На чужой войне 2

Глава 12

Расстройство дамы де Люньи было весьма заметным, хотя она и утверждала, что практически сразу, едва став вдовой, предполагала подобный исход. Очевидно же, одно-предполагать, и совсем другое- узнать точно, что не сегодня- завтра тебя выселят на улицу. Наверное, даже у взявшего квартиру в ипотеку, от известия, что жилплощадь у него вот-вот отнимут, начнут крошиться нервы… Ситуация, в результате которой она оказалась на положении бомжа, стала следствием отсутствия законных наследников от брака с шевалье Жоссераном, что по существующим в данной местности законам (удивительно, но они вроде бы в едином государстве, в зависимости от региона, существенно отличаются) автоматически выкидывает её из числа претендующих на владение этим довольным значительным феодом, в который входит замок Люньи и укреплённое поместье в Бисси с окрестностями. Из рассказов Маргариты вырисовывалась следующая картина: на наследство могут претендовать только члены рода де Бисси-Люньи, из которых, после гибели Жоссерана, остались его отец- Роберт, ныне каноник и казначей города Шалон-на-Соне, влиятельная фигура, надо сказать, в герцогстве, достаточно упомянуть, что он является главой местного парламента-и это нужно учитывать; и его второй, младший сын, Жоффруа, сеньор де Иже. Есть ещё сынок Жоффруа-Жоффруа-младший, который ввиду того, что только научился слово “Мама!” говорить, в раскладе не учитывается. А вот, у младшего сынка Роберта, достаточно молодого человека, были и желание, и возможности- учитывая связи этого семейства среди истеблишмента герцогства- побороться за наследство, и он ими воспользовался в полной мере. В недавнем, полученном Маргаритой, послании, Жоффруа прямо требовал признать его законным наследником, открыть ворота укреплений, способствовать победе над самозванцем… Там много чего было, в то числе и угрозы- на случай, если не согласится.

Маргарита оказалась в сложной ситуации выбора, которого, в отсутствии других родственников, и в принципе не существовало (у меня сложилось впечатление, что у живущих ныне вообще нет никакого выбора): отец и маленький брат давно умерли, и с той стороны из родни остался лишь дядя по матери Ренье, наложивший свою лапу на их родовой замок, и в качестве опекуна выдавший её замуж за “выгодную” партию- по сути, продав подороже, но в этом не было чего-то особенного, — все так поступали. От порядком подзабытого дядюшки ничего хорошего не ждала, только новое принудительное замужество или монастырь- к чему пока совсем не стремилась, и в данный момент лишь хотела отсрочить момент их новой встречи- по её словам, неприятный товарищ, — этот дядя. Но и от мужниной родни ожидать хорошего отношения не приходилось, и куда бедной податься? Теперь открылась и ещё одна причина, по которой сразу, как предоставилась возможность, не вернулась в замок Люньи- она уже не считала его своим… а здесь к ней хорошо отнеслись, опять же защиту пообещали… Я, если честно, и не подумал, что здесь такие шекспировские страсти кипят.

Слушая её прерывистый, со слезами в голосе, рассказ, словами и действием- поглаживая временами руку- успокаивал взволнованную девушку. И думал: даже если бы этот Жоффруа не возжелал моего, такого соседа мне точно рядом не надо- значит, и не будет, — постараюсь. А за то, что он заставил мою маленькую девочку слёзы ронять, буду делать больно. И за меньшее бы, так сказать, обнулил… Вроде бы успокоилась, и хотя слова не были сказаны, мне было совершенно ясно- не брошу. И помогу, чем смогу, даже если на стороне семейки де Бисси закон- что он значит для человека уже давно существующего вне любого правового поля. Ничего…

Разослал во все стороны разведку и приказ гонцами, стягивая его посредством отряды, несущие постовою службу, в единый кулак, а сам присел в соларе прикинуть расклады: артиллерия пока не готова, но это только пока- пушкарю и его помощникам я уже рассказал и показал процесс изготовления пороха, они и продолжат начатое, — лишь бы не переусердствовали, а то куда потом возвращаться? И придётся, стало быть, пока по старинке решать проблемку- добрым железом. Сто шестнадцать бойцов уже застоялись- которую неделю тренируются и в шеренгах, и в колоннах, — опробуем теперь на супостате, что получилось. Постараюсь до замка противника не подпускать- мало ли чего, а мне, кажется, даже понятно чего именно он может учудить- и встречу в подходящем месте. Посмотрим…

Ждать долго не пришлось. Уже через три день, мои отряды, ориентированные на поиск противника в северном направлении обнаружили входившую в Турню по дороге из Дижона внушительную колонну. До четырёхсот воинов насчитали, и тут были все: и пехота, и арбалетчики, и рыцарская конница, и, что меня особенно удивило, допотопная артиллерия, представленная двумя небольшими бомбардами. Удивило в том плане- не ожидал, что их уже в полевых сражениях применяют. Или-это для осады? Да, так будет вернее, ведь, если мне не изменяет память, заряжают эту дуру, представьте, отсоединив тыльную часть, которую набивают порохом и… присоединяют обратно. Это у меня эта фраза заняла строчку, а у них уйдёт на подобную перезарядку целый день, потому как сей муторный процесс чрезвычайно кропотлив и небезопасен, настолько, что чуть не так- и ты на небесах. Потому и не стремится никто в управление этой техникой- и обычно пушкарями, или наверное правильнее таких людей назвать бомбардирами, ставят самих создателей. Мол, если что- им и отвечать. Жизнью своей…

Такая численность противника стала для меня несколько неожиданной, по плану мною предполагалось полевое сражение, но в свете открывшихся обстоятельств, оно стало выглядеть рискованным- нас то, получается, вчетверо меньше. Вот и подумаешь… Но преодолев первоначальное волнение и неуверенность, задумался- разве таких побед не было в истории? И, действительно, стоило правильно задать себе вопрос, и тут же, в качестве ответа, в моей голове всплыли разнообразные подобные случаи- выбирай подходящий. Так-так…

Через слугу вызвал к себе старосту деревни- этот округу всяко лучше меня знает- и поспрошал обстоятельно. Мне не всякая местность подходила для задуманного, и потому я долго пытал того на тему разнообразия местного ландшафта. И кое-что нашёл: по крайней мере, староста меня уверял, что более подходящего под мои запросы места не существует- и приходится, в условиях ограниченности времени, этому довериться. И только после созвал- если это можно так назвать- военный совет для выдачи цу.

Глядя на заходящих в солар десятников подумал- как же мы разрослись, — таковых уже одиннадцать. А было нас когда-то всего девять бойцов… И это ещё не считая командиров по родам войск и Марка! Вроде бы длинный стол, но сели плотно, ещё чуть-чуть, и мест не останется- придётся второй присоединять. Ладно, не о том думаю, если выживем- придумаем, а нет…

Встал, и под внимательными взглядами прошёлся возле торца, обдумывая. Наконец, остановился, начав разговор:

— У меня для вас, други, новость. Думаю, вам понравится- к нам пожаловали очередные господа с толстыми кошелями. Осталось только отобрать, ха-ха…

Это у меня такой психологической момент для бойцов: неважно сколько врагов, для моих воинов главное должно быть- где они? Где эти нехорошие люди, которых нужно в очередной раз победить? Победители, уверенные в своём лидере и в своей победе только так и рождаются…

И, глядя на эти сытые уверенные лица элиты рутьеров, успешных и богатых, шедших со мной от победы к победе, а ныне радостно загалдевших от очередных открывающихся перспектив, уверился- всё делаю правильно. Но что-то они раззадорились, обсуждая, что и в какой последовательности будут делать с залетными. Пора притормозить. Я похлопал по столу, сопровождая действие окриком:

— Тихо!

Постепенно шум утих, и внимание снова вернулось ко мне. Я добродушно проворчал:

— Развоевались…

Помолчали. Затем продолжил:

— Будет не просто- их вчетверо больше, но я уверен в победе…

Оглядел внимательно- нет ли страха, или сомнений. Нет. Только в глазах сталь появилась, и лица стали серьёзнее. Это нормально.

— Место я приглядел. Хорошее, — усмехнулся. — Там и делать почти ничего не надо будет-прийти и победить. Воинам так и скажете: от них я потребую лишь четыре раза каждому ударить- и враги закончатся. Ха-ха…

Забегали во дворе воины, захлопали двери, крики, шум… Мои бойцы готовились к битве, и я тоже, но по своему- прощаясь с Маргаритой. Надеясь в душе на недолгое расставание, но понимая, что случиться в этом ненадежном мире может всякое. Знаю, что “…с любимыми не расставайтесь…”, но а как же по-другому- приходится. И мы стояли молча, прижавшись друг к другу, будто единое существо, прислушиваясь к стуку двух, звучавших в унисон, сердец, вглядываясь в милые черты и всё понимая без слов. Наконец, вздохнув, нехотя оторвался, задержав на мгновения в своей руке маленькие пальчики и обещая взглядом… А после развернулся на выход, услышав вдогонку тихое:

— Возвращайся…

От Мерси до выбранного мною места на реке Уги- меньше лье пути, но и от Турню до того места совсем немного. По рассказам, чуть более двух лье- можно сказать, рукой подать, и хорошо, что я заранее разведкой озадачился, не пришлось в последний момент дёргаться- куды бечь? И армию свою, пусть пока небольшую, благодаря этому заранее успел собрать… Но и затягивать не стал, организовав поход уже после обеда- с целью прибыть на место до темноты. Погода стояла замечательная, а дорога была вполне ровной, и даже пыль, поднятая множеством ног и поскрипывавшая на зубах, не смогла испортить мне настроение. Я планировал прибыть на выбранное место ещё и по причине некоторой неуверенности: всё-таки рассказы очевидца- это одно, а реальность бывает очень сильно отличается. И вот, чтобы в последний момент не рвать на себе волосы, даже и там, где они совсем не нужны, необходимо самому взглянуть на место, — оценить, так сказать. Для примера, староста говорит- там чащоба, а я прихожу и начинаю удивляться- где? Неприятность может приключиться. И не только со старостой…

Но, слава богу, подобного казуса не случилось: разглядывая окрестности в сгущающихся неверных сумерках, я прикинул, что, хоть некоторые элементы местности и не совсем подходящие для запланированного, но в общем на картину будущего сражения мало повлияют. Потому принялись размещаться в ближайшем лесу, но без костров и стараясь без шума- это чтобы случайно не выдать наше месторасположение. Да, я задумал засаду, и как при всяком подобном мероприятии- она должно быть тайной.

В итоге, прошла наша передислокация- по причине кромешной темноты- по поговорке одного известного деятеля: "Хотели как лучше, а получилось…" не совсем тихо, а кое-где, при попадании под ноги ям и коряг- и очень громко, с употреблением слов, заменяющих в этой местности крепкие выражения. Назвать их матом язык не поворачивается, слабенько потому что. Ну, сами посудите, что это за мат такой: проклятье, дерьмо, чёрт- вот наиболее распространенные его заменители. Но я работаю над этим, или вы думаете, что мне на ногу ничего не падает? Очень даже падает, подобное желательно и пореже… Ну, а люди, меня окружающие, совсем не идиоты- услышанное при этом от меня запоминают, сравнивают со своим, недоразвитым, и приходят к тому, к чему и пришли к данному моменту: при падении в яму, я слышу почти натуральный, с акцентом, правда, но вполне различимый русский мат, испытывая при этом странные ощущения- Франция и мат на нашем могучем, — сюр какой-то… И хорошо, что его противник не слышит…

На востоке разгоралось зарево, предвещая хороший день. Надеюсь, для нас… Все уже проснулись, поели- неплотно, но достаточно для прилива сил, помолились- несмотря на все свои прегрешения, а может даже и благодаря им, рутьеры оставались в душе глубоко верующими, причём не показушно. Теперь ждали лишь противника…

Солнце уже показалось полностью над кронами деревьев во всей своей красе, когда на противоположном берегу речки появились всадники. Несмотря на небольшие размеры водного потока- в ширину едва десяток метров- глубина и скорость его была приличной, и вполне достаточной, чтобы навеки утянуть неосторожного на дно, — а потому, наверное, противник не кинулся в воду сходу, а начал с промера глубин и определения наилучшего пути для переправы. Я не зря разместился со своей недоармией в этом месте- оно было единственным на многие туазы вокруг, где переправа была возможна, — по летнему времени вода была здесь едва до пояса. Были и другие такие места, но либо слишком стремительное течение, либо неровные крупные булыжники создавали ненужные никому осложнения. Потому, я так и подумал, что место встречи изменить нельзя, и оказался прав, разглядывая ныне выходившие по дороге к переправе вражеские отряды.

Я снова взглянул на чистое, практически без облачка, небо, прищурился от брызнувших в глаза жарких лучей солнца. Подождал, проморгавшись, окинул взглядом сосредоточенные лица изготовившихся к бою соратников, затем обратил внимание на врагов, уже начавших переправляться на наш берег, задумался было на мгновение- всё ли как надо, и не обнаружив изъяна в происходящем, махнул рукой, отдавая команду приготовиться…

Ещё когда разглядывал нашу диспозицию, задумался: лес, в котором мы затаились, стоял на некотором расстоянии- не более ста метров- от переправы, и, с одной стороны- это минус, ведь потребуется некоторое время на его преодоление, но с другой- уменьшает вероятность нашего обнаружения. Тогда, разглядывая в сумерках, подумал, что это безусловно минус, однако, теперь- при дневном освещении- моё мнение поменялось на прямо противоположное. Особенно, разглядывая, как неспешно, не подозревая в ближайшем лесочке притаившейся опасности, подтягиваются враги к узкой переправе, как толпятся они подобно стаду баранов, вместо того, чтобы соблюдать очерёдность. Теперь, разглядывая эту сутолоку у речки, на моём лице в такт моим мыслям гуляла задумчивая улыбка- чего бы и не улыбаться, коли противник так подставляется. Но, впрочем, очень быстро стёр её- после будем улыбаться, — если победим…

Мне поднесли полностью металлический шестопер- всё никак себе персонального оруженосца не заведу, — а это точно не дело. Но нет у меня потребности в подобных помощниках, прежде всего, психологической. Мне достаточно, что кто-то броню помогает одеть, оружие подаст, но почему этот кто-то должен быть обязательно благородного происхождения. Нет, понимаю- почему- это работает на авторитет командира. Но кто тогда должен служить цельному принцу, где найти согласных баронов, да графов? Значит, потом…

Шестопёр непростой, а специально под меня, вернее под мои новые возможности, переделанный- с удлинённой до метра ручкой. Это в левую руку, а в правую принял узкий меч. Подобный набор для любого другого воина выглядел бы несуразно- всего лишь на пару минут боя, а после гарантирован упадок сил до полного нестояния, однако для меня в самый раз. А на случай обстрела дальнобойным оружием наличествуют два бойца-бодигарда, прикрывающих меня с обоих сторон павезами. И можно сказать, что я полностью готов, но… кто предскажет, что случится в следующее мгновение?

Противник уже начал переправу: сначала медленно, неуверенно прощупывая каменистое дно реки, но уже вскоре, уверившись в его прочности, двинулся на наш берег колонной. Первыми переправилась рыцарская конница- она и на марше располагалась обычно в авангарде- ибо не пристало дворянам плестись в хвосте, затем пошла пехота. Но я уже не смотрел на переправу, командуя строиться.

Десятками выходя на дорогу, мой отряд- как уже не раз было отрепетировано-стремительно превратился в ощетинившуюся копьями и алебардами колонну, которая, набирая скорость понеслась в сторону противника. Для этого времени само это действие- атака пехотой рыцарской конницы выглядело идиотизмом, и несколько удачных случаев подобного- в Швейцарии, и не только- опровергались более многими неудачными, — подтверждая устойчивое общее мнение. Я понимаю на чём он основано: будь у конницы простор для разгона и маневра-и нас бы уже ничего не спасло. Но кто же им даст этот самый простор? Уж точно не я…