Первый Артефактор семьи Шторм #4

Глава 21 История не демона

Камера Надежды Каймановой оказалась гораздо уютней моей. Тёмные каменные стены и металлические двери остались на месте, но на откидной койке лежали пусть тонкие, но матрас, подушка и одеяло.

На полу возвышалась небольшая, но сложная башенка из деревянных то ли гладких кубиков, то ли крупных игральных костей. На первом этаже стояло два кубика, на втором — восемь, на третьем — вообще один, а затем выстраивалась лесенка из пяти кубиков под наклоном.

Стоило мне ступить слишком близко к ним, как конструкция упала с мелодичным деревянным стуком.

— Серьёзная конструкция, — без тени юмора сказал я, присаживаясь на низкий табурет — единственную не приколоченную к стене мебель в этой камере. На большее бабушка не пошла.

— Не хватило двух, чтобы выстроить действительно интересный проект, — ответила Надежда, закрыв глаза одной рукой, а второй поглаживая камни на стене рядом с кроватью.

Она лежала, прикрывшись одеялом, одетая в просторный тонкий балахон. Он подчёриквал истощавшую фигурку, делал лицо ещё более потерянным и усталым. Хотелось пожалеть её, но сейчас это будет неуместно.

— Надеюсь лекари подлечили твою спину, — сказал я, вспоминая ту демоническую жесть, что творилась у неё. — Не знаю, как ты жила до нашей встречи с этими тварями.

Рука, прикрывавшая глаза, с силой вцепилось в лицо, а вторая сжалась в кулак. Девушка стукнула ею о стену и… это был очень слабый, незаметный удар, которым может наградить другого только юная неопытная особа.

Она тут же подтянула покрасневший кулак к себе и начала на него по-детски дуть.

Не сдержавшись, я покачал головой: Надежда оказалась невероятно юной и неопытной девушкой девятнадцати лет, хотя под личиной могла казаться взрослым и пожившим человеком. Возможно, в этом и причина, кроме Дара: она молода, её психика более гибкая и она действительном могла становиться «другим человеком» хотя бы на время.

— До встречи с тварями я почти не помню себя, — вдруг сказала Надежда. — Я просто была где-то, что-то ела, куда-то плыла и течение вокруг было достаточно мутным и опасным.

Она замолчала, но я не стал перебивать и задавать вопросы. Слушал и ждал продолжения.

Неожиданно девушка заплакала. Она пыталась сдерживаться, кусала губу, но слёзы продолжали течь по лицу, вырываясь вместе с редкими, но громкими рыданиями.

Я посмотрел в сторону двери, вздохнул и поднялся к Надежде.

— Вообще-то, я сегодня не планировал никого обнимать, но так и быть — ради тебя сделаю исключение, — сказал я, присаживаясь на край койки.

Тонкий матрас, несмотря на все попытки, не скрывал, насколько кровать твёрдая и холодная. Темница, что поделать. Слишком уж много вреда успела Кайманова принести городу и этим людям. Даже ради её ответов кардинально никто условия улучшать не будет. Наоборот, постараются дать ей всё похуже.

Я взял её за свободную руку, разжал кулак. Сжал в своей ладони мягко и спокойно. Так, как когда-то делал своей дочери, когда она боялась засыпать одна. Я говорил ей тогда и сейчас повторял Надежде:

— Почувствуй мои руки. Пальцы, которые давят крепко и сильно. Не потому, что хотят причинить вред, а потому, что хотят оставить след. Чтобы ты всегда помнила: мы рядом. Какое бы расстояние нас не разделяло, нас невозможно разъединить. А если ты не одна — то чего боятся? Не зря же говорят: «Помни: небо — одно на всех, а с небом ты не один!»

Я смотрел на испуганную и уставшую одарённую, а видел дочку, какой она была пока не выросла. Я не успел увидеть дочкино первое перерождение, не узнал силы её Дара. Я лишь использовал её как инструмент для достижения своей цели. Как уникальный, редкий артефакт, не более.

И сейчас, впервые за два месяца в этом мире, почувствовал, как сердце резануло от тоски и разлуки. От понимания, что мы, скорее всего, никогда не встретимся в путешествиях между мирами.

Держа эту девчонку, не понимающую свой Дар и ту игру, в которую её втянули невидимые мне силы, я чувствовал ответственность за кого-то другого.

Не только за Ангелину, Черкасова, Сухова и Подорожникова. Но и за остальное Братство резца. За повара без имени. За Греховина и своих клиентов. За эту испуганную маленькую преступницу, на руках у которой крови больше, чем у некоторых боевиков.

Ответственность, которая рунами ложилась на мои кости, душу, дух. Что-то чрезвычайно новое и необычайно привычное. Связь, которую я не успел понять раньше, и которая сейчас, в преддверье допроса, стала мне интуитивно ясна.

Судорожно выдохнув одновременно с Надеждой, я слегка потянул её, заставив сесть.

— Вставай. Жизнь — это движение. Пройдёмся и поговорим как нормальные люди.

Девушка потянулась за мной, но неуверенно спросила:

— Человек ли я ещё?

Усмехнувшись, я уточнил:

— Сожрать меня хочешь? Кровь выпить? Продать планету демонам? Нет? — Она покрутила головой. — Значит ещё вполне человек. По крайней мере на данный момент.

Я за руку стащил её с кровати, заставил надеть тонкие тканевые тапочки и вытащил в коридор. Здесь меня ждала целая процессия.

— Знакомься: это Ангелина, она прекрасный артефактор и одарённая.

Демидова чуть ревниво осмотрела тощую соперницу и бывшую убийцу демонов, сохранив на лице неприступное выражение лица. Плюсик в карму: не стала играть в собственницу и обозначать чья здесь территория — это и так было понятно.

Моя территория.

— С Александрой Валерьевной ты, думаю, уже знакома. Надеюсь, это знакомство связано не только с чем-то неприятным, — я мило улыбнулся бабушке, а затем прошептал на ухо Надежде, но так, чтобы все услышали: — Хотя даже я, её внук, пирожков вместо звиздюлей добивался всю свою жизнь и, не поверишь, наконец добился. Так что я настроен оптимистично.

Далее указал на стоящих рядом людей:

— Черкасова и Сухова ты точно знаешь, не советую к ним подходить — они пока не простили тебя. А вот Марк Константинович любит птичек и, при желании, может познакомить тебя с ними. Верно?

Глава службы безопасности Вороновой фыркнул в усы:

— Если уж говорить про птиц, то равной в этом вопросе Госпоже Вороновой нет.

— А это кто? — совершенно по-детски спросила Надежда, указывая мизинчиком на помощницу Александры Валерьевной.

— А это самый страшный человек в этом здании! — пафосно заявил я, от чего даже Воронова удивлённо посмотрела на помощницу. — Если ты будешь ей грубить, то точно останешься без печенья и чая, а мы сейчас идём именно за ними, так что веди себя прилично!

Все, выпучив глаза, следили за мной и тем, как мы, почти приплясывая, отправились в столовую, в которой недавно пили чай. Они могут считать меня полным психом, но я полностью контролирую ситуацию.

Классика жанра: добрый и злой полицейский. Но я привык работать в одиночку, поэтому мне больше нравится метафора из металлургии: напрячь и расслабить металл. Нагреть, остудить, меняя диапазон и скорость изменения.

Пока он не сломается или не изменит свои свойства.

Создаю эмоциональные горки, манипулирую, хитрю и шантажирую. Люди, конечно, не артефакты, но манипуляции над ними чуточку сложнее лишь иногда.

Боги, кстати, недалеко от них ушли, поэтому я никогда не ставил себя сильно выше других и всегда ценил чужие жизни. Научился с этим жить — иначе бы покоя не давали со своими запросами и требованиями!

Как только Надежда выпила целую чашку чая и съела тарелку печенья, которую нам поставила гелевая помощница (я стал её так звать по особенности Дара), глаза её собрались в кучку, а лицо расслабилось.

— Рад видеть, что тебе стало легче, — широко улыбнулся я. — Жаль, что в твоей жизни таких моментов было немного. И станет меньше, когда эти твари прорвутся сюда.

Девушка подпрыгнула на стуле и заозиралась, ожидая атаки прямо сейчас.

— Откуда они вообще взялись? — чуть громче, чем раньше, и чуть эмоциональнее, чем прежде, спросил я. — Как они нашли тебя?

Её зрачок расширился почти на всю радужку от страха, и она начала тараторить, будто отстреливаясь от демонов словами:

— Они давно на планете, ещё д-до моего рождения. Г-готовят план по захвату. Т-терпения им не занимать, пусть сила их сейчас крайне ограничена. Но они н-нашли несколько лазеек и начали проникать через микро-разломы, формируя здесь группы и з-засады.

Её понесло и дальше она сыпала известными ей фактами, как ходячая энциклопедия, у которой сломался тормоз.

Кайманова выросла в приюте-пансионате в провинциальном городке, её молодые родители погибли во время боёв банд через год после её рождения. Бабушка воспитывала её как могла, но вынуждена была постоянно работать, поэтому, как только девочка научилась ходить и сама держать ложку, стала оставлять её на пять дней в учреждении.

Когда Надежда подросла, бабушке стало плохо, она начала терять сознание. Денег на визит к хорошему врачу или лекарю не было, поэтому девочка ухаживала за ней. Через год бабушка умерла. Надежде было двенадцать и пришлось вернуться в приют-пансионат.

Где-то здесь она и узнала, что у неё есть Дар. Обязательная ежегодная проверка показала, что в ней начала развиваться сила, однако почему-то никто не радовался за неё. Если у других детей открывался Дар, то их направляли спустя время в специальную школу при институте, а Надежду не приглашали.

Однажды она подслушала разговор руководства, где они переживали за неё: она с ужасом узнала, что её собираются отправить не в школу, а в тюрьму!

— Сейчас я понимаю, что скорее всего они знали, что я подслушиваю, поэтому смягчили свои слова, — покачивая головой сказала Надежда. — Ведь одарённых с Даром контроля необходимо уничтожать. И они в чём-то правы, да, господа? — она повернулась в сторону Вороновой и других.

Всем так или иначе досталось от действий Надежды.

Кайманова решила бежать. В ту ночь, когда она складывала свои небольшие пожитки в сумку, к ней подошла девочка из группы постарше. В растянутой майке, плотных спортивных штанах. Незаметная, с большими тёмными глазами, которые словно видели тебя насквозь.

— Я помогу тебе, — сказала она прямо.

— В смысле? — сделала вид, что не поняла её Надежда, хотя внутри всё сжалось.

— Я помогу тебе выйти, чтобы никто тебя не заметил.

Она вытащила из кармана штанов массивное кольцо и надела Надежде на палец.

— Теперь никто не увидит тебя.

— Я стала невидимой⁈ — с испугом и одновременно радостью спросила Надежда.

— Нет, — тёмные глаза, казалось, заполнили всё сознание Надежды. — Они увидят вместо тебя — меня.

Тело Каймановой стало меняться, расти. Сместился центр тяжести, изменилась одежда. Она стала другой. Более взрослой.

— Иди спокойно, никому нет дела до тебя теперь. — Девушка неприятно улыбнулась. — Я найду тебя потом, когда ты будешь в безопасности.

— Но как? Я же спрячусь!

— Не бойся, я смогу. — И сжала руку с кольцом.

Надежда действительно легко вышла из пансионата — старших отпускали гулять без особых проверок и следили только за тем, чтобы они возвращались обратно трезвыми и без оружия.

Сбежав, Надежда сначала заглянула на квартиру бабушки — она досталась ей по наследству, но пока девушка не могла ею распоряжаться.

— Теперь могу. Могла бы. Только вот, — Надежда сжала кулаки.

Квартира сгорела, как только Кайманова решила, что всё наладилось: никто её не искал, в розыск не объявлял, по месту жительства не проверял. Будто её и не было.

Но она нужна была ИМ. В день, когда квартира сгорела, а она, всё ещё в облике девушки из пансионата, стояла на улице, утирая слёзы, к ней подошла её сестра-близнец и сказала:

— Я знаю, кто это сделал. Помогу отомстить.

Почему-то мысль об отмщении появилась только после её слов и с тех пор никогда не покидала головы.

После этого её провели за ручку по нескольким квартирам и частным домам, где жили разные люди. Иногда это был дядя Вася-алкоголик, иногда — одарённый среднего уровня. Неприятный мужчина или кокетливая женщина.

Но всегда Надежда чётко знала, что эти люди виноваты. Сначала в поджоге её квартиры, потом — в издевательствах над детьми в приюте. А затем ей раскрыли тайну: показали настоящего демона, которого поймало сопротивление и заковало в цепи.

Он громко рычал, плевался тьмой и смотрел голодным взглядом на Надежду и только на неё.

— Есть люди, которые помогают им проникнуть в этот мир. Этот мир в опасности и ты должна их остановить.

— Почему я?

— Потому что у тебя есть Дар. — Сестра близнец брала Надежду за руку и показывала кольцо. — Ты уже можешь притвориться почти кем угодно, пока это женщина. В этом мире такой Дар не ценят, но он способен спасти… нас.

Надежда не обращала внимание на оговорки вроде «этот мир» или паузы перед «нас». Она не видела ничего кроме огромных тёмных глаз девушки, которую начала считать своей настоящей сестрой, забывая, какая у неё самой настоящая внешность.

И шла за ней до конца.

— Постепенно уровень целей становился всё выше. Но чего не отнять у них — это продуманности. Почти никогда мы не били впрямую. Косвенно, подыгрывая обстоятельствам.

— Как то лекарство в чемодане, да? — спросил я.

Надежда покраснела.

— Серафима из-за меня пострадала, — тихо пробормотала она. — Она очень похожа на ту… на то существо, которое я считала сестрой. При этом она — настоящая. Не выдуманная мною. Возможно именно из-за общения с ней я стала задумываться хотя бы иногда о том, что делаю. Но задача казалась слишком важной, ведь я постоянно видела напоминания о том, что демоны среди нас!

— А к властям ты не пошла…

— Потому что всё ещё боялась, что в розыске. Плюс мой Дар. Это, конечно, не божественная сила, но иногда датчик срабатывал и на меня. Благо, что Гончие не могут определить атрибут. К тому же я знала, что те, кто заинтересован в приходе демонов, находятся и у самой вершины власти.

Её слова заставили меня задуматься, и я потёр запястье. Браслет, невидимый на коже, отозвался лёгким теплом, будто подтверждал сказанное. Может ли быть такое, что датчики срабатывали не на мою божественность, а на Дар контроля?

Но Гончие всё-таки определили, что я бог, по крайней мере их руководство и, судя по всему, Татьяна Кислицина. Значит богов они умеют находить. Но вот датчики… в общем, ответа пока у меня не было.

Но мне хотелось получить ответ на другой вопрос.

— Когда ты поняла, что рядом с тобой демоны? Или точнее: когда ты поняла, что демоны в тебе?

Надежду передёрнуло, тонкие плечи под свободным балахоном сжались.

— Всё из-за тебя, Шторм, — сказала она, глядя мне в лицо. Только в этот раз в голосе не было ненависти. — После того, как благодаря тебе меня схватили, сработала стандартная схема обмана: другое кольцо, введение в заблуждение. Но если раньше меня быстро вытаскивали, то в этот раз меня словно бросили. Забыли. Пришлось уходить самой. Слишком уж меня хотели разговорить.

Она посмотрела на Воронову, но ярко-красные глаза не дрогнули.

— Когда я вернулась на конспиративную квартиру, меня никто не ждал. Пусто, пыльно, только светлые прямоугольники на месте, где раньше стояла мебель. Всё вывезли. Я пошла по другим точкам и, наконец, нашла «сестру».

Надежда сжала кулаки, пытаясь сдержать вдруг взбрыкнувшие эмоции. Это был гнев, переплавляющийся в неистовство. Девушка с большим трудом сдерживала себя, но казалось, сейчас из неё пойдёт дым.

— Она чуть не убила Серафиму. Подставила меня. Бросила снова одну! А когда я пришла за помощью — рассмеялась. Сказала, что я больше не нужна.

— Ты сказала, что чуть не убила Серафиму. Как и когда?

— Помнишь её рану? Открытое окно? — Я кивнул. — В тот момент нас было двое. Я в форме Клары и она в «моём» облике. Она ушла через окно, отвлекая вас от меня на лестнице выше. Но и она же спровоцировала срабатывание артефакта.

— Почему же тогда Серафима об этом не сказала?

— Может быть она надеялась, что ушла настоящая подруга?

Мы посидели в тишине, но я напомнил про вопрос.

— В общем, после побега, моя «сестра» не хотела меня принимать, но когда я стала настаивать, вдруг изменила своё мнение. Отвела в приличный дом, мы спустились в подвал, где странные мужчины с пустыми глазами смотрели черно-белый телевизор без звука. Там я пообщалась с двумя симпатичными старичками, парой из сопротивления вторжению.

Она хихикнула, а затем вздохнула.

— Да уж, сопротивление. В общем, они сказали, что нужно пройти ритуал, чтобы подтвердить свою преданность сопротивлению. Я была возмущена, хотела рвать и метать, но «сестра» заявила, что если я не хочу взрослеть, — сжала кулаки так, что под ногтями выступила кровь, — то нам не по пути. А когда я сказала, что могу их сдать, она ехидно напомнила, какой у меня Дар.

— А затем ты согласилась.

Надежда всхлипнула.

— Да, согласилась, — прошептала она. — Они дали мне несколько пилюль, уложили на столе в центре подвала. Мужики с пустыми глазами даже не пошевелились, продолжая смотреть в экран. Старички провели какой-то странный ритуал, облили меня своей кровью. А затем я услышала их — голоса.

Она сжала голову руками, словно слышала их до сих пор.

— В тот момент я поняла, что главный враг — ты. Тебя нужно уничтожить первым.

— Почему?

— Ты видел меня в её обличии. В теле «сестры». И ты уже несколько раз помешал их плана. А ещё, — она наклонила голову, будто услышала тихий голос на краю слуха, — ты Шторм. Снова Шторм. Достал Шторм. И предатель рядом. Он совсем рядом. Найди его! — вдруг перешла она на крик и все присутствующие перешли в боевой режим.

Запахло Даром, мелькнули огни магии. Надежда вцепилась скрюченными пальцами в виски, дёргала себя за волосы, пытаясь вырвать чуждые голоса.

Быстрее всех в себя пришла Ангелина. Она подскочила к Надежде, положила руку на голову и, не чувствуя пальцев, что сжали её кисть, приказала:

— Спи!

Сверкнуло синим, Дар воды придавил Кайманову к полу и та, будто вынырнув из пруда, начала глотать воздух ртом. Её глаза прояснились, ужас и безумие ушли. Перед тем, как уснуть, она успела сказать Демидовой лишь одно:

— Спасибо.

Не зря её взял с собой, ой не зря.

Надежду подняли и унесли обратно в камеру, вызвали врача. Воронова долго смотрела на пол, где лежала девушка, будто видела её на зеркальном паркете до сих пор.

Затем она повернулась ко мне:

— Получается, ты теперь для них цель номер один. Что планируешь делать дальше?