Найди меня в Поднебесье

Глава 22. Ханг и королева огня

Ханг Юшенг, зажав кружевным платком рот, разглядывал светловолосую голову. Он иногда отличался особенной щепетильностью, несмотря на ежедневную работу с такими вещами.

В ушах сохранились яркие серьги с драгоценными камнями. Потемневшие глаза смотрели безразлично. Трупы нашли зарытыми в снег у дороги. Выдал сапог, что торчал из сугроба.

— Ой-ей-ей! — Бхати вошла в комнату, стряхивая с ярко-оранжевых пышных рукавов ошметки белой глины. — Не позавидуешь тебе, Ханг. Хоть что-то уцелело?

— Немного, — ответил альбинос. — Но это значения не имеет. Что-то придется начинать сначала. Но я не зря посвятил исследованиям жизнь. Мне нужен только материал — с остальным я справлюсь.

— Без Джона?

— Да. По правде, он последние года два был не особенно полезен. Хотя, конечно, жаль. Он многое сделал для нас. Но сейчас я справлюсь сам! Энергия, чистейшая земная энергия! — хозяин Дома сцепил пальцы, точно хотел эту энергию удержать. — Лабораторию я отремонтирую! А ее побег лишь доказывает, что я не ошибался! Такая энергия не снилась ни одному медиуму. Она даже меня смогла перебороть на миг!

— Поразительно, — сказала муспельхка, глядя во двор, где два вазашка в шляпах месили известковый раствор. — Эмун, но как ты-то упустила ее?

Лесная королева, все это время стоявшая лицом к окну, обернулась. Она держала на руках белого кота, который ластился к ней куда искреннее, чем к своему хозяину.

— Я сделала все, что от меня зависело. Передала ее Хангу. Я не собираюсь вмешивать в эти дела мой лес. Мы всегда сохраняли полный нейтралитет.

— А Ханг, — протянула Бхати, выразительно глядя на мертвую голову, — похоже, просчитался…

— Дура! — выругался Ханг. — Найра оказалась безмозглой дурой! Как и остальные!

— Прости, но первым оказался ты… — мило улыбнулась Бхати, откидывая за спину водопад огненно-рыжих волос.

Альбинос позвонил в колокольчик. На пороге тут же появился стражник.

— Уберите! — процедил Ханг, кивая на голову.

Стражник молча повиновался.

— Их нашли в жутком состоянии, — сказал хозяин Дома. — Далеко от селения, до которого они дошли. Я перестраховался, передавая Найре ориентир. Его невозможно было отнять, бандитка пошла на это добровольно. Дура!

— Есть догадки, куда она бежала? — поинтересовалась Эмун.

— Да. В том селении, куда дошла Найра, ее след обрывается. Недавно там произошел прорыв грани, который ликвидировали наги…

— Можно было догадаться! — зло сказала Бхати. — На Совете Гирмэн и Арэнкин из кожи вон лезли, убеждая всех идти к Горе. И твои охотники убиты нашим оружием. Уверена, это дело меча Арэнкина. Они давно знали про нее. Эмун, не скажешь ли, откуда? Если не ошибаюсь, ты с ними в хороших отношениях?

Эмун сощурилась по-кошачьи:

— Я со всеми поддерживаю хорошие отношения. Иначе, вы бы давно поубивали друг друга. Впрочем, скажу. Гирмэн знал эту девушку на Земле. Он сумел провести ее сюда, дать ей часть энергии, чтобы использовать в жертвоприношении. Между прочим, пока мы здесь говорим, они увивают ее своими кольцами, и она, возможно, в шаге от согласия.

Ханг вытащил из замаскированного в стене тайника берестяной свиток.

— Я буду действовать прямо. Я отправлюсь к нагам. Этот документ обязывает любое селение, любой город выдать мне медиума по первому требованию. А то, что девушка — медиум, доказательств не требует. Тем более, совершивший преступление.

Эмун рассмеялась.

— Да-да! Давай, иди в Скальный замок, помахивая своим кусочком коры! Если у нагов будет хорошее настроение, ты оттуда вылетишь вдоль радуги, с этой берестой в глотке. А если плохое — станешь забавным чучелом у входа в Скалы.

— Зачем же так категорично, Эмун? — пропела Бхати. — Может, Ханг и не самая значимая для нагов фигура… Но вот с нами им приходится считаться. В скором времени мы отправляем очередной караван с оружием. И я не прочь совершить небольшую прогулку на Север… А если потребуется мое свидетельство, я не останусь в тени. В тебя, Ханг, мы верим больше, чем в эту проклятую Гору. Всем нам надоело балансировать на грани и ждать подачек от землян. У нас есть дом — и мы вернемся домой.

Со двора послышалась пискливая ругань. Надо признать, с восстановлением лаборатории крысята справлялись отменно.

Они ехали по заснеженной дороге. Как они ни торопились, какой бы стремительной ни была лиса Бхати, как бы ни выбивался из сил конь Ханга, один раз заночевать им, все же, пришлось. Муспельхка создала в кругу деревьев превосходный тепловой шатер и легла, обняв пушистую лису. Ханга сон сморил к середине ночи. Как выяснилось, зря.

Его разбудил и тут же снова отправил в беспамятство двойной удар в висок.

Очнулся он средь бела дня, надежно связанный. К дереву рядом привязана Бхати. Вид у муспельхки донельзя жалкий. Миг недоумения — и Ханг понял, что ее облили водой. Возможно, не единожды.

— Очухался, урод! — раздался низкий голос.

Перед пленниками возник крепко сбитый человек в меховой дохе, вооруженный кривым ножом. В поле зрения тут же попали еще четверо, разбойничьего вида. Двое из них держали связанных под прицелом из луков.

Ханг шевельнул пальцами. И заскрипел зубами от досады. В дорогу он надел великолепные белоснежные кожаные перчатки, которые намертво глушили любую попытку силового воздействия.

— Узнаешь? — спросил бандит с ножом, хватая Ханга за волосы. — Да нет, куда тебе!

— Ты был в банде Найры, — прохрипел Ханг. — Пусти!

— Значит, помнишь? Настало время платить, морда белобрысая!

— Я не убивал ее! — рявкнул Ханг.

— Ты послал ее на смерть!

— Я заплатил! Она не справилась с заданием, я здесь не при чем. Если хотите мести, прогуляйтесь до Скального замка и возьмите его штурмом.

— Кончай разговоры! — прервал разбойник и махнул лучникам. — Заканчиваем! Прицелиться!

— Огнелюдку тоже? — подал голос один из лучников. — У меня такой никогда…

— Перебьешься! — оборвал командир. — Стреляем на счет три! Прощаемся с жизнью, уважаемые господа!

Ханг был вне себя от бешенства — как он мог так бездарно попасться?! Бхати пыталась пережечь веревки, но не могла сложить руки в нужный знак.

— Раз… два…

Вдруг лучник, заглядевшийся на Бхати, издал булькающий звук и повалился, подергивая ногами. Через миг упал еще один бандит, вооруженный ножом.

Десяток карликов на снегоступах, с воплями, визгом и скрежетом выскочили из-за деревьев. Завязалась потасовка. Ханг тщетно пытался дотянуться ногой до отлетевшего в его сторону мачете.

Карлики оказались на удивление опытными бойцами. Они смяли бандитов, потеряв лишь двоих из своего отряда. Затем обратили свое внимание на пленников. Вождь карликов, самый высокий, в хорошем доспехе, с сухим травяным пучком на верхушке шлема, пригляделся к альбиносу.

— Ххаг Юшшенг? — скрипуче осведомился он.

Ханг осторожно кивнул.

— Хум! — скомандовал вождь отряду.

Карлики набросились на пленников, как саранча. Бхати визжала и ругалась, на чем свет стоит. Вскоре два кинжала и плеть муспельхки, а также боевой нож Ханга они передавали друг другу с довольным видом.

— За чшто они ваш? — спросил предводитель, указывая на мертвых бандитов.

Ханг подумал.

— Я убил их главаря.

— Хм-хм…а Шкальный зсамок?

— Я еду к нагам, у меня к ним свои счеты.

— Хмм… — карлик свел брови. — Тебя освобожшу. Юшшенг. Наслышжан. Пробить облака — хорошо. Женшчину убить. Огонь враг.

— Нет! — быстро сказал Ханг. — Она не опасна!

— Кхто она?

Бхати только открыла рот, но Ханг опередил.

— Моя женщина. Сопровождает, — еще подумал и прибавил задушевно. — Проститутка.

— О-о-о! — со знанием дела закивал карлик. — Хорошо. Хорошо.

Бхати метала молнии из-под бровей, но помалкивала.

Карлики быстро развязали их, но оружие придержали.

— Голодные? — спросил вождь. И вдруг объявил, вскидывая руку. — Конхарк!

Ханг учтиво склонил голову. И подтвердил, что, да, голодные. Бхати усиленно терла виски и, улучив момент, сказала:

— Караван будет недалеко от нас завтра к утру. Они застряли — сильный занос.

Карлики накормили неожиданных гостей жареным кабаном. Ханг перед трапезой удостоверился, что это действительно целый кабан, как положено, с пятаком и копытами. О карликах что только не рассказывали.

Конхарк угрюмо молчал. В углу обширной землянки лежала груда камней. Периодически она шевелилась. Ханг списывал это на крыс, но камни были очень уж крупные. Два карлика возились в куче.

— Зачем это? — спросил он.

— Дёло-на! — ответил Конхарк. — Земля живет. Отобрать землю. Холмы оживут. Почва наша. Нас родила.

Он вздохнул как-то особенно горестно и неловко.

— Земля общая, — сказала Бхати осторожно. — У всех свои территории.

— Молчи, женшчина! — разозлился Конхарк. — Наш отобрали. Разбили. Уничтожили. Мы вернем землю. Юшшег хороший. Вернет всех домой. Вместе будем.

Ханг заметил в углу странное деревянное изваяние.

— Можно? — спросил он, и, получив утвердительный ответ, подошел ближе.

Грубо сработанная из цельного ствола скульптура изображала белку на вершине сосны. Под изваянием лежала россыпь кедровых орешков и кусочек мяса.

— Беличий дух. Быстрый и ловкий. Незаметный. Нас кормит. Помогает, — объяснил Конхарк. — А это — крыс. Он землю любит. С землей говорит.

Маленькая чурка, и правда, похожая на крысу, лежала на земле. Деревянная мордочка до черноты измазана животным жиром.

Ханг вернулся к костру, горящему в центре землянки.

Карлики закончили пинать камнелюда и начали собираться.

— В разведку, — сказал Конхарк. — И хоронить надо тех. Люди жгут как собак. Не дело. Земные в землю. Отдыхай, Юшшег.

Карлики, топоча и шурша костяными нашивками, выбрались из землянки. Бхати неуверенно повела плечами.

— Абсурд расцвел пышным цветом! Правительница муспельхов в гостях у карликов…

Ханг снял перепачканные перчатки, вытащил из белоснежных волос кусочки коры.

— И кормят вкусно. Конечно, без серебряных приборов.

— Они тебя уважают. Меня бы уже прирезали!

— Хотел бы я знать, чем заслужил.

Сквозь отверстие в крыше пробивался сумеречный свет. Рыжие волосы муспельхки так и горели, подсвеченные огнем.

— Лис, гад! — неожиданно сказала она. — Сбежал.

— Мой конь тоже, — задумчиво протянул Ханг. — Дорога рядом. Выйдем с утра.

— Мне стыдно показаться собственному народу! — рассмеялась Бхати.

— Не переживай. На моем фоне ты выигрываешь.

Священный крыс укоризненно взирал на них из угла. С деревянных перекладин крыши свешивались куски сушеной рыбы.

— Ханг?

— Да?

— Мне и так стыдно. Почему бы не довести абсурд до предела?

— Хм… Я привык к бордовым покрывалам и крепкому вину…

— А я — к невесомым мехам и огненным занавесям…

— Ты снова выигрываешь — здесь есть огонь…

— В конце концов, надо же оправдать мою легенду перед карликами…

— Мир треснул… муспельхка придает значение мнению карликов…

— Заткнись и сними свой идиотский плащ…

— Юшшег! Эй! Юшшег… Ночь кончается. Идите. Как просил.

— Да… Спасибо, Конхарк. О, дьявол, как вы спите на этих нарах?!

Ханг потер поясницу. Карлик презрительно посмотрел на него. Критически оглядел Бхати, почти полностью укрытую пышными рыжими волосами.

— Не… — покачал он головой. — Не пойму. Женшчина она должна толще. И волос короче. Фу, запутаешшся!

— Тебя никто не спрашивал, чучело коротконогое! — огрызнулась Бхати, натягивая платье.

Они вышли из землянки, снова вооруженные, и направились к дороге по глубокому снегу. Недалеко от жилища возвышались маленькие холмики с искусно сложенными пирамидками из камней. До утра было еще долго. Ханг и Бхати укрылись под удобным выворотнем в лесу. Муспельхка задремала в кругу созданного ею тепла. Разбудил ее топот копыт по дороге.

Четверо бохенцев в пластинчатых доспехах и меховых плащах ехали на поджарых лошадях. Они приостановились у места, откуда вышли путники.

— Там! — уверенно сказал молодой всадник с длинными усами, заплетенными в косички. — Вот и следы!

— Следы человеческие, — заметил второй, приглядываясь.

— С чего бы? Снег глубокий не разберешь. Только видно, что продирался кто-то. Маник, поджигай факела!

Бохенцы спешились, и, вооруженные факелами и луками, стали углубляться в лес.

Бхати вскочила первой, выхватила свою плеть. Путники кинулись наперерез бохенцам. Но солдаты оказались быстрее, они достигли землянки, послышались визги карликов, полыхнуло пламя…

Ханг и Бхати выбежали к жилищу, муспельхка выметнула руку с плетью, острые концы зацепили незащищенную шею бохенца. С другим, с косичками, быстро справились карлики. Ханг дернул за плечо стрелка, натягивающего лук, вспорол ножом с левого бока кожаную основу кольчуги, а Бхати уже расправилась с последним, Маником, который успел швырнуть факел. Карлики тушили горящую крышу, одного люди успели подстрелить, из круглого живота торчала стрела с разноцветным оперением.

Где-то далеко послышался мягкий шелест снега.

— Мчатся лисы, — сказала Бхати, сворачивая плеть в аккуратные кольца. — Нам пора.

Ханг вытер о снег окровавленный нож. Он слишком долго провел в своем Доме, но не забыл еще, как держать в руках оружие. И был рад этому. Он помнил битву, состоявшуюся, когда его волосы еще были темно-болотного цвета, а глаза сияли зелеными огнями. Битву между нагами и людьми. Проклятые змеи убивали взглядом каждого, кто встречался на пути. Ханг не присоединился к лучникам, сохранявшим нейтралитет — он вышел в битву вместе с людьми, на помощь. И только Демиурги помнят, сколько змеев полегло от его меча, сколько обломало зубы о его зеркальный щит в те дни.

Он отполировал нож манжетом. Нет, не только Демиурги. Он тоже никогда не забывал.