На чужой войне 2

Глава 24

Моё возвращение в лагерь ознаменовалось разговором с Мэтью. Я бы- по причине сомнительного самочувствия- с удовольствием перенёс его на завтра, а лучше- и вовсе исключил из своего расписания, но поскольку тот сам припёрся- не выгонять же- осведомился с чем пожаловал. А тот в ответ- как моё самочувствие, причём с ехидцей неприятной, что аж скулы сводит. Потому, не стал выслушивать дальнейшие насмешки, перебив на полуслове темой, интересной мне намного больше:

— Откуда взялась эта женщина?

Было думал, что шире мой помощник улыбаться не способен, но нет- ошибался. Тот ощерился, продемонстрировав мне все недостатки своей далеко не голливудской улыбки:

— А это уже у Вашей Светлости стоит поспрашивать- где это вы её нашли: как увидели такую кралю, так хвост распушили, что твой петух- я и половину тех слов, которыми эту простолюдинку одарили, не знаю, а после- подхватили под ручку и отправились к ней домой…

Я смущённо потёр лицо: надо же было так обмишуриться- меньше пить надо. Впрочем, все мы сильны задним умом, но ведь победа- как не отпраздновать…

— А она что- тоже пьяна была?

— А кто вчера не был?

Ну, да. Так оно всё и было. Нехорошо получилось, а может случиться и чего похуже- если Марго узнает.

— Мэтью, ты это… нежелательно, чтобы дама де Люньи про этот случай узнала.

Мэтью посерьезнел, и с поклоном ответствовал:

— Честью клянусь, сеньор, я- могила…

Может быть… Но там- на празднике- не только Мэтью присутствовал, есть же поговорка: на каждый роток- не накинешь платок… А ещё: что знают двое- знает и свинья… Тоскливо поморщился: вот ведь угораздило меня, и не помню ничего, но всё равно- стыдно. Мало мне проблем…

Помолчали. Мэтью поглядел, поглядел, на мою слегка зеленоватую физиономию, да и предложи, надо полагать, по доброте душевной:

— Может стаканчик бургундского?

Я чуть руками на него не замахал:

— Тьфу, тьфу, ты что- смерти моей хочешь?

Тот в ответ лишь жизнерадостно заржал. Так, что-то мне эти издевательства надоели:

— Ты чего припёрся-то? Не над кем посмеяться более?

Мэтью замолчал, о чём-то призадумавшись, но почти сразу хлопнул ладонью по лбу:

— Да! Чуть было не забыл- вчера же гонец в самый разгар праздника прискакал, но ты велел, как же это… отбись. Кажется так… А что это значит?

Я в очередной раз тяжко вздохнул- сколько и чего ещё за вчерашний день не знаю? Но на последний вопрос решил не отвечать, а то вскоре мне собственные подчинённые на командно-матерном начнут отвечать- как выучат.

— Так, понятно. И?

— Из тех, что ты отправил присматривать за замками на Сене…

— Из тебя что- всё клещами вытаскивать нужно?

Тот, видимо представив эту картинку в мозгу, испугался:

— Сеньор…

— Да, пошутил я! Шутки у меня такие- дурацкие… Ты про дело расскажи!

— Я про дело… — но заметив мой предостерегающий взгляд, со вздохом продолжил, — хорошие новости для нас: когда капитан Руана отправился в поход на Эврё, то забрал почти весь гарнизон- оставив лишь малую часть-из крепости Мулино.

И, заметив мой недоумевающий взгляд, уточнил:

— Это южнее Руана- на нашем берегу Сены.

Я задумался: шанс действительно неплохой- в случае захвата замка Мулино противнику точно станет не до Эврё, так как это означает очередную блокаду главной артерии Парижа, — Сены. Наконец, очнувшись, посмотрел на почтительно ожидавшего моего решения Мэтью и скомандовал:

— Созывай совет!

После выигранного сражения мой авторитет среди прочих капитанов вознёсся на недосягаемую высоте, следствием чего стало выступление уже на следующий день в сторону Мулино отряда Пьера де Со. Который прибыв к крепости в первых числах августа, после небольшой рекогносцировки, уже второго числа этого месяца повёл свой отряд на её штурм- воспользовавшись подходящими природными условиями. Во время утреннего густого тумана его люди при помощи лестниц перебрались через стену и овладели воротами. Когда защитники проснулись, перед ними предстала разочаровывающая картина: настежь распахнутые ворота, поднятая вверх решётка, и вливающийся в крепость поток врагов- и потому, наверное, в большинстве своем они предпочли сдаться.

А спустя неделю, как я и предполагал, одна из французских армий, действовавшая южнее Парижа, которой командовали новый герцог Бургундский и маршал Бусико, срочно остановила очистку захваченных в междуречье Сены и Луары замков от рутьеров и повернула на север- в сторону Мулино. И на этом я свою задачу по защите Эврё посчитал выполненной, предавшись ничегонеделанию- в ожидании прекращения контракта, должного наступить в середине августа. Но ещё до его окончания, мне поступили сразу два интересных предложения, и я взял время на раздумья.

Первое предложение поступило от Пьера де Ландира, представителя короля Наварры в Нормандии-тот весьма красноречиво убеждал меня продлить кондотту, обещая увеличение оплаты, а также дополнительные воинские контингенты, которые вроде как должен был привести сюда- на север- принц Людовик Наваррский. Обещал подумать, но если откровенно, то продлевать договор вовсе не собирался: наваррцам вряд ли удастся собрать здесь- слишком далеко от метрополии- силы достаточные, чтобы потягаться с французами на равных. На одну разбитую армию, Франция выставит вторую, а у маленькой Наварры- таких ресурсов нет. И что потом: мне одному от всех врагов отмахиваться?

Вот второе предложение было поинтереснее, хоть оно и попало ко мне посредством Скота (капитан у нас такой из англичан имеется): в Бретани возобновилась гражданская война, и обе стороны усиленно собирали под свои знамёна сторонников. В данном случае, предложение присоединиться прозвучало со стороны английского ставленника Жана де Монфора. И то, наверное, потому, что в последнее время я только тем и занимаюсь, что воюю против французской короны и её вассалов.

Предложение интересное, однако из той же категории, что и моё появление под Кошерелью-развеять скуку и, так сказать, посветить лицом. Теперь и то, и другое вполне удалось: скучать было некогда, а нарисовался я так, что хрен сотрёшь- и нужно ли дальше так рисковать, теряя своих людей. В денежном выражении стало даже чересчур радужно, настолько, что уже в какой-то мере начало вызывать у меня опасения-не сплотятся ли, возбуждаемые завистью, окружающие с целью отобрать и поделить, — по заветам, так сказать, великого “математика” Ленина. Ведь уже после захвата Турню и его богатого монастыря, мои финансы- даже несмотря на увеличение компании количественно и качественно- представляли собой мечту любого местного феодала и зависть этой категории населения. Теперь же, учитывая доходы от нормандской компании, а они весьма значительны- тут и богатые трофеи, и многочисленные пленники, среди которых присутствуют достаточно знатные и богатые персоны, — мне становится нехорошо при одной мысли о том сколько и чего содержится в моей кубышке… Не скажу, что это прямо запредельные суммы, но вполне сравнимые с доходами какого-нибудь среднего графства- это уже очень много. Потому, в этом плане, подписываться на контракт с неизвестным исходом- глупость.

Опять же- почему неизвестным? Тут дело в вывертах моей памяти, по неизвестной причине (не помню из какого источника информация) на сто процентов уверенной в том, что герцогство Бретань никогда не выходило из состава королевства Французского. Вроде бы попытки предпринимались, но были неудачны. А не означает ли подобное, что англичане в Бретани проиграют? Я в сомнениях…

С другой стороны- по слухам, там планируют встретиться все, так сказать, “партнёры” по нашему клубу интересов, будут и французы, и англичане, и наваррцы… Одни имена чего стоят: сэр Роберт Ноллис и сэр Джон Чандос, Бертран дю Геклен и Оливер де Мони… Славные имена, и записать рядом с ними своё весьма почётно. Кроме того, я же собирался с французами повоевать, ослабляя их, и здесь имеем хороший такой шанс. А единственный противник, которого в моей ситуации- по причине легитимности на владение захваченными мною землями- действительно стоит опасаться, Филипп Бургундский, безнадёжно завяз в осадах замков: сначала в районе Орлеана, а теперь- под Мулино. Значит, решено-участвую.

Вот таким образом я со своим отрядом и оказался в начале сентября около бретонской крепости Оре, расположенной на южном побережье этого полуострова, в компании осаждающих её войск, возглавляемых Жаном де Монфором. Не один я привёл к этому времени на помощь Монфору своих бойцов, многие известные капитаны поступили так же: в основном, конечно, из англичан, например сэр Джон Чандос, до недавнего времени исполнявший должность коннетабля Аквитании, сэр Роберт Ноллис, сэр Хью Калвли, сэр Мэтью Гурней, но присутствовали и французские рутьеры- вроде бретонца Оливера де Клиссона. Сюда же поспешил с только что высадившейся в Шербуре наваррской армией Эсташ д'Обресикур. Надо полагать, у французов картина аналогичная, и значит, скоро- очень скоро- мы встретимся на поле брани…

Как прибыл, посетил Жана де Монфора, а затем- сэра Чандоса, по славе и заслугам назначенного командующим. В отличие от последнего, молодой (ему ещё не исполнилось и двадцати пяти лет) граф де Монфор л'Амори пока себя ничем на воинской стезе не проявил, а потому потребовался кто-то действительно понимающий в этом деле- и выбор пал на англичанина. И, надо сказать, лучшего и придумать было сложно: достаточно того, что этот сэр был командиром во всех походах Эдуарда Третьего и его сына- Чёрного принца, — от победы к победе.

Общением, что с нанимателем, что- с командующим, — остался вполне доволен. Люди попались сплошь душевные и не особо жадные- это я сужу по контракту. А душевность их выразилась в устроенном в честь моего прибытия пиршестве, но- как вскоре выяснилось- я несколько поторопился с их характеристиками, потому как эти застолья происходили с регулярной периодичностью- почти каждый день (за небольшими исключениями- подтверждающими правило). А бывало, что и совсем без причин- просто из желания сэров промочить горло…

Я так не умею, и война такая мне быстро надоела. Отчего принялся старательно придумывать причины: то я заболел, то- вот только что отбыл на другой конец лагеря, и когда вернусь, — неизвестно. Визитёров мои закидоны стали раздражать, и от меня наконец отстали. А что вы хотели: моя печень, а не казённая, и ладно бы пили что-то приличное… Я-то- раньше, до попадания- думал, феодалы нормальные вина пьют, а денатурат- это достижение наших безнравственных времён, но нет- и здесь всё тоже и точно так же. Бывает, на особых мероприятиях появляется дорогое привозное, но в остальное время- а пьют здесь все и каждый день-такую отраву употребляют… И кислое, и горчит, но если попадётся сладкое- то этот вариант ещё хуже, потому что основной подсластитель- свинец. И как такое пить, зная, что именно там намешано…

Между тем осада шла своим ходом: осаждающие заблокировали небольшую крепость на правом берегу реки Лош, захватили расположенный на противоположном берегу портовый городок Сен-Густан, и на том успокоились в ожидании, когда у осажденных закончится пропитание. И это было вполне объяснимо- несмотря на малые размеры, замок на высоком холме, построенный прежними герцогами в качестве своей резиденции выглядел весьма мощным. Захват которого штурмом вполне мог вылиться в неприемлемые потери- чего обе стороны старались избегать.

Конечно, кое-какие боевые действия происходили: лучники постоянно тренировались друг на дружке, а нередко звучал призывный звук рога- и в бою сходились двое рыцарей из самых нетерпеливых. Но это всё было не то- ожидания от этой осады были несколько другие: мечталось увидеть работу осадных орудий или сооружение осадных башен, то есть того, чего ещё лицезреть не доводилось, но- увы…

В то же самое время, но в Нанте, супруга Карла де Блуа- соперника Жана де Монфора в деле обладания герцогской короны- провожала того в поход словами, чему оказались свидетелями некоторые бретонские бароны:

— Супруг мой и господин, вы идёте ныне, защищая своё законное наследство и моё, которое захватил и долгое время удерживает самым преступным образом и вопреки всякому праву сеньор Жан де Монфор- как о том ведомо Богу. Поэтому, самым настоятельным образом прошу вас и умоляю, не слушать ни о каком договоре или соглашении, которое вам могут предложить, так как нашим должно быть всё герцогство целиком!

И Карл клятвенно заверил свою благоверную, что приложит к тому все свои силы…

Неспешная осада замка Оре закончилась на исходе сентября. К этому времени, гарнизон крепости, исчерпавший все свои возможности после почти трёхмесячной осады, объявил о своём желании сложить оружие- если до дня святого Михаила (двадцать девятого сентября) их сеньор не поспешит на выручку. Подобный исход имел бы печальные последствия для Карла Блуаского, существенно сократив число его и так немногочисленных сторонников в герцогстве. Такого Карл допустить не мог, и потому двинул давно собираемую в Нанте армию к Оре. Две с половиной тысячи “копий” (до четырёх тысяч воинов) со всей Франции собралось под его штандартом, множество знатных сеньоров и славных капитанов присоединились, желая посчитаться с англичанами. Немного более, чем собралось в лагере Жана де Монфора (более трёх тысяч), и, быть может, именно этим обстоятельством объясняется то, что сэр Чандос, едва двадцать седьмого числа французские войска появились в близлежащем аббатстве Нотр-Дам-де-Ланво, немедленно отвёл войска из Сен-Густана на противоположный берег. На следующее утро в городке появились французы, но оценив нашу позицию, атаковать через расположенный здесь брод (для контроля над которым и был построен замок Оре) не решились. Они переправились через Лош позже и значительно севернее, в болотистой местности.

Обнаружив переправу, туда немедленно выдвинулся сэр Джон Чандос, в сопровождении прочих- в числе которых присутствовал и ваш покорный слуга- капитанов и знатных сеньоров. Прибыв на место, мы увидели уже развернувшиеся в полки боевые порядки французов (как обычно, три колонны и арьергард), чему способствовал хороший обзор-противник находился в низине относительно нас. Сэр Джон, окинув взором вражескую диспозицию и настоящий лес штандартов, сильно озаботился:

— Бог мой! Кажется, здесь собрался весь цвет французского рыцарства!

Затем обернулся к нам и воскликнул:

— Мессиры! Пришло и наше время строиться, ведь враг подал нам пример!

На что один из английских рыцарей (здесь их как тараканов- всех по имени и не упомнишь) почтительно, но резонно, заметил:

— Сэр, мы готовы. Но, поскольку среди нас нет никого более знающего в этом деле, чем вы- ждём ваших распоряжений.

После чего Чандос принялся делить нас на отряды, аналогично противнику. В результате я со своим отрядом оказался на правом фланге вместе с мессирами Оливье де Клиссоном и Эсташем д'Обресикуром, и сэром Мэтью Гурней. Центр наших боевых порядков заняли бретонские отряды Жана де Монфора и четырёхсотенная компания сэра Джона Чандоса, а левый фланг прикрыли англичане Ноллиса, Хьюитта и Барли. В каждом полку было примерно около тысячи воинов. Но с арьергардом возникла заминка, вернее сказать, с его командиром. Сэр Хьюго Калвли, которого Чандос “сватал” на эту должность, решительно тому воспротивился:

— Сэр Джон, сэр Джон! Прошу вас, отдайте командование арьергардом кому-нибудь другому!

И поскольку Чандос настаивал на этом назначении, в отчаянии закричал, потрясая руками:

— По какой причине вы выделили мне такое назначение? И почему я не гожусь, почему мне не подобает занять место в передних рядах, как другим? — расценивая это назначение как нанесение ему величайшего оскорбления.

На что, терявший терпение, сэр Джон раздражённо спросил:

— А кого ещё? Либо вы, либо я… Теперь подумайте, что может быть самым разумным.

И пришлось “бедному” сэру Хьюго взять на себя командование выделенными в качестве резерва полутысячей воинами. А я смотрел на этот цирк и думал: хорошо, что у меня свой отряд, в котором такого точно случиться не может. Не может же?

Мы изготовились к битве, выстроившись в боевые порядки, представляя собой великолепное зрелище: трепыхавшиеся на ветру многочисленные знамёна и вымпелы, блестевшие на солнце богато отделанные доспехи и обнажённое оружие, изготовленное в желании пролить кровь врага… Но не сегодня. Пока мы строились в полки, в сторону французов отправился некий сеньор Бомануар, знатный бретонский барон, находящийся в нашем плену и по этой причине свободно перемещающийся между армиями- он дал слово чести, и этого, как не странно, оказалось достаточно. Вот такие интересные времена, когда слово и дело- не расходятся между собой… Барон этот повёз предложение начать переговоры- Жан де Монфор был не уверен в исходе битвы- и оно увенчалось частичным успехом: стороны договорились заключить перемирие до восхода солнца следующего дня.