Стратег-4. Наследник

Глава 23 Земля, которую мы отвоевали

Москва, Красная площадь. Три месяца после падения Синдиката.

Воздух гудел от грохота строительных дронов, носившихся над башнями Кремля, как стая металлических стрекоз. Брусчатка, еще недавно усыпанная осколками и гильзами, теперь блестела под лучами ультрафиолетовых очистителей — прямоугольные аппараты Реликтов выжигали радиацию, оставляя запах озона и пепла. Я стоял у подножия временного мемориала — груды сломанных дронов Синдиката, скрепленных стальными балками. На вершине трепетало знамя, сшитое из кусков военной формы и плащей ополченцев.

— Не думал, что доживу до дня, когда здесь не будут стрелять, — Лира поправила шлем, с которого все еще не счищалась копоть. За ее спиной группа рабочих из Новосибирска разгружала контейнеры с биополимерами — стройматериалом, позаимствованным у кариотов.

— Стрелять не будут, но ссориться начнут, — я кивнул в сторону Спасской башни, где делегаты Совета Земли, по общему согласию находившимся теперь в Москве, вместо развалившейся ООН, спорили под присмотром вооруженных бойцов. Представитель Токио в безупречном костюме жестикулировал перед рослым командиром парижских ополченцев, чья куртка была украшена нашивкой «Освободитель Елисейских полей». Все это происходило на фоне памятника Минину и Пожарскому, которые уцелели, как гранитная твердыня в океане пены, и выглядело очень символично.

Иван подошел, скинув с плеча сумку с медицинскими образцами. Его халат был в пятнах зеленой слизи — следах работы с зараженными.

— Пятеро сегодня стабилизировались. Думаю, сыворотка на основе кристаллов Первородных работает. Но Зурн говорит, что это риск.

— Риск — единственная валюта, которая сейчас что-то стоит, — я посмотрел на мальчика лет десяти, помогавшего матери раздавать пайки у развалин ГУМа. На его шее все еще виднелся след от ошейника Синдиката.

Вечером в Георгиевском зале, превращенном в штаб, зажгли голопроекторы. На столах лежали карты с зонами заражения, чертежи очистных станций и доклад о бунте в Шанхае, где бывшие рабы требовали казни пленных стеллатов.

— Совет Земли — не игрушка, — я ударил кулаком по столу, заглушая гул голосов. — Если мы сейчас разделимся на «восток» и «запад», Синдикат или кто-то еще вернутся через год. Без вариантов.

Представительница Нью-Йорка, бывшая инженер Синдиката с шрамом через глаз, встала:

— А что вы предлагаете? Отдать технологии Древних всем? Даже нубийцам, которые торговали с ренегатами?

— Предлагаю начать с воды, — на экране замигала схема артезианских скважин планеты. — Каждая зона получит очистные модули. А потом обсудим, кто чего заслуживает.

Когда совет разошелся, я вышел на крышу. Внизу, у мавзолея, тоже уцелевшего, толпились люди — ставили свечи у стены с именами погибших. Лазерный проектор, трофей, отобранный у Синдиката, выводил над площадью цифры: 34 562 130 подтвержденных смертей. 78% территории пригодны для жизни.

— Думаешь, они простят нас за эти цифры? — Иван прислонился к парапету, держа в руках ампулу с розоватой жидкостью — пробой сыворотки.

— Не прощение нужно, — я потянулся к шраму на запястье, оставленному чипом Ашшара. — Надо оставить Память. Чтобы помнили, что хаос не вечен.

Мы молча смотрели, как дрон-строитель поднимает ферму нового мемориала — стальную спираль, уходящую в небо. На рассвете ее должны были покрыть плитами с именами.

— Знаешь, что сказал мне один из зараженных сегодня? — Иван повертел ампулу на свету. — «Лучше умереть человеком, чем выжить монстром».

— А ты? — я прищурился.

— Я обещал ему, что он не будет делать этот выбор.

Внизу заиграли сигналы — патруль нашел склад с боеприпасами Синдиката под ГУМом. Лира прокричала в комлинк: «Герцог, вам лучше спуститься. Здесь… эм, есть кое-что поинтереснее снарядов».

Среди ящиков с гранатами лежала неповрежденная голограмма с логотипом Сети Лей. На ней мерцало сообщение: «Протокольный пакет 001. Активация через 271 час».

— Начало, — бросил я, стирая пыль с даты. — Точно начало.

Союз Осколков

Панакор, руины столицы Стеллатской империи. Зал Галактического Форума.

Воздух на Панакоре всё ещё горчил гарью, даже спустя месяцы после падения «Когтя Тьмы». Здание Форума возвышалось на месте бывшего тронного зала — его стены, некогда покрытые барельефами из костей, теперь облицованы белым камнем нубийцев. Символы всех рас-союзников — спираль Селесты, трезубец валорианцев, двойной клинок кариотов и киротов — были высечены над входом. Внутри, под куполом из голографического неба, кипели страсти, которые могли бы взорвать менее прочные стены.

Я вошел в зал, игнорируя церемониальные фанфары. Мой мундир, лишенный знаков отличия, контрастировал с броскими нарядами делегатов. Нубийский посол, синий от пойла, щелкал ногтями-когтями по столу, переводчик-голем надрывался, пытаясь перекрыть крики представителя сполотов:

— Вы отдали Реликтам технологии экранирования! А мы? Нам достались крохи!

— Вы сами слили данные о наших щитах Синдикату в 12-м цикле! — Валорианка в плаще из жидкого золота ударила кулаком по голопанели, и карта торговых путей задрожала.

Я занял место в центре, положив перед собой чип с печатью Герцогства. Зал постепенно затих.

— Когда-то здесь сидел командор, который хотел превратить галактику в могильник, — я провел рукой по шраму на шее, оставленному щупальцами «Когтя». — Сейчас тут сидите вы. И это прогресс.

Технологии нубийцев

После заседания нубийский посол, Таркх, задержался у экрана с чертежами экранов. Его желтые глаза сузились:

— Наши щиты поглощают 97% энергии, но требуют кристаллов с Иктарской пустоши. Если ваши шахтеры сдохнут там…

— Наши шахтеры уже месяц копают в радиационных штольнях Сибири, — я ткнул в карту. — Думаю, справятся. Взамен ваши инженеры научат их не взрываться на старте.

Таркх хрипло засмеялся, выставив кривые передние зубы-клыки:

— Ха! Может, вы и правда не сгинете через пару лет.

Торговые коридоры валорианцев

Валорианский делегат, Рианнон, нашла меня в коридоре, куря электронную сигару с запахом серы. Её рога были обмотаны платиновой проволокой — знаком статуса.

— Наши купцы хотят гарантий. Если кариоты решат, что их водоросли дороже наших сплавов…

— Тогда будете драться на аукционах, а не на планетах, — я бросил ей чип с протоколом арбитража. — Селеста обеспечит безопасность, а не прибыль.

Рианнон выпустила дым колечком:

— Надеюсь, вы понимаете, что мы всё равно вас обворуем.

— Пока вы платите налоги — воруйте на здоровье. Но на сворованное тоже надо заплатить налог, — осклабился я.

Конфедерация кариотов и киротов

В саду Форума, где когда-то росли ядовитые кристаллы Стеллатов, теперь цвели гибриды земных роз и кариотских лиан. Представитель кариотов, Дарран, ловко орудуя четырьмя руками, подрезал колючки, пока его киротский «брат по клинку», Грот, сидел на камне, точа меч.

— Мы не доверяем вашим законам, — Грот ткнул лезвием в сторону здания. — Но доверяем вам. Странно.

— Законы ломаются, — я сорвал розу, капля крови выступила на пальце. — Доверие — нет. Если я предам, убейте меня.

Дарран хлопнул двумя парами ладоней:

— О, мы не будем убивать. Мы просто… пересмотрим контракты.

Сполоты и Пакт

Сполотский посол, чье тело постоянно мерцало, как плохая голограмма, преградил мне путь к шаттлу:

— Реликты обещали нам бессмертие. Вы что предлагаете? Смерть от старости?

— Предлагаю выбор, — я показал на небо, где догорал оранжевый закат Панакора. — Раньше у вас его не было.

Сполот рассмеялся, и его форма на мгновение рассыпалась на пиксели:

— Вы наивны, как щенок. Но… щенки кусаются больно.

Совет и Тень

Вечером я подписал последний указ, передающий контроль над налогами и судами выборному совету. Лира, теперь официальный комендант Форума, подняла бокал с квазиводой:

— Теперь вы просто фигурка. Как себя чувствуете?

— Как дрон с отключенной боевой программой, — я распахнул окно. Внизу, в доках, нубийские инженеры ругались с валорианскими торговцами, а кариоты учили киротов играть в покер.

Где-то в терминалах Форума замигал сигнал — закодированное сообщение с меткой «Спираль». Я стер его, не читая.

— Совет будет драться, — сказал я, глядя, как сполотийский корабль исчезает в гиперпространстве. — Но это их драка. А я…

— Уже скучаете по войне?

— Нет, вообще не скучаю. Скорее, по тишине. Буду внуков няньчить.

Лира усмехнулась.

На столе, под стеклом, лежал осколок кристалла Первородных. Спираль внутри пульсировала, как сердце.

Сны изгнанных богов

Орбита Селесты-2, мостик «Грома-2»

Я сидел в кресле из полированного черриума, вглядываясь в мерцающие голограммы сектора Пандора. Руины древней станции, некогда бывшей сердцем Первородных, дрейфовали в космосе, как разбитые черепа гигантов. На экране пульсировала тревожная метка — портал в сибирской тайге, который мы так и не смогли закрыть. Его сигнатура напоминала рану на теле реальности: спираль, заключенная в треугольник. Символ, который теперь преследовал меня даже во сне.

— Герцог, пора. — Лира положила руку на мое плечо, ее пальцы холодные, как сталь штурвала. — Вы не спали два дня.

Я кивнул, но не встал. Спать? С тех пор как Реликты и Древние начали новую войну за обломки технологий Древних, сон стал роскошью. Их кланы, словно гиены, рвали друг друга на части у наших границ. А их корабли, некогда сверкавшие адамантием, теперь напоминали ржавых скорпионов с плазменными жалами.

— Отбой на час, — буркнул я, откидываясь в кресле. — Если «Призрак» зашевелится — буди.

Лира усмехнулась, поправив прическу:

— Он уже шевелится. Вчера взломал щиты на Тарнаксе. Но вы все равно уснете.

Она ушла, оставив меня в гуле систем жизнеобеспечения. Я закрыл глаза, и тьма поглотила мостик.

Видение.

Пахло гарью и медью. Я стоял в коридоре из черного камня, стены которого пульсировали, как живые. Под ногами — лужи густой жидкости, отражающей звезды. В конце коридора горел свет — холодный, синеватый, словно свет далекой сверхновой.

— Мик.

Голос Ашшара прозвучал из ниоткуда. Но это был не его голос — глухой, словно эхо из глубин океана. Я шагнул вперед, и стены зашевелились, обнажив барельефы существ с щупальцами вместо лиц.

— Ты ищешь ответы в пепле… Напрасно.

Ашшар возник передо мной, но это был не он. Его тело состояло из сплетения кристаллов, сквозь которые струился мертвенный свет. Глаза — две спирали, вращающиеся в бесконечности. Даже посох в его руке был частью этого кошмара — черный шип, испещренный рунами.

— Где ты? — спросил я, чувствуя, как реальность видения давит на виски.

— Там, где ты скоро будешь. Они спят, но сны их полны гнева…

Кристаллы в его груди треснули, и из трещин хлынули потоки энергии. Пол дрогнул, открывая пропасть, на дне которой копошились тени. Огромные, бесформенные, с глазами-щелями.

— Первородные?

— Они — болезнь. Мы — лекарство. Или яд. Ашшар поднял посох, и пропасть захлопнулась. — Портал в Сибири… не закроешь. Он растет. Скоро их сны станут явью.

— Как остановить?

Он рассмеялся, и звук разорвал воздух, как нож:

— Сожги Землю. Или стань богом.

Видение распалось.

Орбита Селесты-2.

Я очнулся от визга сирен. На экране радара пылал сектор «Клинок» — там, где неделю назад Реликты разбомбили нашу исследовательскую станцию. Теперь их корабли, помеченные символами враждующих кланов, рвали друг друга в клочья над обломками.

— Герцог! — Лира вбежала на мостик, ее броня была в ожогах. — Это не просто бойня. Они что-то нашли…

На экране крупным планом показали обломок артефакта — зеркало из черного стекла, обрамленное костяными шипами. От него расходились волны искажения: дроны Реликтов, пролетая рядом, начинали метаться, стреляя в своих.

— Артефакт Древних, — пробормотал я. — «Зеркало», как в их легендах.

Лира кивнула:

— Реликты называют его «Оком Абсолюта». Говорят, оно показывает…

— Правду, — перебил я, вспоминая слова Ашшара. — Которая сводит с ума.

На экране один из кораблей клана «Кровавый серп» развернулся и выстрелил в свой флагман. Взрыв ослепил камеры.

— Нам нужно это зеркало, — сказал я, вставая. — Прежде чем его уничтожат.

— А видение? — Лира прищурилась.

— Ашшар прав. Мы играем с богами, которые давно забыли правила. — Я взглянул на метку сибирского портала. — Готовь штурмовой отряд. И скажи Зурну… пусть готовит плазменные заряды.

Она улыбнулась, как волчица, почуявшая кровь:

— Сожжем их сны?

— Нет. Просто украдем.

Сибирская тайга, объект «Лотос-12».

Портал висел в центре лаборатории, как застывшая молния. Его края пульсировали, выбрасывая искры, которые прожигали бетон. Воздух дрожал от гула — звука, которого не должно существовать.

Ашшар стоял перед ним, его тень растягивалась по стенам, сливаясь с тенями Первородных. В руке он сжимал кристалл, украденный на Панкоре.

— Они близко… — прошептал он, и спирали в его глазах ускорились.

Где-то в глубине портала что-то шевельнулось. Огромное, невыразимое.

Орбитальная станция «Коготь», сектор «Вольные луны»

Казнь транслировали на всех частотах. Даже пираты, эти вечные циники, замолчали, когда Гаррот — последний главарь Синдиката — появился в голографическом поле. Его лицо, изуродованное шрамом от старой плазменной вспышки, казалось высеченным из гранита. Но глаза… Глаза метались, как у загнанного зверя. Он стоял на краю воздушного шлюза, прикованный цепями к полу, а за его спиной зияла чернота космоса.

— Прямой эфир, герцог. Как вы и хотели, — Лира скрестила руки на груди, наблюдая, как пираты «Вольных лун» толпятся у мониторов. Их лица освещали вспышки камер — эти шакалы обожали зрелища.

Я кивнул, чувствуя, как холодная злость клокочет в груди. Гаррот когда-то сжег колонию на Тарнаксе, оставив выживших умирать в радиоактивной пыли. Теперь его смерть станет символом. Но символом чего? Справедливости? Мести?

— Начинайте, — сказал я в общий канал.

Капитан «Лун», женщина с лицом, покрытым татуировками-рунами, подошла к Гарроту. Её голос гулко прозвучал в тишине:

— За преступления против галактики…

Он плюнул. Слюна замерзла в воздухе, превратившись в крошечный кристалл.

— Вы все — мусор у ног Селесты. Через год…

Шлюз открылся. Вакуум втянул его в беззвучный вихрь. Тело Гаррота исчезло в темноте, и толпа взревела. Пираты били кулаками по столам, а на экранах тысяч планет люди замерли, глядя, как тиран превращается в ледяную пыль.

— Конец эпохи, — пробормотал я, но в горле стоял ком. Победа? Да. Но каждый раз, когда я хоронил врага, на его месте вырастали два новых.

Стеллатская граница, сектор «Пламя»

Империя разваливалась, как гнилая ткань. Мы вошли в систему Хельгар на рассвете по местному времени. Звезда тут была красной, как застывшая кровь, а орбитальные станции стеллатов дымились, изрешеченные снарядами своих же княжеств.

— Герцог, клан «Черное копье» предлагает союз против клана «Солнечный щит», — доложил Зурн, прокручивая донесения на экране. — В обмен на три крейсера и…

— Отклонить, — перебил я, глядя, как наш флот проходит мимо разрушенной верфи. Над ней висел каркас недостроенного дредноута — стеллаты так и не успели его завершить. — Пусть грызутся. Нам нужны только подданные.

Чуть не сказал «Рабы», но слово обожгло, как когда-то, когда я впервые увидел аукцион на Альканоре. Теперь же их лагеря светились на сканерах: миллионы жизней, закованных в ошейники с псионическими подавителями.

— Готовы, — Лира активировала общий канал. — Штурмовые группы у доков.

Первыми пошли «Освободители» — бывшие рабы в синей броне с гербом Селесты. Их возглавлял Тарк, псион с шрамами от ошейника на шее. Когда-то его продали за пару кредитов, а теперь он вел свой отряд, ломая замки взглядом.

— Они боятся, — сказал Тарк, когда я сошел с трапа. Его голос звучал как эхо из глубин — псионы редко говорили вслух. — Стеллатские надсмотрщики прячутся в бункерах. Думают, мы станем их судьями.

— А ты станешь? — спросил я, глядя, как толпа бывших рабов выходит из доков. Их глаза пусты, словно они до сих пор не верят, что ошейники сняты.

Тарк коснулся герба на своей броне:

— Раньше я носил ошейник. Теперь ношу герб Селесты. И это в тысячу раз тяжелее.