Моё пушистое величество, или Новый Год для Властелина

34

Замуж.

Этот облезлый, жалкий кот предлагал леди Шийни брак.

Да кто он такой? Как посмел? Кем себя считает?!

Какой-то кот, пусть и разумный, пусть и получивший себе человеческую форму… Он что, думает, что действительно стал чем-то достойным, просто научившись притворяться человеком?

Что у него есть такого, чтобы претендовать на саму Королеву Пауков? Что он может ей предложить, жалкий автор книжек, глава захолустного коррумпированного ордена, который тут называют академией — когда я могу бросить к её ногам дворцы и шелка, золото и платину, все услуги и драгоценности мира, войну и мир! Кто он такой?..

От ярости у меня потемнело в глазах, и по-хорошему всему миру вокруг очень повезло, что силы мои были заблокированы, потому что…

Ну повезло, в общем.

— Прекрати, — вздохнул паук, снова постучал по моей шкуре лапкой. — Я же сказал: тебе не стоит злиться. Она сказала ему, что не может согласиться, и между ними нет таких отношений. Но он всё равно заботится о ней, и обсуждает с ней академию, и учеников, и книги. Им есть что разделить… помимо любви.

…

Ну да, мне стоило догадаться. Я всегда упираюсь именно в это, верно? Имея огромную армию прихлебатаев, я никогда не мог предложить ничего стоящего тем, кто правда имеет значение. Я мог только смотреть, как они или уходят, или предают, или умирают — и я не знаю, что хуже, но наверное всё же последнее.

Иногда я мечтаю, чтобы учитель предал меня тогда.

Иногда я думаю, что предатели живут дольше и лучше.

Иногда я думаю…

— ..Не думай слишком много, молодой мастер Кан. Лучше спроси себя, на кого именно ты злишься. Ты ведь помнишь, я учил тебя этому?

Я тихо фыркнул, но послушно прикрыл глаза, потому что — да.

Да, гнев всегда был моей слабой стороной, именно той тонкой точкой, где всегда рвалось. На страх и боль я привык отвечать яростью и нападением, что в принципе позволило мне выжить и стать тем, кем я стал… Но всё ещё оставалось серьёзным недостатком, который может и поглотить, если с ним не бороться.

Не то чтобы я легко и просто пришёл к этому пониманию, конечно. Но опыт, годы, проведённые в заключении под бдительным надзором пауков, и последующие путешествия в среде наёмников сделали своё дело: я осознал и признал, что злость является признаком беспомощности, а не силы.

Больше того, чем больше власть человека (над кем-то конкретным или в целом), тем менее он имеет право давать волю этой слабости… Ярость в сочетании с властью могут завести разум в такие места, из которых возврата как правило нет…

Так что да, под присмотром того же Бордо я вполне научился держать в узде свою ярость. И отстраняться от неё, отдавая себе отчёт в том, на кого злюсь и почему… Чего боюсь и почему — ведь злость всегда будет обратной стороной беспомощности и страха.

И сейчас я отдаю себе отчёт, что злюсь на себя, конечно. В первую очередь. На свою беспомощность в этом дурацком теле и не менее дурацком мире, и на тот факт, что именно здесь внезапно объявился соперник, который…

Леди Шийни смотрела на него. Не сквозь него, как делала частенько с теми, кто не цеплял, не в глубины его, как менталист и маг нитей, изучающий чужие линии предназанчения и воли — нет, она смотрела на дурацкого, жалкого гаремного кошака и видела его. разделяла с ним интересы, улыбалась его шуткам, готовила ему чай. Была с ним очень простой…

Была тем, чего я всегда хотел.

В нормальных обстоятельствах я бы, конечно, убрал его с дороги, так или иначе. Нет, не стал бы убивать, прекрасно зная, что леди Шийни не простит. Но… Так ли сложно разрушить карьеру, столкнуть с пути, создать помехи в магии, из-за которых он застрянет в скрытом царстве, соблазнить, наконец? Да, я не обладаю таким количеством лис в подчинении, как мой брат, и путь соблазна мне не слишком хорошо даётся. Но я всё ещё политик, и разумеется, у меня есть в подчинении маги, следующие пути соблазна. Отказать им, если они действительно взялись за работу… Не думаю, что этот котик смог бы.

Ну а дальше всё решалось бы типично: подарки, провокации, совместное путешествие и сила волшебного хуя. Всегда работало, отвечаю!..

Но я здесь — грёбаный кот. Я ничего не могу ей подарить, мне нечем удивить и даже разозлить, и волшебный хуй тоже не опция. И как же неимоверно это злит!..

— ..Ну ты же не думал, что испытание на твоём пути мага будет лёгким, правда? — хмыкнул Бордо.

И рациональная половина меня, разумеется, не могла с этим не согласиться.

— Я снова чувствую себя маленьким, — признал я, потому что Бордо и не такое от меня слышал.

Он составлял мне компанию в вынужденном заключении, в конце концов.

— Хм, — сказал Бордо. — Но разве это не хорошо?

Мне хотелось рвать на себе волосы, но в кошачьем обличье это было проблемой, потому пришлось ответить словами:

— Да что в этом блядь хорошего?! Дома творится невесть что, леди Шийни окучивает гаремный кошак, а я сижу, совершенно беспомощный, в этом дурацком пушистом теле!

— Беспомощность иногда бывает на удивление полезна. Иногда, чтобы куда-то успеть, надо остановиться, и упасть, чтобы подняться, и потерять, чтобы найти, и проиграть, чтобы победить…

— О нет, только не эта ерунда!!

— Эта ерунда называется жизнь. И не кажется ли тебе, о великий император, объединитель царств, что за столетия ты слишком привык к власти? Возможно, тебе давно нужно было посмотреть на мир глазами маленького существа?

— Время не самое подходящее…

— Для таких вещей не бывает подходящего времени. Они не спрашивают, а просто — приходят.

Я отвернулся, снова переведя взгляд на леди Шийни и кошака.

Всё раздражало.

— Что они хотя бы обсуждают? — в данный момент я предпочёл бы говорить, просто чтобы не слушать собственных мыслей.

— Это конфиденциально.

— Да брось, я заметил! Обойдусь без деталей, но ведь в общих чертах ты можешь мне объяснить?

— В общих чертах… — паук вздохнул. — Ты, я думаю, знаешь, что на этом Древе существуют очень разные миры. Бесконечное количество их, я бы сказал. Некоторые из них плотнее и объёмнее других, они имеют разные внутренние и внешние законы. Единственное, что объединяет их — Древо, или то, что в классических текстах именуется Древом, Стержнем, Осью. С точки зрения паучьих практик, это Древо представляет собой в первую очередь источник нитей, связывающих между собой многочисленные клубки мирозданий. Впрочем, метафора с деревом тоже неимоверно хороша, потому что она очень точно описывает суть вещей. Сначала была первая история, заложившая основу Древа — и с того момента процесс уже было не остановить, миры росли, как ветви, и разделялись, как побеги, на вероятности и отражения…

Я застонал.

— Бордо, я тебя прошу!! Я достаточно часто слушал эту ахинею в тётином исполнении, спасибо большое! Я отлично засыпаю под эти сказки, но они не имеют никакого практического смысла! Все эти загадочные умствования не положишь в рот подданным, это просто кружева. Не мог бы ты перейти к сути, пожалуйста?

Бордо только вздохнул.

— Мысль о том, что у всего на свете должен быть очевидный практический смысл, по сути своей абсурдна, — сказал он. — Смысл по определению есть у всего, но это не значит, что он обязан быть очевиден для тебя… Но как ты пожелаешь. Я всего лишь хочу сказать, что рождение миров и разумов может происходить в итоге разных… оказий. Оно может быть результатом творческого волеизъявления, парадокса времени, который в ходе внутреннего противоречия создаёт два параллельных отражения, поглощения и преобразования, божественного вмешательства… Но, точно так же как миры рождаются, они рано или поздно умирают. И этот конкретный мир весьма уникален в этом смысле, потому что он должен был быть мёртв тысячелетия назад… Однако, он стал примером того, как боги смерти создали тут жизнь. Весьма уникальную жизнь, я бы сказал — по крайней мере, на Древе существует не так уж и много аналогов.

Я мысленно простонал.

Всё же, Бордо слишком много времени провёл с тётушкой; я нежно люблю её, но эта её манера объяснять вещи, в процессе усложняя их до абсурда…

— Ты говоришь об этих так называемых фоморах.

— Да. Сны, духи, воплощения, страхи, обретшие свою собственную плоть, независимые ни от кого. Долгие тысячелетия этот мир принадлежал только им.

— Но потом пришли драконы.

Это звучало двусмысленно, учитывая, что у меня на родине дракон является в первую очередь метафорой, символизирующей императорскую власть. Также мужское начало в творении, но в первую очередь всё же власть и силу, конечно — по крайней мере, если мы говорим об очевидных символах. У нас водятся драконы, преимущественно грозовые и речные. Но это в первую очередь магические животные, полубоги, во многом лишённые человеческих слабостей.

Забавно, что местные драконы объединяли в себе не только два обличья, но и два понимания драконьего символа: их сила была почти божественной, но их слабости оставались всего лишь человеческими.

Как неоднократно показывала история множества миров, это очень опасное сочетание.

— Нет. То есть, драконы пришли, это да; но не сразу. Сначала этот мир нашли дивные, просто потому что у них свои собственные отношения с Древом, дарованные их отцом и создателем. Не уверен, что есть мир куда дивные не могут прийти. Так что да, ши заселили этот мир, но их природа настолько близка к фоморьей, что они сразу стали своими. Потом люди, но они научились сосуществовать… Не без проблем. И именно тогда стало очевидно, что баланс нарушен. Люди были… добычей и агрессорами, проблемой в экосистеме, как принято порой говорить о таких вещах. И именно тогда поднялся вопрос о том, чтобы заключить местный вариант Великого Договора.

Я кивнул, показывая, что понимаю, о чём речь: под “Великим Договором” как правило подразумевался свод принципов, по которым будет возможно сосуществование духов и людей в рамках одного или нескольких миров. Разумеется, всё было намного сложнее, чем только это, но суть такова. Обычно, вспоминая о “Великом Договоре”, подразумевают тот, что запечатал однажды техногенные миры. Однако, в рамках каждого мира возможны варианты. Только логично, что тут есть свой.

— ..Значит, люди, фоморы, духи и ши заключили договор, я понимаю верно?

— Да. После чего этот мир окончательно принял людей.

— ..И вот потом пришли драконы.

— Да.

Тут уже дальше и объяснять-то нечего.

— Дальше, я думаю, нечего объяснять, но сам догадываешься: после всего, что драконы совершили, никто не стал бы добровольно перезаключать с ними Великий Договор. Да и не смогли бы, говоря откровенно: драконы очень уж постарались на ниве истребления местного населения и подавления традиционной магии. А для заключения нового Договора было необходимо выполнения ряда условий, вроде присутствия истинной Королевы Эльфов и как минимум семи фоморьих Королей, рождения уникальных драконов, принадлежащих исключительно этому миру, божественного одобрения и межмировых свидетелей… В общем, это всё не так просто, с сакральной и магической точки зрения. И, тем не менее, лорд Бонифаций был тем, кому доверили эту миссию.

— Кто в здравом уме… — начал я, но под скептическим взглядом многочисленных глаз Бордо примолк.

— Что-то он не похож на великого спасителя мира, — только и отметил я. — Не слишком ли он для этого… жалок?

Бордо хмыкнул.

— Не все великие деяния награждаются соответственно; собственно, зачастую не награждаются. Не притворяйся, как будто ты этого не знаешь.

Не буду.

Мне ли не знать, какие вещи возносят на вершины — и как мало отношения к истинному величию они обычно имеют. И всё же…

— Но неужели существо, занятое такой важной миссией, не заслужило почёта, более устойчивого положения, славы? — меня можно назвать самодуром и даже властным мудаком. Но даже в худшие свои дни я бы постарался держать максимально близко существо, которое является настолько ключевым игроком и носит с собой великую судьбу.

Бордо вздохнул.

— Ну, во-первых, ты удивишься, но далеко не всех по-настоящему интересует богатство и статус. Особенно если тот, о ком мы говорим, и не человек вовсе, а разумный кот-оборотень с миссией. Опять же, лорд Бонифаций провёл при императорском дворе много лет; также ему приходилось жить при дворе недавно коронованной Эдели Болотные Огни. Он твой ровесник, так что за это время успел увидеть достаточно, чтобы очароваться, разочароваться, смириться и разобраться. Если бы он хотел власти, она бы у него была; если бы он хотел признания, мог бы его заслужить. Однако, его миссия из тех, что не предполагает величия или признания. Он добивается равновесия, но, к сожалению, очень мало кого оно интересует: большинство, говоря это слово, предпочитают быть теми, в чью сторону склоняются весы. Опять же, не то чтобы он анонсировал свои подлинные цели; сейчас, как и всегда, лорд Бонифаций именно там, где он нужен, и нигде больше.

— Вот оно как. Значит, в некотором смысле путь этого кота и леди Шийни схож?

— В некотором смысле. И леди Шийни, разделяя его взгляды, с удовольствием помогает ему там, где может.

Я снова покосился на парочку.

Дурацкий гаремный кот! И ведь его, как выяснилось, даже не убьёшь… По крайней мере, не устроив одному отдельно взятому миру “экологическую катастрофу”. Вот ведь как бывает!