуло в голове, но действовать было поздно.

Меня подхватили крепкие руки, которые обожгли кожу, как огнём. Я слышал, как выкрикивают мою фамилию, зовут по имени, а в голове пульсировал вопрос: «Когда я стал Сергеем Штормом? Кем я был до этого? Как меня звали?»

Но ответа не было. Только «Шторм» снова и снова крутился, сдувая другие мысли и воспоминания. А, не. Была ещё одна мысль: не дамся!

Собрав все силы в кулак, я ударил чистым Даром. Вложил всё, что у меня накопилось, всё, что изучил и добыл в этом мире. Ударил, не надеясь выжить, а лишь отомстить тем, кто пришёл за мной в виде Гончей.

Неприятный запах резко исчез, как и мутная пелена перед глазами. Остались лишь горячие руки, держащие меня под локти, и восторженный голос:

— Шторм! Когда ты так научился? Это же заклинание третьего ранга! Ты что, раньше и силу свою скрывал?

Один локоть освободился, и Яростный подбежал к лежащей на земле Кислициной. Гончая трясла головой и пыталась прийти в себя.

— Как вы? И что вы с ним сделали? Он никогда так не умел, а уж я повидал его в критической ситуации не раз! — тараторил Алексей, поднимая женщину с асфальта.

Черкасов же наоборот крепко держал меня, а его сильные пальцы впивались, казалось, прямо в кость.

— Я слышал о таком, — пробормотал Антон. — Куда же заглянула Гончая, что тебя так торкнуло?

Я чуть не ляпнул: «В прошлую жизнь», но вместо этого попробовал отступить. Ноги едва держали, а Черкасов удерживал меня за руку.

— Спокойно, спокойно! Всё позади. Дыши, сейчас станет легче, — уговаривал он меня, шепча спокойно, как шуршащий песок на мягком ветру.

Я же не сводил взгляд с Гончей, понимая, что она-то сейчас скажет, кто я на самом деле. Армагедец мерцал в рукаве, собирая силу для атаки, но Яростный стоял на пути, а нанести ему вред я не хотел.

Вдруг Татьяна зажала рот, отвернулась и его стошнило. Яростный лишь немного отодвинулся и посмотрел на меня. Увидев, что я продолжаю целиться из своего оружия, покачал головой. После этого достал платок и передал Татьяне.

— Всё в порядке?

Она кивнула и сказала сквозь платок:

— Слишком много божественной энергии.

Алексей хмыкнул, после чего медленно отошёл:

— Простите, хотел как лучше, а получилось как всегда.

Женщина махнула свободной рукой и медленно поднялась. Она выглядела бледной, но всё же её пальцы левой руки были скрючены, словно она готовилась нанести удар заклинанием.

— Это мне нужно извиниться, — неожиданно сказала она. — Ехала смотреть на божественные материалы, но не подготовилась к этому. Вы все трое пронизаны этой противной энергетикой. Моё тело, — она помотала головой, — не выдержало. Особенности Дара, — чуть извиняясь закончила она.

Как ни странно, со стороны Холла Героев к нам никто не подошёл, будто им было наплевать, что происходит на пороге.

— Господин Шторм, — обратилась ко мне Гончая. Она сложила руки перед собой. — Такая глубокая проверка вышла случайна: да, я хотела вас коснуться, но при падении я не проконтролировала Дар. И получилась столь дезориентирующая ситуация. — Она вдруг ухмыльнулась. — Зато теперь вы можете представить, какие проверки проходят одарённые, когда попадают к Церберам.

Она протянула ладонь в сторону Яростного.

— Вас я тоже проверила без спроса, что и вызвало столь, кхм, неприятную ситуацию. Приношу свои извинения. Вас трогать я даже опасаюсь, — она посмотрела на Черкасова. — У вас артефакт с атрибутом крови, верно?

Черкасов демонстративно постучал по ноге. Раздался характерным металлический звук.

— Господин Шторм, позвольте один вопрос. Личный.

Я напрягся, зная её вопрос, но под нахмуренным взглядом Алексея осёкся и постарался выдохнуть.

— Что вас интересует?

Татьяна сделала шаг ближе, а я поднял обе руки с артефактами.

— После прошлой нашей встречи вы не обратили внимание, что произошло с вашими силами? Не было ощущения, что Дар будто стал сильнее или стабильнее?

Я удивлённо заморгал. Попытался вспомнить ту встречу у Гильдии. Первыми всплыли ярость и унижение. Боль в коленках от камней на дороге. А потом вспышка: белая нить.

— Вижу, что вы что-то вспомнили, — кивнула Татьяна.

Спустя время после той встречи я действительно обнаружил, что мой цикл перерождения начал возвращаться. Первая белая нить, спрятанная среди нитей жизни. Но я тогда не связал это с действиями Гончей.

Я сосредоточился на своём состоянии сейчас, попробовал призвать Дар. Рука похолодела, и над ладонью начал медленно вращаться воздушный диск.

— У вас высокая степень самоконтроля, раз вы сразу смогли сформировать воздушную линзу. Это заклинание второго уровня, верно?

— Ого, — протянул Яростный. — Была бы у тебя такая линза раньше, то мог бы отсекать головы и руки демонам — а потом уже добивать артефактами.

Я не стал напоминать ему, что Дар против демонов работает плохо. Просто с удивлением пялился на свой Дар.

— Но как? — спросил я, наконец, пытаясь понять, почему Кислицина меня не атакует и не обвиняет в божественности.

— Это редкий случай Дара Гончих, — вместо Татьяны сказал Черкасов. — Они будто пробивают каналы внутри тела одарённого, упрощая его развитие. Их сила, похожая на бур, может ранить опытного одарённого, если верить их словам — убить бога. Но одновременно может помочь тем, у кого застой в магических каналах или они слишком узки. Поздравляю, Сергей Иванович — вы теперь одарённый как минимум второго ранга. Я слышал, это помогает и артефакторам.

Да. Уровень владения Даром действительно помогает артефакторам. Больше силы — больше возможностей. Но я всегда не мог подняться выше первого ранга по силе, поэтому усиливал волю, концентрацию, знания и навыки.

А сейчас та, которая должна была меня убить, сделала меня сильнее, чем в десяти предыдущих жизнях.

Я действительно потерял дар речи, пытаясь это осознать. Что же произошло, что она помогла и при этом не заметила мой цикл перерождения?

— Идёмте, господа, — отвлекла меня от мыслей Кислицина. — Проведу вас в Холл. Будет неправильно, если столь талантливые молодые люди пропустят его. К тому же, — она критично осмотрела себя, — мне тоже нужно привести себя в порядок.

Нам оставалось только её поблагодарить.

Татьяна Кислицина тихо поговорила с начальником охраны Холла Героев и тот, почти скуля, пустил Шторма, Яростного и того опасного мужчину, Черкасова, внутрь. Она чувствовала его тяжёлый Дар, который смешивался с одуряющей вонью божественных материалов в его артефакте.

Троица, во главе с не пришедшим в себя Штормом, проследовала дальше, а Гончая пошла в уборную, привести себя в порядок. С одной стороны, ей было стыдно за её состояние — Гончая первого ранга стоит на коленях и блюёт под ноги одарённым из уважаемых семей.

С другой, она узнала то, что хотела.

Закончив с приведением себя в порядок, Татьяна достала телефон.

— Это Кислицина. Передайте главе — это действительно он. Жду дальнейших указаний.

Я почти не обратил внимание, как Кислицина размазывала своего подчинённого по местному мрамору. Охрана вдоль стен и те ребята с копьями и мечами боялись шелохнуться, пусть женщина говорила очень тихо и спокойно.

Так что через пять минут страданий и унижений нас пустили, предварительно извинившись.

— А я говорил, что он не прав, — довольно сказал Алексей, с трудом удерживая серьёзную мину на лице. — Теперь надо найти Ромку и вставить ему пистон в одно место. Подумать только, решил разжаловать меня из Хранителей!

— Кстати, — цепляясь за реальность (я всё не мог принять, что меня просто отпустили), спросил я у Алексея: — А как передают звание Хранителя. У меня-то просто выбора не было, когда я нашёл эту штуку. — Я постучал по груди, где пряталось Око Шторма.

— Хранитель, это тот, кто связан с Инъектором. Тот, кто может им управлять. По крайней мере на словах, — Яростный грустно хмыкнул. — По факту, Хранитель — статус пожизненный, он переходит к следующему в семье после смерти предыдущего. Но последнее поколение как минимум четырёх Хранителей передавали титул заранее. Моему отцу, например, всего пятьдесят. Так что ему ещё многое предстоит пережить. Может даже увидит, как я передам статус детям.

— О, ты уже и об этом думаешь? — ответил я, стараясь игнорировать образы из прошлой жизни, мелькающие перед глазами.

Яростный промолчал.

Мы дошли по пустым коридорам до большого зала, похожего на арену амфитеатра. В центре находилась небольшая площадка и отдельной дверью, а вокруг неё вздымались трибуны. Поверху с четырёх сторон шли входные двери, сейчас закрытые.

В полутёмном помещении находилось несколько десятков человек, и Взгляд артефактора сообщал мне об огромных потоках энергии, исходящей от людей: Дар и артефакты.

На центральной площадке стоял Роман Чумов, и его усиленный колонками голос разносился по трибунам. Он рассказывал о том, как рад всех видеть и насколько важное место мы все посетили. Классическая дипломатичная чепуха.

На первом ряду трибун сидели представители нашей Гильдии во главе с Мосиным, человек пять. Рядом видимо высокопоставленные артефакторы из других стран. С противоположной стороны расположился Кирилл Привалов с сестрой Роксаной в строгих тёмных костюмах, а также молодой парень, напоминающий мне кого-то.

Стоило посмотреть на него Взглядом, как я понял: это явно родственник, внук или даже правнук Светлого — тот же Дар жизни.

Если я понимаю логику, рядом с ними сидели наследники других Князей и Хранителей — ещё трое: две девушки и парень.

— Уровень мероприятия удивляет. Может из-за этого такая секретность? — шёпотом спросил я.

— Это чтобы пустить пыль в глаза иностранцам. Среди этих выскочек всё равно нет артефакторов, — ответил Яростный.

— Смотрю, ты недолюбливаешь наследников других семей.

— С сегодняшнего дня и Ромку недолюбливаю. А ведь он хотел, чтобы я сел вместе с ними. Обойдутся, — сказал он и стал искать по залу нашу компанию. Я присоединился к нему, и вскоре наше Братство, сидящее чуть в стороне от всех, нашлось.

Ребята обрадовались, что мы прошли, Ангелина крепко сжала мне руку, после чего в двух словах рассказала, что мы пропустили. Оказалось, что ничего ценного.

Наконец, Чумов закончил со словоблудием и начал говорить то, чего все ждали:

— Прошу прощения за то, что пришлось держать в секрете подготовку к этой встрече. Пусть мы и предложили формат международного соревнования между артефакторами в честь пятидесятилетия Победы над богами, мы скрыли детали. Для этого были весомые причины.

Он сделал паузу, давая информации уложиться.

— Как вы, наверное, слышали, на Параде в честь Победы будет представлена современная наработка, соединяющая тяжёлую технику и Дар. Разумеется, без артефакторов здесь не обошлось.

Я заметил, как иностранцы зашушукались между собой, только дородный немец с бакенбардами оставался невозмутимым.

— Изначально мы думали, что попробуем сделать защиту от атаки подобной установкой, — продолжил Роман Чумов. — Но затем случилось это.

Мигнул выключенный до этого момента экран, и позади Чумова появилась фотография. По залу пробежал шёпоток, Ангелина резко сжала мою руку, а Яростный рядом простонал:

— Опять они.

На фотографии застыли останки демонов, которых мы победили у бара «Румпель».

Роксана Привалова не хотела идти на сбор Гильдии. Она с некоторых пор недолюбливала Гильдию, но ещё больше не любила Холл Героев. Слишком там было пафосно и безвкусно.

Однако брат настоял.

— Будет интересно.

Глядя на фотографии непонятных существ, она впервые за последние пару дней действительно согласилась, что это «Интересно».

Роман Чумов представлял удивлённой толпе демонов и рассказывал им о главной уязвимости: артефактах.

— Опытным путём доказано, что именно артефакты позволяют защищаться и нападать на данных существ. Мы уже общались с коллегами из других стран, и они подтвердили, что схожая проблема есть и у них. Господа, — значительно заявил Роман. — У нас появился новый общий враг. Поэтому со своей стороны мы поделимся всей имеющейся информацией и предложим совместно создать оружие, способное противостоять угрозе.

Зал загудел, и Роксана откинулась на спинку стула.

— Демоны? — спросила она у брата.

— Я видел их. Неприятные существа, даже мёртвые. Удивительно, но их покромсал наш любимый Шторм, при том, что Николай Яростный почти погиб в бою с ними. Так что борьба с ними — интересное направление. Ему нужно уделить внимание.

Роксана медленно кивнула. Несколько фотографий, которые крутились на повторе на экране, отвлекали её от мыслей о Меньшикове. Они показывали что-то ещё более неприятное и страшное. Особенно учитывая тот факт, что они легко противостоят Дару, даже сильному.

Из мыслей её выдернул грохот дверей: на самом верху амфитеатра, в котором они находились, распахнулись обе створки, и яркий свет ударил по глазам присутствующих.

Человеческий силуэт застыл на входе, будто давая всем насладиться драматичным появлением, после чего человек зашёл внутрь и встал на самом верху.

Роксана дрогнула: она узнала человека и внутри живота сковало холодом.

Над всеми стоял Пётр Меньшиков, а его глаза горели красным демоническим огнём.