Муля, не нервируй… Книга 3

Глава 6

Я смотрел на милое зарёванное личико Лили, на прекрасные оленьи глаза и не понимал, чего она от меня хочет.

— В чём помочь?

— П-помоги-и-и-и… — захлебнулась в рыданиях Лиля, её плечики вздрагивали.

— Ну, помоги человеку, Муля! — с недовольным видом проворчала Дуся и успокаивающе погладила Лилю по голове, словно маленького ребёнка, — вон просит же как тебя. Убивается, сердешная…

— Лиля, что случилось? — мягко спросил я, но Лиля зарыдала ещё сильнее.

Я посмотрел на Дусю и спросил:

— Хоть ты мне можешь объяснить, что стряслось?

Дуся посмотрела на меня с недоумением, потом призадумалась, потом пожала плечами и растерянно сказала:

— Я и сама не очень поняла. Она прибежала вот такая, и где-то уже час так рыдает. И что с нею делать — не знаю. И даже котлет не хочет.

— Ну, раз котлет не хочет — значит, дело серьёзное, — кивнул я и посмотрел на рыдающую Лилю. — Так ты будешь рассказывать?

— Д-да-а-а… — всхлипнула она.

— Ну, так рассказывай, — попытался взбодрить соседку я.

А Дуся поставила чашку с чаем на столе и пододвинула ближе к ней.

В общем, путём всевозможных ухищрений нам вместе с Дусей, всего-то за каких-то полчаса удалось привести Лилю в чувство и выяснить вот что. Когда она, пленённая очами и голосом Жасминова, бежала с ним (почему-то в Кишинёв), поначалу всё было, словно в сказке. Беглецы добрались до Одессы. Оттуда они уже должны были ехать в Молдавскую ССР. Но Одесса настолько пленила их, что было решено немного «передохнуть», пожить там, у моря.

Они, словно Мастер и Маргарита, взявшись за руки долго бродили по одесским улочкам, покупали прямо на Дерибасовской и сразу ели жаренные бички и пирожки с повидлом, много смеялись и всё время целовались. А потом сняли какой-то полуподвальчик и стали жить. Но, дня через три сказка резко закончилась. Причина фиаско оказалась донельзя банальной: клопы. Нежная Лиля не могла спать, когда её кусали клопы. Жасминов нашёл другое жильё, но и там были эти вездесущие чёртовы клопы.

Здесь следует отметить, что я, когда только попал в коммуналку, сильно удивился отсутствию там клопов и тараканов. Известно, что это общий бич жилищ, где есть большое скопление народа. А вот в нашей коммуналке их не было. Я сперва долго не мог взять в толк, в чём же дело. Но потом загадка разгадалась просто. Дуся раз в квартал приносила какое-то экспериментальное средство в виде ядрёного порошка, которое разработали в лаборатории Модеста Фёдоровича, и отдавала Ложкиной. А уже та зорко следила, чтобы вовремя всё и везде продезинфицировали.

Поэтому Лиля не привыкла к клопам и прочей дряни. Это оказался первый бытовой риф, на который напоролась их лодка любви.

Второй причиной стали деньги. Точнее их полное отсутствие. Жасминов, когда предложил Лиле бежать, как-то этот вопрос выпустил из внимания. И сейчас влюблённая парочка оказалась в довольно щекотливой ситуации. Все имеющиеся средства были потрачены на съем жилья. А на остаток денег Жасминов на Привозе купил себе шубу из крапчатого суслика: «Потому что это красиво». Так он пояснил свой поступок Лиле.

На голодный желудок любви тоже не получалось. Поэтому Жасминов предложил идти работать. Недолго. Лишь бы немного заработать денег, чтобы хватило на билеты до Кишинёва. Почему-то он был уверен, что стоит им с Лилей появиться в Кишинёве и вот тогда они уж заживут. Чем они будут заниматься в Кишинёве и на что жить, он даже сам представлял смутно.

Но предложение любовника Лиля активно поддержала (всё-таки, при всём творчестве, она была дочерью Полины Харитоновны). А потом, оказалось, что Жасминов имел в виду, что это только Лиля должна идти работать. Сам же он, как человек воистину творческий, об этом даже не помышлял.

Лиля немного поругалась с ним, но голод не тётка. И пошла Лиля искать работу. А вот то, что она ничего делать не умела, повлияло на то, что и результата не было. Лилю не взяли примой в оперный театр, не взяли в подтанцовку варьете, не взяли в гардеробную, не взяли дворником, и даже мыть бутылки для стеклотары тоже не взяли. Жасминов обвинил Лилю в сибаритстве и гордыне. Но очередная ссора проблему всё равно не решила.

А потом он тайно забрал золотое колечко Лили, которое когда-то подарил ей ещё непутёвый муж Гришка, и снёс в ломбард. Лиле он не сказал, а полученные деньги прокутил в ресторане.

Лиля возмутилась. А так как она была голодной, то закатила огромный скандал, но было уже поздно. Лодка любви не просто дала течь, а активно пошла ко дну, пуская пузыри.

Жасминов на Лилю обиделся, обвинил её в крохоборстве и мелочности, недостойном истинного искусства, с горя нашёл какую-то богатую старуху и укатил с нею в Кисловодск. А Лиля осталась в Одессе одна. Из полуподвальчика её выселили, жить было негде. Ночь она провела на берегу моря, спрятавшись за наваленными на пирсе брёвнами и досками. Когда кто-то говорит, что сидеть на берегу и смотреть на ночное море, под шум прибоя — это так романтично, плюньте ему в глаза. Ничего романтичного в том, что её закусали комары, она продрогла, озябла, да и банально было в темноте страшно — нету.

В общем, непонятно чем бы вся эта история закончилась, но тут вдруг Лиля случайно повстречала подругу, вместе с которой когда-то пела куплеты в московском театре. Та вовремя сообразила, что стареет и вот-вот на её место придёт более юная и бойкая куплетистка, поэтому выскочила замуж за первого попавшегося претендента. Первым попавшимся оказался инженер путей сообщения. И вот с ним-то она укатила в Одессу, где ему дали служебное жильё и личный автомобиль с водителем.

Лилия слушала и завидовала. Ей вот такая лафа не выпала. Хотя о Гришке она вспоминала. Великодушно жалела, что бросила его. И Кольку тоже жалела. Сидя на берегу ночного моря, с печалью, возвышенно вспоминала то Кольку, то Гришку, то негодяя Жасминова.

Подруга выслушала сбивчивый рассказ Лили, привела её в дом, накормила, купила билет и отправила до Москвы. На робкие Лилины намёки, что она не может вернуться, что Гришка её убьёт, подруга не отреагировала: её больше волновал тот момент, когда супруг-инженер вернётся из командировки в Харьков и увидит прекрасные Лилины глаза. Поэтому билет был куплен бескомпромиссно, а Лиля категорически посажена на поезд.

Вслед уходящим вагонам подруга махала платочком с большим облегчением и энтузиазмом.

Когда Лиля добралась до Москвы, то оказалось, что Гришка посажен в следственный изолятор, по нему ведётся следствие за умышленный поджог театра, а Кольку Полина Харитоновна увезла в село.

И вот теперь Лиля смотрела на меня с надеждой и лепетала:

— Мулечка, помоги! Спаси нас!

Мда…

Я посмотрел на Лилю. Она с такой надеждой взирала на меня, что я понял, что это клиника.

— Зачем? — мрачно спросил я.

— Ч-что зачем? — потрясённо икнула Лиля.

— Зачем спасать вас?

— Ну, у нас же семья… — промямлила Лиля и посмотрела на меня возмущённым взглядом. — Я же мать!

— А ты сильно думала о семье, когда бросила пятилетнего сына и мужа, и укатила с Жасминовым?

— Но я же исправилась! Я вернулась, — Лиля возмущённо-непонимающе посмотрела на меня, мол, злой ты Муля и совершенно нечуткий.

Но на меня такие примитивные манипуляции не действовали. Я сейчас совершенно другими глазами посмотрел на Лилю. Красивое утончённое лицо с глазами испуганного оленёнка и расчётливый, хитрый ум при общей бабьей дурости.

— Лиля, а вот ты кем мечтала стать в детстве, когда вырастешь? — задал вопрос я.

От неожиданности Лиля аж всхлипывать перестала и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами.

— Ну же, говори, — подбодрил её я.

— Балериной, — прошептала она смущённо, — или певицей, или артисткой… Хотела связать жизнь с искусством.

— А родители что говорили?

— Мать ругалась, отец смеялся, — вздохнула Лиля.

— А после школы что?

— Я уехала в город, хотела поступать в Щепку, — вздохнула она, — не поступила…

— А потом?

— Потом я устроилась официанткой в буфете. Там встретилась с Гришей. Мы поженились. А потом одна знакомая девушка, Гришиного друга знакомая, ушла в декрет и меня взяли на её место в театр куплеты подпевать.

— То есть петь куплеты тебя пристроил Григорий? — переуточнил я.

— Д-да, — прошептала Лиля так тихо, что я и еле услышал.

— А дальше?

— А дальше всё, как обычно, — вздохнула она, — мы поженились, Грише дали комнату, родился Колька. Потом я вернулась в театр, а та девушка опять в декрет ушла. Ну, и всё.

— Мда, — сказал я и Лилю как прорвало:

— Да что ты понимаешь, Муля! — закричала она, — у меня вся жизнь, как серость беспросветная! Дома мать деспотичная, совсем затиранила меня. Да и оставаться в деревне и провести всю жизнь в навозе, я не хотела! Понимаешь, Муля⁈ Я и замуж за Григория от безысходности вышла. Потому что у него жильё было. И он на стабильной работе был.

— И тебя на работу устроил, — подсказал я.

— Да, — вздохнула она.

Повисла пауза. Некоторое время все молчали, думая каждый о своём. Только Дуся таращилась то на меня, то на Лилю, не понимая, что происходит.

— А потом?

— Да что потом? — всхлипнула Лиля, — я как Орфея увидела, у меня в душе прямо перевернулось всё…

Её глаза затуманились.

— А потом? — поторопил я.

— А потом оказалось, что он мерзавец и негодяй! — сказала, словно выплюнула Лиля.

— И ты вернулась, — подсказал я.

— И я вернулась, — словно попугай, повторила Лиля.

— А теперь ты что хочешь? — спросил я.

— Вернуть семью, — голос Лили задрожал, — Кольку, Гришу. У Гриши придётся прощения просить. Но он хороший, он поймёт…

— Но ведь ты же так хотела «стать певицей, или артисткой, связать жизнь с искусством» — процитировал её же слова я, — а потом не поступила, не сложилось, и ты вышла замуж за Гришу и поешь куплеты. Всё правильно?

Лиля Кивнула, словно заворожённая, глядя на меня.

— Лиля, — тихо сказал я, — так, может, тебе сейчас нужна совсем не семья?

Лиля аж вскинулась, а я продолжил:

— Может, для тебя вот он, единственный шанс…

— Какой шанс? — хрипло прошептала Лиля.

— Не дури девке голову, Муля, — влезла Дуся, но никто из нас не обратил на неё никакого внимания.

— Да, шанс, — сказал я. — Вот смотри. Ты хочешь ехать в село, забирать Кольку и везти его сюда. Хочешь, чтобы я помог тебе вернуть Гришку. Всё правильно?

Лиля кивнула.

— И потом ты будешь и дальше жить, как жила. А твоя мечта про искусство останется мечтой. Потому что петь куплеты и быть подтанцовкой — это не совсем то, о чём ты мечтала….

Лиля кивнула.

— А теперь ещё раз посмотри на всю ситуацию, только без эмоций. Хорошо?

— Угу, — согласилась она.

— Колька в селе, у твоей матери. Он ест свежие деревенские продукты, пьёт парное молоко и играет на свежем воздухе. Ему плохо?

Лиля покачала головой.

— Гришка сидит в изоляторе за дурость. Театр он решил поджечь, Герострат недоделанный, — проворчал я, — но ты же сама понимаешь, что он только хотел поджечь. Но не сжёг. Говорят, там его сразу увидели и помешали. Он только с одной стороны стену немного сажей измазал. За такой проступок, тем более в состоянии аффекта, никто его в тюрьму сажать не будет. Максимум, что ему светит, это штраф и общественные работы. Но это тоже ему полезно. Как и посидеть в изоляторе. Там он хоть не пьёт. Пусть посидит немного, подумает. А ты, вместо того, чтобы бороться и плыть против течения, используй эту ситуацию. Где-то месяц у тебя есть.

— Для чего использовать? — непонятливо пискнула Лиля.

— Как для чего? — удивился я, — ты же сама кем хотела стать? Да, балериной ты уже не будешь, возраст. А вот актрисой попробовать вполне можешь.

— Но у меня образования нет, — на глазах Лили показались слёзы.

— А ты сначала походи в киностудию на пробы в массовку и на роль второго плана. Там образование и не нужно. Нужна фотогеничность.

— Ой, Муля… ты — гений! — расцвела Лиля.

А я добавил:

— А ещё походи по театрам, тоже пробуйся. Там, да, образование нужно, но есть же роли, куда и так берут. Тот же наш Печкин скоморошничал вообще безо всякого образования.

Лиля задумчиво кивнула.

— И вот за этот месяц ты посмотришь — нравится ли тебе такая жизнь, о которой ты мечтала, или нет. А там дальше видно будет. Если понравится быть в искусстве и всё получится у тебя — тогда лучше тебе действительно Кольку у матери оставить, а с Гришкой развестись. А если не понравится — тогда и дальше о жизни думать станем.

Лиля просияла и бросилась мне на шею:

— Ой, Муленька! Ты такой умный! Спасибо тебе!

Когда она упорхнула обратно к себе в комнату, Дуся неодобрительно посмотрела на меня и поджала губы:

— Зачем голову девке задурил?

Всё утро я сидел в кабинете и размышлял, правильно ли я поступил или нет. Так-то я сомневаться не склонен. И в своём том, прошлом мире, такой же совет я бы дал любой женщине в подобной ситуации. Но сейчас другое время и другой менталитет. Не навредил ли я ей?

А с другой стороны, если она сейчас вернёт всё, как было, то потом это будет чревато. У неё же получается незакрытый гештальт. И очередной «Жасминов» опять сможет легко вскружить ей голову, и она опять бросит и Гришку, и Кольку. И тогда непонятно, чем всё закончится. А так пусть она хотя бы попробует. Я считаю, если бы был у неё талант, то её бы давно заметили. Как ту же Фаину Георгиевну. Её талант сам пробил дорогу. А когда она наестся всего этого, она поймёт, что для неё важнее всего — это семья, уют и сильное плечо, на которое можно опереться. Ведь Гришка-то чего так пьёт? Он же тоже всё чувствует. Вот и получается, что во всём Лиля сама виновата. Так что пусть отрабатывает.

Я так задумался, что даже не услышал, как в кабинет вошли девушки.

— Муля, — сказала Оля решительным голосом. — У меня общий вопрос от всего коллектива.

— Давай, говори, — вздохнул я.

— Когда у нас комсомольское собрание будет?

— Когда? — я с надеждой взглянул на Надежду, которая была секретарём комсомольской организации.

— Так в этом квартале были уже, — пискнула Надя. — Которые плановые.

— Слышала? — спросил я Олю.

— Ну, Муля! — Повысила голос та, — Ты же обещал! Мы же комсорга только ради твоих лекций сменили! Такой скандал устроили! А лекций, как тогда не было, так и сейчас нет. Тогда хоть причина была, а сейчас?

— Да, ты права, — сказал я, видя, что она начинает заводиться. — Собрание обязательно нужно. Только давай сделаем так…

Я чуть понизил голос и девчата наклонились ближе ко мне.

— Я хочу прочитать пару лекций, точнее небольших лекций с заданиями. Но эта информация… эммм… она, как бы не предназначена для широкого круга лиц. Так что ты бери всё в свои руки, собери самых надёжных девчат, которые интересуются такими темами…

— Так все интересуются, — пискнула Надя.

— Все, да не все, — покачал головой я, — та же Ксения Уточкина.

— Она тоже интересуется, — хмыкнула Оля, — просто мы не зовём её.

— А вот это вы зря, — неодобрительно покачал головой я, — но ладно, я блок этих тем для «наших» расскажу. А вот дальше, когда перейдём на общие занятия, можно и её, и остальных звать…

Девчата радостно закивали. Они сейчас были готовы на всё.

Оля оказалась отличной исполнительницей. В назначенное время актовый зал был забит девушками, активно «интересующимися» темами по саморазвитию. В этой разнопёстрой толпе я увидел только два или три мужские лица.

Ну да ладно, будем работать с тем, что есть под рукой.

Я дождался, когда все утихнут и успокоятся, и вышел на середину зала.

В любом выступлении очень важным моментом является умение оратора удержать внимание собеседников. Если зрители сидят прямо перед выступающим, то главное правило — нужно не прерывать зрительный контакт сразу со всеми. И сделать это необычайно трудно. Но когда зрители сидят кругом вокруг оратора, то держать их в фокусе — это целое искусство. И этим искусством я владел сполна. В том, прошлом мире, я неоднократно выступал перед многотысячными аудиториями, и часто они находились в амфитеатре. Поэтому я знал, как правильно встать. Как «играть» модуляцией своего голоса. Где делать больше паузу, где говорить торопливо и рвано, а где медленно и с нажимом:

— Как суметь понравиться? Как суметь удержать внимание и управлять эмоциями других? Как заставлять других делать то, что нужно вам, и так, чтобы они этого не поняли?