Первый Артефактор семьи Шторм #4

Глава 17 Две половинки

Сама смерть не страшна, но вот умирать бывает больно. Люди и боги придумали кучу способов доставить неприятные ощущения друг другу. Режуще-колющие раны — один из них.

Лезвие кинжала вошло между рёбрами, зацепило с неприятным треском кость, пропахало лёгкое. Сердце судорожно сжалось, в попытке уйти от поражения, уклониться от неминуемой стали.

В глазах поплыла красная пелена, но я старался сфокусироваться, чтобы увидеть лицо Светланы. И, наконец, я увидел то, что хотел.

Женщина словно расслабилась: исчезли морщины со лба и вокруг глаз. Мягкая довольная улыбка омолодила лицо, и сейчас Яровой можно было дать не более двадцати двух.

Он всё ещё сжимала рукоять кинжала, но больше не давила, почувствовав, что упёрлась острием во что-то твёрдое. Увидела кровь, огромным горячим пятном, расползающимся по рубашке.

— Спасибо, — прошептала она вдруг, и на глазах выступили слёзы. — Спасибо, что позволил мне это сделать. Я теперь свободна. Ты не будешь мешать мне жить и служить дальше.

Она запрокинула голову, и я увидел её острый подбородок. Она кричала в невидимый во тьме потолок:

— Спасибо, что позволили мне сделать это! Теперь я принадлежу вам без остатка!

Если бы она смотрела на меня, то смогла бы увидеть, как я скорчился от жалости. Да, вот так: она меня убила, а мне жаль её.

Просто потому, что я знаю, что ждёт её дальше. К сожалению, полную картину я понял лишь в момент, когда она меня прижала.

Боль постепенно заполняла сознание, становилось тяжело дышать. В лёгких начало булькать, и если я не потороплюсь, то захлебнусь в собственной крови. Но шевелиться нельзя. Теперь осталось только ждать.

Светлана наконец отпустила кинжал и привстала. Она продолжала смотреть в потолок, словно слыша божественное откровение. Развела руки в стороны, закачалась в такт слышимой только ей музыке.

— Хорошо! — простонала она и наконец опустила голову.

Изучив меня, она ещё раз улыбнулась:

— Ты мне очень помог. Наконец-то, ты мне не мешал.

Я попробовал ответить, но в лёгких оставалось слишком мало воздуха.

— Ты хочешь пожелать мне счастья? — кокетливо спросила она. — Спасибо, Серёжа, кем бы теперь ты не был. Не поверишь, но я тебе благодарна. Впервые в жизни, если честно.

Она подняла руки в кандалах, мелодично звякнули цепи. За красной пеленой становилось всё труднее видеть происходящее. Оставался слух.

— Я словно помолодела и наполнилась силами. Мой Дар горит так, как никогда прежде. Сила жизни наполняет меня до кончиков пальцев! — смеялась она, кружась над моим телом.

Надеюсь, Черкасов не вернётся сейчас, иначе и его убьют. Яровая же продолжала говорить сама с собой:

— Я подняла ранг! Я стала сильнее как лекарь и, конечно, как Гончая! Теперь они не смогут смотреть на меня свысока, ведь я убила бога!

Она снова смеялась, а затем вдруг упала на колени. Продолжая хихикать, она пробормотала:

— От радости аж ноги подкосились. Надо успокоиться, — и снова хихикнула, попытавшись встать.

Однако ей это не удалось. Опираясь руками в пол, она выставляла ногу, пыталась на неё опереться, но конечности плохо её слушались.

— Всё-таки стресс сказался, — сказала она, но в голосе мелькнуло лёгкое беспокойство.

Я потянулся к карману, почти теряя сознание.

— Почему у меня нет сил? Что случилось? — беспокойство в голосе Светланы стало осязаемым.

Светлана попробовала сесть, но даже ей это не удалось: она завалилась на бок и расширенными от удивления и подкрадывающегося ужаса глазами посмотрела на меня.

— Шторм, что ты опять со мной сделал?

Я хотел сказать: «Освободил», но не захотел. Сейчас важнее было дотянуться до кармана.

Женщина упала на пол лицом, прижимаясь щекой к плитке, а я всё-таки слегка повернул голову, что продолжать её видеть. Даже не нужен был Взгляд артефактора, чтобы заметить сияющие зелёным светом кандалы и струйки энергии жизни, что мягко улетали по цепям куда-то в глубины подземелья.

Я коснулся кармана в тот момент, когда началось то, чего ожидал сильно раньше: лицо Светланы Яровой начало покрываться морщинам, будто за секунды она старела на годы. Волосы становились всё тоньше, кожа дряблой, а тело — высохшим. Вся та слегка кричащая красота, что была в ней ещё пару минут назад, растворялась и уходила в артефакт.

— Почему? — старчески проскрипела она, понимая, наконец, что произошло.

Мои пальцы дрогнули на шарике, но я всё-таки собрался с силами и ответил, так же сипло и слабо, как она:

— Свобода служения.

После чего увидел ужас понимания в её запавших и потускневших глазах, но было поздно что-то менять: она сама сделала свой выбор. Как и раньше.

Её тело в последний раз вздрогнуло и замерло, после чего начало рассыпаться в прах: артефакт высасывал из неё всю жизнь. Не только время жизни и молодость, но и тупо запас энергии клеток, костей и даже имеющейся в теле жидкости. Даже одежда растворилась.

Жадная голодная пасть не оставила ничего, кроме бесполезной горстки пыли и звякнувшего в последний раз кинжала бывшей Гончей.

Это было настолько завораживающим зрелищем, что я отвлёкся от своего артефакта и продолжал наблюдать за процессом через всё темнеющую красную пелену. И лишь когда прекратилось движение Дара спохватился.

Направив волю в артефакт, созданный из двух божественных материалов, я вызвал его силу. В зале на мгновение стало светло, как днём, и я даже увидел далёкий потолок со странными, будто лиственными узорами, а затем мир потемнел.

Всё-таки я не успел.

Тьма была приятной и знакомой. Но удивительно недолгой.

Пришёл в себя от резкой боли и привкуса крови во рту. Что, опять пытают при перерождении?

Ответ оказался гораздо прозаичнее: надо мной стоял на коленях Черкасов и судя по замаху, он только что лупанул мне пощёчину и готовился отвесить вторую.

Я попытался запротестовать, но не успел: сокрушительный удар чуть не отправил меня к праотцам прямым рейсом. Голова безвольно мотнулась, и я застонал.

— Живой! — с неизвестным мне ранее трепетом пробормотал Черкасов и приподнял меня, помогая сесть. — Ты как? Что случилось? Где эта с*учка?

В стороне раздался смешок, и я повернул голову. У входа (или выхода?) в зал, прислонившись к стене, стоял молодой парень с полностью седыми волосами. Заметив мой взгляд, он хищно оскалился, но ничего не сказал.

— Она… погибла, — тихо ответил я, указывая рукой на кандалы. Пыль тонким слоем продолжала лежать рядом с ними.

Также я заметил, что в груди больше не булькает, и дышать, пусть и тяжело, но возможно. Так же не обнаружился кинжал, что вошёл в мою грудь. Ощупав себя, я понял, что раны под пятном крови нет, пусть и полностью я не восстановился.

Всё-таки я не лекарь.

— Использовал всё-таки? — Черкасов поднял с пола шарик и подал мне. — А говорил на всякий случай.

— Вот он и настал. Помогло решить проблему малой кровью.

Черкасов возмущённо заворчал, но зато седой парень усмехнулся снова.

— Это вообще кто? — спросил я, кивая на седого.

— Это Волкодлак, местный, скажем так, управляющий. Извинений от него не жди, я уже пробовал от него добиться, не поддался. — Черкасов показал Волкодлаку средний палец, но тот не отреагировал.

— Хоть убивать не планируют?

— Нет, ждёт, когда придёшь в себя. Только вошли в зал, он шумно вдохнул и сказал, что нужно тебя будить. Я уже думал, что это гнусная шутка Церберов, особенно на фоне кучи крови, но он встал у стенки и стоит уже вот десять минут.

— А кинжал? — не удержался я.

— Какой? Вон, один лежит рядом с кандалами. А второго не вижу. Думал она его забрала, как более ценный.

Я задумался, но голова гудела: всё-таки меня почти убили и даже использование Дара Максима Подорожникова, который я запаковал в сферу исцеления, лишь слегка привёл меня в порядок. Она мощнее всего того, что умеют делать местные артефакторы, но и мои раны были фактически смертельными.

Единственное, что позволило мне спастись и протянуть так долго, пока Светлану пожирал артефакт — то, что я успел перенаправить удар и избежать попадания в сердце. Если бы я допустил удар так, как было — умер бы на месте.

А я только начал получать удовольствие от этой жизни. Да и не хочу доставлять удовольствие местному кукловоду: это же надо было додуматься привязать активацию артефакта не к крови конкретного человека, а в принципе к любой крови!

Хотя в этом и есть своё извращённое изящество.

— Ладно, встаём. Я так понимаю, что сей щенок ждёт нас, чтобы проводить к своим хозяевам? — кряхтя поднялся я.

Впервые за нашу встречу с лица парня исчезло самодовольство и возник гнев.

— Веди, пёс, — сказал я нарочито грубо.

— Придержи язык, иначе… — прорычал Волкодлак.

— Иначе что? Обмочишь мне тапки? Хозяева накажут. Или вот, сделают то, что и с ней, — я кивнул в сторону кандалов и праха.

Лицо Волкодлака окаменело и он, развернувшись, быстро пошёл по коридору. Вроде как по тому, откуда мы пришли.

— Кефир, ты где пропал? Меня тут снова убить пытались, а ты всё пропустил, — мысленно пожурил я лиса.

— Я рад, что ты выжил, — быстро, но также издалека ответил он. — Однако твои проблемы только начинаются…

— В смысле?

— … и к сожалению, я не смогу тебе помочь. Скорее наоборот: моё появление может привести к дополнительным проблемам. Будь внимателен. А я постараюсь подготовить тебе отход. Жди знак.

— Какой⁈

— Ты поймёшь, — даже издалека я услышал ехидный тон Кефира и понял, что он задумал очередную пакость. Надеюсь, она нас не добьёт.

Волкодлак ждал у открытых створок лифта и больше не улыбался, глядя перед собой. Мы зашли внутрь, седой набрал числовую комбинацию из номеров этажей. Двери закрылись и, слегка придавив нас ускорением, кабина понесла нас вверх.

Когда мы остановились, Волкодлак сделал вежливый жест рукой:

— Проходите. Вас ждут.

Перед нами открылась небольшая площадка, окружённая деревяными светло-ореховыми панелями, стильными лампами. Прямо напротив выхода была огромная дверь, которую можно было бы установить в каком-нибудь правительстве.

Мы, под внимательным взглядом Волкодлака, прошли вперёд и открыли двери. В глаза моментально ударил яркий свет, и, лишь проморгавшись, я понял, что в помещении больше нет стен, только огромные, от пола до потолка окна.

Панорама с такой высоты завораживала. Куда не кинь взгляд везде простиралась столица. Она казалась бесконечным лоскутным одеялом разных цветов и стилей.

Вблизи сверкали стеклом современные небоскрёбы и высились высотные краны, достраивающие очередной шпиль из стекла и бетона. Подальше находились особняки и доходные дома, которые строили лет сто назад. Бледно-желтые, голубые, мятно-зелёные — приятные оттенки с белыми колоннами и металлическими крышами, в которых до сих пор жила элита.

Правее виднелись трубы и красные стены заводов, производственных линий и технических полигонов. Оружие, станки, авиационные ангары — промышленный комплекс на страже экономики.

Совсем вдалеке виднелись дома попроще: серые, белые, бледно-разноцветные высотки от пяти до двадцати этажей. Просто жильё для простых людей без Дара, денег и связей.

Но самое интересное и важное сейчас находилось не за стеклом, а здесь, внутри башни Церберов. За огромным дубовым столом сидел пожилой мужчина в костюме. Не составило никакого труда предположить, что он такой: глава Церберов. Один из самых могущественных людей в этом городе, а может быть и в мире.

Его кожа походила цветом и глубиной морщин на те самые каньоны, которые любят рекламировать в рекламных проспектах туристические компании. А ещё он был слеп: на его глазах находилась повязка, закрывающая глазницы.

Несмотря на это, сила от него исходила неимоверная. Она давила, вынуждая склонить голову и подчиниться воле этого человека.

Я вздрогнул. Мужчина пошевелился и по залу пронеслась волна энергии. Тёмной энергии. Знакомой энергии.

Я вдруг понял, что чувствовал её уже дважды: в последний раз во время встречи с мёртвыми в Холле героев, а в первый… на горе Храма, когда неведомая сила Дара смерти разрушила Фонтан желаний, чуть не угробив меня.

Передо мной, ничуть не скрывая Дара, сидел бог. Бог Смерти.

Двери за нашими спинами медленно закрылись, щёлкнул замок. Со стола взлетели чашки, в них полился чай из изящного заварника, как надо: тонкой струйкой, ни капли мимо.

Всё это сделано было при помощи Дара, вслепую. Поразительны контроль над силой, особенно в мелких движениях.

Чашки долетели до нас с Черкасовым, повисли напротив груди вместе с блюдцами и небольшими печеньками.

— Я бы предложил вина, но нам предстоит серьёзный разговор. Присаживайтесь, — вежливо сказал Бог Смерти, но даже от его тихого голоса качнулся Антон. На меня надавило, но вроде не так сильно, как на Черкасова.

Я подошёл к столу и сел напротив Цербера, а Антон остался стоять за моей спиной, будто мог обеспечить мне безопасность. Чашки с чаем и печеньем подлетели ближе и без единого звона встали на стол рядом со мной.

— Чем обязан столь вежливому приглашению, глава? — спросил я, делая вид, что не понимаю, кто передо мной.

Цербер «посмотрел» на меня сквозь повязку, взял свою чашку и сделал маленький глоток.

— Во-первых, вы, Сергей Иванович, — в его голосе мелькнула едва заметная улыбка, специально, чтобы я заметил, — хотели разобраться с нашим сотрудником и избавиться от её преследования. Верно?

— Это было лишь моим условием для встречи с вами. Вы сами позвали меня, — не поддался на простую манипуляцию. Пусть он и сильнее меня, но всё-таки не нужно переводить стрелки.

Старик кивнул, сделал ещё один неспешный глоток. Указал на меня мизинцем руки, которой удерживал чашку.

— Дело в том, что здесь наши с вами интересы сошлись. Вам нужно было освободиться от госпожи Яровой, а нам, — он убрал мизинец и снова глотнул чая, — от её связи с вами.

— Интересно, что она успела натворить, раз вы решили избавиться от неё столь жутким образом?

Старик не отвернулся, не стал оправдываться. Его голос звучал так же спокойно, как и раньше. Только вот давление Дара выросло примерно на половину:

— У Церберов есть правила. Одно из них — верная служба. Пришедшие к нам в, скажем так, орден, отказываются от личных целей и задач, начинают служить высшим целям.

Ага. Точнее, Богу Смерти. Который преследует свои какие-то цели, прикрываясь тем, что убивает других богов.

Цербер продолжал:

— Госпожа Яровая поклялась служить, отдать себя борьбе за наши идеалы. Но спутала личные мотивы с настоящим служением. И это нормально, — его голос вдруг стали тихим и вкрадчивым. — Люди слабы. Им нужно руководство более опытных, кхм, коллег. Тех, кто наставит на путь истинный. Раскроет их истинный потенциал.

По моей душе пробежала неприятная дрожь.

— И каков же был истинный потенциал Светланы?

— Она должна была стать наставником для многих Гончих и Церберов в будущем. — В его голосе мелькнуло что-то похожее на досаду. Неужели то, что произошло в подземелье, пошло не по плану? Неужели всё-таки я должен был оказаться на её месте?

Старик словно прочитал мои мысли:

— Не беспокойтесь, Сергей Иванович. Несмотря на жестокость, с которой вы столкнулись, вы бы не пострадали. — Я поднял бровь, и старик будто это заметил. — Да-да, в священной комнате вам не грозила опасность. Испытание было не для вас, а для Светланы.

— Она его провалила?

— Нет. Это испытание она прошла. Иначе бы священная комната не приняла бы её добровольную жертву.

— Добровольную? — усмехнулся я. — Она явно не была в курсе того, что происходит.

Бог Смерти улыбнулся краем губ.

— Она поклялась служить, но зашла за красные флажки. За что и получила наказание. У неё был выбор: умереть в муках и бесполезно или же принести пользу ордену посмертно, коль она не готова была служить ему верой и правдой при жизни.

— Жестоко, — пробормотал Черкасов за спиной. Старик услышал:

— Действенно. Мы защищаем этот мир от вторжения божественных сущностей уже долгое время. И это требует определённых жертв.

— Звучит красиво. Но я-то тут причём? Могли бы просто убить Светлану, раз вы уж решили, что она не жилец.

— Убить её просто так было бы слишком бездумной потерей драгоценного ресурса. Она должна была послужить более высоким целям.

Я промолчал, поняв, что не хочу знать, что же этот Бог считает высокой целью. Но то, что он сказал дальше стало для меня неожиданностью:

— И именно благодаря тому, что вы пришли, Сергей Иванович, всё получилось. И за это мы хотим вам выразить благодарность.

ОН указал рукой влево от себя, туда, где стояли ширмы, отгораживающие небольшое пространство этого зала. Оттуда сначала вышла бледная Татьяна Кислицина. Она выглядела так, будто с момента нашей встречи продолжала воевать с мёртвыми или её без передыха проверяли другие Гончие.

Увидев меня, она кивнула и сразу отошла в сторону, открывая проход кому-то ещё. Из-за ширмы вышла симпатичная женщина лет сорока, в красивом, очень по фигуре синем платье, коснулась плеча Татьяны благодарным жестом, а затем подошла ближе.

Когда она приветливо улыбнулась, я чуть не упал со стула: она тоже оказалась сильной одарённой. Её дар переливался зелёными волнами и лечил мои раны даже на расстоянии.

Передо мной, в двух метрах от Бога Смерти, стояла Богиня Жизни.

От автора.

Дорогие читатели! Спасибо, что продолжаете с интересом следить за историей. Мне очень приятно видеть это и продолжать писать для вас.

Хочу предупредить, что с этого дня я перехожу на формат выкладки «по рабочим дням»: с понедельника по пятницу. Болезнь и дела сбили график и нужно немного наверстать упущенное и прийти в себя.

История в любом случае будет закончена тогда, когда я расскажу её полностью, ни главой раньше.

Ещё раз спасибо за доверие!