Найди меня в Поднебесье

Глава 12. Побег

Елена чувствовала слабость, все возрастающую с каждым днем. У нее постоянно брали кровь, постоянно изнуряли очередными бессмысленными упражнениями. Иногда Джон не давал ей спать сутками. Она ела, как сумасшедшая, что-то невнятное, что ежедневно приносила стража. Иногда обедала с Джоном. Но всегда оставалось чувство голода и слабости. Постоянно кружилась голова.

Изредка она выходила на прогулку в общий двор. Одни и те же безразличные лица, светлые одежды, отцветающие клумбы. Медиумы выполняли разные работы — засыпали дорожки песком, подстригали кусты, красили заборчики. Елена присоединялась к работе под присмотром стражников. Она пробовала заговорить с кем-нибудь. Бесполезно. Медиумы смотрели мимо нее стеклянными глазами, вяло продолжали работать. Они находились под действием зелья. Иногда встречались те, кто не был опоен. Но и они сознательно избегали разговора. Кто-то действительно не осознавал окружающую реальность. Кто-то просто боялся. Ни один из медиумов не был похож на Олега, как она надеялась. Елена все более уверялась в своей ошибке.

Однажды со скрежетом отворились ворота, и песок на дорожке, той самой, по которой в тот злополучный день вошла Елена, разметали копыта двух лошадей. Впереди вышагивала стройная черная кобыла. В седле находилась коротко стриженая девушка. Волосы ее покрывала алая повязка, блестели начищенные высокие сапоги с рукоятями кинжалов за каждым голенищем. На шее и руках фантазийные украшения. Следом за ней ехал бородатый молодой мужчина с несколькими серьгами в ухе и шрамом на лице. По бокам от седла пристегнуты внушительных размеров вьюки. Всадники держались гордо, свысока посматривали на медиумов. У самых ступеней девушка спешилась и с истинно кошачьей грацией взошла навстречу Хангу, который выходил из дверей. Альбинос поцеловал ей руку.

— К чему этот пафос, Ханг? — рассмеялась девушка.

— Любезность еще никогда не бывала лишней, Найра. Все привезла?

— Обижаешь! В лучшем виде. Минж! — скомандовала она. — Тащи сюда вьюки! Нет, ребята, помощь не нужна, материал хрупкий.

Они расположились на закрытой террасе. Минж распечатал один мешок, вытащил несколько шкурок и продемонстрировал Хангу часть содержимого. Это были всевозможные порошки, колбы с жидкостями, мотки серебряных нитей и другие, неизвестного назначения и происхождения материалы. Альбинос одобрительно кивнул.

— А здесь, — Найра бесцеремонно пнула другой мешок. — Кожи превосходной выделки. Тот купец мог бы много получить за них.

— Он и получил! — хохотнул Минж. — Стрелу в горло! Кто скажет, что это мало, тому берусь доказать обратное!

Ханг поморщился.

— Никогда не одобрял ваши методы.

— Кому бы говорить про методы! — фыркнула Найра. — В этом чемодане костюмы, которые ты заказывал. Ну и так, по мелочи…

— О мелочах… — Ханг щелкнул пальцами, глядя на стражника. Тот быстро убежал и вернулся с небольшой коробочкой.

Хозяин Дома принял ее и передал Найре. Бандитка приоткрыла крышку и чуть вдохнула.

— Превосходно. Как всегда.

— А это аванс, — Ханг бросил на стол маленький кожаный мешочек. Найра раскрыла его и вытряхнула на стол. Между несколькими крупными халцедонами что-то блеснуло. Найра поднесла к блестящим глазам золотую цепь с массивным кулоном.

— О… Я даже предоставлю тебе честь надеть ее на меня. Только в несколько иной обстановке… Минж! Возвращайся к парням! А это лично тебе! — она щелкнула по халцедонам.

— Заметано, атаман! — Минж сгреб камни в карман.

Найра оглядела площадку, на которой работали медиумы.

— Новенькая? — она небрежно дернула подбородком в сторону Елены.

— Да, — подтвердил Ханг. — Ничего особенного. Тебе не кажется, что здесь стало прохладно?..

Найра разглядывала кулон в бархатной полутьме. Белые волосы Ханга ярко выделялись на бордовых простынях. Он лежал с закрытыми глазами. Найра повернулась к нему спиной и свернулась клубком. Когда-то Ханг казался превосходнейшим из ее экстравагантных увлечений. Ей было, с чем сравнивать. Но с некоторых пор она украдкой стала позволять себе то, на что раньше был наложен строжайший запрет.

Воспоминание. Изредка, на грани сна и бодрствования, ненадолго… но все же позволяла. Тогда она улыбалась и чувствовала что-то вроде тепла в районе сердечной мышцы. А один раз, крепко напившись, она расплакалась.

Ей потом было стыдно перед собой. Но тепло не уходило, а лишь усиливалось.

Она глянула на Ханга и бесповоротно решила, что, с некоторых пор, он уступил свое превосходство.

Да и что удивляться? В конце концов, она всегда предпочитала черный цвет белому. А теперь полюбила и привкус яда.

Елена рассматривала коллекцию всевозможных частей тела в кабинете ученого. Заспиртованные, замаринованные в разноцветных субстанциях, они походили на причудливую мозаику, которая украшала целую стену. Здесь же располагалась целая коллекция камней в виде человеческих органов, а также несколько каменных статуй в виде кошек.

— Зачем тебе все это? — спросила она.

— Для алхимических опытов. Я исследую закономерности, по которым органика превращается в камень. И можно ли обратить этот процесс. Ищу, понимаешь, элемент, который необходим для обращения. Если его извлечь из тела, возможно, нас ждет успех.

— Сколько времени вы этим занимаетесь?

— Мало, — вздохнул ученый. — То есть, я занимался исследованиями всю свою жизнь, но не в таких… хм… масштабах. Так, травки, кошки, алхимия, психология, легкий гипноз… Десять лет назад здесь был самый обыкновенный сумасшедший дом. Сама понимаешь, пришлось все переоборудовать, создать определенные механизмы. На это ушло время. Лишь несколько лет, как мы приступили к полноценным опытам. И они очень длительные, к каждому нужно тщательно готовиться. Пошли в лабораторию, Ханг уже ждет.

— Зачем?

— Не спрашивай, пошли… А, черт, черт!

Джон неловко задел колбу с розовым раствором. Несколько капель пролилось на пол, и на их месте заплясали огоньки, моментально перекинулись на упавшую бумажку. Джон затоптал пламя и поставил колбу в шкаф. Елена успела заметить довольно большую бутыль, наполненную той же жидкостью.

На столе лежала девушка с бритой головой. Гораздо моложе Елены, очень бледная и худенькая. Елена вспомнила, что видела ее несколько раз во дворе за работой. Из иглы, вставленной в вену, в сосуд капала кровь. Сосуд был почти полон. Елена вдруг поняла, дернулась и подалась назад.

— Нет! — вскрикнула она.

Джон подтолкнул ее в спину.

— Без глупостей!

— Нет!!!

— Господин, может, ее все же успокоить?

— Не вздумай! Нужна чистая кровь. Вообще поменьше давай ей этих зелий…

В первый раз за все это время у нее сдали нервы. Она бросилась на Ханга, схватив первый попавшийся инструмент вроде скальпеля. Джон не успел ее перехватить.

Зато успел Ханг. Не использовал гипноз, просто ударил по щеке так, что она отлетела в угол, выронила нож.

«Как же я ослабла» — тупо подумала она, глядя на лезвие, сверкающее на полу. Ни Ханг ни Джон не торопились ее поднимать.

Лезвие.

«Я успею. Успею. Если им нужна моя кровь, пусть получают…»

Черная летучая мышь мчится по живому, теплому, звездному небу. Оторочка плаща отливает змеиной чешуей…

«Нет!..»

Сенгид щерит мелкие зубки. Удар кнута рассекает ночь.

«Они убьют тебя. Они тоже тебя убьют…»

Лютая ненависть в бледных глазах. «Для нее это смерть… Я не подведу, брат…»

Черный кнут взвивается вверх. Смех, яростный, неукротимый. Бешеная скачка, полет, сталь… Свобода, пламя, нож на нож…

«Если умирать, то не здесь… Не среди этих тварей».

Джон взял ее за плечи, поставил на ноги.

— Еще лучше. Покричала, кровь разогнала, температуру подняла. Молодец.

Холодный, жесткий стол. Елена тупо наблюдает, как ее кровь перетекает в вену бритой девушки. Девушку затолкали в куб и стали накачивать его воздухом из непрозрачного мешка.

— А если попробовать с ней, господин?

— Опасно. Вдруг не выдержит. Может, потом. Тем более, мне она нужна.

— Вы… уверены?

— Абсолютно. Подготовь ее. Завтра к вечеру. Нет, не убирай куб, я хочу понаблюдать за процессами.

— Выпей, Елена.

— Что это за дрянь?

— Обычное вино. Самое обычное, жунское, виноградное.

Комната Ханга просторна, на окнах тяжелые бордовые занавеси. Мягкие кресла, белый пушистый ковер, большой черный стол. Черный банджо на нем. Елена представила Ханга, потряхивающим белыми длинными волосами в такт аккордам, и с трудом сдержала смех. Белые стены декорированы осколками обсидиана.

— Я хочу тебе кое-что предложить.

— Как мило, — Елена взяла с блюда дольку яблока. — До этого, кажется, меня просто ставили перед фактом.

Слуги Ханга выдали платье из ее вещей, Джон разрешил воспользоваться бассейном для мытья.

— Видишь ли, есть определенные случаи, когда требуется согласие испытуемого. Таков закон Халлетлова. К примеру, существуют обряды, где необходимо высвободить энергию убийством одного для продолжения жизни другого. Так вот, необходимо получить согласие жертвы на то, чтобы она была убита. В противном случае сила высвобожденной энергии равна нулю.

Он весь в белом, как всегда. Белый костюм, белая накидка. Белые волосы, брови и ресницы. Красные глаза. Опасность волнами исходит от него, в гибком теле угадывается затаенная сила. В дальнем углу стоит прямой меч в простых деревянных ножнах, на стене небрежно висят два метательных диска. Елена несколько раз по вечерам мельком замечала Ханга тренирующимся на заднем дворе Дома.

— Как интересно! А медиумов вы тоже спрашиваете перед тем, как убить?

Сквозь занавеси пробивается лунный свет. Свечное пламя трепещет от легкого сквозняка.

— От медиумов мы получаем чисто научные результаты. В крайнем случае, требуется формальное «да», которое легко вытянуть под воздействием особых средств.

— Что же на меня еще не действует средство, которое, несомненно, есть в вине?

— И не подействует. Вино чистое. Я проверил твою кровь, я провел достаточное количество опытов, чтобы прийти к определенным выводам. Теперь следующий этап.

Елена залпом выпила. И налила себе еще вина, опередив альбиноса.

— Ты хоть видишь, каким бредом вы здесь занимаетесь?! Вы просто мучаете людей!

— Зря ты так, — покачал Ханг головой. — Ты ведь не думаешь, что я выложу перед тобой все результаты исследований? А если б ты вдруг оказалась права — нам ничего не остается более. Либо это, либо сидеть и ждать, когда Халлетлов рухнет.

— Хватит жаловаться. Тошнит.

— В тебе бешеная энергия, — Ханг не обратил внимания на ее реплику. — Я чувствовал ее, когда подвергал тебя гипнозу. Поверь, мне есть, с чем сравнивать. В тебе кипит жизнь. Я видел, как ты закрываешься от Земли, тебе меня не обмануть. Ты смогла противиться мне, а это не всякому под силу. Но я не желаю больше использовать тебя для контактов. Это крайне утомляет, для таких целей подходят более слабые и менее ценные медиумы.

Елена молчала.

— Расскажи, что ты чувствовала, когда входила в транс?

Белый кот важно прошествовал между ними, мягко прыгнул Хангу на колени. Альбинос огладил кота и легко шлепнул по боку. Обиженный зверь спрыгнул на пол и удалился, задрав хвост.

— Ты ведь телепат, — бросила Елена. — Сам и расскажи.

— Хорошо. Уверен, не ошибусь. Ты была возбуждена. Сексуально, разумеется.

Елена рассматривала Ханга сквозь вино.

— И что?

— Ты знаешь, сколько дает высвобождение этой энергии?

— Ты что, переспать со мной решил? Лучше так прямо и скажи, донжуан из тебя никакой.

Ханг откинулся в кресле, покручивая в пальцах бокал. Улыбка играла на бледных губах.

— Не знаю, что значит «донжуан», но если бы я хотел с тобой, как ты выразилась, «переспать», ты бы уже лежала вон там, — он плавно кивнул в сторону приоткрытой двери, которая, по-видимому, вела в спальню. — Я хочу, чтобы ты, землянка, родила нескольких детей. Мне.

Наступило молчание. А затем Елена расхохоталась. Истерично, нервно, переходя от смеха к слезам и обратно, облокачиваясь локтем о колени, пряча в ладонях лицо. Провела рукой по волосам, всхлипнула и захохотала вновь. Ханг спокойно ждал, когда приступ пройдет.

— А теперь слушай внимательно, повторять не буду. Я мутант. Генетически измененный исконный житель Халлетлова. Ты — исконная землянка. Если мы соединим эти две сущности, наши потомки смогут преодолевать облачную грань.

Взрыв хохота.

— Нет, Ханг! Ты не мутант! Ты исконный житель сумасшедшего дома, который был здесь раньше!

Она смеялась долго, он долго смотрел на нее, не меняя выражения лица. Время от времени отпивал из бокала. Наконец, она успокоилась.

— Продолжаю. То, что я проделал с собой, не снилось никакому медиуму. К такому опыту невозможно принудить, это должно быть осознанное желание. Я основывался на результатах исследований. Я смог спуститься ниже грани. Я дышал земным воздухом. Недолго, очень недолго. Но дышал. Два месяца потом кашлял каменной пылью. Ты преодолела грань с другой стороны.

Елена невольно прислушалась.

— Наши дети смогут спускаться на Землю и возвращаться в Халлетлов. Как минимум, это будет означать непрерывную связь с Землей, которая так нужна Халлетлову. Максимум — начало раскрытия облачной грани.

Эти процессы неразрывно связаны с инстанциями рождения жизни и крови, и только поэтому я трачу время на разговор с тобой, а не действую без твоего согласия. Я не буду использовать зелья и дурманы, ты должна находиться в полном сознании. Ты будешь жить здесь. Ты получишь все, что пожелаешь. Разумеется, больше никаких опытов. Тебе незачем будет спускаться в подземелья. Если нам удастся раскрыть грань, ты вернешься домой.

Елена снова засмеялась, потом ее губы скривились.

— Ты — дурак, Ханг, — прошипела она, вцепившись в подлокотники и подавшись вперед. — Запутавшийся, свихнувшийся дурак под стать Джону. Родить тебе детей? Смотреть, как ты ставишь над ними эксперименты? И еще добровольно согласиться на это?!

— Эксперименты над ними я ставить не буду. И, если тебя так волнует этот вопрос… Мы уже вытянули из медиумов огромный пласт информации, которой можно свободно оперировать. Так вот, если ты согласишься, я отдам приказ о прекращении исследований на несколько лет, как минимум. А если все пройдет удачно, то и навсегда.

— А если не соглашусь?

— Если не согласишься, я выбью из тебя это согласие. Но медиумам от этого лучше не станет, уж прости.

— Ты только что говорил, что не будешь использовать зелья. Повторяю, ты — безнадежный кретин. Особенно, если считаешь, что я тебе поверю.

— Не хочешь — не верь! — неожиданно улыбнулся Ханг. — Возвращайся в подземелье и обдумай все, что я тебе сказал. Стража ждет за дверью.

Елена встала, и — не удержалась — выплеснула остатки вина на белоснежный костюм Ханга. Алое пятно поплыло по его груди. Он даже не пошевелился. Елена бросилась к двери, дернула ее на себя. Ханг щелкнул пальцами. Дверь не поддалась.

Ханг мягко поднялся, щелкнул пальцами еще раз. Легкое мерцание повисло в воздухе. Он подошел к Елене.

— Особые средства ни к чему. Гипноз тоже.

Она в бешенстве смотрела на него.

— Ты и представить не можешь, какая от тебя идет энергия. Ты не умеешь ею управлять. Совершенно. А я умею. Если ты не образумишься, то все равно дашь мне согласие очень просто.

Она почувствовала, что слабеет. Ханг с силой прижал ее к стене, прикоснулся губами к шее, провел рукой по телу, привлек ближе ее бедра. Елена вскрикнула, крик перешел в стон, ее тело само отозвалось на его прикосновение. Разум заволокло пеленой. Не сознавая, что делает, она сама прижалась к нему, сама ответила на поцелуй… и вздрогнула, когда он отстранился, и пелена неохотно порвалась на неровные клочья.

— Ты… — она захлебнулась яростью.

— Нет, — спокойно сказал Ханг. — Не я. Это ты. Я лишь использовал твои желания. Нет ничего проще. Думай. Заметь, мне не хотелось бы даже этого. Никаких преобразований. Только согласие. А теперь убирайся.

Конь Ханга был под стать ему самому. Белый, в светлой упряжи. Они проехали вдоль высокой ограды к замаскированной двери, Ханг нажал рычаг, и дверь превратилась в трап, ведущий через клубящиеся облака. Елена бессознательно вцепилась в луку седла. Конь спокойно прошел по трапу, и они очутились на небольшом островке. Облака остались позади. С другой стороны островка расстилалось ярко-голубое небо. Вдалеке виднелась темная полоса. Можно было даже различить отдельно стоящие деревья. Елена прищурилась, всматриваясь.

— Это море небольшое, — сказал Ханг, спешиваясь, и помогая спешиться Елене. — И о нем мало кто знает. Не удивлюсь, если на большинстве карт его нет. Да, чтоб у тебя не возникло соблазна столкнуть меня…

Альбинос крутанул в воздухе указательным пальцем. Елена, стоявшая слишком близко, вскрикнула, и ее отбросило несильным разрядом.

Они подошли к краю обрыва. Вниз, в голубую бездну спускались ступени, вырубленные в отвесе. Лестница была узкой. По обе стороны тянулись прочные канаты.

— После вас! — приглашающе улыбнулся Ханг.

Елена попятилась, замотала головой.

— Ни за что!

— В чем дело?

— Я… высоты боюсь… — призналась она.

— Прекрати! — нахмурился он.

— Ханг, я, правда, боюсь высоты! Ты меня не заставишь!

Альбинос подтянул один из канатов, взял его в одну руку, а другой быстро привлек Елену к себе. Очередной разряд обездвижил ее и приморозил к боку Ханга. Он прыгнул. Они летели долго, особенно для свободного падения. Елена зажмурилась.

Канат резко дернуло вверх. Ханг легко спрыгнул и поставил Елену на ноги. Она чуть приоткрыла глаза и метнулась обратно к альбиносу, начисто забыв про свою ненависть к нему.

Они находились на каменном пятачке, не более пяти шагов в диаметре. Со всех сторон пятачок окружало небо. Сверху нависали тяжелые облака, из которых торчал хвост каната. Под ногами — беспросветная синь. Камень завис в пустоте, удерживаемый неизвестной силой. На нем укреплены скобы для веревок. Здесь дул ветер, бешеный, морозный ветер. Елена была уверена, что, если б не энергетическое поле Ханга, они бы не продержались здесь и доли мгновения.

— Облачная грань, — сказал Ханг, указывая вниз.

— Я не вижу…

— Она незаметна и никак не отмечена. Но достаточно спуститься шага на три, как сразу все станет ясно.

Он снял с пояса моток прочной веревки.

— Ну как, Елена? Рискнешь? Я подстрахую.

Она молчала и дрожала.

— Три шага, Елена, всего лишь три шага. Да что там, это — как один шаг. Один шаг — и все станет на свои места. Или ты обращаешься в камень, и люди там, внизу, загадывают на тебя желание. Или ты вдыхаешь земной воздух. Джон помогает тебе соорудить крылья, или что там вы используете для перемещения по воздуху. Летишь домой, выполнив мое условие. Или ты остаешься стоять здесь, не решаясь сделать этот шаг? Один шаг. Только один.

Синяя бездна уходила вниз, вниз, вниз. Под ней не было ничего.

— Не всматривайся так. Земля слишком далеко. Слишком. Слишком…Ты не увидишь ее. Так же, как они не видят нас. Люди видят лишь то, во что они верят. Мы — лишь призраки, останки былого, бесформенные кучи облаков. Нас нет.

Ханг обнял ее за пояс, прикоснулся губами к волосам на темени.

— Боишься, Елена? Правильно делаешь. Ты не меня боишься, ты знаешь, что нужна мне. Мне незачем толкать тебя вниз. Ты боишься рискнуть. Сделать выбор. Что тебе терять? Что стоит проверить? Но ты не решишься, нет, не решишься. Может, ты думаешь, что я тебя напрасно пугаю? Смотри…

Он запустил руку за пазуху и вынул за хвост пищащую белую мышь. Подержал над пропастью и отпустил. Белый комок снесло в сторону, и в следующий миг он стал черным, влажным, и низвергнулся вниз.

— Это грань. Грань между Землей и Халлетловом. Ее преодолеет только тот, в ком смешается кровь этих миров. Смешается по-настоящему, не искусственно, не переливанием. Понимаешь меня?

Она не закрывала глаза, когда они поднимались обратно. Огромная, невероятная, бескрайняя толща земли нависала над ними, придавливала собой. Канат, приведенный в движение неведомым механизмом, понесся вверх, набирая скорость, возвращая их в поднебесный мир.

— Ну все. На сегодня хватит, — сказал Джон, расстегивая ремни на кресле. — Сейчас ты отдохнешь, а в полночь я приду за тобой.

— Зачем? — Елена потерла затекшие запястья.

— Сегодня новолуние, я должен провести наблюдения…

— Джон… Ханг вчера спускался со мной к облачной грани.

— Ну и?..

— Ты был там? Ты… тебе не хотелось рискнуть?

— Рискнуть?! Ха! Нет, с меня одного риска хватило!

Он сел на стол и стянул с левой ноги сапог. Размотал портянку.

— Видела? Куда риск заводит?

Три пальца на его ноге были абсолютно черными. Он постучал ими о ножку стола. Раздался глухой звук удара камня о дерево.

— Вот и весь риск. Спускался по веревке, проверить хотел. Хорошо, успел отдернуть. Забудь, девочка моя.

Он натянул сапог обратно и сделал глоток воды из высокого стакана. Извлек колбу, вынул пробку. Набрал в шприц прозрачную жидкость.

— Зачем это? — вздохнула Елена. — Ханг велел ограничить использование на мне препаратов.

— Ну уж нет! Сегодня ночью стражи с нами не будет. Мне проблемы не нужны.

«Трус», — подумала Елена презрительно, наблюдая, как Джон выпускает из шприца воздух.

Вдруг из-за ширмы раздался грохот. Джон выругался и прытко помчался на звук. Шприц лежал на столе. Елена мгновение смотрела на него, на оставленный ученым стакан…

Она быстро схватила шприц и выпустила лекарство под кожаную обивку кресла. Погрузила иглу в стакан с водой, потянула на себя поршень. Положила на место. Едва она отдернула руку, как ученый приковылял обратно.

— С ума тут сойдешь, — буркнул он.

Взял шприц и вколол его содержимое Елене в вену на запястье.

Она себя не узнавала. Все отвращение и страх, копившиеся в эти дни, мутировали в бесповоротную решимость. Сейчас ей казался оправданным любой риск.

«Кто сегодня в патруле? Кто же в патруле?» — назойливой мухой билась одна и та же мысль.

Повезло. Невероятно повезло. Коридоры патрулировал молодой стражник. Он прибыл из Бохена не более недели назад. Стражники меняются на закате и на рассвете. Только на рассвете… Их никто не проверяет.

Елена наблюдала за ним сквозь свое окошко. В полночь. В полночь придет Джон. Когда стражник прошел мимо в очередной раз, Елена тихо окликнула его:

— Эй, красавчик!

— Чего тебе? — парень скосил глаза в окошко.

— Не скучно тебе целую ночь туда-сюда ходить?

— Заткнись сумасшедшая! — буркнул тот.

Елена нежно улыбнулась и обвила решетку руками.

— А мне скучно… Меня, считай, от любимой работы оторвали, когда сюда привели… Так и не закончила несколько дел…

Стражник хмыкнул презрительно и пошел дальше. Когда развернулся обратно, Елена встретила его самым откровенным взглядом.

— Ты, красавчик, не хочешь помочь мне дела закончить?.. — медовым голосом пропела она. — Бесплатно… Я б сама доплатила, очень уж хочется…

Парень нервно облизнул губы.

— Проститутка ты какая-то, что ли?

— Не «какая-то», а высшего сорта… Меня весь Бохен знает… Джия я, наслышан, наверно?..

Парень сглотнул, побегал глазами и пошел дальше. В силу возраста он не был наслышал еще ни о ком. На обратном пути не удержался и снова посмотрел в камеру. Не сводя с него глаз, Елена расшнуровала рубаху.

— Бедненький! Представляю, как тебе тяжело… ходишь тут, охраняешь… без женской ласки… А я без мужчины уже две недели…истосковалась… — она закусила губы и содрогнулась, ее глаза повлажнели. — Ты только скажи, чего хочешь, — жарко зашептала она, прижимаясь лицом к решетке. — Все дам, все!

Юноша остановился. Он отправился сюда прямиком из бохенской храмовой школы. Она опустилась на колени. Юноша стоял с пылающими ушами, не в силах оторвать от нее взгляда. Елена соблазнительно выгнулась.

— Ну давай! — умоляла она. — Прикоснись ко мне! Прошу тебя! Не могу, не могу больше!.. — все ее тело исходило дрожью. И вдруг она буквально бросилась на решетку, протянула влажные руки и схватила стражника между ног.

— Ого! Вот это да! Клянусь, даже у самого короля меньше!

И стражник не выдержал. Метнул глазами вправо, влево и решился. Открыл трясущимися руками дверь и набросился на девушку, повалил ее на пол. Она глухо застонала и принялась шарить по его одежде, помогая распутать ремень. С ремня на пол слетела связка ключей. Елена впилась в губы стражника поцелуем, свободной рукой нашарила ключи, нащупала самый острый и изо всех сил вонзила в его кадык.

Юноша захрипел, забулькал, Елена молниеносно вскочила, чтобы не слишком запачкаться кровью, выхватила из его ножен изогнутый нож и одним движением перерезала ему горло. Стражник затих. Лужа крови растеклась по каменному полу.

«Не думать! Не думать ни о чем!»

Она стянула со стражника кожаные штаны и льняную рубашку, надела на себя, пристегнула на пояс нож, вытерев его от крови. Туда же повесила мешочек, набитый халцедонами. Закатала штаны до колен и сверху накинула свою рубаху. Просторная и закрытая, форменная рубаха медиумов прекрасно скрыла одежду. Вымыла ледяной водой из кувшина испачканные руки. Прижала холодные ладони ко лбу, к разгоряченным щекам, и вдохнула несколько раз. Затем, как смогла, укрыла тело под нарами, плеснула водой на окровавленный пол. Закрыла дверь на ключ. Села у двери.

«Не думать! Я — автомат! Я — бездушная машина!»

Мгновения казались вечными. Они глухими ударами падали на пол, отдавались звоном в ушах. Наконец, послышались шаги. Джон звякнул своими ключами и отпер дверь. Елена медленно поднялась ему навстречу.

— А где стража? — удивился Джон, оглядываясь по сторонам.

Елена не отвечала, глядя в одну точку.

— Бездельники, — пробормотал он, завязывая ей глаза. — У, прохиндеи! Пожалуюсь Хангу, непременно пожалуюсь!

Переход, оглашаемый бешеным стуком сердца. Медленные, убийственно медленные шаги.

«Еще медленнее. Еще! Ты должна еле переставлять ноги, черт побери! Дыши мельче, ровнее, реже! Долго, как долго идем…»

И вот лицо овевает ночной ветерок. Джон снял повязку. Елена покорно смотрела в землю.

— Что это у тебя сердце так колотится? Этот стимулятор обычно замедляет ритм… Ну да ладно, ладно…

Он не стал уводить ее от приоткрытой двери далеко. Усадил напротив себя на пожухлую траву. Принялся раскладывать свои приборы и записи.

Потом подошел к Елене, оттянул ее нижнее веко, зачем-то заглянул в ухо, скептически покачал головой. Она оценила расстояние отсюда до забора. Далеко. Далеко… Ученый что-то бормотал, и тут их глаза встретились. Мгновение смотрели друг на друга, и на лице Джона промелькнул ужас. Он раскрыл рот для вопля. Не успел.

— Удачного перерождения! — прошипела Елена, выдирая нож из его горла.

Пол-мгновения понадобилось, чтобы сдернуть неудобное платье и столько же — чтобы влететь в его кабинет. Елена распахнула приметные дверцы и извлекла бутыль с розовой жидкостью. Нащупала потайной ход, на миг закрыла глаза, представила, что она в повязке. Прямо. Налево. Вниз. Снова налево. Прямо, прямо.

Елена бесшумно вошла в лабораторию. Раскрыла тот самый шкафчик с «невероятными достижениями в области науки». Вытащила все его содержимое, которое умещалось в несколько книг. В другом шкафчике обнаружилось множество образцов крови и тканей в коробках, снабженных подробными записями. Расчеты, диаграммы, зарисовки, бесконечные столбики цифр. Все это она быстро сгрудила на стол. Поколебавшись, бросилась к потайной дверце, открыла. Плавно выехал куб, наполненный воздухом. Бритоголовая девушка приникла раскрытыми ладонями к стеклу, глаза вылезли из орбит.

Она была мертва.

Не мешкая больше, Елена принялась выгребать из других шкафчиков и ящичков все, что могла там найти. В какой бы угол лаборатории она не сунулась, все казалось, что за ней неотступно наблюдают глаза мертвой девушки, синеватые, с красными прожилками. Елена отдернула занавесь и обнаружила за ней множество измерительных приборов. С удовлетворением отметила, что большинство деталей выполнено из дерева. Она взяла бутыль и плеснула на ткань. Занавес тут же занялся, огонь перекинулся на приборы. Елена помчалась к двери, поливая за собой пол и столы, расплескивая жидкость по шкафам. Факелом запылали книги, горящая кровь наполнила помещение смрадом.

На выходе она оглянулась, не сбавляя бега. Лаборатория пылала. Горело все, даже то, чему вроде бы гореть не положено. Взорвался куб, вспыхнуло мертвое тело.

Огонь заплясал вслед за ней по коридору. Елена вбежала в комнату Джона. Из чистой мстительности рубанула ножом по стене с заспиртованными органами. Зазвенело стекло, на пол хлынул водопад разноцветных отвратительных жидкостей и желеподобных масс. Елена швырнула через плечо бутыль с остатками зажигательного раствора и вылетела на воздух, попутно схватив с вешалки плащ ученого.

Перепрыгнула через безжизненное тело Джона, едва не поскользнувшись в луже крови. И за ее спиной сквозь гул огня послышались разъяренные вопли, топот и звон. Она мчалась по направлению к стене. Абсолютно гладкой, высокой белой стене. В нескольких шагах от стены росло высокое дерево…

…Однажды в походе Елена столкнулась нос к носу с медведем. Неизвестно, кто сильнее испугался — оба они бросились в разные стороны. Но Елена потом не могла повторить, сколько ни старалась, тот фееричный взлет по шершавому кедровому стволу без единой ветви.

Сейчас это удалось. Адреналин дозой, вряд ли совместимой с жизнью, плескался в крови, наполнял мышцы. Она взобралась на дерево, проползла по толстой ветке, прыгнула на забор и мешком свалилась по ту сторону с высоты в два человеческих роста. Боль ударила в поясницу. Но выброс адреналина мгновенно затмил ее.

Она побежала. Побежала, как не бегала никогда в жизни. И представления не имела, что способна на такой бег. Бежала в неизвестном направлении. Продиралась сквозь лес, царапая кожу, обрывая одежду. Спотыкалась, падала, тонула в грязи по локоть, снова поднималась… Ума сейчас хватало только на то, чтобы не сбиться в темноте на круг — и она ориентировалась по звездному небу.

Часы пролетали мимо со свистом.

Топот ног и звон кольчуг нагнал ее к полудню. Елена размазывала по лицу слезы вперемешку с грязью и кровью от ссадин. Она укрылась в небольшом овражке. Не слышно было лая собак. Хоть что-то хорошо!

Заслышался топот копыт. Беглянка затравленно огляделась. Какой же он огромный, этот лес! Вдалеке виднеется просвет, там открытая местность, где сцапать ее будет проще простого. Она взобралась на высокое дерево. Листва уже облетела почти вся, но в одном месте она нашла хитросплетение ветвей и омелы и укрылась в нем.

Копыта простучали прямо под деревом. Послышалось знакомое ржание. Белка! Они взяли Белку в надежде, что та приведет к хозяйке. Белка, Белочка, не выдай!

— Кто ее найдет — пальцем не трогать! — раздался голос Ханга так близко, как будто он стоял рядом. — Взять живой и невредимой! Я с ней сам разберусь! Я ее сам убью! По-своему!

Охотники прочесывали лес, разделившись на группы. Елена взглянула на небо, стараясь сориентироваться. К югу от Дома Медиумов — жунские земли. К северу — люди. Она сейчас находится с южной стороны. А охотники… Охотники рыщут во все стороны.

Но сидеть на месте смысла нет. Нужно идти. Она нащупала нож на боку. Идти наудачу. Если на нее кто-то выйдет — сражаться. Если не хватит сил — она сжала рукоять — все лучше, чем возвращаться в этот истинный ад Небесного Царства!

Тихо, перебежками, пригибаясь к земле, с ножом наготове она шуршала по опавшей листве. Лес был мощным, без той прозрачности, что свойственна осенним лесам. Один раз всего лишь в нескольких десятках шагов пробежал охотник. Носились по деревьям черные белки, свысока поглядывая на людей.

Через несколько часов этой игры в кошки-мышки беглянка выбралась на опушку и, тут же, с размаху бросилась в густой высокий мох. Болотная марь обняла ее теплотой, сомкнула над головой мшистые стебли. Елена вдохнула запах осенней прелости, погрузила лицо в болотную воду, прополоскала рот. И поползла по мари, как по толстому и мягкому одеялу, то и дело проваливаясь. Болото жило, дышало, шевелилось, перекатывалось…

Она ползла. Несколько раз едва не угодила в трясину. Идеально круглые участки, заросшие ядовито-зеленой кукольной острой травой, которая не колыхалась от ветра. Осторожно огибала их. Она потеряла нож. Поняла это, когда в очередной раз почудились голоса, и она схватилась за бок.

Утешало одно: стражники в тяжелых доспехах, а уж тем более Ханг на лошади сюда не сунутся. Болото не даст сделать им и трех шагов. А болото огромное, поняла она, когда подняла голову и огляделась. Она оторвалась от леса еще не далеко — по мари быстро не уползешь! Но впереди маячила неширокая релка, поросшая лесом, точно островок, и Елена упорно держала курс в ее сторону. Начинался дождь.