На чужой войне 2

Глава 5

Хочешь рассмешить бога- расскажи ему о своих планах… Именно так со мной и получилось- вместо запланированных срочных и необходимых вещей теперь вынужден отбиваться от очередного желающего меня прощупать, — и рвётся на волю вместе с матом крик души. День между тем закончился, как и за тысячи лет до того, закатом солнца, однако уже неприятный мне шевалье и не подумал сворачивать свой лагерь у стен моего замка. Была и до того мысль, что моя неуклюжая попытка примирения окончится ничем, превратившаяся ныне в уверенность. Особенно, зная не понаслышке о жизни средневекового общества, и в частности- о его структуре, поделенной на три категории: работающих, молящихся и воюющих, — и разделение это совсем не условное, оно отражает их мировоззрения и образ жизни. И если говорить за про последних- воюющих, которые, собственно, используя как повод освобождение прекрасной принцессы, заточенной в высокой башне, из рук злого колдуна, то есть меня, и собрались здесь помахать мечом- то было бы наивно с моей стороны думать, что на её освобождении всё закончится, — это вовсе не имеет значения. Один из трубадуров, сопричастный, так сказать, к их деяниям, так воспел общие для этой категории идеалы: “Ничто не доставляет мне такого удовольствия, ни еда, ни питьё, ни сон, как возглас “Вперёд!” раздающийся со всех сторон”. Говоря иными словами, война ради войны- вот идеал и цель их жизни. Потому я особо и не полагался на миссию дамы де Люньи, возобладает разум- хорошо, нет- значит, придумаем что-нибудь ещё. А отпустил- просто, потому как нечего женщинам делать на войне.

Сидеть в осаде в неподготовленном к подобному и частично утратившем свои возможности к обороне замке будет глупостью- зажмут и, если ничего экстраординарного не произойдёт, скопом завалят. Прочие варианты вроде бегства, бросая всё нажитое непосильным трудом- к чему я совсем не готов, или боя в неблагоприятных условиях численного меньшинства- совсем не вдохновляют. Впрочем, насчёт последнего можно и поразмышлять- история ведь знает победы и в подобных условиях, надо лишь к ним подготовиться как следует…

Наблюдение за лагерем осаждающих выявило чёткое его разделение на две неравные части: большая, представленная самим сеньором де Люньи, его личным и другими похожими на него феодальными отрядами то ли союзников, то ли родственников- всего около полусотни бойцов; и меньшая, состоявшая из тридцати воинов, обликом и дисциплиной схожая с рутьерами- думаю не ошибусь, решив, что эти пойдут первыми на стены, — наёмники во все времена расходный материал. Это разделение не ограничилось условными границами, они даже лагеря разные поставили. Недалеко друг от друга, но всё же… Что очевидным образом продемонстрировало и взаимоотношения между ними, создавая тем самым для нас некоторые интересные возможности в сражении.

Если предположить, чисто гипотетически, что оно состоится, то для нас предпочтительней бой от обороны при свете солнца и внезапная атака- ночью. Но последнее я пока рассматривать в качестве основного действия не готов-слишком непредсказуем ночной бой, — потому остановимся на дневном сражении. Вынудить противника к атаке достаточно просто- в рыцарскую подкорку уже на этапе создания записывается такая приятная- для меня- функция, как вызов. Другое дело, как они будут атаковать: все вместе, или раздельно, в последнем случае создавая нам возможность перемолоть их поодиночке. Если судить только по раздельному лагерю- то будут наступать по частям, но это не точно. Значит, на крайний случай, необходимо продумать возможность спешного отступления. Главное, чтобы оно не получилось как у Наполеона Третьего под Седаном (кто не курсе- оно закончилось катастрофой, приведшей к капитуляции и плену указанного правителя). Вроде как ничего план получился, но будем посмотреть…

На следующий день наконец-то начались тренировки, планируемые мною с давних пор- было желание опробовать различные сочетания боевых порядков, — да руки никак не доходили. Теперь придётся всё второпях делать… Победоносных армий в истории нашей планеты предостаточно- есть из чего выбирать: здесь и греческая фаланга, и-её более продвинутая версия- македонская, непобедимый- до поры до времени- римский легион, а сейчас совсем неподалёку нагибают кого найдут- тоже до поры несокрушимые- швейцарские баталии, через короткое время появятся гуситские таборы и испанские терции, — столько вариантов, что глаза разбегаются. Однако применить всё и сразу не получится, и выбор сделать в пользу чего-то вполне определённого придётся. И тут, вроде бы, сама история говорит за гуситов и терции, как за хорошо зарекомендовавших себя для действий в любой обстановке и наиболее близких по времени создания, что говорит о достаточно быстром освоении личным составом, вот только основа этих формаций- огневая мощь, — пока у меня полностью отсутствующая. А когда- и если- появится, логичнее сразу к шведской линейной тактике переходить, или даже дальше- к суворовской. Ха-ха… Грустный такой у меня смех получается, потому как понимаю, что до такого- как до Пекина на четвереньках. И вроде как последняя- имеется в виду суворовская- тактика очень мне импонирует своим разнообразием: хочешь- линейным строем, хочешь- в каре, или- ура! — и в штыковую колонной. Но хотелки, осознавая время и имеющийся в наличии контингент, придётся урезать, потому как за кажущейся простотой скрываются десятилетия- начиная с Петра Алексеевича- развития русской военной мысли. И дьявол, как обычно, кроется в мелочах… Что называется, без Румянцева не было бы и Суворова, а за мной? А там- никого… Некому подсказать или поправить мои- которых не может не быть в совершенно незнакомом в практическом смысле деле- ошибки. Надеюсь лишь на то, что они окажутся не фатальными.

Но и сидеть ровно на месте не вариант, и потому прямо сейчас отрабатываем некий суррогат против имеющейся у противника феодальной конницы: скрещиваем ужа с ежом- то есть швейцарскую баталию с табором. Баталия получается неполноценная- только три ряда: два- пикинёров, и последний, по замыслу должный расположиться на возах, представляет собой алебардщиков. На них же разместятся лучники и арбалетчики. Ряд баталии получится всего из десяти воинов- сомнительная такая формация вырисовывается, но другой у меня нет. В принципе, и противник не отличается многочисленностью… Мой выбор основан на том, что для обороны в плотном строю- а наступать, ввиду слишком длительного времени для освоения, таким способом и не предполагается- и колоть-рубить длинными пиками и алебардами можно достаточно быстро обучить, тем более людей и без того умеющих держать строй, и знающих с какой стороны за копьё хвататься; и, одновременно, эрзац гуситского табора- это в качестве опоры при обороне и прикрытия на случай поспешного отступления. У меня тут как бы накопились, в виду начавшейся стройки, телеги и стройматериалы- грешно их не использовать, а кони всегда были. Обшиваем телегу имеющимися пиломатериалами, укрепляем колёса и увеличиваем количество коней в упряжке- иначе получившуюся конструкцию с места не сдвинуть-и получаем передвижную мини-крепость. Собираем ещё несколько, скрепляем между собой при помощи отрядного кузнеца- и эрзац готов. Ну, я же сказал- эрзац… И теперь пытаемся совместить баталию (тоже эрзац!) с табором, выбирая оптимальный вариант взаимодействия. Однако, что-то никак то и это не совмещаются, мда… Попробуем ещё раз. Ну, не так же- всё сначала.

Упарился я слегка- всё-таки теоретического знакомства явно недостаточно, чтобы совместить не желающее получаться с нарисованными в голове картинками. Потому скомандовал отбой- надо подумать, да и обед на носу. Но мои благие намерения пришлось перенести на более позднее время- с надвратной башни раздался зовущий крик часового:

— Капитан, к нам всадник скачет!

И я поспешил наверх удостовериться в этом. Уже поднимаясь по каменной лестнице, услышал провоцирующий на бой звук рога- именно такую ассоциацию вызвал у меня исторгнутый из него пронзительный рёв. Поднялся в башню и выглянул из бойницы наружу, обнаружив гарцующего на гнедом коне молодого человека совсем юных лет, обряженного по нынешней моде в котту с гербом своего господина- судя по всё тем же жёлтым цветочкам на голубом поле, — сеньора де Люньи. Как раз в этот момент он поднял находящийся в руке рог размером с локоть к лицу и дунул в него повторно. Я слегка охренел- находясь за стеной звук мне ощущался менее значительным- и, прочистив уши, закричал снова собирающемуся подуть в свой рожок юноше:

— Достаточно! Кто ты такой?! И что здесь понадобилось?!

Тот приосанился- насколько это вообще возможно сидя верхом на коне- подбоченившись, и звонким голосом поведал:

— Я голос моего сеньора, благороднейшего шевалье де Люньи. Мой господин желает разговаривать с человеком именующим себя принцем де Рюс…

--

Встретились через час на поле посередине между позициями противоборствующих сторон по трое с каждой стороны- всё как договаривались. Жоссеран де Люньи оказался суровым седым мужем- мужики, которые в поле пашут, здесь в принципе отсутствуют- лет так на дцать старше своей супруги, — но это в принципе не моё дело. Вообще, такая разница в возрасте между супругами в средневековье не редкость- жёны, да и их мужья мрут как мухи, отчего нередко случается так, чтобы не проскочить мимо подходящей партии столбят место едва ребёнок рождается. Какая-такая любовь, в подобной ситуации род бы свой хотя бы продолжить. Потому думается, что явно не нежные чувства привели этого рубленного и колотого воина к стенам моего замка. Все эти распространённые ныне романы про благородных рыцарей и прекрасных дам не более, чем в моё время сказка про колобка или про репку- правды в ней столько же. И дамы далеки- в большинстве своём- от прекрасного, и рыцари… Вот этот, например, получил свою половинку обратно целой и почти невредимой- что в такие времена есть не менее, чем чудо, пользуйся возможностью порадоваться жизни, но нет- перекрыл все подходы к замку и явно нарывается на неприятности. А вызвал на переговоры- для чего? Думаете поблагодарить за освобождение прекрасной дамы? Ой, ли… Я буду очень удивлён, если это так…

Обменялись оценивающими взглядами, пробежавшись глазами по лошадям и броне противной стороны- их жизнь явно потрепала, и шевалье, наконец, остановив своё внимание на мне, начал разговор, причём достаточно надменно:

— Ты ли человек, именующий себя принцем?

Ох-хо-хо, кажется начинается- забыл какая по счёту серия- продолжение поднадоевшего фильма про самозванца. Только вот, я ведь уже и концовку просмотрел, а диалоги- так и вовсе наизусть выучил:

— А ты, надо полагать, человек, именующий себя шевалье?

Жоссеран побагровел и подался вперёд, вынуждая сопровождающих меня латников схватиться за рукоять меча:

— Кабы не моя честь, клянусь- за такие слова лишился бы головы.

Я насмешливо улыбнулся:

— Не знаю про твою, но моя честь находится на кончике моего меча, готового в любой момент ответить на оскорбление или вызов. И я всегда к вашим услугам, сударь…

Зря он в перепалку полез, ведь армия без командира- не армия, а стадо баранов, тянущих каждый в свою сторону, и не проще ли мне в таком случае его спровоцировать- чтобы меня, а не наоборот, вызвали на божий суд, получив таким образом возможность выбора в проведении поединка конным или пешим, — что для меня до сих пор актуально. А потом аккуратно ликвидировать оппонента, лишив противника командующего. Так ведь меньше проблем станет, а осаждающий нас лагерь после такого и сам может развалиться. Эти мысли промелькнули в моей голове, но практически сразу и испарились- потому как увидел, что это не бычок, перед которым, дабы спровоцировать достаточно красной тряпкой помахать, а солидный муж, рыцарь, чей-то сеньор, наконец… Он быстро успокоился, переглянулся со своими компаньонами и, криво усмехнувшись, поцедил:

— Вот ещё. Слишком много чести…

И чуть погодя высокомерно добавил:

— Мне всё равно кто ты такой… Ты занял замок моих добрых соседей, к сожалению, покойных… Но это мало что меняет, я желаю освободить замок от подобных тебе- и сделаю это. Но, руководствуясь милосердием, предлагаю вам избежать напрасного кровопролития и сдаться на мою милость. В таком случае- клянусь своей честью! — гарантирую жизнь…

Можно представить ту жизнь, которую этот дворянчик мне сейчас гарантирует- как бы после такого я не пожалел, что сразу не помер. Нахрен!

— Могу себе представить и твоё милосердие, и твою, так называемую честь… — ответил я с усмешкой, и после, гораздо более серьёзным тоном добавил, — Зря ты сразу после воссоединения со своей дражайшей супругой, отсюда не упылил- теперь здесь и найдёшь свой конец… Прощай!

И, уже поворачивая коня, услышал в спину:

— Мы ещё встретимся, и тогда ты пожалеешь…

— Уже. Жалею.

--

Не совсем понятно почему шевалье отказался от поединка- подобное поведение нехарактерно для нынешнего дворянства. Для этого должны присутствовать веские оправдательные причины, как в собственных глазах, так и для общества- и возможно они имеются, причём в нескольких вариантах: то ли уже наслышан обо мне- это ведь только кажется, что страна большая, но на самом деле дворян не так и много- скопом разве что на один большой город наберётся- и слухи о заметных персонах среди этого сословия расходятся достаточно быстро; и отсюда возможный вывод- я достаточно странен, чтобы посчитать меня самозванцем (или предпочесть посчитать, если такое выгоднее), полагая дуэль со мной бесчестьем, — а это, на самом деле, очень сильный довод в пользу отказа от поединка. Как и неплохая возможность избежать дуэли в случае, если нет уверенности в собственной победе…

Нам- имеется в виду людям информационной эпохи- не понять того трепета, который средневековые дворяне придают слову “честь”. Как иллюстрацию к вышесказанному, приведу в качестве примера недавно услышанную на пиру историю произошедшую не то во Фландрии, не то в Голландии- где-то в тех краях, во время одного из многочисленных в последнее время восстаний черни. Ехали три рыцаря по своим делам- мне даже имена называли этих “героев”, но я их благополучно позабыл, ибо к таковым их отнести не смог- и в процессе путешествия попали в организованную восставшими засаду, оказавшись окружены многократно превосходящей по численности толпой простолюдинов. И, в ситуации, когда нужно было сражаться за свою жизнь, предпочли безропотно умереть, но не обнажить свои мечи, полагая для себя бесчестьем замарать их в крови низшего сословия. Рассказчик привёл мне эту историю в качестве примеров мужества и доблести- он реально считал их героями, наравне с такими знаменитыми персонажами, как рыцари Круглого стола, или оставшегося прикрывать отход Карла Великого графа Роланда. Это же какой уровень презрения нижестоящих должен быть, чтобы смерть считать наименее худшим последствием для чести? Поэтому, с этими людьми я уже ничему не удивляюсь…

По возвращении с неудачных переговоров и уже положительно внутренне относительно возможного сражения определившись, с новыми силами принялся за тренировки личного состава. Теперь только удивив- желательно понеприятнее- противника, возможно снятие осады. И создав тем самым нам необходимую репутацию среди окружающих, некий ореол непобедимости, что совсем немаловажно в отношении будущего. Ведь именно таким способом и создаются все Великие компании- через победы…