Никольский. Выйти из Тени

Глава 26

- Не стоит тебе туда ехать, Тимофей, - неодобрительно покачал головой Игнат.

- Это еще почему? – без особого интереса спросил я, провожая взглядом аппетитную, обтянутую форменной юбкой пятую точку Зои, которая принесла нам чай в библиотеку.

- Визиты к психически нестабильному, а тем более говорящему опасные вещи барону могут навредить твоей репутации.

Слова Игната вынудили меня перевести взгляд на него.

- С каких пор ты печешься о моей репутации?

- С тех пор, как ты влез в это осиное гнездо и ворочаешься там, как разбуженный не вовремя медведь. Ты привлекаешь к себе слишком много ненужного внимания.

Я нарочито осторожно взял чашку и отпил чай.

- Если бы я не привлекал к себе внимание, то мы до сих пор бы хрен без соли доедали в каком-нибудь сарае, боясь выйти на улицу и встретить там людей Дорохова. И деревни Никольских сидели бы без техники и семян, если бы я не привлекал к себе внимание.

Игнат прищурил глаза.

- Будь осторожен, Тимофей. Ты не понимаешь, в какую грязь лезешь.

О, Адарис отлично понимал и разбирался в разных видах грязи. Поэтому сейчас старался трогать эту грязь лишь кончиками пальцев. А без этого ни как. Главное, глубоко не заходить в грязную лужу под названием высший свет, а то накроет с головой и утащит на самое дно. А оттуда уже не выбраться.

Я поставил чашку и пристально посмотрел на Игната. Полагаю, он тоже должен был хорошо знать ту грязную лужу, если так старался уберечь Тимофея от нее. Он явно если не по рождению был из элиты, то точно долгие годы вращался в верхах. Иногда Игнат чем-то напоминал меня. С той лишь разницей, что его вынудили сбежать, а я решил это сделать добровольно. Правда, у Игната вышло более удачно, чем у Адариса.

- Все-таки поедешь? – прерывая поединок взглядов и поднимаясь из кресла, спросил гувернер.

- Непременно! – я тоже встал и направился к двери. – У барона совершенно очаровательная дочь.

- Кобель, - различил я едва слышный шепот.

- На следующей тренировке я тебе не поддамся. Отобью все желание обзываться, - продолжая свой путь, пообещал я гувернеру.

- Это кто кому еще поддался.

- Я, конечно! Просто пожалел тои седины.

- Нет у меня седин! – догнал меня недовольный возглас Игната.

Я не стал брать кабриолет, потому что еще плохо ориентировался в городе. Вызванное такси приехало быстро и соответствовало моему статусу. Нам пришлось ехать на другой конец города.

Когда машина остановилась, я вышел на тротуар и замер, открыв рот. Передо мной стоял… особняк Николая Никольского!

- Да, я представляю ваше удивление Тимофей Александрович, - раздался голос барона.

Я вздрогнул и повернул голову. Рядом стоял Грофф. Сегодня он выглядел гораздо лучше, чем на приеме у Беркутова. Спокойное лицо, абсолютно ясный взгляд – ничто не выдавало в нем человека смертельно больного или склонного к сумасшествию.

- Здравствуйте, Виктор Викторович, - поприветствовал я хозяина дома.

- Здравствуйте, ваша светлость. На самом деле вам не кажется. Ваш дом и мой совершенно идентичны, как зеркальные отражения, - с легкой улыбкой пояснил барон. – Дело в том, что оба особняка были спроектированы восемьдесят лет назад одним архитектором как подарок для дочек-близнецов князя Оболенского. К сожалению, те умерли в возрасте четырнадцати лет. Князь спешно продал особняки, как напоминание о горе.

- Грустная история.

- Не более грустная, чем истории остальных домов в Москве. За большинством тянется хвост легенд, преданий и страшных историй.

- Как интересно, - сказал я скорее для поддержания разговора, чем испытывая искреннее любопытство.

- Идемте внутрь, среди улицы не очень удобно разговаривать. Да и Соня с Мартой Ивановной вас уже заждались.

Войдя в особняк Гроффа, я действительно оказался, как дома. В том смысле, что в самом воздухе витали спокойствие и уют.

В холле нас встретили жена и дочь барона. Обе были одеты скромно, но со вкусом. Меня тут же пригласили к столу. За ужином было три перемены блюд, а на десерт чай с пирогами.

- Сонечка сама пироги пекла, - сказала Марта Ивановна, мягко улыбаясь.

Я ответил улыбкой, хотя прекрасно понимал, куда клонит милейшая хозяйка дома. Откусив пирожок, я посмотрел на Соню, ожидая, что та скромно, но с долей кокетства, опустит глазки и покраснеет. Но вместо этого девушка, посмотрев на меня совершенно обычным взглядом, предложила:

- Если вам понравится, то могу записать рецепт для вашего повара.

- А давайте! – решительно согласился я.

Нет, представить Софью Грофф в своем доме, а уж тем более в своей постели и, не мирно спящей, а вытворяющей нежно любимые мной, но порицаемые многими, непристойные вещи, я решительно не мог.

Беседа за столом была неспешна и весьма доброжелательна. Я рассказал о себе ровно столько, сколько счел нужным, чтобы не отпугнуть милейшее семейство Гроффов. Виктор Викторович вспомнил что-то из их общего с Никольским университетского времени. Мы шутили и смеялись, и ничто не напоминало о печали, которая в скором времени должна была посетить этот дом.

После чая Марта Ивановна предложила прогуляться по маленькому саду, разбитому за домом. Мы с Софьей ушли вперед, а барон и баронесса немного отстали.

Оглянувшись на одном из поворотов, Соня тихо произнесла:

- Они специально держатся так далеко, чтобы дать нам возможность «поворковать», как это называет папа. Они надеются, что смогут устроить наш брак.

- Вы разделяете их надежду?

Глаза Сони округлились.

- Извините, но нет, Тимофей Александрович, - простодушно ответила девушка и, все же покраснев, добавила. – Мы можем перейти на «ты»? А то от этих старомодных аристократических традиций у меня зубы сводит.

- Конечно, - кивнул я.

- Так вот, Тимофей, я замуж в ближайшие десять лет не собираюсь. Хочу в следующем году поступить в Императорский Университет.

- И какую же специальность ты хочешь выбрать? – задал я вопрос с искренним любопытством.

С Соней действительно было очень приятно разговаривать.

- Архитектура.

- Почему вдруг архитектура?

- Смеяться не будешь?

Я покачал головой. Соня согласно кивнула и заговорила шепотом.

- Есть легенда, что при строительстве наших домов между ними был проложен подземный ход. Я хочу покопаться в архивах, которые наверняка есть в Университете, и найти первоначальный проект. Наши особняки считаются достопримечательностью города. Поэтому я надеюсь, что на такую ценность сохранились документы.

- А это правда или все же красивая история? – поинтересовался я. – А то по подземному ходу бегать к тебе на свидания было бы значительно проще.

Соня рассмеялась.

- Ну и шутки у тебя, Тимофей!

- Если ты найдешь эти документы, обещай, что покажешь мне. Я тоже собираюсь поступать в Университет только в этом году. Так что смогу прийти к тебе в архив.

- По рукам!

Мы с Соней пожали друг другу руки. Это был один из самых спокойных и приятных моих вечеров с момента попадания в этот мир. Я видел, как старательно Марта Ивановна и Соня поддерживают и оберегают барона, не давая их дому превратиться в обитель скорби и уныния. Для них будет время позже.

Гроффы проводили меня до такси, и я благополучно отчалил восвояси.

На следующее утро, спустившись к завтраку, я обнаружил на столе помимо привычных тарелок с едой, три высокие стопки книг. Мои брови испуганно взметнулись вверх.

- Это что? – я указал подбородком на книги и сел за стол.

- Учебники, - невозмутимо ответил гувернер и угрожающе замер с ножом и вилкой над яичницей. – Ты же в Университет поступать собрался. А лето у тебя выдалось бурным, так что нужно освежить в памяти полученные ранее знания.

Я смерил стопки кислым взглядом. Мысль, что ближайшую неделю придется просидеть за учебниками, совсем не радовала. Но если я не поступлю в Университет, то путь в отряд ликвидаторов мне будет закрыт. А мне туда очень надо было.

Первым в списке экзаменов стояла математика. С нее-то мы и начали. Против ожидания, математика у меня пошла неожиданно легко. Память подсказывала, что Игнат, прибыв четыре года назад в Большие Вязанки начал обучение Тимофея отнюдь не с нуля. Что определенная и весьма неплохая база у парня была заложена еще Ольгой Ивановной, которая присмотром и заботой о своем чаде мало себя обременяла, но за книги это чадо сажала регулярно.

Математику я осилил за два дня. Как раз к моменту сдачи. В назначенный день и час, я надел один из самых строгих своих костюмов и завязал самый серьезный галстук. Также решил надеть перстень, внезапно поверив словам Винокурова об удаче, которую тот приносит. Взяв нужные документы, я вновь вызвал такси и отправился в Университет.

Главный корпус Императорского Университета располагался в самом центре города. Здание в пять этажей выглядело роскошно, но в то же время не пошло и не аляповато. Бежевые стены смотрели на мир сотнями раскрытых окон. Устремленные ввысь стройные колонны поддерживали арку центрального входа. Ступени из серого мрамора, на которых собралось примерно две дюжины таких же несознательных молодых людей, как я, вели к высоким деревянным дверям.

Едва я успел подняться по лестнице, как двери разошлись в стороны и молодой мужчина в еще более строгом, чем у меня, костюме, сообщил нам, что нужно следовать за ним в аудиторию, предназначенную для сдачи вступительных испытаний. По толпе прошел шепоток. Потом человеческая масса неожиданно организованно выстроилась друг за другом, и, подобно муравьям, цепочкой потянулась за провожатым. Я шел последним.

Едва мы расселись в аудитории, как вошел Марк Федорович, а вместе с ним несколько бородатых мужчин. Зябликов произнес короткую речь, пока ассистенты раздавали бланки, и пожелал всем собравшимся удачи.

А потом в течение трех часов слышался лишь скрип шариковых ручек и мозгов. Задания экзамена не вызвали у меня сколь-нибудь серьезных затруднений. Я сделал все за два часа, а оставшееся время глазел по сторонам. Среди будущих студентов знакомых лиц не было, из чего я сделал вывод, что в элиту империи они не входили.

Подготовка и сдача последующих вступительных испытаний прошли примерно одинаково. К третьему экзамену я решил, что Тимофею определенно повезло с гувернером. Думаю, не каждый может так подготовить воспитанника. Все предметы я сдал без каких-либо трудностей.

Результаты всех шести экзаменов мне доставил курьер на третий день, после их завершения. Я получал их лично. Закрыв дверь, не без волнения вскрыл темно-коричневый конверт, вынул три листа и внимательно прочитал их.

- Игнат, - крикнул я. – С тебя шампанское!

- Вообще, тебе нельзя пить. И почему с меня? – удивился гувернер, спускавшийся со второго этажа. – Это ты должен мне за хорошую подготовку.

Я с укором посмотрел на Игната. Совсем распоясался!

- Через два дня состоится завершающая часть – проверка магии, для тех, кто ею обладает, - прочитал я на последней странице и вопросительно посмотрел на гувернера.

- Это не страшно. Больше похоже на определение направленности твоей магии, чем на экзамен. Только если твой потенциал слишком низкий, тебя могут срезать с магического направления, как бесперспективного. Но тебе это не грозит, - решил напоследок приласкать мое самолюбие Игнат.

В назначенный день уже меньшее количество испытуемых собралось в холле главного корпуса. Отсеялись те, кто не сдал экзамены. Все тот же молодой мужчина проводил нас к нужному кабинету.

Впускали по одному. Я был третьим в очереди. Двое передо мной вышли с расстроенными лицами, и на немой вопрос обращенных на них глаз, только покачали головой. Бесперспективные.

Настал мой черед. Я без страха вошел в кабинет, где за длинным столом сидела уже знакомая мне приемная комиссия во главе с Зябликовым. Почти в центре кабинета стояла высокая трибуна. На ней располагалась прозрачная полусфера размером примерно в четыре ладони. Я прошел в кабинет и остановился в двух шагах от трибуны.

- Здравствуйте, Тимофей Александрович, - добродушно улыбнулся мне Марк Федорович. – Поздравляю вас с успешной сдачей экзаменов. Осталось последнее испытание. Подойдите к трибуне и возложите руки на полусферу.

Я поклонился и, шагнув вперед, положил ладони на стекло. Стоило мне прикоснуться, как внутри вдруг возник бледно-синий туман. Сначала он был размером с яйцо, но постепенно разросся, стал плотнее и темнее. Он не переставал клубиться и расти, заполняя все пространство внутри стекла. Отчего члены приемной комиссии даже привстали со своих мест, чтобы лучше разглядеть. Внезапно внутри полусферы вдруг сверкнула молния и все, ахнув, испуганно отпрянули. Я посмотрел на Зябликова, ожидая от него объяснений.

- Можете убрать руки, - запинаясь, ответил ректор, промокнув лоб платком. – Задержитесь до конца испытания, нам надо поговорить.

- Хорошо, - вновь поклонившись, я вышел.

Зябликова пришлось ждать почти два часа. Выйдя, он сделал знак следовать за ним и шустро засеменил прочь по коридору. Его кабинет находился в самом конце. Против ожидания, он не был огромным и роскошным. В кабинете было все только самое необходимое: письменный стол, пара стульев напротив, кресло для хозяина кабинета и много шкафов с книгами. Указав мне на стул, Марк Федорович разместился в кресле и, посмотрев на меня, широко, но несколько нервно улыбнулся.

- А вы меня все больше и больше удивляете, Тимофей Александрович! Мало того, что экзамены сдали на самый высокий бал, так теперь еще и это!

- Что это? – я заерзал, пытаясь удобнее усесться на жестком деревянном стуле. – Не понимаю, о чем вы, Марк Федорович.

- Я о вашей магии, мой друг. Вы нас приятно удивили своим потенциалом.

- Неужели?

- Вижу, вы не понимаете. Дело в том, что такой же потенциал был всего лишь у нескольких наших студентов после интенсивной работы над ним в течение первых двух курсов. А вы уже пришли с такими данными!

Я едва удержался, чтобы не присвистнуть. Вот это новость. Я пока не знал, что мне делать с этой информацией, поэтому продолжал слушать Зябликова.

- Если будете прилежно заниматься, то сможете достичь невероятного уровня в магии. Что даст вам право служить самому императору.

От этих слов меня замутило. Нет, это мы уже проходили. В этой жизни я был намерен служить только самому себе.

- Одним из таких талантливых студентов был ваш дядя, и его талант приглянулся государю, - понизив тон, продолжил ректор. - Полагаю, вы унаследовали его способности. Как и его перстень.

- Что? – почему-то слух зацепился за последние слова ректора.

- Перстень Николая Никольского – это же он, фамильный?

У Никольского тоже был перстень? Это значит, что неслабый запас силы может храниться где-то у меня под носом?! Вот это удача!

- Простите, Марк Федорович, я плохо знаком с историей рода. Допустим, этот перстень мне достался по наследству. Могли бы вы рассказать о нем подробнее.

- Эх, молодой человек, - прокряхтел, поднимаясь, ректор.

Он подошел к одному из шкафов, и достал оттуда огромный фолиант. Водрузив на стол, Забликов открыл его почти на середине. На самом деле книга оказалась альбомом с фотографиями. Ректор с минуту аккуратно переворачивал листы, а потом подозвал меня.

- Смотрите, - он указал на довольно крупный снимок, на котором пятеро мужчин примерно одного возраста возложили руки на огромный глобус.

- Кто эти люди?

- Это члены экспедиции, которую, будучи еще студентом, организовал ваш прадед для поиска метеорита, упавшего в тайге. Эти люди стали настолько крепкой командой, что по завершении операции изготовили себе одинаковые памятные кольца. Вот это, - ректор указал на первого справа мужчину, - это ваш прадед. Следующий за ним – князь Разумовский, дальше – граф Рытов. К сожалению, его нынешний потомок пропал без вести лет десять назад. Он был игрок. Поговаривали, что за долги его и того. Рядом с ним князья Беркутов и Дорохов. Эта фотография приурочена к десятилетию той экспедиции. Да, в те времена никто и подумать не мог, что эти семьи будут занимать столь значительное место в обществе.

Я внимательно всмотрелся в снимок. Он был очень четким, несмотря на то, что сделали его почти сто лет назад. Я без труда разглядел на руках всех мужчин одинаковые перстни. Приятный холодок возбуждения пробежал вверх по позвоночнику к затылку. Значит, существовали еще несколько перстней! Дыхание перехватило, а сердце забилось чаще. Мико, детка, если и оставшиеся перстни являются артефактами, это как же я тебя раскормить могу!

- А вы не знаете, кто и из чего делал эти перстни?

- К сожалению, такой информацией не обладаю, - развел руками ректор.

Я еще раз взглянул на фотографию, запоминая лица и фамилии.

- Какой у вас интересный альбом! – задумчиво протянул я

- Да, его собирал не только я, но и мои предшественники. Тут почти вся история Университета. Хотите на мой выпуск посмотреть?

- С удовольствием, - поддержал я запал ректора.

Он вновь с той же осторожностью перевернул страницы и нашел нужный снимок.

- Вот, - гордо предъявил он мне.

И я увидел точно такую же фотографию, которая висела в кабинете Маргариты.

- Вот я, в нижнем ряду второй слева, - с гордостью сказал Зябликов.

- Марк Федорович, а кто эта женщина, - указал я на ту, лицо которой показалось мне знакомым.

- Оля Адашкина – одна из лучших выпускниц нашего потока. Геологи мы. С вашим дядей, кстати, некоторое время работала, пока он наукой занимался, ассистенткой его была. А потом, как он на службу к государю императору пошел, так и пропала она. Вот уж лет двадцать про нее никто не слышал.

Я смотрел на красивую женщину, которую звали Оля, и теперь уже без труда узнавал в ней мать Тимофея. Шестеренки в моей голове отчаянно завертелись, пытаясь определить, когда Александр Никольских, никогда с младенчества до смерти брата не покидавший деревню, смог обрюхатить ассистентку своего брата. Но, как мой мозг не старался, картинка не складывалась.