Найди меня в Поднебесье

Глава 11. Дом медиумов

Умница Белка вот уже несколько часов несла Елену по ночной дороге. Они мчались на запад. Позади уже брезжил осенний рассвет. В руке девушка держала карту и ухитрялась рассматривать ее утренних сумерках. До поворота, который напрямую вел к Дому Медиумов, они добрались как раз к рассвету. Елена тоскливо глянула на ровную дорогу, убегающую в сторону Бохена, и повернула Белку в обход, на заросшую просеку, на которой едва-едва угадывались следы колес.

Собрать в палатке вещи было делом одной минуты. Найти Белку среди разбредшихся лошадей тоже несложно. Дрожа от страха, как бы наги ее не заметили, она вскочила в седло и была такова. Что они задумали? Что им от нее нужно? Выяснять это вовсе не хотелось. Слов Арэнкина про неминуемую смерть хватило с лихвой. Она больше никому не доверяла. А узнавать, какими способами они собрались увлекать ее на Север — нет, спасибо.

Найти людей, которые имеют связь с Землей — вот, что важнее всего. Судя по карте, до Дома Медиумов оставалось не более двух дней пути.

По крайней мере, чутье ее не подвело и здесь — она ни словом ни с кем не обмолвилась о цели своего путешествия. Скорее всего, все думают, что она сбежала в Бохен — что ж, пусть! В большом городе несложно затеряться на несколько дней. А за то время, пока ее будут искать, как знать, может, она найдет что-то полезное для себя. Здесь многие знают о Земле. А теперь даже известно, где она находится. Приблизительно. Этот Дом — единственный ориентир, по которому можно искать связь с Землей, где можно разгадать слова Олега, найти его…

Остановилась лишь несколько раз, и то, для того, чтобы напоить и накормить Белку. Сама путешественница перекусывала прихваченными припасами и отдыхала прямо в седле, чтобы, в случае необходимости, бежать, не мешкая. Одежда натирала заживающие ожоги, но Елена терпела, сцепив зубы. Узкая просека быстро превратилась в тропинку, которая пролегала через густой лес. Сплетенные над головой ветви давали хотя бы иллюзию безопасности. Правда, от взора летучих мышей вряд ли они защитят.

Место для ночлега она выбрала недалеко от тропы. Пролежала полночи в безуспешных попытках заснуть. В конце концов, стуча зубами от холода, оседлала Белку и медленно тронулась вперед.

К полудню тропа уперлась в большую прогалину, обнесенную высоким забором с мощными воротами. Елена подъехала к ним и стукнула несколько раз бронзовым позеленевшим кольцом.

Некоторое время ничего не происходило. Потом ворота нехотя заскрипели, одна створа приоткрылась. Вышел человек в панцире из множества бронзовых пластин и таком же шлеме. В руке он держал легкое копьецо.

— Что нужно? — спросил он.

— Я от королевы Эмун, — сказала Елена. — Мне нужно в Дом Медиумов.

— Всем нужно, — зевнул привратник. — Разрешение!

Елена протянула берестяной свиток. Привратник глянул на печать, повертел свиток в руке и вернул его девушке.

— Пошли!

Елена спешилась, взяла поводья и последовала за привратником.

За забором открылась удивительно ухоженная и чистая поляна, покрытая осенними цветами. Ее перерезало множество дорожек, посыпанных чистым песком. Едва они ступили внутрь, как подошел второй привратник, перенял поводья у Елены и увел Белку. На аккуратных клумбах работали люди в одинаковых полотняных одеждах. В основном, женщины. Двое мужчин сидели на небольшой скамейке и точили инструменты. Бегало несколько ребятишек. Посреди поляны высился двухэтажный длинный выбеленный дом. На террасе сидел человек в белом костюме и с абсолютно белыми волосами, убранными в хвост. Он что-то писал. Заслышав шаги по ступеням, поднял голову.

— Вот, господин Ханг, — кашлянул привратник в сторону Елены. — От королевы лучников.

Беловолосый движением руки отпустил стражника и поднялся Елене навстречу.

— Разрешение, — протянул он руку.

Елена подала ему свиток. Беловолосый осмотрел печать, сорвал ее, осторожно развернул тонкую бересту. Пробежал по ней красными глазами, приподнял брови и глянул на Елену.

— Эмун отправила тебя сюда? — уточнил он.

— Да, — ответила Елена.

— Значит, ты с Земли? — в голосе альбиноса не было удивления. Просто констатация факта.

— Мне нужна ваша помощь, — прямо сказала она.

— Чудесно. Великолепно! — Ханг потер руки так, что пальцы затрещали. — С удовольствием! — он быстро два раза хлопнул в ладоши и кивнул кому-то поверх плеча Елены.

Она не успела оглянуться, как с двух сторон ее зажали два человека. Завели руки за спину и стянули запястья мягкой и прочной лентой.

— Пустите! Что это значит?! В чем дело?!

Альбинос подошел ближе, взял ее за подбородок, повернул голову вправо, влево. Елена отчаянно брыкалась, но стражники знали свое дело и держали ее крепко. Тогда она дернула головой и плюнула на белоснежный жилет Ханга. Тот презрительно скривил губы и отскочил как раз вовремя, чтобы не получить ногой в пах.

— Пустите меня!

— Великолепно… — повторил беловолосый, и без лишних церемоний резко склонил голову Елены набок. Шею обожгла тонкая игла, внутрь потекла холодная жидкость и перед глазами все поплыло.

Больно. Голову раздирает на части от боли. Сквозь веки прорезается невыносимо яркий мерцающий свет. Она хочет приподнять руку, чтобы заслониться от него, но ничего не выходит. Все тело будто онемело, невозможно шевельнуть ни одной мышцей. Кожу холодит жесткая поверхность. Она снова попробовала приподнять руки, и сразу в несколько мест впились тонкие веревки. Повернула голову, спасаясь от света, приоткрыла глаза. Она находится в пустой комнате без окон. Свет дают мерцающие шары под потолком. В вену на руке вколота игла, от нее идет трубка из похожего на стекло материала, и уходит куда-то под стол. Абсолютная тишина. И холодно. Опустив глаза, Елена увидела, что она полностью обнажена. Бедра и пояс прихвачены широкими лентами. Она напрягла мышцы, попробовала приподняться, но тут в локтевой сгиб ударил резкий холод, и она вновь отключилась.

Это происходило еще несколько раз. Счет времени Елена потеряла. И вдруг очнулась от прикосновения чьих-то рук. Молодая женщина с совершенно стеклянными глазами осторожно снимала с нее путы. Неподалеку стоял парень с подкрученными усами и нагло разглядывал Елену. Убрав последнюю ленту, женщина подала Елене полотняное платье с поясом, такое же, как у нее самой.

— Где моя одежда? — спросила Елена, не принимая платье. — Где мои вещи?

Женщина молча стояла, будто и не слышала.

— Одевайся! — лениво протянул парень. — Или пойдешь так.

Елена выдернула платье из рук женщины и, стараясь не торопиться, спокойно оделась. Она завязывала пояс, когда в полу вдруг открылся люк, и неспешно поднялся тот самый беловолосый. Елена злобно сощурилась, но в его поднятой руке угрожающе блеснул шприц.

— Не глупи! — предупредил он.

— Что вам от меня нужно?

— То, что сейчас смогли, мы получили. Будешь хорошо себя вести — выпущу прогуляться. За мной.

Елена спустилась в люк и пошла за Хангом. Они минули длинный коридор без окон с дубовыми дверьми. У выхода Ханг остановился, достал кусок темной материи и завязал Елене глаза, вцепился в ее запястье.

Они поднялись по узкой лестнице. Повернули направо, затем налево, снова поднялись. Вскоре Елена запуталась во всех этих переходах. Насколько она помнила, Дом показался не очень большим. Внутри же создавалось иное впечатление. Они поднялись, по меньшей мере, на три этажа вверх.

Но вот Ханг остановился и снял с нее повязку. Толкнул одну из дверей, и Елена вошла в большую комнату, набитую всякой всячиной. Огромный стол завален бесчисленными свитками и книгами. Повсюду оплывшие свечи, размытые переливающиеся пятна, куски горных пород и рассыпанные порошки. Стены заставлены полками, на которых пылятся всевозможные сосуды, колбы и кувшины. Одна стена сплошь исписана непонятными знаками. В глубине комнаты в ряд выстроились банки с зелено-желтой жидкостью, в которых плавало нечто слизистое и даже с глазами. Посреди всего этого хлама легко было не заметить хозяина комнаты.

Пожилой сутулый мужчина со встрепанными седыми волосами сидит в пыльном кресле. Одет в старомодный сюртук с кармашком и цепочкой. На желтом носу квадратные очки. Увидев вошедших, он вскочил, и, как давеча альбинос, потер руки друг об друга. Даже в вертикальном положении его позвоночник сохранял согбенное состояние, что придавало всему облику какое-то отталкивающее подобострастие.

— А! Господин Ханг! — заскрипел он. — Наконец-то, наконец-то… Да! Я уж заждался! Девочка, вижу, проснулась? Все в порядке? Да, да, хм-м…

Сутулый юлил и подплясывал, а глаза его так и бегали в разные стороны.

— Оставляю ее тебе, Джон, — в голове Ханга слышалось отвращение. — К вечеру вернусь.

— Да, да… Все в лучшем виде! Ни о чем не беспокойтесь! Все сделаем, господин. Все…

Хлопнула дубовая дверь. Сутулый проследил за ней и сплюнул на грязный пол. Повернулся к столу и что-то забормотал, перебирая беспорядок.

— Джон? — переспросила Елена. — Значит, Джон?

— Ну, Джон, дальше что?! Черт побери, где… а, вот же!

Сморщенные пальцы извлекли деревянный портсигар. Джон прикурил от свечки, затянулся пару раз. Толкнул замаскированную дверь в разрисованной стене. В комнату хлынул поток дневного света.

— Пройдемся?

Они вышли в небольшой огороженный дворик. Ученый немного прихрамывал на левую ногу.

— Откуда ты здесь? — осведомился Джон спокойным голосом, разительно отличающемся от того, каким он говорил с Хангом.

— Подозреваю, оттуда же, откуда вы, — ответила Елена.

— Ну да. Повезло так повезло, нечего сказать. Давно попала?

— Больше двух месяцев назад. А вы?

— Второй век пошел, — Джон сорвал пышную астру и сунул ее в кармашек.

— Что?! — изумленно воскликнула Елена.

— Что слышишь. Искусственно поддерживают мою жизнь, будь они прокляты. Ты первая землянка, кого я вижу за все это время.

— Чем вы здесь занимаетесь?

— Чем занимаюсь? Ищу способы вернуться на Землю. Вытягиваю из медиумов все соки, какие могу. Вот ты теперь на очереди.

— В каком смысле? — ощетинилась Елена.

— В прямом. Не забегай вперед, — он достал вторую самокрутку, прикурил от первой.

Елена вдохнула, выдохнула, вдохнула снова.

— Расскажите, как вы здесь очутились? — как можно мягче попросила она.

— Я ученый и путешественник, — гордо сказал Джон. — Более ста лет назад я поднялся вверх на воздушном шаре собственного изобретения. В мой шар попала молния. Очнулся в Сабсере — это другая страна, сейчас она погибла. Когда Сабсер рушился, некоторым жителям удалось спастись, в том числе и мне. Мы нашли убежище здесь. Я неплохо разбираюсь в медицине, химии и физике. Меня заставили работать здесь, изучать медиумов и их связь с земным миром.

— И как успехи?

Джон пожал плечами.

— Рассказывать не имею права. Убьют. Но, скажу честно, с перерожденными почти ничего не выходит. Ну помнят немного о земной жизни. Иногда к родственникам во сне являться могут. Кровь у них нулевая. Сколько кошек перекидали — бесполезно.

— Каких кошек? — не поняла Елена.

Джон только рукой махнул.

— А вот ты — другое дело! Исконная землянка. Мы с тобой поработаем, поговорим. А там видно будет.

— Что — видно?

— Местные жители, понимаешь ли, прокляты. Точнее, они так говорят. На самом деле у них в крови мутации произошли. Они на землю спускаться не могут. Долетают до определенной воздушной границы — и превращаются в мертвый камень. Камень — на землю с грохотом! Людям там весело, они желания загадывают — как же, звезда падает! Добрая примета! А уж если звездопад увидят!.. Дождь метеоритный! Метеориты на осколки разбирают по музеям да по домашним коллекциям. Красота, правда? Вот они и не могут на Землю прорваться.

— А вы сами? Так и не нашли способ, как вам вернуться?

— Ищу. Я изучаю медиумов, но это не то. Нужен настоящий землянин.

— Так это же вы и есть!

— Я?! — передернулся Джон. — Ну уж нет! Такие опыты над собой проводить — благодарю покорно.

— Вы же ученый, — с отвращением произнесла Елена. — Значит, других пускать на опыты вы можете, а себя жалко? Как же местные жители еще до вас не добрались?

— Да потому что я гораздо лучше них знаю физиологию и психику землян! Я обладаю знаниями, которые ими очень давно утеряны.

— И что вы собираетесь со мной сделать?

— Пока ничего особенного. Мы с тобой будем видеться каждый день, я буду проводить занятия, чтобы изучить твою психику.

— А если я вам не позволю?!

Джон вздохнул.

— Если не позволишь, тебя заставят. Вольют в вены паучий яд, и ты будешь неподвижно лежать на столе, а я буду изучать твой мозг с ежечасными перекурами. Вот и все. От меня здесь ничего не зависит. Я надеюсь, ты пойдешь мне навстречу. Мы оба попали в одну и ту же беду. Будь разумной, земляне здесь должны помогать друг другу.

Елена почувствовала, что ее тошнит.

— А вы были где-нибудь кроме этого места? Вы вообще видели этот мир?

— Видел, видел. Ничего хорошего здесь нет, поверь. Чудовища, нежить, кровь и никакого прогресса. В этом Доме хоть немного спокойней.

Елена не слушала.

— Послушайте! Но Земля — их дом! — перед ней запрыгали меандровые строки. — Они же… Духи? Боги? Они раньше могли спускаться к нам, жить среди людей. Почему так произошло? Почему они не могут попасть обратно?

— Потому что богам нужно, чтобы в них верили, — раздался глубокий мелодичный голос.

Джон подскочил на полоборота и расплылся в масляной улыбке. Елена, сжав кулаки, медленно перевела взгляд в сторону говорившего.

На резной скамейке между пышными кустарниками, элегантно закинув ногу на ногу, сидела королева лучников Эмун. Ослепительно красивая, сверкающая изумрудным ожерельем на шее. В руках она вертела осеннее яблоко.

Несколько ударов сердца Елена и Эмун смотрели друг другу в глаза.

— Исчезни, — бросила королева Джону.

— Но, госпожа… Господин Ханг велел…

Куда девалось вальяжное спокойствие ученого?

— Исчезни!

Джон еще немного поюлил и быстро скрылся в доме.

— Хороший ход, королева, — первой заговорила Елена.

— Неплохой, — признала Эмун. — Хотя если б Лагдиан взял тебя в жены, мне было бы удобней.

— Не сомневаюсь. Я всегда была бы на виду.

— Именно так.

— То, что говорил Джон — правда?

— Правда, — кивнула королева. — Он болван, но болван умный.

— Да. Поумнее меня. Я же тебе не доверяла с самого начала, а все равно повелась на это разрешение.

— Я надеюсь на твое понимание, Елена, — заговорила Эмун. — Я знала, откуда ты, едва ли не с первого мгновения. А вот ты не сразу поняла, кто мы. Да и сейчас вряд ли понимаешь до конца. Мы исконные жители Земли. Птицелюды, лучники, жуны… и еще десятки других народов, что разбросаны по Ондерхиммелену. Мы изгнаны сюда, изгнаны из собственного дома. Сколько лет существуете вы, люди? Ну, сколько?

— Два с половиной миллиона, — машинально ответила Елена. — Современный тип сорок тысяч лет…

— А мы жили на Земле сотни тысяч, миллионы лет. Мы управляли стихиями, повелевали силами природы! Миллионы лет, девочка, вдумайся! Появившиеся люди считали нас богами. Они поклонялись нам, шли к нам за советом, мы передавали им свои знания. Мы помогали людям, в войне, в мире. Мы лечили болезни, утихомиривали бури, давали земле плодородие. Они молились нам, призывали нас в свидетели и приносили жертвы. Они говорили на тех же языках, на которых говорили мы. Скажи, еще хоть в одном уголке Земли можно услышать этот язык?

Елена хотела ответить, но Эмун продолжала:

— Но постепенно все меняется. Люди множились по планете. Нам стало тесно жить бок о бок. А потом стало не хватать воздуха. Многие задыхались, погибали, превращались в скалистые утесы. Вспомни, может, и тебе встречались скалы и камни, в которых можно разглядеть застывшие очертания живых? Тогда, с благословения Демиургов, был создан Ондерхиммелен — Поднебесный мир, Небесное Царство. Халлетлов — одна из множества стран этого мира. Мы поселились здесь. Теперь молитвы долетали к нам только через облака, с дымом жертвенных костров, с обращенными в небеса взглядами. Время от времени мы спускались на Землю, жили среди людей и возвращались обратно. Но молитв становится все меньше, люди забывают про исконных обитателей Земли. Люди больше не смотрят в небо. И настал миг, когда птицелюд, пересекший облачную грань, неожиданно сложил крылья и куском базальта рухнул на Землю. Тех, кто помнил о нас, осталось слишком мало.

Люди думают, это просто — забыть и все. Случилось так, что теперь не люди от нас зависят, а мы от них. Не так давно рухнул Сабсер — страна далеко к западу. Наверное, люди были потрясены открывшимся звездопадом. Наш мир рушится, проваливается в бездну. Возможно, если он на чем-то и держится, это вера тех немногих в то, что мы существуем.

Подумай, Елена! Мы, народы возрастом во много миллионов лет, теперь уже сами сомневаемся в реальности собственного существования. Неприятно, не правда ли? Демиурги отвели нам определенный срок жизни в этом мире, и вот он заканчивается. Мы должны исчезнуть, сгинуть, раствориться во времени. Единственный шанс на спасение — это преодолеть облачную грань и вернуться домой. В Халлетлове перерождаются люди, которые жили на Земле. Вы можете назвать эту страну иным миром, миром мертвых. Среди них изредка появляются медиумы — люди, которые помнят о земной жизни. У других народов медиумов нет — потому, что на Земле больше не живет никто, кроме людей. Когда-то было естественным для людей уходить в небесный мир вместе с дымом погребального костра. Есть и другие миры, созданные Демиургами для перерождения людей, но о них я не знаю. Ондерхиммелен стал одним из них.

— Царство небесное… — тихо сказала Елена.

— Можно и так назвать. Для людей это — временная обитель, часть единого жизненного цикла, постоянное возрождение. Но для нас, древнейших обитателей Земли, это — последний приют. Отведенное жилище. Резервация.

— А люди знают о том, что это — временная обитель? — скептически спросила Елена. — Смерть неприятна всегда и для всех, даже если ты уверен в новом возрождении. А во что вы верите, древние народы? Куда вы уходите после смерти?

— Мы не знаем, — пожала плечами Эмун. — Над нами нет никого кроме высших сил и богов. Нам не во что верить, кроме того, что мы становимся частью и плотью земли и природы. Мы платим своим сознанием за дарования, которые используем в своей долгой жизни. Птицелюды могут управлять ветрами, насылать дожди, разгонять облака. Они владеют воздухом и правят погодой. Муспельхам подчинена стихия огня, им повинуются вулканы и горные породы. Жуны могут вырастить урожай хоть на скалах. Они делают почву плодородной, а скот плодится и жиреет на глазах. Наги — непревзойденные воины, которые могут убить врага одним взглядом, они в содружестве со стихией воды. Лучники управляют лесами, дикими зверьми и горными реками. К нам люди обращались, чтобы попросить удачи на охоте или придать исцеляющую силу травяному отвару.

За все это нужно платить. Ты не была в Старом лесу, Елена? Если присмотреться, то во многих деревьях можно увидеть очертания лиц. Некоторые ветви шевелятся даже в безветренную погоду. Всюду слышны вздохи, и нет-нет, да приподнимет дерево кряжистый корень, точно хочет перейти на другое место. Подумает и не станет… Умирающие муспельхи входят в огненную реку и сливаются с текущей лавой, которая будет плавить металл для мечей. А если побывать у нагов на северных Заокраинах… Вряд ли человек такое перенесет. Многие сознательно идут на смерть в бою или на жертвоприношение. Тогда остается надежда на то, что мы перенесемся в другой, скрытый даже от нас мир. Пролитая кровь высвобождает огромную энергию. Это лучше, чем медленно умирать, превращаясь в деревья на забытых окраинах забытой страны.

Земля — наш истинный дом. И мы должны туда вернуться. Только б преодолеть облачную грань. Медиумы — это не то, ведь они родились уже в Халлетлове. Мы обратили на них внимание давно, но Дом Медиумов со всеми его возможностями существует очень недолго. Мы близки к разгадке. Но вот передо мной ты — землянка, не перерожденная, каким-то чудом преодолевшая грань. Мы должны понять, как это произошло.

— Поставить опыт, смогу ли я вернуться обратно?

— Этого я обещать никак не могу.

— Почему же вы не использовали Джона? — повторила Елена свой вопрос.

— Он оказался довольно полезен в изучении людей. Видишь ли, после опытов почти никто не выживает.

«Сговорились вы, что ли?» — с внезапным равнодушием подумала Елена. С ее языка уже несколько раз едва не сорвался вопрос о нагах. Но что-то удерживало.

— Джон проводит забавные опыты с животными, — продолжала, тем временем, Эмун. — Он вливает кошкам часть крови медиумов и спускает их в провалы. Увы, пока ни одна не миновала беспрепятственно грань. Мы достигли определенных успехов в общении с землянами через мозг медиумов, Ханг виртуозно насылает видения и создает иллюзии. Мы испытывали наведенные самоубийства и отыскивали заново родившихся здесь, выворачивали их сознание, — она махнула рукой. — Если б о наших опытах узнали бохенские ученые, они бы передрались за возможность взглянуть на это хоть одним глазом. Но для всех Дом Медиумов — лишь приют для несчастных бредящих сумасшедших. Отдыхай, Елена, — безо всякого перехода сказала королева. — Тебя ждет большая работа.

Дом уходил в землю на несколько уровней. Елена остановилась перед зарешеченным окном. В маленькой комнате на столе лежала молодая женщина. Выбритая начисто голова запрокинута, сплошь опутана прозрачными трубками, по которым текут разноцветные жидкости. В следующей каморке оказался мужчина, сидящий на каменном полу. Он что-то бессвязно бормотал. Еще через несколько окон она увидела девушку, погруженную в ванну с водой, над которой склонились двое в белых одеждах.

— Не задерживайся! — Джон уже скрылся на лестнице.

Они вышли на свежий воздух. Хромой ученый жестом поманил к себе маленькую девочку, которая строила куличи на песчаной дорожке. Девочка мотнула головой и продолжила занятие. Неподалеку от нее сидела с шитьем женщина, которая сразу напряглась при виде Джона.

— Лиу! — ласково позвал ученый.

Девочка не отвечала. Она механически била лопаткой по песку. Глаза ее ничего не выражали.

— Что вам снова нужно? — крикнула женщина. — Не подходите к моей дочери! Вы же видите, что она просто больна. Ханг обещал отпустить ее.

— Еще раз, только один раз! — сказал Джон.

Елена присела на корточки перед девочкой.

— Как тебя зовут?

— Лиу… Я боюсь горбуна, пусть он уйдет!

— Отойдите! — сказала Елена Джону.

— Нет, я должен…

— Отойдите, она вас боится! Я поняла, что от меня требуется!

Джон побурчал себе под нос и удалился на другую сторону поляны. Женщина со страхом наблюдала за ними.

— Не бойтесь, — сказала Елена тихо. На миг приложила палец к губам, подмигнула девочке и осторожно взяла ее за руку. Та неуверенно кивнула.

— Джон! — позвала Елена через несколько минут. Ученый подбежал. — Хватит мучить больного ребенка. Вы же прекрасно видите, что у нее простые отклонения. Если хотите чего-то добиться, дайте мне поговорить с настоящим медиумом.

— Всему свое время… ладно, идем.

Девочка попала в Дом под подозрением в медиумических способностях. Но, как ни бились над ней здесь, никто не мог добиться ничего кроме признаков простого слабоумия. Джон рассчитывал, что столкновение с энергией землянки вызовет в ней всплеск эмоций. Елена и пытаться не стала вызывать у нее воспоминания.

Женщина с удивлением смотрела им вслед, забыв про шитье.

С ней работает Джон, и рядом всегда находятся два-три стражника. В Доме множество других работников, но они пока непосредственно с ней не соприкасаются. Пока.

Каждый день по нескольку часов подряд Елена рисует какие-то бесполезные значки, отвечает на вопросы Джона, даже проделывает несложные физические упражнения. Он проверяет ее координацию, бесконечно выслушивает ритм пульса. Сосредоточенно что-то записывает, и при каждом удобном случае повторяет: «Мы, земляне, должны помогать друг другу, да!». Елена ведет себя покорно. Вечером ее отводят в отдельную каморку. День и ночь коридоры охраняют стражи. Иногда Джон вытаскивает ее на ночные занятия.

Ей несколько раз в день дают какой-то напиток. Она уже пробовала нечто с подобным эффектом. Перед тем, как Лагдиан сделал предложение…

В тот раз она неосознанно воспротивилась зелью, потому что едва пригубила его. Сейчас ясно, что ее погружают в сонное состояние, чтобы можно было спокойно работать. Она поняла, почему у всех медиумов такие стеклянные глаза и медленные движения. Раз или два она пыталась сопротивляться, но без толку. Зелье действовало на глаза, на ритм сердца, сознание оставалось ясным, но двигаться и говорить она могла только вяло, замедленно. Несколько раз она пыталась искусственно вызвать рвоту, но это не помогало. В особых случаях Джон вводил ей в вену вещество без цвета и запаха, и тогда пленница Дома становилась почти парализованной. Он применял этот способ, если они отправлялись куда-то без стражи. Иногда он уводил девушку к самой ограде Дома, чтобы находиться подальше от других медиумов. Чаще всего же они занимались во внутреннем дворике, примыкающем к комнате ученого. Отсюда тоже был виден забор, но Елена даже голову повернуть лишний раз не могла в такое время.

Она сидит в кресле, пристегнутая для надежности. Рука забинтована в области локтя. Сегодня ей не давали зелье. Джон склонился над столом, над причудливым аппаратом из множества трубок и колб. В руке у него сосуд с кровью Елены. На столе стоит другой, с чьей-то еще. Они не в той захламленной комнате. Это лаборатория, чистая, светлая, с множеством сверкающих шкафов и ящиков. Посередине огромный стол. Лаборатория делится на зоны тонкими ширмами из древесных планок. От комнаты Джона к ней ведет отдельный проход.

Из-за ширмы слышатся странные звуки. Стоит резкий и неприятный запах химикатов. Джон бормочет над своим аппаратом. Елену неимоверно раздражает это монотонное кудахтанье.

— Неужели нельзя было взять у меня все анализы, когда я находилась в беспамятстве?!

— Ты была под действием снотворного, — отозвался Джон, добавляя в две колбы фиолетовую жидкость. — А кровь нужна абсолютно чистая. Тогда тобой занимался Ханг. Он прозондировал твой мозг. Тем более, пробы всегда должны быть свежими. Я буду изучать их в разное время суток, в определенных фазах луны, в разных эмоциональных состояниях…

Ученый капнул крови в колбу. Жидкость забурлила, вспенилась и выплеснулась на стол. Он покачал головой и проделал то же самое с другим сосудом. Жидкость поменяла цвет на зеленоватый. Он удовлетворенно потер руки.

— Ну вот! Никакого сравнения! Эта кровь гораздо более бурно реагирует с облачным воздухом, нежели кровь медиума.

Джон засеменил, прихрамывая, к шкафчику, вытащил объемистую книгу и принялся вносить записи.

— Смотри! — с фанатичным блеском в глазах обратился он к Елене. — Здесь вся наша работа, все исследования за столько лет! Это новый прорыв!..

Вдруг раздалась ругань, и тонкая ширма покачнулась, упала.

Елена ахнула.

В тот миг, когда работник в белой одежде поднимал ширму, она увидела два стола, на которых лежали обнаженные тела, соединенные трубками. Брюшные полости разрезаны крест-накрест, обнаженные внутренности трепещут, над ними стоит морозный туман, сдерживающий кровотечение. Люди дышат. Хуже того, лежат с открытыми глазами, расширенными от боли.

Ширма скрыла эту картину. Елена сжала подлокотники изо всех сил.

Джон посмотрел на побелевшую девушку.

— Бояться нечего. Возможно, это тебя не ждет. Возможно.

— Зачем вы это делаете?

— Мы изучаем строение внутренних органов, чтобы узнать, чем медиум отличается от обычного человека.

— Неужели нельзя делать это на трупах? — процедила Елена.

— Какой в этом смысл? — искренне удивился ученый. — Мы проводим опыты по пересадке органов. Смотрим, какой процент остается в живых. Опять же, эмоциональная реакция… Ханг — мастер гипноза, он умеет приводить испытуемых в нужное состояние и устанавливать порог боли. А, господин, только-только о вас говорил! Да…

В дверном проеме появился альбинос в безукоризненно белых одеждах. Он мимоходом глянул на аппарат Джона, подошел к Елене, взял в руку ее запястье.

— Какие-нибудь препараты давал?

— Нет, господин, как вы велели…

— Ты закончил?

— Да, господин…

Щелкнули застежки, освобождая девушку, она растерла онемевшие запястья. Тут же ей на глаза легла темная лента.

Абсолютно пустая комната, если не считать низкого лежака, застеленного простыней. Полумрак, едва рассеиваемый легким мерцанием.

— Ты человек, Ханг?

Молчание. Альбинос сидит у ее изголовья. По обнаженной коже гуляют тысячи легких иголочек. Хотя вовсе не холодно. Напротив, очень комфортно.

— Ханг?

Он не похож на человека. Его возраст трудно определить. Он был бы даже красив по-своему, если б не жестоко сжатые губы.

— Я был лучником, — отвечает он неожиданно мягким и спокойным голосом, так не похожим на его обычный тон. — Был воином. Прекрасным воином… Я изменил себя. Добился мутаций.

— Зачем?

Он прикасается к ее вискам тонкими холодными пальцами. От этого прикосновения дрожь по всему телу.

Черт побери, дрожь возбуждения! Она хочет пошевелиться, но не может. Язык точно примерз к небу.

— Не дергайся, — голос Ханга доносится откуда-то издалека.

Возбуждение усиливается. Его пальцы ложатся на ключицы, гладят плечи. Елена чувствует, как разгоняется кровь, напрягается грудь. В голове нарастает шум.

«Не буду!»

«Тише…»

«Не буду, я сказала!»

«Все хорошо…»

«Нет!!!»

«Да…»

Она чувствует, как холодные прикосновения возвращаются к голове. Тело напряжено, дыхание частое и прерывистое. Ханг массирует ей виски. Исчезло даже мерцание, только абсолютная темнота.

Дрожь усиливается, становится нестерпимой. Страх понемногу отпускает, затмевается одним невероятным, абсурдным желанием…

«Не-е-ет…»

Она цепляется за этот страх, как за соломинку. Страх сейчас нужен, как воздух, это чувство, которое связывает ее с реальностью. Если его отпустить, то произойдет…Что? Нечто немыслимое, непоправимое. Этого нельзя допустить!

«Да…»

«Нет!!»

Тело покрывается потом, изгибается, стремится…

Невидимые пальцы Ханга тоже покрыты испариной. Он устает, он тоже устает!

«Все хорошо… Будь, просто будь… Ничего нет… Все пустота и иллюзия… Ничего нет… Ничего нет…»

«Есть!»

Ледяные глаза, черный вихрь плаща, свист крыльев сенгида.

«Ничего нет…»

Стальной росчерк в небе. Яростный смех. Пробирающий жар костра.

«Ничего…»

Черная змея сгорает в огне и возрождается из огня. Чьи-то руки притягивают к себе, глаза ослеплены серебром и холодом. Запах пота смешивается с запахом мокрой шерсти…

«Ничего!»

От пальцев к вискам передается резкая вибрация, которая током бьет по всему телу, устремляется в низ живота.

Елена застонала. Страх неумолимо исчезает, растворяется в судорожном наслаждении. Исчезли прикосновения Ханга, исчезли видения. Она падает куда-то в невесомость, в пустоту, в небытие.

Затем небытие фокусируется, обретает плоть, звук. Под ногами появляется опора.

Ночь. Она идет по странной серой дороге. По бокам высокие кирпичные коробки, усеянные стеклами. Раздается вопль. Елена медленно оборачивается. Женщина в странной одежде прижалась к стене, глаза ее широко раскрыты. Наземь упала маленькая коробочка с множеством кнопок. На небе звезды. Но их так плохо видно, и они такие маленькие… Звезды затмевает теплый, но неживой свет, исходящий от железных столбов.

«Где я?»

Тут словно что-то подтолкнуло ее под колени, и все сменилось. Она летела, легко перебирая ногами по воздуху, к зданию, возле которого стояли белые машины. Она удивилась, что знает, что такое машины. На крыльце стоял мужчина и закуривал. Мужчина смутно знаком ей…

«Нет!!!»

Вдруг обрушилось ощущение реальности. Она вцепилась ногтями в щеки, в волосы. Изо всех сил сконцентрировалась на темном небе.

К мужчине подошла женщина. Они тихо разговаривали меж собой. К голове мужчины вели тонкие нити, сотканные из звездного света. Стоит только взять хотя бы одну двумя пальцами, чуть перекрутить… Ей показалось, что она начинает различать слова. Чуть перекрутить… Сказать несколько слов, утешить, обнять серебристым плащом, невидимым прикосновением…

Нельзя, чтобы Ханг это увидел! Только не это! Этого не существует! Не существует!!!

Она обхватила прозрачные колени и крепко зажмурилась. Боль запульсировала в голове.

«Давай…» — глухо послышался голос Ханга.

Черная летучая мышь несется на огромной скорости, создает вихрь крыльями.

Елена вздрагивает, приоткрывает глаза. Половину лица закрывает прозрачная маска, вокруг стерильный медицинский запах. Кто-то держит ее за руку, поглаживает пальцы… Вдруг слышатся взволнованные голоса. Что-то ритмично и мерзко пищит над самым ухом. Рука опутана звездными нитями…

«Прочь!»

Невероятным усилием воли она выдирается из видения. Вокруг небо, только небо, ничего кроме бесконечного, темного, звездного неба…

Детский лепет тихонько вплетается в ночное небо. С ребенком играет женщина, меж ее бровями залегла морщинка. Ребенок смеется удивленно, показывает куда-то вверх. Сердце рвется из груди, Елена забывает обо всем, готовая броситься к ним, горький и радостный вскрик душит горло…

«…мы отыскивали заново родившихся здесь, выворачивали их сознание».

Как больно… Елена зажмуривается, кричит изо всех сил, чтобы заглушить родной и близкий голосок.

Найди меня в Поднебесье…

Найди меня…

Найди…

Опять толчок под колени. Она сопротивляется, сопротивляется изо всех сил. Острая боль пронзает тело снизу вверх.

Это сон. Ни в одной реальности нет такой смеси четких и расплывчатых образов, нигде нет таких созданных воображением существ…

Светловолосая девушка кормит с руки ярко-зеленого дракона. На ней клетчатая рубашка, босые ноги утопают в сочной траве с полевыми цветами. Рядом лежит гитара. Девушка оборачивается к Елене и глаза ее распахиваются, изумлено и радостно.

«Нет!!! Ты меня не видишь!!! Это не я! Не я!!»

Чудовищное напряжение воли. Больно. Как больно… Елена плачет, и слезы, такие же прозрачные, как и она сама, улетают вниз, разбиваются о землю на мириады сверкающих росинок. Словно в поддержку, начинается дождь, сливается с ее слезами, проходит сквозь невесомое тело.

Боль. Боль. Она не сопротивляется боли, смиряется с ней, растворяется. В голове звучат голоса. Пусть. Пусть звучат. Пусть будет больно. Ничего нет. Ничего нет.

Ничего нет…

— Наведенное самоубийство.

Елена закашлялась, точно вынутая из проруби, резко повернулась набок, притянула колени к груди. Влажная губка отирала ее лицо.

— Шшшшш… — пленка налета, склеившая губы, разорвалась. — Ччто?….

— Выпей.

Вода. Просто вода.

Перед Еленой возникает знакомое женское лицо в платочке.

— Ты… мать Лиу…

— Ты сильная. Выдержала.

— Так хотелось… поговорить…

— Не поддавайся им, — тихо и быстро заговорила женщина, не убирая воду, склоняясь к ее уху. — Они требуют контакта с землянами, с твоими родными и друзьями, чтобы использовать тебя для их самоубийств. Через твое сознание запомнят ауру. Потом их отследят здесь. Для опытов. Так случилось с Лиу.

— Твоя… дочь…

— Не говори об этом вслух. Держись. Ты сильная. Но Лиу сильнее. Она смогла обмануть их. Бессознательно. Спасибо, что не выдала.

Скрипнула дверь. Женщина склонилась перед Хангом. Альбинос жестом велел ей выйти. Взялся рукой за подбородок и уставился на Елену. Она ответила ему усталым взглядом.

— Почему ты не установила контакт?

— Не смогла, — простонала Елена, и на глазах у нее выступили слезы. — Не мучайте меня…

— Ты сопротивлялась.

— Нет… это было больно… я не могла сопротивляться. Я не могла ничего сделать. Не мучайте меня, прошу…

— Хорошо. Позже мы повторим это. Ты ведь хотела вернуться домой. Постарайся. У тебя есть возможность поговорить с людьми. Это в твоих интересах.

Елена всхлипнула.

— Отдыхай…

Она проследила за закрывающейся дверью и злобно скрежетнула зубами, мгновенно вытерла слезы.

— Я пытался завести ребенка.

— Что?!

— Ребенка. Дать его женщине или лучнице. Черта с два. Я, видишь ли, оказался неспособен к этому, — ученый вытер руки тряпкой. — Ханг был разочарован. Так что не бойся слишком того, что встречаешь здесь. Думаю, пока не родишь пару-тройку детей, с тобой ничего особенного Ханг не сделает. Ты слишком ценный материал, полезный для изучения.

Елена нежно улыбнулась и, тщательно подобранными выражениями, на чистейшем английском рассказала Джону об особенностях его взаимоотношений с его колбами, химикатами, ценными материалами, а также эротических фантазиях Ханга в его отношении. Когда она заканчивала речь, вошел сам Ханг и поднял брови.

— Надеюсь, ты помнишь, что я воспринимаю энергетический посыл?

— Разумеется. Только можешь себя не утруждать! — и она продублировала сказанное на бохенском.

Ученый подавился и заморгал.

— Черт возьми! Прекрасный английский мат! Сто лет, ох, сто лет не слышал такого… ну да ладно, ладно, не злись. Понимаешь, я же подготовить тебя хочу…

Елена снова отвела душу, на этот раз, по-русски. Ученый вздохнул.

— Ну все. Поругалась и хватит. Пей.

Елена покорно выпила кубок с зельем. Джон удовлетворенно проверил расширившиеся зрачки, но от кресла ее не отстегнул. Она опустила лицо, лишившееся всяких эмоций. Ханг вопросительно смотрел на Джона.

— Да-да… Так… Ну-с, посмотрим, как тут у нас…

Ученый щелкнул рукоятью в стене. Медленно открылась замаскированная дверь, за которой оказался стеклянный куб.

В кубе находился человек. Обнаженный. Ученый отвел эластичную трубку от куба в окно и повернул рычажок. Из трубки со свистом вырвался воздух. Ханг открыл стеклянную дверцу, и человек выпал из куба. Он был мертв. Раскрытые глаза налиты кровью, изо рта высунут язык. Ханг небрежно, но с удовлетворением рассмотрел его.

— Вскрыть. На всякий случай.

— Не нужно, господин… Реакция точно такая же, как у предыдущих. Никаких изменений.

— Что ты ему давал?

— Обычные наркотики, стимуляторы. Добавил кровь девушки…

— Увеличь концентрацию крови на следующем. Я все же хочу провести вскрытие.

Мертвеца положили на стол. Ханг вооружился инструментами, рассек белый живот. Пинцетом вынул что-то круглое и поблескивающее. Затем запустил руку и вытащил большой камень неправильных очертаний. Он имел форму человеческой печени. Крови на руке было немного. Джон вздохнул, развел руками.

— Что, если провести прямое переливание? — спросил Ханг, разглядывая камень.

— Я уже думал над этим… так и сделаю, но чуть позже…

— Что в кубе? — тихо спросила Елена, когда Ханг ушел.

— Воздух из-за облачной грани. Земная атмосфера.

Джон собирал камни в бумажный пакет.

— Почему ты не используешь свою кровь? — если б не зелье, она бы кричала.

— Я старик, Елена. Мало того, старик, напичканный стимуляторами. Во мне мало осталось исконно земной материи. Ты — другое дело. Молодая, здоровая, два месяца как с Земли. Это еще ничего, — он кивнул на мертвеца. — Если доведется присутствовать на опыте по изменению давления, увидишь, что такое жертва науке. Этих мы накачиваем наркотиками, и они засыпают, понятия не имея, что с ними происходит. Когда меняем давление, необходимо, чтобы люди оставались в здравом уме и твердой памяти. Их садят в такие же кубы, обычного человека и медиума. И постепенно откачивают воздух. Потом накачивают снова. И так в разных пропорциях. Наконец, снижаем давление до тех пор, пока кто-нибудь не умрет. Засекаем время и смотрим, сколько пройдет от смерти первого до смерти второго. Хочу тебе сказать, что медиумы гораздо, гораздо лучше переносят этот опыт. До их смерти обычно проходит много часов, а то и дней. Что позволяет делать определенные выводы…

— Что вы делаете с умершими? Как вы их хороните?

— В облачном море, — отвечал Джон.