Непогашенная свеча

Глава 22

Будь осторожен в желаниях твоих. Они могут исполниться.

Надо всё-таки отключить эту идиотскую опцию. Нет, правда, задолбала. Если поначалу ещё действительно вылезали какие-то мудрые цитаты, то теперь интерфейс просто глумится. Итак, давайте разбираться. Формулирую мысленный запрос: как отключить опцию «Мудрость в день»?

Отключить опцию «Мудрость в день»? Да/нет?

Да! Ну вот, даже как-то на душе сразу полегчало.

Желаете получать сведения о погоде в регионе проживания?

Пошел ты знаешь, куда? Я б тебе сказал, да ты не поверишь.

Так, ладно, что мы имеем? Глобально ничего в моей жизни не изменилось: я в наглухо закрытой ракушке, а весь мир — снаружи. Только одна деталь: я в ракушке не один. А в компании. Приятной компании. Противоположного пола. Которая ко мне неравнодушна. На которой из одежды — одно полотенце. Эм… И чего же я тогда так переволновался? Где все мои эротические мысли и мечты, которые не покидают меня ровно столько дней, сколько я нахожусь в этом мире?

— Морт… — Голос Натсэ заставил меня вздрогнуть. — Ты так долго думаешь, как будто перебираешь варианты.

— Вариантов, кажется, нет, — так же тихо откликнулся я.

— Тогда о чём ты думаешь?

— Пытаюсь убежать мыслями от пугающей меня реальности, чтобы потом текущую ситуацию разрешил кто-то извне, и я мог бы спокойно вернуться к своему бессмысленному и убогому существованию. В моём мире срабатывало безотказно.

Она хмыкнула, видимо, оценив горькую иронию моих слов.

— Ну, я росла в другом мире. У меня мысли работают иначе.

О, кажется, у нас завязывается разговор. Отлично. Всё на алтарь прокрастинации!

— И как же работают твои мысли? — спросил я, повернувшись на голос.

Глаза уже привыкли к темноте, и я различал не только силуэт Натсэ, но и кое-какие черты её лица. И не только лица… Она медленно размотала полотенце.

— Очень просто. Нужно что-то сделать — значит, делаешь. А уже потом по этому поводу переживаешь. Так я совершила своё первое убийство. И второе… После пятого уже как-то не переживала.

— «Сначала дело — потом страх», — пробормотал я, сам себя не слыша — сердце колотилось так, что казалось, рядом кто-то лупит в барабан.

— Это ты сам придумал?

— Нет… В книжке одной читал.

Натсэ придвинулась ближе, её ловкие пальцы принялись быстро расстегивать пуговицы на моей рубашке.

— И что там ещё было, в этой книжке?

— Ты что, серьезно собираешься говорить о книжке?!

— Не буду, если не хочешь. Я просто не знаю, с какой стороны к тебе лучше подступиться. По логике, это ты должен бы меня успокаивать. Мне, в отличие от тебя, будет больно.

Обнаружены базовые навыки: любовник. Уровень: деревенский сеновал. Активировать? Да/Нет.

Сколько раз надо тебя послать, чтобы ты уже свалил?! — заорал я мысленно.

Интерфейс стыдливо погас, оставив меня фейс ту фейс с реальностью. А эта вспышка ярости внезапно всё прочистила у меня в голове.

— Там много чего было, — сказал я, поймав руки Натсэ. — В основном о каких-то невероятных людях, которые в трудной ситуации умудрялись брать на себя ответственность. А ещё — доверяли друг другу всё, вплоть до жизни.

Я поднёс её руки к губам и поцеловал. Сначала — пальцы, потом — ладони, запястье… Когда добрался до лица, Натсэ стащила с меня рубашку.

— Я тебе доверяю, — шепнула она и прижалась ко мне.

Я медленно провел ладонью по ее телу, сверху донизу, чувствуя, как внутри меня разгорается пламя. Настоящее пламя вместо той крохотной искорки, что пугливо трепетала там минуту назад. Теперь мне приходилось обуздывать это пламя, чтобы оно не спалило лишнего.

Натсэ часто дышала. Легко сказать «доверяю», но убедить в этом себя — гораздо труднее. Может, всё-таки и стоило бы открыть эти сеновальные навыки — не ради себя, а ради неё. Хотя, с другой стороны, вряд ли Ардок в деревне особо переживал о том, какие эмоции испытывают его партнёрши. Люди, в основной своей массе, вообще мало переживают.

Я дотронулся пальцами до её шеи. Почувствовал грубый кожаный ошейник, «перепрыгнул» его и коснулся груди. Натсэ глубоко вдохнула и как будто расслабилась. А мои пальцы бежали ниже, скользили по животу. Я нащупал шрам, напомнивший о нашем давнишнем сплаве по реке, и задержался на нём.

— Уже почти зажило, — донесся до меня шёпот.

Я коснулся шрама губами. Натсэ от неожиданности втянула живот.

— Морт… Что ты… Что ты делаешь?

Может, у меня и не было никакого опыта, и даже «сеновал» я себе мог представить весьма отдаленно. Но зато в моём полном распоряжении было воображение, вскормленное бурным потоком всего того, что я читал и смотрел в своём родном мире. Вселенная загнала нас в эту ракушку, но здесь, внутри, всё произойдет так, как происходило десятки раз в моих самых отважных фантазиях.

В этот миг я понял одну очень важную вещь. Я никогда не хотел затащить в постель девушку ради самого процесса. Я хотел любви, и ради счастья той, кого полюблю, я всегда был готов сделать что угодно.

Мои губы опустились от шрама ниже, ещё ниже. Натсэ попыталась что-то сказать, но тут я достиг своей цели, и она лишь тихонько ахнула.

Перед глазами мелькали какие-то слова и цифры, что-то там происходило с моим Огненным Я, но мне в эти секунды было плевать. Я соединялся с чем-то важным внутри самого себя, обретал целостность, которой мне так не хватало. Каждый судорожный вздох Натсэ, шуршание, с которым она стискивала пальцами покрывало, её выгнутая спина — всё служило подтверждением. Как будто огоньки загорались во тьме, в которой я блуждал всю свою жизнь, и я шёл этой огненной дорогой.

На мгновение мне показалось, будто всё это и в самом деле только фантазия, сон, который вот-вот оборвётся пробуждением. Натсэ закрывала себе рот руками, чтобы заглушить стоны, потом что-то беспорядочно шептала. Я разобрал своё имя, потом, кажется, «мама»…

Вдруг она рывком села и схватила меня за голову, потянула к себе.

— Иди сюда, — услышал я хриплый шёпот и подчинился.

На мне всё ещё оставались штаны, но не успел я об этом подумать, как Натсэ ступнями легко стянула их с меня…

Я не сразу осознал, что всё случилось. До такой степени был сосредоточен на ней, что, казалось, утратил способность чувствовать самостоятельно. Но чувства вернула мне Натсэ, легонько вцепившись зубами в шею. Я ощутил, как она напряглась, а потом, прерывисто выдохнув, расслабилась. Зубы разжались.

— Ты?..

— Да! — шепнула она в ответ.

И тут на меня нахлынули собственные ощущения. Именно нахлынули — иначе не скажешь. Меня будто затопило что-то изнутри и снаружи, что-то, забирающее контроль у мозга. Вспышка — и я вижу Искорку. Мы с ней лежим на краю вулкана.

«Теперь ты и я — едины», — шепчет она.

Внутри меня течёт раскалённая лава.

Ещё одна вспышка, и я снова в темноте, чувствую, как Натсэ обвивает меня ногами, сжимает мне плечи и вдруг, откинув голову назад, кричит, не пытаясь сдерживаться.

Переполнявшая меня огненная лава выплеснулась, на мгновение оставив после себя ощущение пустоты. Но вот я вдохнул, и меня заполнил запах Натсэ, теперь внутри меня навеки поселилась она.

Медленно-медленно поднималась створка ракушки. Мы переменили позу: я лёг на левый бок, Натсэ — на правый. Лежали и смотрели друг на друга так, будто никогда раньше не видели, а теперь старались изучить как можно лучше. Смотрели — и удивлялись. И не знали, как быть дальше, что делать…

— А ещё там были вампиры, — сказал я шёпотом.

Натсэ дважды моргнула, не понимая.

— Где?

— В книжке.

Секунда, две, три… И вот она засмеялась. Прильнула ко мне, уткнулась носом в грудь, пытаясь скрыть румянец.

— Дурак ты! — прошептала она.

— Это-то факт, — сказал я, гладя её по голове. — Но книжка уж больно интересная.

Чудеса бывают, в том нет никакого сомнения, но им приходится вставать в очередь из обыденностей, а очередь движется очень быстро. Минуты не прошло с тех пор, как открылась ракушка, а в дверь уже забарабанил Логоамар. Мне, однако, пришлось его расстроить, сказав, что нам необходимо ещё минут пять.

Мы пошли в ванную. Я хотел пропустить Натсэ вперёд, но она утащила меня за собой. Ванна была огромная, как раз для двоих. Наполнять её мы не стали — нашли руну, «включающую» душ. Под струями тёплого дождя, идущего с потолка, мы целовались, наверное, минут десять, но в конце концов здравый смысл возобладал.

Я облачился в зелено-синий костюм из гардероба, Натсэ нашла среди своих обновок платье похожего оттенка. И рука об руку, торжественно, как на свадьбе, мы вышли из комнаты. Логоамар, который печально сидел прямо на полу, ожидая нашего явления, тут же вскочил и с упрёком посмотрел на меня:

— Сэр Мортегар, вы разбиваете моё немолодое сердце. Там же сейчас всё-превсё выпьют!

Мы практически бежали бесконечными коридорами за несчастным стариком. На бегу я пытался заставить себя думать в будущее, или хотя бы в настоящее, но мысли сопротивлялись. Они снова и снова хватали за шкирку воспоминание о прошедших волшебных минутах, трясли этим воспоминанием перед моим носом и орали: «Куда ты думаешь? Сюда думай! Смотри, как фантастически всё было, да к тому же с тобой и на самом деле!».

Мыслей было много, а я — один, и исход битвы был предопределён.

Шум пиршества был слышен издалека. Только этот звук заставил меня вынырнуть из будоражащих грёз и задуматься о том, что Логоамар ведь действительно говорил: «пир», а не ужин, не бал и не что-либо подобное. Но разве не все благородные «кланщики» ведут себя одинаково?..

Как видно, нет.

— Кла-а-ан! — взревел Логоамар тем же самым голосом, каким недавно отчитывал дочь. — Вот он! Вот он, мой дорогой гость, Мортегар!

Я замер, широко открыв глаза. Мы прибежали в огромный зал, посреди которого стоял огромный стол, ломившийся от еды и питья. За столом на длинных скамьях сидели люди. Мужчины и женщины клана Воды, роскошно, даже вычурно разодетые.

Некоторые, впрочем, уже валялись рядом со столом. Как мужчины, так и женщины.

От вопля главы клана прекратились разговоры, крики и смех. Кто-то застыл, не донеся до рта кружку, кто-то — с окорочком в зубах. Одна дама сидела на коленях у своего кавалера и страстно с ним целовалась, но и эти двое замерли, глядя на меня.

— А весело у них тут, — сказала Натсэ.

— Мортегар! — громыхнуло, как из пушки. — Да здравствует! Уррррраааа!!!

Пожалуй, только двое человек не разделяли общего восторга: сидящие во главе стола Локвинея и Сиек-тян. Они единственные старались вести себя культурно. Вилка слева, ножик справа, салфетки, всё такое. На лицах обеих застыло выражение благородной му́ки.

— Чарку! Чарку Мортегару! — орал Логоамар, за руку волоча меня к столу.

Забавная пухленькая девушка подскочила и бросилась нам навстречу с кубком вина.

— Нет-нет-нет! — Логоамар выхватил у нее кубок. — Ты не поняла. Сэр Мортегар — рыцарь!

— Ры-ы-ыцарь?! — ахнуло собрание.

Девушка метнулась к столу и вернулась с чаркой, которую едва удерживала в руках. Что-то мне подсказало, что «простите, я не пью» на этом пиру не прокатит. И я принял чарку…

Подробности опускаю по той простой причине, что не помню.

Помню, сидел за столом. Пил, ел. Рядом Логоамар.

— Вы… Вы что, им рсскзли? — орал я ему на ухо заплетающимся языком.

Лицо Логоамар исказилось от ужаса.

— Ни в коем случае! Как вы могли подумать?

— А чму они тк рады?

— Поводу!

Всё меркнет.

Натсэ с озабоченным лицом что-то мне говорит.

Кто-то, грозно матерясь, пытается влить мне вино в горло — кажется, я участвовал в каком-то споре.

Я стою на коленях перед обалдевшей Натсэ и прошу её стать моей женой.

Презрительный взгляд Локвинеи.

Задумчивый взгляд Сиек-тян…

Кто-то носится по залу с верещащей русалкой под мышкой… Искренне надеюсь, что это был не я.

Огненные буквы:

Новый ранг: 2. Текущая сила Огня: 67. Пиковая сила Огня: 98.

— У меня ранг поднялся! — ору я, стоя на столе.

— Урррра! Чарку ему, чарку!

— Свечей мне! Или факелов! Я вам сейчас такое покажу — «Раммштайн» отдыхает!

— Раммштайн отдыхает! И мы отдохнём!

Опять затмение.

Натсэ и Сиек-тян тащат меня по коридору, и я слышу удаляющийся хор: «Du riechst so gut! Ich geh Dir hinterher…».

— Он всегда так напивается? — спрашивает Сиек-тян.

— У него сегодня трудный день, — отвечает Натсэ и чему-то смеётся.

В комнате меня положили в ракушку. Сиек-тян исчезла. Я встал…

Было уже темно, но я где-то нашел руну, включил свет и принялся выгонять Натсэ с дивана на кровать, затирая что-то о рыцарской чести, размахивая мечом и обещая зарубить Логоамара. По итогу я получил пяткой в скулу и услышал крик, исполненный страдания:

— Морт, успокойся, пожалуйста, я спать хочу!

Последнее, что помню — упал на мраморный пол. Он был такой приятный, прохладный…