Переплетения 3

Глава 5

Следующий день в «НейроВертексе» прошел под знаком рутины.

Не удушающей, не бессмысленной, как в «ПиксельХабе», а напряженная и мотивированной. Рутина лаборатории, где ставятся важные, пусть и не всегда успешные, эксперименты. Один за одним получая негативный результат, который точно так же продвигает к цели, как и удачный.

Мы с Еленой совершили еще несколько вылазок в Туториал. Стерильные, безупречно исполненные провалов. Мы пытались воссоздать контекст «эмпатической жертвы», но система, словно мудрый учитель, не принимала заученный ответ. Она требовала понимания, а не повторения. Наши цели оставались дружелюбными, но не «пробуждались». Мы были слишком сосредоточены на результате, и ИИ это чувствовал.

Остаток рабочего дня я посвятил тому, что давно должен был сделать — структурированию своих наработок. Я сел за отчет. Для себя и команды. Я превращал хаос своих записей, интуитивных догадок и лихорадочных ночных мыслей в стройную, логичную систему. Я создавал карту Туториала. Не географическую, а концептуальную. Карту его правил, его триггеров, его скрытой философии.

Пока я работал, в отделе появились новые сотрудники. Двое мужчин, которых я раньше не видел. Они подошли, представились, но я был настолько погружен в отчет, что их имена и лица тут же стерлись из моей памяти. Они были фоновым шумом. Стандартные, безликие корпоративные единицы, лишенные тех ярких, аномальных черт, что были у Бориса, Вики и, конечно, Елены.

К вечеру, когда опенспейс снова начал пустеть, а за панорамным окном зажглись первые огни ночного города, я откинулся в кресле, глядя на почти законченный документ. Это был не просто отчет. Это был научный труд. И я чувствовал ту самую гордость от проделанной работы, которую не испытывал уже много лет.

Елена подошла к моему столу, заглядывая в монитор.

— Впечатляюще, Андрей. Ты превратил набор случайных инцидентов в стройную теорию.

— Теорию, которую мы пока не можем доказать, — ответил я, потирая уставшие глаза.

— Это лишь вопрос времени. И правильного подхода, — сказала она. — Но сейчас, я думаю, тебе стоит отвлечься.

Я хотел было возразить, сказать, что у меня полно работы, но вспомнил, что сегодня вечером меня ждет совсем другая партия.

— У меня как раз есть на что отвлечься, — сказал я, открывая карту Этерии. — Похоже, меня только что наняли теневым кардиналом Лирии-Порта.

Я рассказал ей о предложении Сайласа. Она слушала, не перебивая, ее лицо оставалось непроницаемым, но я видел, как в ее глазах загорается огонек.

— Интересно, — сказала она, когда я закончил. — Очень интересно. «Ночные Весы» это одна из старейших и наиболее сложных NPC-фракций. Их внутренняя механика репутации и влияния — настоящий черный ящик. Попытка изменить ее изнутри…

Она на мгновение замолчала.

— Андрей, это не менее перспективное направление для получения статуса, чем Туториал. Возможно, даже более прямое. — Она посмотрела на меня, и ее взгляд был серьезным. — Такие квесты требуют полного погружения. Нескольких часов в день будет недостаточно. Тебе нужно быть там, чувствовать пульс города, ловить слухи, быть частью системы, которую ты пытаешься изменить.

Она кивнула в сторону белых капсул в дальнем конце отдела.

— Я думаю, тебе стоит воспользоваться одной из них. На пару суток. Это непередаваемый опыт синергии с Этерией, и сейчас, он несомненно пойдет тебе на пользу.

Идея была соблазнительной. Полное, беспрерывное погружение. Возможность полностью сосредоточиться на задаче, не отвлекаясь на реальный мир.

— Я только за, — ответил я с энтузиазмом.

Елена улыбнулась.

— Отлично. Но, на всякий случай, — она подмигнула, — позвони родственникам. Чтобы не потеряли. А то решат, что тебя похитили инопланетяне.

Я рассмеялся.

— А связь с реалом?

— В капсуле можно пользоваться мессенджерами. Только в текстовом виде, голосовая связь блокируется, чтобы не нарушать погружение. Поищешь в интерфейсе. Так что совсем от мира ты отрезан не будешь.

Я согласился, об этом я не подумал. Сначала — родители.

— Мам, привет. Это я, не на долго. У меня все хорошо. Просто звоню предупредить, что я устроился обратно в «НейроВертекс». Да, мам, да. И меня тут же отправляют в срочную, как бы, командировку. Так что ближайшие пару дней буду недоступен для звонков. Да, все хорошо, не переживай. Просто очень важный проект. Целую, пока.

Следующее сообщение — для Ани. Короткое, по-деловому.

«Привет. Ухожу в глубокое погружение на пару дней. Буду доступен только в тексте.»

Ответ прилетел почти мгновенно.

«Ок. Удачи.»

Коротко. Но в этом «ок» уже не было прежнего холода. Было понимание. Она знала, что такое «глубокое погружение». Она знала, что такое важный рейд. Мы говорили на одном языке.

Все мосты с реальным миром были наведены. Все дела улажены. Теперь можно было с головой уйти в другую реальность.

Елена повела меня в дальний конец опенспейса, к помещению с капсулам, отгороженному полупрозрачной стеной.

— Добро пожаловать в нашу «тихую комнату», — сказала она, пропуская меня вперед.

Помещение за дверью было полной противоположностью яркому, залитому светом опенспейсу. Здесь царил полумрак, нарушаемый лишь мягким, голубоватым светом, исходящим от индикаторных полос на стенах и оборудовании. Воздух был холодным, с отчетливым запахом озона и работающей электроники, а гул мощной системы вентиляции создавал ощущение, будто мы находимся в сердце гигантского, спящего компьютера.

Всего в помещении было шесть капсул. Гладкие, обтекаемые саркофаги из белого, похожего на керамику, композита. От каждой капсулы к потолку и полу тянулись толстые жгуты кабелей и трубок, похожие на органические сосуды.

— Модель «Сомниум-7», — сказала Елена, и ее голос в этой почти абсолютной тишине звучал особенно четко.

— Капсулы краткосрочного погружения. Наш стандарт для оперативной работы внутри системы.

Она подошла к одной из капсул, и та с тихим шипением открылась, ее верхняя крышка плавно отъехала в сторону, открывая внутреннее ложе.

— Это не просто удобное кресло, — продолжала она, проводя рукой по внутренней поверхности. — Это полноценное рабочее место.

Я подошел ближе. Внутри не было жесткого каркаса. Все пространство занимал темно-серый, вязкий на вид гель, абсолютно неподвижный.

— Внутри — биополимерный гель с памятью формы. Он полностью обволакивает тело, снимая все точки давления, поддерживает постоянную температуру и обеспечивает легкий, стимулирующий массаж для предотвращения затекания мышц. Можно провести в ней несколько суток и не почувствовать дискомфорта.

— Несколько суток… — повторил я, глядя на это футуристичное устройство. — А система питания? Отходы?

Елена усмехнулась.

— Вот поэтому они и «краткосрочные». В них нет полноценной системы жизнеобеспечения. Это не стазис-капсулы. Датчики будут анализировать твое состояние. Когда уровень сахара в крови упадет или мочевой пузырь наполнится, система выдаст тебе уведомление, а затем плавно выведет из погружения. Полчаса на то, чтобы перекусить, сходить в туалет, размяться — и можно возвращаться. Мы считаем, что полный отрыв от биологических потребностей на длительный срок снижает когнитивные функции. Так что это не недостаток, а осознанное проектное решение.

Указав рукой вверх, на потолок, она продолжила.

— Капсулы следующего поколения, «Хронос», у нас тоже есть. На двадцатом этаже, в специальном блоке. Вот там — полное жизнеобеспечение. Погружение до месяца. Но это совершенно другой уровень. Чтобы подготовить такую капсулу, нужна целая бригада техников, калибровка занимает несколько дней. Туда можно попасть только по предварительной, очень мотивированной заявке от руководства. В основном их используют для долгосрочных симуляций или для диагностики самого ядра Странника. А эти, — она похлопала по гладкому боку «Сомниума», — простые и надежные. Лег и работаешь.

Она отошла к шкафчику в стене и достала оттуда тонкий, цельный комбинезон из серой, эластичной ткани.

— Вот. Стандартный интерфейсный костюм. Датчики витальных показателей, контакты для нейросенсоров. Переодевайся, я пока подготовлю капсулу.

Я взял комбинезон. Он был легким и прохладным на ощупь. Пока я переодевался в небольшой кабинке, я слышал, как Елена работает с терминалом, ее пальцы тихо стучат по сенсорной панели, а голос отдает короткие, четкие команды системе.

Когда я вышел, капсула была готова. Гель внутри начал колыхаться, а из подголовника выдвинулись тонкие, почти невидимые манипуляторы с небольшими контактными площадками на концах.

— Готов? — спросила Елена, оборачиваясь. На ее лице играла профессиональная, сосредоточенная улыбка.

Я кивнул, чувствуя смесь трепета и предвкушения.

— Ложись. Не бойся, гель теплый.

Я лег в капсулу. И это было невероятное ощущение. Гель, казавшийся жидким, оказался упругим и плотным. Он тут же начал обволакивать мое тело, идеально повторяя каждый изгиб, создавая ощущение полной невесомости. Тепло равномерно распределилось по всему телу, мышцы начали расслабляться. Я чувствовал себя эмбрионом в утробе гигантской, высокотехнологичной матери.

Елена склонилась надо мной.

— Сейчас прикреплю сенсоры. Будет немного холодно.

Тонкие манипуляторы коснулись моих висков, затылка и области над бровями. Я почувствовал легкое, прохладное прикосновение и едва заметное давление.

— Все, контакт есть. Сигнал стабильный. Сейчас закрою. Не паникуй, внутри достаточно воздуха, система вентиляции работает идеально, а сенсоры будут следить за твоим состоянием непрерывно.

Она нажала на панель сбоку от капсулы.

— И, Андрей… — добавила она, когда верхняя крышка с тихим шипением начала закрываться, отсекая свет и звук внешнего мира. — Удачи в Этерии!

Последнее, что я видел перед тем, как погрузиться в темноту, было ее улыбающееся лицо за толстым, тонированным стеклом.

Пустота внутри капсулы не была полной.

Она была наполнена тихим гулом систем жизнеобеспечения и едва уловимым ощущением падения. Затем темнота сменилась вспышкой белого света, и я оказался «Этерии».

Я стоял посреди шумной таверны «Последний Глоток», в том самом месте, откуда вышел из игры в прошлый раз. Все было знакомым. Низкий потолок, грубые столы, запах пролитого эля и дыма. Но все было немного иначе. А что-то изменилось фундаментально.

Я пошевелил пальцами. Раньше это было просто мысленной командой «согнуть пальцы». Да, они практически мгновенно переходили на подсознательный уровень, но ты всегда ощущал требование постоянного, пусть и ненавязчивого контроля. Интерфейс передавал сигнал, и аватар послушно выполнял. Теперь же я чувствовал. Я чувствовал, как напрягаются виртуальные сухожилия. Я чувствовал текстуру кожи, легкое сопротивление воздуха. Я мог сжать кулак не просто до конца, а до определенного усилия. Это было не «пластмассовое», отдающее мертвой симуляцией движение, как в моем старом нейрошлеме. Это было мое тело.

Мое собственное, живое тело!

Я сделал шаг, и мир взорвался ощущениями. Я почувствовал вес своего аватара, как мой вес смещается с одной ноги на другую. Я почувствовал жесткость кожаных сапог, как они слегка скрипят на грязных досках пола. Огромный, лавинообразный поток тактильной информации, который раньше был просто фоновым шумом, теперь обрушился на мое сознание.

Воздух. Раньше я ощущал лишь его общее направление. Дует или не дует. Теперь же он был живым. Он был насыщен сотнями запахов. Я различал густой, солодовый аромат пива из бочек, едкий дым из камина, запах жареного лука с кухни, и даже тонкий, почти неощутимый аромат дешевых духов, исходящий от танцовщицы на сцене.

Звук. Это больше не был просто «гул таверны». Это была симфония. Я мог сфокусироваться и различить отдельные голоса. Вот пьяный наемник хвастается своей добычей, вот двое торговцев спорят о ценах, вот смех девушки у стойки бара, а вот — едва слышный шепот, которым, как я теперь понимал, обменивались члены «Ночных Весов» в дальнем углу.

Я чувствовал одежду на себе. Легкая, но прочная ткань моей мантии ученика. Я чувствовал ее вес, ее плотность, как она движется вместе со мной, а не просто висит на модели. Я чувствовал даже легкое давление пояса на талии.

Это был невероятный, ошеломляющий объем информации. Я стоял посреди таверны, парализованный этой лавиной ощущений. Мой старый нейрошлем был черно-белым телевизором, а это было окно в другую реальность. Я понял, почему Елена сказала, что ощущения «иные». Она не просто дала мне доступ к лучшему оборудованию. Она дала мне ключ к новому уровню погружения.

Мысленно, я полностью отключил интерфейс. Исчезли полоски здоровья и маны, мини-карта, иконки чата. Остался только мир. Чистый, нефильтрованный, пугающе реальный.

Я вышел из таверны и шагнул на улицы Лирии-Порта.

Это было похоже на то, как будто я всю жизнь смотрел на мир через грязное, мутное стекло, и только что его протерли.

Цвета стали ярче, глубже. Я видел не просто «текстуру камня», а каждую трещинку, каждую песчинку в растворе между плитами. Я чувствовал, как легкий вечерний бриз, доносящийся с моря, касается моего лица, принося с собой запах соли и водорослей. Я чувствовал тепло, исходящее от магических фонарей.

Я шел без цели, просто плывя по течению человеческой реки, впитывая ощущения. Я дошел до рыночной площади и увидел лоточника с пирожками, Карла, того самого разговорчивого NPC, с которым я говорил в прошлый раз. Он стоял у своего лотка, распространявшего аппетитный аромат жареного теста и мяса.

— Добрый вечер, добрый господин! — обратился он ко мне. — Не желаете ли свежего пирожка? Только что из печи!

Я купил один, с мясом, такой же как прошлый раз. Он был горячим. Я чувствовал его тепло через тонкую бумагу.

Откусил.

Раньше игровая еда была просто баффом. «+5 к выносливости на 10 минут». Я конечно чувствовал вкус, но он был больше тонким ароматом, чем реальным вкусом. Мой мозг просто получал сигнал «еда употреблена». Теперь же это был настоящий вкус. Сочное, пряное мясо. Хрустящее, чуть жирное тесто. Я чувствовал вкус лука, перца, какой-то незнакомой, но приятной специи. Я даже мог сравнить этот пирожок с теми, что пекла моя мама. Мамины, конечно, были вкуснее, но и этот был чертовски хорош.

— Ну как? — спросил лоточник, видя мое застывшее лицо.

— Невероятно, — честно ответил я, делая еще один укус.

Мы недолго поговорили, и я пошел дальше, направляясь прямиком в «Золотую Монету». Если уж исследовать этот новый мир, то делать это со вкусом.

Я заказал столик в тихом углу и, к удивлению официанта, заказал не одно блюдо, а целый дегустационный обед. Через десять минут передо мной стояло произведение искусства. Маленькие порции самых разных блюд, каждое из которых по отдельности было шедевром.

Я пробовал их одно за другим.

Жареная ножка грифона, мясо которой было нежным, как курица, но с тонким, резковатым привкусом. Тушеные корни мандрагоры в винном соусе, которые на вкус были как сладкий картофель, но оставляли на языке легкое, приятное онемение. Икра гигантского речного угря, соленая, с отчетливым вкусом моря. И напитки. Эльфийское вино, легкое и цветочное, с привкусом меда и летнего луга. Дварфийский эль, темный, густой, с горьким привкусом жареного ячменя и дыма. И что-то совершенно невероятное — [Нектар Светлячков], светящаяся, слегка шипучая жидкость, которая на вкус была как смесь цитруса и озона, и после каждого глотка по телу пробегала волна тепла.

Я сидел, потрясенный до глубины души. Это было не просто «хорошо». Это было шедеврально. Идеально. Они взломали саму суть реальности. Они смогли оцифровать вкус, запах, осязание и дать их попробовать.

В этот момент, сквозь эйфорию от этого открытия, ко мне пришло холодное, тревожное осознание.

Если это станет массовым, если каждый сможет получить доступ к такому уровню погружения, то что станет с реальным миром? Зачем терпеть серую, унылую реальность с ее проблемами, болезнями и разочарованиями, когда можно уйти сюда?

В мир, где ты можешь быть кем угодно и чувствовать, вкушать, ощущать вещи, которых в реальности просто не существует.

Это была не просто игра. Это был ящик Пандоры и «НейроВертекс» уже приоткрыл его крышку.