На чужой войне 2

Глава 2

На ночь расположились в паре туазов от деревни рядом с речкой на подходящем холме. Разбили лагерь, конечно, не по римскому образцу- хотя желание повторить нечто его напоминающее изредка в моей бедовой головушке и появляется, но практически сразу под воздействием здравого смысла исчезает- требовать подобные “излишества” от нынешних солдат чревато чрезмерными последствиями, — многочисленными и непредсказуемыми. Потом, быть может, когда в наличии появится другой контингент, обучаемый военному делу с нуля- существующих уже не переделать- и полностью мною финансируемый, и соответственно, контролируемый чуть менее чем абсолютно, — я и вернусь к этой идее. Но пока радуюсь и существующему порядку, достаточному, чтобы удивить любых полководцев из ныне живущих своей правильной геометрией. На ночь выставили часовых- не потому что, а на всякий случай, — ибо устав пишется кровью. Если тебя ещё не попробовали на прочность ночью- это не значит, что подобное не произойдёт в будущем. А после скомандовал отбой.

--

Старик, помогающий себе при ходьбе клюшкой, появился в нашем лагере на рассвете, долго ждал когда я проснусь- из-за какого-то серва меня не решились будить, проведу мыльно-рыльные мероприятия и позавтракаю. Не то, что бы власть свою дал тому прочувствовать- хотя и это тоже- но пока просто не знал как к его появлению относиться. Было у меня предчувствие, что вместе с этим сервом к нам заявились проблемы.

Кстати говоря, явившийся ко мне крестьянин оказался тем, спасённом мною от пыток на деревенской улице, стариком. Очень, по крайней мере, похож, и вполне, несмотря на обилие обматывающих его раны тряпок, узнаваем. Я нередко удивляюсь этим людям, их стойкости и стрессоустойчивости: там, где обыватели будущего будут валяться в депрессии, нынешние просто утрутся, перевяжутся- если без этого никак- и продолжат жить, благодаря Бога, или богов- по их вере- за новый прожитый день. И этот старик: ведь ещё вчера был на краю, а сегодня уже проблемы деревни бежит разруливать. А то, что он здесь из-за каких-то проблем- для меня совершенно очевидно. Будь иначе-попрятались бы деревенские до поры от любых военных, не отсвечивая. Ибо пословицу “Не буди лихо, пока оно тихо”- наверняка кто-то из их дружного сообщества придумал. А если, вдруг, на твоём пороге появляется какой из их числа-знать только по присутствующей в том нужде.

По завершению всех утренних процедур, пристроился, принимая солнечные ванны, на солнышке- тому причиной установившаяся замечательная погода- и решив, что бесконечно игнорировать крестьянина не получится, пригласил того на аудиенцию.

Предварительно накачанный Марком по поводу чего можно говорить и каким образом обращаться, посетитель долго кланялся и бормотал извинения- что меня, непривычного к такому общению, быстро утомило- и пришлось прервать эти ужимки, предложив перейти к делу.

— Ваша Светлость, стало быть, зовусь я Полем Леруа и являюсь старостой деревни Ля Ривьер, пришёл от всей нашей крестьянской общины поблагодарить вас за избавление от бандитов.

И низко, с видимым трудом, поклонился. Начал хорошо этот староста. Поблагодарить- это радует, но было бы желательнее, чтобы их благодарность выражалась в чём-то более материальном. Кстати…

— Счастлив был оказать такую услугу, — кивнул ему равнодушно, и, чуть помедлив, продолжил, — Однако ваша благодарность могла бы стать более существенной…

Староста слегка подобрался, а в глазах неуловимо поменялось выражение:

— Что Ваша Светлость имеет в виду?

— Продовольствием. У нас заканчивается провизия.

И прервал было пожелавшего что-то ответить крестьянина жестом руки. Знаю, на примере других подобных, что именно он скажет: мол, после посева яровых ничего не осталось- сами крошки собираем, и вообще, настолько бедные, что впору на паперти стоять. Так, или примерно так, он и скажет- все крестьяне в этом плане одинаковы, — прибедняться у них, видимо, в крови. И потому как слышал уже подобное, выслушивать заново не желаю. Перейдём сразу к заключительной части:

— За деньги. Я заплачу за каждый сетье (мешок).

Староста аж рот разинул от удивления и на некоторое время замер в таком положении. Где это видано- платить, когда можно просто отобрать, — это реально разрыв шаблона. Пощёлкал пальцами в воздухе, привлекая его внимание:

— Эй, любезнейший…

Очнувшийся визитёр снова принялся кланяться и бормотать извинения, но увидев недовольство с моей стороны, быстро бросил это дело, сосредоточившись на главном.

— И какую цену даст сеньор? — осторожно вопросил он.

— Не обижу. Полагаю, двадцать четыре су (чуть больше одного золотого франка) за сетье достаточно?

И здесь староста впал раздумья- чему я совсем не удивился. Присутствует у аборигенов, особенно у старшего поколения, подобная черта в характере- считается необходимым тщательно обдумать принимаемое решение, что иногда становится чрезмерным, — настолько, что, возможно, в будущих веках подобный персонаж выглядел бы туповатым. Но здесь наоборот, подобное обдумывание вызывает уважение, и считается признаком большого ума. Может статься, причиной тому являются возможные последствия от неправильно принятого решения: ведь в средневековье за ошибку не пожурят и в угол не поставят- цена у него другая, измеряемая в человеческих жизнях. Однако, ожидать окончания этого глубокомысленного процесса терпения не хватило- и так понятно, что договоримся, а меня более не то, что тревожила, но любопытство вызывала истинная причина появления старосты в моём лагере:

— Так что, уважаемый, случилось такого в твоей деревне, что ты, ещё не долечившись, торопишься отблагодарить меня. Только не говори, что это единственная причина… Рассказывай начистоту!

Старик сгорбился от моего окрика, и бросая испуганные взгляды из-под косматых седых бровей, поспешил оправдаться:

— Но так и есть- мы действительно благодарны Вашей Светлости за вчерашнюю помощь, и подумали…

Он опустил голову.

— Ну-ну… — насмешливо улыбаясь, подбодрил его.

— Прошу прощения, но осмелюсь спросить Вашу Светлость: у вас на щитах и коттах отсутствует герб, а над воинами- баннер сеньора. Я было подумал, что вы- рутьеры, такие же, прошу прощения за сравнение, как вчерашние, но нас не грабите и не мучаете… Кто вы, Ваша Светлость?

Какой умный серв мне попался. Кто я такой… Сам хочу знать, чёрт побери- кто я в этом мире?! Однако, ладно разные бароны да графья вопросы задают, но не слишком ли вольно какой-то крестьянин с цельным принцем разговаривает?

— Ты кому вопросы задаёшь, холоп, — последнее вырвалось у меня машинально и по-русски (кто-то соответствующих, видимо, фильмов пересмотрел), что, тем не менее, не усложнило понимание присутствующими всей фразы. И само сказанное, и холодный тон говорили об одном- господин гневается.

Звякнул железом изображавший моё охранение- ноблес оближ- солдат. Рухнул в страхе на колени старик. Совсем не притворном: любой с оружием в руках был в эти времена, как, впрочем, и в любые другие, хозяином их жизни и смерти. И будь на то моя воля- что и вызвало у старосты такой страх- этой деревни со всеми её обитателями сегодня же не стало бы. Но это всё из области вероятного: если бы, да кабы, а реально- мне такого и даром не надо. Я даже смутился от произошедшего: эмоции вырвались, а получилось смертный страх- чего совсем не планировалось-внушить. Нужно исправлять содеянное, и потому я, тщательно скрывая смущение, тихо произнёс:

— Хм… Поднимись!

Испуганный староста торопливо заголосил, ещё сильнее прижимая шляпу к груди трясущейся рукой, и явно не спеша исполнять моё последнее приказание:

— Сеньор! Ваша Светлость! Виноват! Пощадите!..

Пришлось и мне, чтобы быть услышанным, повысить голос:

— Прекрати! Я не сержусь… Вставай давай…

Старик, тем не менее, не спешил, пытливо вглядываясь в моё лицо и пытаясь определить- действительно ли я не сержусь, и, наконец, удостоверившись в этом, кряхтя и помогая себе клюшкой, поднялся на ноги. Все нервы мне вымотал этот хитрый крестьянин, и до сути дела мы до сих пор не дошли, а ведь пора бы уже.

— Ты правильно определил по отсутствию баннера- мы рутьеры, но… немного другие. И говори уже что хотел…

Старик в очередной раз закряхтел. Ну, вот- подумал я- сейчас опять начнётся размазывание каши по тарелке… Но, совершенно неожиданно- слава тебе, боже! — он подался вперёд и начал свой сказ:

— Сеньор! Мы едва выживаем, раз в десятицу, а то и чаще, подвергаясь нападениям разных бригантов. Сколько их здесь прошло- уже со счёта сбились, — и сил больше нет терпеть подобную жизнь. Божья кара- не иначе- за грехи наши постигла Бургундию. Сначала чума, а теперь ещё и эта напасть.

Удивительный заход.

— А я чем могу помочь?

— Ваша Светлость! Всё было совсем иначе, когда были живы великий герцог и наш покойный сеньор- упокой, господь, их души! — Он благочестиво перекрестился, и я последовал его примеру- хоть перстами и в другую сторону. На что староста достаточно подозрительно посмотрел, однако промолчал, полагаю, поставив себе в уме заметку разузнать позже подробнее- по-другому никак и это не простое любопытство, — ведь всё непонятное несло в это время смертельную угрозу. Но и не перекреститься на упоминание божественного не мог: в этом обществе лучше прослыть схизматиком, хоть и по-другому, но верующим в Христа, нежели человеком без веры или, хуже того, язычником, или как говорили на Руси- поганым. И после непродолжительного молчания староста продолжил:

— Бриганты не осмеливались появляться в наших краях, не рискуя отправиться прямиком на эшафот…

Про молодого герцога я что-то слыхал: говорят, с коня упал и шею себе- для некоторых очень вовремя- свернул. И так, видимо, бывает… Теперь это богатое герцогство, в виду отсутствия прямых наследников, отошло в собственность королевства Валуа. Ну, с этим всё понятно, а вот…

— А где хозяева этих земель?

— Увы! О прошлом годе прибрала их в одночасье чума всем семейством…

Замечательно! То есть хотел сказать… а впрочем, неважно. Так этот старик скажет наконец, что потребно?

— И?

Староста снова рухнул- нравится ему что ли эта поза- на колени:

— Станьте нашим сеньором!

— А?..

--

Просто сказать, что удивил меня старик- это ничего не сказать. Поразил. Нет, слышал про некоторые случаи самозахватов замков, которые потом, бывало, что по прошествии года и более того, продавали за немаленькую сумму бывшим же владельцам, но чтобы таким образом… Я как-то привык по этому времени, что король, или другие важные сеньоры на местах фьефы своим вассалам жалуют, но чтобы простой- ну, пусть не совсем простой- крестьянин начал владения раздавать… Я, если что, в совершеннейшем недоумении- а что, и так можно было? Ха-ха…

Нет, понятное дело, что не настолько я легковерный, и прежде, чем принимать решение, желаю вникнуть- чем мне всё это аукнется. И после ещё одного раунда расспросов- длинный получился разговор- нарисовалась такая картина: ещё поздней осенью прошлого года сюда добралась очередная волна эпидемии чумы, которая, собственно, после появления, как её прозвали, Чёрной смерти, уже никуда не уходила, проявляясь изредка то в одном, то в другом месте- без всякой системы, — что порождало слухи о Божьей каре за некие грехи. Обыватели становились более богомольными, но и всё на этом, в остальном молитвы- за неимением других лекарств- совсем не помогали в борьбе с напастью. И с этой, очередной, они не справились- деревенских сильно зацепило, отправив на погост несколько семейств, но основной удар пришёлся по хозяевам этих земель, выкосив тех в полном составе.

С тех самых пор живёт эта деревня сама по себе, но особой радости по такой причине что-то не наблюдается. Свободу ведь нужно уметь защищать, на что крестьяне оказались совершенно не способны. А вслед за чумой неведомо откуда валом повалили шайки разбойников, творивших в округе всё, что в голову взбредёт. Староста и в близлежащий город Тюрню, и к соседним феодалам обращался с призывами о помощи, которые так и остались без ответа. И более того, исчезли даже те, кого посылал… Сервы в отчаянии готовились к самому худшему, и потому, может статься, обратились со столь странной просьбой к единственному дворянину, обошедшему с ними по-человечески. К тому же, старик мотивировал своё предложение отсутствием у прошлых господ из рода Сен-Андре ближайших родственников, а от вышестоящих властей ни слуху, ни духу. И терять местным уже нечего. Мне как бы тоже, но всё же…

— А где жил покойный сеньор?

— У ручья Гравез. На берегу, по эту сторону, на высоком холме стоит их родовой замок Мерси. Стоял…

— Стоял?

— Его несколько раз занимали пришлые шайки. Однажды, через седьмицу после Сретенья Господня (февраль), у них что-то случилось- сгорел верхний этаж, крыша и замок частично обвалился. А ныне там обитают те, кого накануне Ваша Светлость выгнал из деревни…

Ох, и хитрецы эти деревенские. А староста-то каков? И предложение, у которого, как оказывается, не одно дно. Надо полагать, эта шайка над ними не первый день изгаляется, и после нашего ухода возможно их возвращение, причём чрезвычайно обозлённых своим предыдущим фиаско, глубину обид от которого и прочувствуют на себе сервы. И чтобы такого не произошло, крестьяне и подсуетились. Предлагая себя в вассалы, они одним махом решают почти все свои как прошлые, так и возможные будущие проблемы- в плане защиты так точно, — переложив их на мои плечи. Мне, по сути, сейчас предложили стать их крышей. Думается, временно, а после, когда напасть в виде бригантов схлынет- не может же это продолжаться вечно- можно будет и откреститься от пришельца, — я не строю иллюзий по поводу крестьянской “верности”. “Эта редиска предаст при первой возможности”- классика, ха-ха… А деревенских понимаю, и не виню- выживают как могут. Тем более, что я ещё и не ответил согласием- и выбор за мной…

Могу отказаться и не потеряю ничего. Согласившись же, вступаю на тонкий лёд феодальных отношений. Да, и не верю я, что все родственники прошлого начальника вымерли: быть может, если по другим родам, связанным с этим семейством хотя бы матримониальными отношениями прошерстить, то подходящего человечка подыщут. Была бы собственность, а наследник на неё завсегда найдётся. Или, на край, эти земли отойдут новому герцогу Бургундскому, который, как подозреваю будет происхождением из королевской семейки. И у которого наверняка имеются свои слуги и прихлебатели, давно жаждущие наград, бесхозных фьефов и дворянских титулов… В любом случае, рано или поздно, в мои двери постучится какой-нибудь дяденька с документами на все случаи жизни, и спросит: “А ты кто такой, и по какому праву…” И останется мне тогда: или биться до последнего за новоприобретённое, или собрав манатки, валить на все четыре стороны. Мда…

Но с другой стороны, база очень нужна- пусть и временная. Где можно будет отдохнуть от бесконечных скитаний, накопившимися задумками, до которых никак руки не доходят, заняться. Даже за небольшое время можно таких дел наворотить. Ух… А грабить встречных-поперечных, как и подписываться на очередную сомнительную- зная, кто ей руководит, уверен, что она именно такой и будет- авантюру, — желание у меня отсутствует. И что же получается: выбора-то- в который раз- по большому счёту и нет?

Пока я размышлял, прикидывая открывающиеся перспективы и возможные угрозы, староста почтительно стоял, ожидая моего решения. Наконец, я решился:

— Хорошо. Согласен. Собирай деревенских…

Староста, радостно заулыбавшись, поклонился:

— Вы не пожалеете, сеньор. У вас не будет более преданных вассалов, нежели из деревни Ла Ривьер.

И довольно шустро поковылял к своим. А я покачал головой: преданные сервы- за кого он меня принимает, что сказки рассказывает…